Золотые глаза любви

9

Бессонная ночь не прошла даром — Инесса приняла решение!

Стараясь двигаться бесшумно, она прокралась к двери и встала у стены, так чтобы открывшаяся створка спрятала ее от входящего.

Еще вчера она перенесла стул поближе к двери. Массивный, деревянный, он казался достаточно легким для того, чтобы она сумела поднять его над головой. Вдобавок она неоднократно видела в кино, как делаются подобные вещи…

Поднять-то она его подняла, а вот замахнуться… На практике выяснилось, что стул — оружие тяжелое и неудобное. Инесса чувствовала себя довольно глупо, но не собиралась отступать от намеченного плана.

Стрекот вертолетных винтов стих вдали, и огромное облегчение неожиданно снизошло на нее.

Она не слышала, как он подошел, не слышала, как отодвинулся засов и щелкнул замок, но какое-то шестое чувство предупредило ее о его приближении.

Дверь распахнулась, скрывая Инессу от его взгляда. Алан остановился в дверном проеме.

Почему он не входит? Мог ли он слышать звук ее дыхания? Нет, потому что она не дышала. Так что же насторожило его — стук ее сердца?

Она едва не вскрикнула, когда Алан неожиданно рассмеялся.

— Я должен был предположить, — сказал он и включил свет. — Стул? — сказал он весело.

— Мне это показалось хорошей идеей, — буркнула Инесса, чувствуя, что ее снова охватывает ярость.

Она поставила стул и вышла из-за двери, гордо вскинув голову. Однако стоило ей увидеть Алана, ее злость сменилась сочувствием. Он был бледен, лицо осунулось, под глазами лежали глубокие темные тени. Он выглядел так, словно не спал с тех пор, как они виделись в последний раз.

— Это была неплохая идея, но тебе нет необходимости защищать себя. — Веселье исчезло из его голоса, тон стал бесцветным. — Все кончено, Инесса. Ты свободна. И я надеюсь, что наступит день, когда ты сумеешь меня простить.

— Сколько времени? — спросила она.

— Скоро зайдет солнце. Ты хочешь отправиться обратно домой или в Сидней?

— В Сидней, — быстро сказала Инесса. — Но сначала я желаю узнать, что, черт возьми, происходит!

Алан помедлил.

— Я не могу тебе сказать.

— Ты имеешь в виду, что не доверяешь мне. — Она издала короткий циничный смешок. — Ну что же, ты знаешь меня достаточно хорошо для того, чтобы заниматься любовью, но недостаточно, чтобы доверять.

Повисла тишина. Она перевела дыхание, но, прежде чем сумела продолжить, Алан сказал:

— Мне бы хотелось доверять тебе, но я не могу. Это не… — Он осекся, потом закончил изменившимся голосом. — Это не из-за тебя. Я прошу тебя поверить, что я никогда бы не стал вести себя, как тиран и деспот, если бы речь не шла о человеческих жизнях.

О человеческих жизнях? Инесса, должно быть, повторила это вслух, потому что Алан сказал:

— Да. И хотя это может показаться издевательством, я прошу тебя — поверь мне.

Она бросила на него взгляд.

— С чего бы?

Алан пожал плечами.

— У тебя нет ни единого повода мне верить. Вдобавок еще ничего не закончилось. Скажи, согласишься ли ты никому не рассказывать о том, что здесь произошло, хотя бы неделю?

Она хмыкнула.

— Что мне помешает немедленно отправиться в полицию? Ты запер меня, оскорбил, предал мое доверие. Ты вел себя как последний мерзавец.

— Думай обо мне что хочешь, — сказал он, устало глядя на нее. — Неделя, Инесса, — это все, о чем я тебя прошу.

Она поколебалась.

— А если я скажу «нет»?

— Тогда тебе придется остаться здесь, — сказал он спокойно.

— Но если я пообещаю никому не говорить, ты позволишь мне уйти?

Алан помедлил. Потом тихо произнес:

— Да.

И хотя Инесса отдавала себе отчет, что поступает глупо, она пробормотала:

— Ладно.

