Золото Империи

Глава 25

— Не верю я ему, господин полковник. Пётр Ильич давайте выведем их в тайгу подальше да расстреляем.

— Откуда в тебе Николай Александрович столько недоверия к людям. Они же наши товарищи, тем более что служили вместе при штабе.

— Служили-то мы вместе. Да вот что после этого три года делали? Не могли люди три года по тайге скитаться и так хорошо выглядеть. А форма, ведь форма то на них чистенькая, почти новенькая, это что они в тайге её меняли? А лошади? Ведь свежие совсем.

— Я выслушал Ваше мнение есаул. Что думаете Вы господа?

— Я согласен с Николаем, не похожи они на скитальцев, — поддержал Вахрушева Лошицкий, — Нельзя им доверять. И откуда, он спрашивается, знает про нашу миссию? Тоже вопрос.

— Он служил в казначействе армии, а там видимо были оформлены все документы на снятие с довольствия, — попытался оправдать вновь прибывших Зимин, — хотя я тоже ему не доверяю, он и тогда был скользким и неприятным типом, с ним практически ни кто не общался.

— Я понял Вашу позицию, тем не менее, я оставляю их в ските, это наши товарищи и мы должны им помочь. В конце концов, мы не можем уподобляться Большевикам. Нельзя, Николай Александрович расстреливать людей лишь по подозрению. Вот когда выяснится доподлинно, что это предатели, тогда и расстреляем.

— Боюсь, что когда это выяснится, будет поздно. — Как то удручённо промолвил Вахрушев.

— Ничего, не беспокойся Николай, они здесь под присмотром будут. Куда им деется из скита?

— Хорошо, тогда мы возвращаемся, Пётр Ильич?

— Но только не в ночь. Переночуете здесь, а завтра поутру и отправитесь в обратный путь, тем более что прошлую ночь не спали все трое. Договорились?

— Договорились, — согласились офицеры.

— Вот и славненько, располагайтесь по своим старым домам. Чай не забыли?

На этом бы и закончилось обсуждение новых членов монашеской общины, да пришлось к этому разговору вновь вернуться и очень скоро. Недолго прожила община в покое. Примерно через месяц ушёл Быстров с двумя своими товарищами на охоту, да так и не вернулся. Пять дней, кряду прочёсывали казаки всю округу, но усилия были напрасными. Зимой погода неустойчивая, снег, ветер, вьюга следы в тайге очень быстро теряются. Помогали казакам и деревенские, но все усилия были тщетными.

— Видать сгинули люди, — подвёл итог староста, после неудавшегося поиска все собрались на совет. — Не приспособлены ещё к таёжной жизни, за зверем погнались, заблудились и всё, пиши, пропало, обессиленные голодные в мороз долго не протянут. Может по-весне и найдём останки, а может и это зверь растянет, а что не растянет, то талая вода смоет.

— Не верю, что они сгинули, вот не верю и всё, — ответил Вахрушев, — говорил я Пётр Ильич, расстрелять нужно было их всех. Ох, не закончится добром вся эта история.

— Не кликай беду, Николай, не кликай. Не все же ушли, кабы, так как ты говоришь было, все подались бы, а так только трое.

— Этих, оставшихся под замок нужно посадить, па попытать с пристрастием, что да как, куда, мол, ваши товарищи делись.

— Да что мы тебе прям охранное отделение, как пытать то их будем? Нет, пускай живут, как жили, они возложенные на них обязанности справно исполняют, не похожи на засланцев. Да и те трое, явно сгинули. Не переживай ты так.

— Нет, Пётр Ильич не верю я им.

— Ну, как хочешь, это дело твоё. А люди пускай живут, как жили, хотя, конечно присмотреться к ним не мешает, повнимательнее.

На этом и порешили, да вот только Вахрушев не успокоился. Он каждое утро вставал раненько и отправлялся в тайгу, подальше, вверх по течению реки, так что бы русло далеко просматривалось, и наблюдал. По сути, только отсюда могла прийти беда. Тайгой к деревне не подойти, а вот руслом, по льду очень даже возможно. И он таки дождался.

Произошло это на самом исходе февраля, Николай собрался уже покидать свой пост, как из-за дальнего поворота реки. Показались всадники, они шли неспешным шагом, Вахрушев достал бинокль и присмотрелся. Отряд вытягивался из излучины, а впереди, рядом с командиром, ехал ни кто иной, как Быстров, целый и невредимый. Наконец все вышли на прямую видимость, Николай насчитал не меньше двухсот сабель.

«Вот и дождались, — подумал есаул, развернул коня и погнал его галопом в деревню».

Он ворвался в дом.

— Любаша, быстро собирайся, бери только самое необходимое, мы уходим в пещеры. Пётр, — позвал Николай старшего сына, — беги сынок к Зиминым и Лошицким, скажи, пускай немедленно берут всё самое необходимое и уходят в пещеры. Бегом сынок.

— Коля, что случилось то?

— Любаша, красные идут, и ведёт их тот негодяй, которого мы приютили.

— А что с остальными-то будет?

— Я думаю, деревенских они не тронут, им мы нужны. Всё Любаша, нет времени на разговоры, быстро собирайся, я лошадей седлать.

Солнце уже совсем село, когда отряд вошёл в деревню, они проехали в центр и остановились возле дома старосты. Прохор Лукич как всегда встречал гостей у ворот.

