Знание-сила, 2006 № 01 (943)

Про редакцию

Журнал делают журналисты, даже когда он авторский. Автора еще надо найти — не того, который жаждет печататься, а того, кому есть, что сказать. Ему надо помочь додумать свою светлую мысль до кониа и выразить ее не на научном канне л ярите, а на общекультурном языке, что часто порождает новые смыслы, неожиданные для самого автора. Не всегда же так везет, что автором твоим окажется Эйдельман.

Надо убедить главного редактора, что дискуссия об эволюции, например, даст возможность высказаться лучшим умам советской биологии и философии, что она будет глубока и драматична.

Нашему биологу Татьяне Чеховской и Григорию Зеленко это удалось, и дискуссию об эволюции можно читать с захватывающим интересом до сих пор.

Правда, чтобы так случилось, надо было иметь такого главного редактора, как Нина Сергеевна Филиппова.

Знаменитая серия статей по плитотектонике была неудобна для некоторых значительных людей в академической иерархии. Александр Гангнус, один из блестящих представителей той самой команды, которая и создавала наш журнал, начал планомерную атаку на догматы геологии с позиций современных теорий мировой науки; позже эту миссию взяла на себя Галина Шевелева. Мы продемонстрируем вам, как разворачивалась эта славная история, и дадим возможность высказаться новым оппонентам ныне господствующей теории.

Тот блистательный художественный контекст, в котором подобные акции возможны и даже как бы предполагаются, создали журналисты, писавшие о науке так, как мало кто мог написать. Так писаа о науке Карл Левитин в своей "Геометрической рапсодии". Кстати, он же первым рассказал историю о том, как учат слепоглухонемых детей. Научное содержание статьи с принципиально новыми выводами Александра Мещерякова и Александра Лурии естественно переплеталось с измерением человеческим, представленным с редкостным тактом и сдержанностью.

Человеческое измерение советская официальная печать осваивала с трудом. слишком долго человек оставался для нее только трудовым ресурсом, и сам советский человек привык относиться к себе точно так же. Для многих оказались волнующим откровением статьи по психологии, организованные и написанные еще одной представительницей той же команды отиов-матерей-основателей — Галиной Башкировой. Ее усилиями появилась знаменитая серия Нины Молевой о России XVII века: не классовая борьба, а девица у окна со свекольным румянцем, расставлены кресла, — быт, повседневность еще не вошли в моду, но уже поселились в журнале. Откровением каждый раз становились и репортажи Юрия Лексина из какой-нибудь биологической лаборатории или с берегов усыхающего Аральского моря — таким пронзительным был его рассказ, например, о лабораторной мыши.

Даже "Мелочи" (мелкая информация) становились изящны, осмыслены, обращенными к человеку под пером Наталии Федотовой.

Со временем то же человеческое измерение приобретало в журнале все большую основательность и серьезную научную оснащенность. Владимир Левин породил на страницах журнала "Институт Человека" прежде, чем он образовался на самом деле, — тот самый случай, когда мы были рады, что у нас украли идею. Гости нашего виртуального института систематически собирались, выслушивали серьезные доклады, обсуждали их, а разница между этими заседаниями и традиционными научными состояла в явном интересе часто маргинальных научных тем для общества и в обязательности свежих, неожиданных идей. Левин же придумал и создал особый "журнал в журнале", "Лицей", адресованный самым "продвинутым" учителям и родителям — с лекциями и задачками виднейших ученых и философов, с размышлениями о школе и образовании лучших учителей, с психологическим анализом школьных коллизий.

Советская цензура категорически не одобряла публикацию научной фантастики: будущее было внятно изложено в идеологических прописях и обсуждению не подлежало. Роман Подольный, сам писатель-фантаст, с добродушным, но непреодолимым упорством "пробивал" всякое свежее слою в советской фантастике — чем это было чревато для журнала, можно понять по материалам в конце номера. Роман вдобавок учредил в журнале несколько серий, много его украсивших: "Таинственные века", "Один день года" — они, как и многие другие статьи и серии, как организованная позже Галиной Бельской серия "Убийства в доме Романовых", "Россия на качелях реформ", "Женские истории в истории", населяли прошлое живыми людьми, которые страдали, предавали и преданно друг друга любили.

Каждый редактор ведет несколько наук — но Григорий Зеленко обладал эрудицией уникальной. Он занимался биологией, профессионально рассуждал о филологии и лингвистике, был знатоком отечественной истории и особенно увлекался историей Великой Отечественной войны. В годы его работы главным редактором каждый из нас убедился в его умении работать практически с любым материалом, извлекая из него принципиальные идеи, неожиданные повороты мысли.

"Изобретут новую гайку — это нам не интересно, — учил новичков асе "железной" тематики научно-технического прогресса Борис Зубков. — Новый винт — тоже не для нас. А вот гайковинт какой-нибудь — в этом что-то есть". В этом — дух журнала, как и в названии передачи, организованной журналом совместно с радио "Эхо Москвы": "Не так..." Как и в детективно закрученных острых сюжетах Евгения Темчина все о том же научно-техническом прогрессе...

Отряд "высоколобых" пополнила позже Инга Розовская, приручившая философскую мысль в журнале; теперь этим же занялась Ольга Балла.

Новые молодые сотрудники редакции не работали с теми, кто придумал, выстроил журнал. Они принесли новые замыслы, новый язык, привели новых авторов. Но к нам они пришли не случайно — это осознанный выбор не места работы, а места жизни: такая у нас несколько старомодная традиция. Это новое поколение сотрудников редакции само выросло на журнале "Знание — сила", они читали его с детства.

Теперь они его делают. Они пишут о том, что осталось от праздника, когда из него удалились прежние смыслы; о том, что находит и что теряет человек, передоверяя решение своих проблем психотерапевту; о том, измеряет ли тест 1Q на самом деле ум ( или глупость) - или что-то другое; о том еще, как новая царица наук — генетика все меньше напоминает науку и все больше — технологию. Еще о том, как язык и общепринятые обряды руководят поведением людей, придавая им национальную форму. И еще о том, почему у нас так много ученых и так мало своих принципиально новых технологий. О многом другом.

В этом номере они идут по следам акций журнала, ставших вехами в его истории. И обнаруживается, что тема когда-то была выбрана правильно, и точно сформулирован вопрос, на который сегодня все еще ищут - и находят неожиданные ответы...

Живой организм, журнал должен и будет меняться.

И оставаться самим собой.