— Спасибо.

Стиснув зубы, Инесса сказала:

— Тогда до свидания.

Он не пошевелился.

— До свидания, Инесса. Могу ли я что-то для тебя…

— Нет!

Он поймал ее за руку, притянул к себе и поцеловал. Прикосновение его губ было удивительно нежным, и страсть с новой силой вспыхнула в сердце Инессы. Она почувствовала, что у нее подгибаются ноги, однако нашла в себе силы справиться с этими ощущениями. Она резко оттолкнула Алана и выскочила наружу.

— Прости меня, — сказал он. Его голос был тихим и грустным. — За все. Надеюсь, ты будешь счастлива, Инесса. Может быть, когда-нибудь ты перестанешь ненавидеть меня.

Он повернулся и пошел прочь, оставив Инессу стоять возле домика. Слезы навернулись ей на глаза, ком подкатил к горлу. Но если она сейчас заплачет, то не скоро остановится. Оставив дверь открытой, она вернулась в домик, чтобы собрать вещи.

Вынув из сумочки ключи, Инесса терпеливо сказала:

— Нет, Роджер, я не приглашу тебя на чашечку кофе.

Молодой человек засмеялся и, взяв ее за плечи, развернул Лицом к себе.

— Да ладно тебе, не будь букой.

Резко высвободившись из его рук, Инесса ответила:

— И еще я не собираюсь тебя целовать. И уж конечно не лягу с тобой в постель. Спокойной ночи. Не заставляй таксиста ждать.

Но ее спутник был достаточно пьян, чтобы проявить понимание.

— Почему? — настаивал Роджер. — Ты мне нравишься, а я нравлюсь тебе. Так в чем твоя проблема?

Темная фигура отделилась от стены, и Инесса вздрогнула. На мгновение она подумала: а не стоит ли все же попросить Роджера пойти вместе с ней? Ей вовсе не хотелось, чтобы он оставался, но перспектива оказаться наедине с неизвестным мужчиной на темной пустынной улице испугала ее.

Но человек вдруг произнес знакомым насмешливым голосом:

— Проблема в тебе, Роджер.

Сердце Инессы подпрыгнуло в груди. А Роджер между тем круто повернулся к Алану.

— А ты кто такой, черт возьми? — возмущенно спросил он.

— Это тебя не касается, — отозвался Алан. Он посмотрел через плечо Роджера на Инессу. — Ты хочешь, чтобы он ушел?

Стараясь совладать с переполнявшими ее чувствами, Инесса едва слышно пробормотала:

— Он уже уходит.

Но не тут-то было.

— Черта с два я ухожу! — заявил воинственно Роджер. — Девушка со мной!

Алан хмыкнул.

— Ты ведь слышал, что она сказала.

В его тоне слышалась спокойная уверенность, и Роджер предпочел пойти на попятный. Пожав плечами, он развернулся и, слегка пошатываясь, пошел по тротуару, буркнув через плечо:

— Нужно было сразу сказать, что у тебя уже кто-то есть, Инесса. Тогда я бы не стал приставать.

Инесса наблюдала за тем, как он садится в такси и как отъезжает машина.

— Спасибо, — сказала она тихо.

— Кто это? — равнодушно спросил Алан.

— Друг, — отозвалась Инесса неожиданно охрипшим голосом. Она старалась смотреть куда угодно, только не на него.

— А что, все твои друзья провожают тебя до дому?

Инесса могла бы подумать, что он ревнует, если бы его голос не звучал так холодно и отстраненно. Их ничто не связывало. И Алан Кембелл не имел на нее никаких прав…

— Это, — отозвалась она не менее холодно, — не твое дело. Но если уж ты спросил — нет, не все. И Роджер больше не станет этого делать.

— Мне нужно было повидаться с тобой, — сказал Алан, заглянув ей в глаза.

— Сейчас? — Голос ее дрогнул. Она решила, что сходит с ума. — Уже за полночь.

— Это важно.

Дрожа, она толкнула дверь и пробормотала:

— Тебе лучше войти в дом.

