Зодчие Москвы XX век. Книга 2

А. ЛАНГМАН

В середине 1930-х гг. понятие «новая Москва» оставалось в известной мере умозрительным. И когда в городе ампирных особняков, доходных кварталов, деревянных окраин фотографы и художники пытались разглядеть черты той столицы, которая обещана была Генеральным планом реконструкции 1935 г., они выбирали один и тот же участок — Охотный ряд (ныне просп. Маркса), вид с Театральной (ныне пл. Свердлова) или Манежной площади (ныне пл. 50-летия Октября). Отсюда открывался совершенно иной город. Он имел уже новый масштаб, заданный Домом СТО, поддержанный первой очередью гостиницы Моссовета (ныне гостиница «Москва»).

Дом СТО (Совета Труда и Обороны), затем Дом СНК, ныне Госплана СССР, был построен в 1935 г. Его признали сразу, и любые повороты моды и изменения стиля не повлияли на эту оценку. Дом СТО — бесспорно, классика советской архитектуры. При своей простоте он далеко не элементарен. При необычайной монументальности вполне человечен. В статике и в динамике он предстает как новая масштабная единица города. Исключительно скромный по декору, он до сих пор остается самым строгим и представительным административным зданием Москвы. Дом в Охотном ряду мы видим на знаменитой картине Ю. И. Пименова «Новая Москва» (1937 г.). Г. Гольц, зодчий «абсолютного архитектурного зрения», назвал его в числе четырех лучших произведений советской архитектуры. «У нас есть хорошее, настоящее, новое — наше. Есть в Доме СТО, есть в метро, на канале имени Москвы и на выставке»,— говорил он в 1940 г. на встрече московских и ленинградских архитекторов.

Автором Дома СТО (СНК) был Аркадий Яковлевич Лангман, архитектор и инженер, построивший за свою жизнь свыше 50 зданий, 21 из них — в Москве. А. Я. Лангман родился в 1886 г. в Харькове. С 1904 по 1911 г. учился на архитектурном отделении Высшего технического училища в Вене. Он получил хорошие инженерные знания, не книжное знакомство с новыми веяниями в искусстве, возможность упражняться в обычных для высших архитектурных школ того времени проектных заданиях: вилла художника, санаторий, жилой дом, музей.

Блестяще выдержав экзамены, в 1911 г. Лангман в течение двух лет практиковался в проектных конторах Петербурга. В 1913 г., подтвердив диплом Венского политехникума в Петербургском институте гражданских инженеров, вернулся в Харьков. Здесь его ожидала служба в земской управе, работа над особняками, доходными домами, санаториями, складами, сараями. Лангман проектировал новые здания, перестраивал и надстраивал старые, словом, занимался той разнохарактерной, иногда черновой работой, которая непременно приходилась на долю молодого провинциального архитектора, но в конечном счете давала отличные профессиональные навыки: знание материала, умение находить общий язык с заказчиками, подрядчиками, строителями.

В 1922 г. Лангман приехал в Москву для работы на строительстве Каширской ГРЭС. После завершения строительства стал архитектором общества Стандартстрой. В круговороте ярких архитектурных идей, которыми отмечены 1920-е гг., деятельность учрежденного в 1923 г. акционерного общества Стандартстрой может показаться не столь интересной. Из стандартных деталей проектировали стандартные дома, из стандартных домов — стандартные поселки. Общество предлагало заказчикам широкую серию жилых зданий, одноэтажных и двухэтажных, одиночных и блокированных, от одной до шести комнат, «коммунальные дома» — общежития, театры, школы, больницы. Все проекты создавались для деревянного каркаса со щитовым заполнением и были основаны на принципе стандартизации элементов. Рациональная планировка, конструктивная простота, отсутствие шиповых соединений (применялась болтовая сборка узлов) сокращали сроки и стоимость строительства.

Важно понять, чем в то время было дерево. Это был материал эксперимента, средство быстрого воплощения замысла. Достаточно вспомнить павильоны 1-й Всероссийской сельскохозяйственной выставки 1923 г., набор интереснейших архитектурных решений: сложный компактный объем павильона «Махорка» К. С. Мельникова, конструктивную ажурность входной арки И. В. Жолтовского или башни павильона ЦУЛП (Центрального управления лесной промышленности) А. Я. Лангмана и С. Н. Грузенберга. Работы Стандартстроя, адресованные и поселку и городу, ставили вопрос, какой быть новой Москве. Так же, как это делалось, например, в том же 1923 г. в поселке Сокол Н. В. Марковниковым, осваивали приемы малоэтажного строительства. На деревянные конструкции возлагали немалые надежды, это было попыткой смягчения жилищного кризиса. О необходимости «пересмотреть наше отношение к деревянному дому» говорил на конференции Госплана 1925 г. авторитетный градостроитель В. Н. Семенов. Большинство проектов Стандартстроя принадлежит Лангману. В 1923—1926 гг. он построил поселок стандартных домов в районе Ленинградского шоссе, поселки в Краматорске и под Харьковом, дом на 1-й Брестской улице в Москве.