— Здравствуйте, добрые люди. Что привело вас в наши края, куда дальше путь держите?

— Не слишком ты гостеприимен, не успели мы приехать, а ты уже прогоняешь. Кто это вообще такой, — спросил командир у Быстрова.

— Это местный староста.

— Понятно, кулак, конечно, понятен теперь его интерес.

— Мы, извините. Как к тебе обращаться, мил человек? Так вот мы здесь живём в мире и согласии, старой общиной. Людей пришедших из тайги всегда готовы, принять и обогреть, но не приветствуем, когда он у нас задерживаются. А вас я вижу не меньше двух сотен приехало. Нам просто нечем прокормить вас будет. У нас здесь хозяйство небольшое, да и год прошлый был не особо урожаен. Хлеба, вот только бы самим хватило до нового урожая.

— Знакомы нам эти ваши кулацкие присказки, а у самого, небось, амбар ломится. — Командир указал в сторону стоящего в глубине двора амбара.

— Есть там хлеб, не буду душой кривить, да вот только не мой он. Этот хлеб он общине принадлежит и это запас на крайний случай, да посевное зерно.

— Ладно, не про то разговор сейчас, ты нам лучше покажи, где разместиться на ночёвку. В этот раз мы у тебя не задержимся, другие цели. Да команда дай, что бы коней покормили, ну и людей, конечно. Да, вот ещё что.

— Слушаю.

— В каких хатах у тебя здесь офицеры обитали?

— Офицеры? Какие офицеры?

— Не валяй дурака, старик. Ты прекрасно знаешь о ком речь, — встрял в разговор Быстров. — Дом зятя твоего я знаю, где стоит, а вот где дома тех двоих, Зимина с Лошицким?

— Ладно, не будем пока мучить старика, — прервал его командир, — показывай сам дом своего товарища, а остальных и так найдём. А от тебя староста я жду указаний, где нам на постой встать.

— Вон на окраине деревни выбирайте, любые пустующие дома, да становитесь. Дрова там есть заготовленные, чай печи сами в силах растопить, а насчёт хлеба людям и сена лошадям сейчас я попрошу общину.

— Показывай, Быстров, куда ехать. Командиры взводов, ко мне. — Командир развернул коня и направил его вслед за провожатым. — Слышали все, что сказал староста, насчёт домов?

— Да слышали, — наперебой отвечали подъезжающие взводные.

— Вот и хорошо, не придётся мне повторяться. Сдаётся мне, что в доме его дружка, — он кивнул в сторону Быстрова, — мы никого не застанем, так, что первый взвод, вместе с нами размещается в этом доме, остальные повзводно в ближайших, пустующих домах.

В доме Вахрушева, был полный беспорядок. Везде присутствовали следы спешного ухода хозяев, Детские вещи, посуда, постельное бельё, всё валялось на лавках, кроватях, да и просто на полу. Брали только лишь самое необходимое. Хорошо, хоть Николай заранее позаботился о возможности покинуть дом, и очень многое перенёс в пещеры. Как только пропал Быстров с товарищами, стало понятно, что в скорости нужно ждать гостей, а, следовательно, придётся покидать деревню. Бывший прапорщик казначейства узнал слишком много, для того, что бы оставить их в покое. И понятно, что он кого-то должен привести, и если не бандитов, то Красных, что, в сущности, по мнению есаула, было одно, и тоже. Он с друзьями заранее подготовил обиталища в пещерах, запаслись дровами, снесли в них всё необходимое для жизни и теперь из дома были забраны только лишь вещи первой необходимости.

— Откуда он узнал о нашем подходе? А Быстров?

— Что Вы у меня спрашиваете, товарищ командир?

— Ты мне вопросами на вопрос не отвечай, и вообще я не у тебя спрашиваю, а сам с собой разговариваю. Хотя есть у меня подозрение, что ты на два фронта работаешь.

— Если бы я на два фронта работал, то уж точно не вернулся бы к вам и не привёл вас сюда. Я честно поверил Революции и честно ей служу.

— Да, что-то не заметно в тебе Сергей особого рвения в службе, — встрял в разговор командир первого взвода.

— Не всем же, как тебе, Паша с бабами да малыми детьми воевать. Или ты в этом рвение видишь?

— Это ты на что намекаешь, на ту буржуйку с её выкормышами. Что я расстрелял давеча? Так туда ей и дорога.

— Это не буржуйка была, а простая учительница, давно живущая в деревне, и виновата она была лишь в том, что принадлежала к старому дворянскому роду, а так же деревенских детишек читать и писать учила.

— Вот и заговорила в тебе кровушка твоя дворянская, нет и тебя тоже к стенке надобно, не по пути ему с нами товарищ командир, ох не по пути. Предаст он и нас, как и своих в своё время предал.

— Успокойся, Фирсов, не забывай, что я тоже некогда в царской армии служил, и роду дворянского.

— А я этого и не забываю, — с некоторой, скрытой угрозой в голосе ответил взводный.

— Иди лучше посмотри в сусеках, что заготовлено впрок хозяином, да организуй питание и размещение личного состава. Людей в доме расселить, командиры в баньке поселимся, может, не передушите там с Быстровым один другого. Людей накормить, заготовить на завтра продукты и всем отдыхать, выходим с рассветом. Пошли, Быстров, расскажешь, как там лагерь расположен, и как к нему лучше подойти.