Пока они молча шли по коридору, Инесса судорожно пыталась припомнить, прибрано ли в комнатах.

Не так уж и плохо, решила она, окинув гостиную быстрым взглядом. По крайней мере, здесь были цветы — огромный букет тюльпанов, развернувших алые лепестки. Она купила их вчера, чтобы хоть как-то украсить свою серую жизнь.

— Ты давно в Сиднее? — с бьющимся сердцем спросила Инесса Алана, стоящего посреди комнаты и оглядывающегося по сторонам.

— Прилетел этим вечером, — ответил он, посмотрев ей в глаза. — С частным визитом.

Она хмыкнула.

— Я никому не скажу, — насмешливо произнесла Инесса.

Его глаза сузились.

— Знаю.

Стараясь успокоиться, Инесса спросила:

— Неужели я сумела убедить тебя, что не имею отношения к написанию тех статей?

Алан тепло улыбнулся ей.

— Да.

Она удивленно распахнула глаза.

— Как?

— Ты не опубликовала ни фотографии, ни статью. И ты сдержала слово никому ничего не говорить.

Мудрее было бы промолчать, но она не смогла удержаться.

— Я никогда не нарушаю данных мною обещаний! — Это прозвучало слишком напыщенно, и Инесса поспешила перевести разговор на другую тему: — Спасибо, что вернул папин фотоаппарат. Было бы трудно найти такой же.

В ответ он только пожал плечами.

— Я… я поняла, почему ты тогда отобрал у меня пленки и запер меня, — помолчав немного, сказала Инесса.

Когда о событиях на Сан-Мартине стало известно общественности, Инессе не составило труда сопоставить услышанное ею на острове со сведениями, опубликованными в газетах. Те же статьи прояснили и роль Алана в этой истории.

Благодаря журналистам лорд Алан Макфелрой приобрел репутацию человека, обладающего одновременно всеми талантами блестящего дипломата, интеллектом и обаянием — в сочетании с удивительной порядочностью.

— Я должен был встретиться с членами свергнутого правительства Сан-Мартина, когда ты свалилась как снег на голову, — сказал Алан. — Эти люди настаивали на соблюдении секретности.

Инесса сцепила пальцы, так что они побелели.

— Я понимаю, почему переговоры велись втайне ото всех. Я даже понимаю, почему ты боялся, что я могу передать сообщение в прессу. Но я по-прежнему считаю, что запирать меня — это было чересчур.

— В тот момент это казалось мне единственным выходом, — ответил Алан. — Я знаю, что тюрьма — всегда тюрьма, какой бы комфортабельной она ни была, но я поступил бы так снова, если потребовалось… Но это не доставило бы мне радости.

Инесса вспомнила о розе и почувствовала, что краснеет.

— Забудьте об этом, — сказала она холодно. — Все закончилось благополучно, так что какая разница…

— Для меня разница есть. Я возненавидел себя за то, что сделал, но я не мог рисковать. Слишком многое было поставлено на карту. Мой брат Грегор отправился на Сан-Мартин с грузом медикаментов. Но его там узнали и взяли в заложники. Поэтому, когда я говорил, что речь идет о человеческих жизнях, я имел в виду и его жизнь тоже. Жители Сан-Мартина были в отчаянии, и было решено использовать его для того, чтобы принудить меня работать на них и делать это втайне. — Алан выдавил улыбку. — Когда я приехал, чтобы поговорить с мятежниками…

Оказывается, в газетах написали не все. Охваченная ужасом, Инесса с трудом перевела дыхание.

— Ты поехал на Сан-Мартин после того, как мы расстались на острове? Ты отправился в самое сердце гражданской войны?

— У меня не было выбора, — ответил Алан, глядя на нее своими холодными янтарными глазами.

— Тебя же могли убить!

— Им нужны были гарантии.

— Я понимаю… — Побелевшими губами произнесла она. — Мне так жаль.

— Я верю тебе, — сказал он с кривой улыбкой.

Инесса молчала, сочувственно глядя на него, и чувствовала, как в ее душе поднимается волна нежности к человеку, стоящему сейчас перед ней.