С 1927 г. Лангмап становится главным архитектором ведомственной проектной организации Стройдомбюро. Начинается самый плодотворный период работы — всего за пять лет им было построено 13 важных для города зданий. Можно с уверенностью сказать, что в эти годы он был одним из самых строящих архитекторов Москвы.

Центром московской спортивной жизни стал стадион «Динамо» (1927—1928 гг., А. Я. Лангман, Л. 3. Чериковер), включивший два футбольных поля, мотовелотрек, беговую дорожку, теннисные корты. Стадион в Петровском парке, открытый к началу 1-й Всесоюзной спартакиады, был крупнейшим в стране. 12-метровые трибуны «Динамо», замкнутые с трех сторон, с четвертой открыты парку.

Просто решен мощный портик с четкой надписью «Динамо», выявлены конструкции подтрибунного пространства. Образ Дворца спорта, «советского Колизея», особенно ясно читается ныне с Ленинградского проспекта.

Лангману принадлежат и крупнейшие административные здания Москвы. Роль административных зданий в городе 1930-х гг. была необычайно велика. Их появление зримо показывало становление нового государственного аппарата. В одном из журналов того времени они весьма точно названы общественно-административными сооружениями. Проекты заказывались лучшим архитекторам: Наркомзем — А. В. Щусеву, Центросоюз — Ле Корбюзье, Наркомат путей сообщения — И. А. Фомину, Наркомвнудел и Дом СТО — А. Я. Лангману.

В 1928—1931 гг. под руководством И. А. Фомина было построено здание на улице Дзержинского, 12. На небольшом участке архитекторы смогли разместить трехэтажный универмаг, 6 тыс. м² конторских помещений, 120 квартир, клуб, столовую и кинотеатр на 1500 мест. Здание Наркомвнудела (1932—1933 г., А. Лангман, И. Безруков) вызывало в свое время весьма противоречивые мнения. Отмечая высокое качество работы, к архитектору предъявляли различные претензии: нарушение ансамбля, несогласованность с домом по улице Дзержинского, разнотемность в решении фасада. Впрочем, эти высказывания скорее всего уже принадлежат истории. Сейчас, оценивая работу Лангмана, мы видим в ней и точно найденную образность, и строгую представительность, и безукоризненное качество строительства. Неосуществленным остался проект административного здания в Кисельном переулке (1938 г.). И все же творческая судьба благоприятствовала Лангману. Большинство его проектов воплощалось в жизнь.

Показательно, что имени Лангмана мы не встретим среди имен участников важнейших всесоюзных конкурсов: он был занят строительством. В год конкурса на создание парка культуры завершались работы на стадионе «Динамо», проектировался жилой комплекс на улице Дзержинского. Во время конкурсов на Дом культуры Пролетарского района, театр массового действа в Харькове (на родине Лангмана), проект реконструкции Москвы — в центре города заканчивалось строительство трех жилых домов, на улице Дзержинского уже стояли строительные леса, готовились рабочие чертежи Наркомвнудела. При том первостепенном значении, которое Лангман, инженер и сын строителя, придавал работе на натуре, эти постройки занимали все время, не оставляя места для конкурсных замыслов. В эпоху, когда конкурсному проектированию придавалось столь важное значение, у него были реальные заказы. Лишь в 1933 г. он принял участие в закрытом конкурсе на Дом СТО в Охотном ряду, где премией было право на постройку. Он выиграл конкурс.

Дом СТО представлял в городе те величественные сооружения нового стиля, которые существовали только на подрамниках архитектурных мастерских. Он породил многочисленные подражания, на много лет вперед предопределил образ правительственного здания.

Дом СТО располагался в начале аллеи Ильича — магистрали, ведущей к Дворцу Советов. Поистине архитектурная выставка должна была состояться на этой улице. Иофан, Щусев, Жолтовский, Лангман смело включали свои здания в полифонический ансамбль. Дом СТО должен был отметить пролог и начало проспекта, стать важной, но все же вспомогательной точкой новой высотной композиции центра. Но Дворец Советов не был построен. И дом в Охотном ряду сам превратился в центральное здание одного из самых внушительных московских ансамблей.