— Ты приехал, — спросила она тихо, — чтобы рассказать мне об этом?

— Да, — ответил он. — Но не только… — Алан немного поколебался и добавил: — Сядь, Инесса. Я хочу кое-что тебе объяснить.

Инесса кинула на него настороженный взгляд, но повиновалась. Она села в кресло и положила руки на подлокотники, спрашивая себя, что такое еще он может ей сказать.

Бесстрастным голосом Алан начал:

— Когда мы встретились впервые, твои глаза потрясли меня…

Инесса готова была услышать что угодно, но только не это. В изумлении она переспросила:

— Мои глаза?

— В числе всего прочего, — произнес Алан, не оставляя сомнений насчет того, что имелось в виду под «всем прочим». И не обращая внимания на то, что краска залила ей щеки, продолжил: — Твои глаза… они очень необычного цвета. Когда я увидел тебя, меня это изумило, потому что в Испании у меня есть друг, чьи глаза очень напоминают твои. Когда же я узнал, что твой дед был испанцем, я решил, что это не может оказаться простым совпадением. Я навел справки о твоем дедушке и о родственниках моего друга. Выяснилось, что его отец вынужден был развестись со своей женой. Позже он встретился с другой женщиной, они полюбили друг друга. Ту женщину звали Аманда Эрвилл…

У Инессы вырвался судорожный вздох. Алан бросил на нее быстрый взгляд и договорил:

— Таким образом, человек, которого я называю моим другом, — твой родной дядя.

Инесса потрясенно молчала. Этого не могло быть… Этого просто не могло быть. Это было слишком невероятно. После стольких лет одиночества, душевной пустоты, безнадежности, внезапно обрести родных!

— Я привез тебе письмо от него, — сказал Алан. — Твой дядя очень хочет познакомиться с тобой и приглашает тебя в Испанию.

Он извлек из кармана конверт и протянул ей.

Дрожащими руками Инесса вынула письмо и принялась читать.

Дорогая Инесса Эрвилл.

Моя жена и я были бы очень рады встретиться с вами. Я попросил моего друга Алана передать вам эту записку. Если вы согласитесь приехать, то я позабочусь о билетах для вас.

Антонио Домингес.

Инесса подняла взгляд.

Знает ли этот человек, что они с Аланом занимались любовью? Инесса искоса взглянула на стоящего перед ней мужчину и вздрогнула, когда эротические сцены вновь заполонили ее воображение. А если и знает — какая разница? Это было лишь сиюминутное физическое влечение, и ничего более.

Прежде чем она успела собраться с мыслями, Алан сказал:

— Я понимаю, что тебе нужно подумать. Сейчас мне пора идти — через час я вылетаю на Сан-Мартин. Но я позвоню тебе завтра.

Закрыв за ним дверь, Инесса ощутила головокружение, словно была пьяна. С тех пор как они с Аланом расстались, Инесса постоянно ощущала холод и пустоту внутри, как будто ее душа заледенела. Но теперь, после этой встречи, мир снова засиял для нее всеми красками. Она была почти счастлива.

Инесса без конца вспоминала Алана. Он выглядел усталым, обеспокоенно подумала она. Черты его лица обозначились резче, чем раньше, и он выглядел не таким энергичным и бодрым, как всегда. Может, он слишком много работал?

Инесса провела остаток ночи, лежа без сна в темноте и слушая шум машин за окном. Она никак не могла собраться с мыслями. Проведя несколько месяцев в безуспешных попытках выкинуть Алана из головы, она с трудом верила в то, что произошло сегодняшним вечером.

Снова и снова Инесса вспоминала его лицо, и ее сердце сжималось от тоски. Она знала, что он могущественный потомок древнего аристократического рода, со своими взглядами на жизнь, на брак, на любовь. Возможно, ему было приятно заниматься с ней любовью, но это слишком мало для него значило. В сущности, глупо было надеяться на продолжение их отношений.

И может быть, встреча с родственниками поможет ей забыть Алана Кембелла — мужчину, который никогда ее не полюбит.