Проект предусматривал строительство нескольких корпусов, занимавших почти квадратный участок между улицами Горького и Пушкинской. К постройке в 1933 г. была принята первая очередь — корпус вдоль Охотного ряда, но и он был очень велик, почти 160 м по фасаду при высоте в 10—12 этажей.

В самой постановке высокого и узкого корпуса появилась определенная динамика. С острых ракурсов его массивный объем приобретал энергичную легкость. В то же время от площади Дзержинского массив здания казался монументальным. Необычайно точно найден был перепад высот в 11 м между центральной и боковыми частями. Будь он чуть больше, нарушилось бы единство объема, характер силуэта, будь чуть меньше, нарушилась бы логика соподчиненности. Простота и рациональность плана (центральный коридор с рабочими комнатами на две стороны и тремя лестничными холлами) не помешали тонким градациям объема, изменению ширины корпуса от максимальной по углам к минимальной в центре. На тесном вытянутом участке это выглядит как намек на курдонер [¹ Курдонёр — парадный двор, ограждаемый основным корпусом здания и выступающими боковыми флигелями.], на торжественное глубинное построение — так плоский рельеф парных пилястр напоминает уходящие в перспективу колонны. Входы были отмечены порталами. Главный вход получил портал в три этажа, рассчитанный на восприятие с площади. Центральную часть Дома СТО увенчал рельефный герб СССР — прием, с тех пор неоднократно повторенный, но тогда обладавший всеми качествами художественного открытия.

Интерьеры — рабочие комнаты, вестибюли, амфитеатры залов, лифты, светильники, решетки лестниц, оконные и дверные приборы—все проектировалось архитекторами. Лангман проявил тонкое понимание нового для Москвы типа делового многоэтажного здания. Быть может, здесь сказались и впечатления от поездки в 1930— 1931 гг. в Германию, Францию и США.

Строительству Дома СТО посвящена книга А. Я. Лангмана, выпущенная издательством Академии архитектуры СССР в 1940 г. Судя по тексту, это переработанная для печати пояснительная записка, содержащая все необходимые сведения о материалах, конструкциях, производстве работ. Об архитектуре говорится не так уж много, зато становится ясно, до какой степени конкретизации умел Лангман доводить свои проекты. Новаторство художественное и композиционное неизменно подтверждалось новаторством организационным и техническим. Для ускорения работ здесь последовательно проводился поточный метод строительства, использовалась оригинальная система бетонирования каркаса. Остроумные технические решения были найдены и для крепления облицовки, и для заложения фундаментов, стоящих в подземной реке или проходящих над тоннелем метро. Выполнение отделки потребовало даже специальных экспедиций на поиски облицовочного камня. Лангман остановил свой выбор на протопоповском известняке с Оки, карельском граните и уральском мраморе.

«Завершение в основном двух громадных зданий в Охотном ряду — гостиницы Моссовета и Дома СТО — придало совершенно новое архитектурное лицо этому отрезку будущего центрального московского проспекта»,—сообщали журналы в 1934 г. Влияние этих зданий на город действительно трудно переоценить.

Постановление «О Генеральном плане реконструкции Москвы» было принято в июле 1935 г., Дом СТО был освобожден от лесов в декабре. Для планировщиков он был уже данностью. Точно так же в качестве условий задачи вошли в план и другие построенные Лангманом здания, расположенные на самых ответственных участках города: Наркомвнудел, жилой комплекс с универмагом на улице Дзержинского и стадион «Динамо». И Лангман таким образом, хотя и не значился в списке авторов нового генплана, фактически повлиял на многие его позиции.

Проектируя административные здания, Лангман, как никто, владел репрезентативностью. Изящным конструктивистским офисам недоставало монументальности, время требовало величественных, ассоциативно-вечных форм, и Лангман умел соответствовать этому стремлению, не поступаясь строгостью, функциональностью, логикой. На пути от конструктивизма к освоению наследия, пройденном нашей архитектурой, его дома были ровно посредине и, быть может, самим появлением своим обозначили некий хронологический и вкусовой рубеж.

В этой связи стоит сказать о Лангмане и конструктивизме, употребляя этот термин в его нынешнем, объединяющем, а не в современном 1920—1930-м гг., групповом значении. Среди первых московских работ Лангмана следует отметить такой типичный конструктивистский объект, как дом Госторга на Мясницкой улице, 47 (1925 г., архитекторы Б. М. Великовский, А. Я. Лангман, М. О. Барщ, Г. Г. Вегман, М. В. Гакен). Близки к конструктивизму и его жилые дома. И все же ортодоксальным конструктивистом его не назовешь.

На долю архитекторов-новаторов, таких, как Мельников, Леонидов, Гинзбург, Веснины, выпала нелегкая задача утверждения стиля в его крайних проявлениях. Каждый их проект и каждое выступление резко полемичны. Однако профессия в целом не может жить только крайними мнениями, особенно такая профессия, как архитектура. Манифест конструктивистов и их практика — разные вещи. И когда мы присматриваемся к практике, то замечаем рядом с мастерами — «генераторами стиля» других, усваивающих этот стиль, причем на уровне не декоративном, а смысловом. Они перенимали не только формальные признаки, но и объективно ценное содержание. Более того, они брали лучшие стороны новаций. Здоровый консерватизм (в большинстве своем то были архитекторы с дореволюционным стажем) удерживал их от слепого следования моде. Они просто могли работать в любом стиле, их этому учили специально, и конструктивизм не составил исключения. В числе архитекторов- традиционалистов, отдавших дань конструктивизму, мы видим А. В. Щусева, И. В. Жолтовского, И. А. Фомина, Г. П. Гольца. Видим и А. Я. Лангмана.

Профессионально разносторонний архитектор, он добивался высокой представительности в облике административных зданий, проектировал удобные жилые дома, а в малоэтажном строительстве использовал традиционные формы, строил дома отдыха и дачи под Москвой, в Сочи, в Гагре.

Жилые дома, построенные Лангманом, очень разнообразны. Дом на улице Мархлевского, 9 (1923 г.),—маленький, трехэтажный, на несколько квартир, почти особняк, характерен удачным сочетанием конструктивистской рафинированности объема и отзвуков модерна в деталях. Два круглых эркера увенчаны профилями, на боковом фасаде — круглое окно, один из излюбленных мотивов архитектора.

Свободно спланированный участок дома в Большом Комсомольском переулке, 5 (1935 г., архитекторы А. Лангман, Л. Чериковер, Н. Арбузников), объединил семиэтажный жилой дом и трехэтажный общественный корпус, выведенный к красной линии. Жилой комплекс, или, как называли его в журналах, «жилой комбинат», имел трех-четырехкомнатные квартиры, каждая с горячей водой, ванной, газовой кухней, что для Москвы того времени было, пожалуй, роскошью. В общественном корпусе располагались фабрика-кухня, столовая, клубные комнаты, парикмахерская, ясли, детский сад, гостиница.

В этом диапазоне от небольшого объекта до жилого комплекса раскрываются возможности архитектора. Дома, спроектированные Лангманом, вообще отличались особым комфортом. Это была именно архитектура жилья, где все внимание с декорации, конструктивистской ли, ренессансной ли, переносилось на «внутренности» дома: продуманные инженерные системы, удобство пологих лестниц, светлые и теплые площадки, большие, свободно спланированные квартиры. Лангман был рационален, но не стремился при этом к выгадыванию нескольких квадратных метров, коридорам через этаж, тесной упаковке квартир и прочим ухищрениям «экономического» жилья. Его дома замечательны тем уважением к человеческой психологии и антропометрии, которое присуще, вероятно, лишь опытным архитекторам и вдумчивым врачам. Лангман проектировал, как водится, методом подстановки, перевоплощения — для заказчика, как для себя. У него была репутация аккуратного и внимательного к пожеланиям заказчика профессионала. Большинство его зданий строилось по персональным заказам, это говорит о многом. Всего Лангман построил в Москве 10 жилых домов, каждый из которых интересен по-своему. Большой 10-этажный дом в Орликовом переулке, 8 (1951 г., архитекторы А. Я. Лангман, Л. И. Лоповок), был последним осуществленным московским проектом. В 1958 г. вместе с А. Б. Борецким, А. С. Образцовым, Г. Н. Чечулиным, И. К. Бебяковым он принял участие в конкурсе на Дворец Советов, и это последняя, известная нам работа Аркадия Лангмана.

Среди зодчих Москвы А. Я. Лангман занимает не особое, нет, но именно собственное место. В годы, когда новая Москва еще не родилась, здания Лангмана уже зримо представляли ее на московских улицах. Корректные, скромные, но, несомненно, выразительные, образы его жилых домов и административных зданий свидетельствуют о высокой профессиональной культуре и о художественной совести мастера.

Здание СТО (ныне Госплан СССР). 1932 —1934

А.ЛАНГМАН

Стадион «Динамо». 1927. Совместно с Л. Чериковером

А. А. Стригалев