Зона кошмара

21. привет, это ты (я)

Особенно интересной была строчка, в которой были перечислены слабые стороны каждого мертвеца. Данные сведения обещали быть особенно полезными на фоне грядущей битвы.

Кроме этого в книге имелся целый раздел, посвящённый заклинаниям «чёрной магии». Они тоже были расписаны очень подробно — кроме знака приводились сложные инструкции, методы визуализации, советы и так далее. Мишура. Любое волшебство давалось мне с первого раза, достаточно было представить картинку, согнуть туманность нужным образом и всё, готово. Раньше я воспринимал это как данность, однако видимо я был не прав — для простых обитателей этого мира магия представляла собой сложную науку. Один я был такой особенный.

Теоретически, мне было подвластно любое колдовство. Нужно было только знать необходимый знак и иметь достаточное количество туманности. На данный момент мне её хватало на чары вплоть до второго круга.

В книге Сердюка обнаружилось великое множество занимательных заклинаний. Некоторые из них позволяли создавать нежить, другие — призывать души умерших. Особенно меня позабавило одно заклятие четвёртого круга, с помощью которого можно было временно умертвить самого себя или своего друга. Это было нужно для маскировки. Некромант превращался на пару минут в самый настоящий труп — даже мысли его затихали — а затем оживал. Мне вспомнилось, как в своё время я обманул ящериц, притворившись обычным скелетом.

Наконец я отложил книжку и опять стал спускаться в подвал.

Самое время проверить, как там поживает Ямато.

Уже проталкивая своё тело сквозь узкую трещинку, я немного заволновался: а что если я сегодня запоздал, и её не будет на месте? Школы сегодня, вроде, не было, но девушка могла пойти прогуляться по набережной… Тогда у меня будут проблемы. Туман в этом мире был такой густой, что найти в нём дорогу было решительно невозможно.

К счастью, стоило мне вывалиться из туннеля в комнату, как меня захватила лёгкая притягивающая сила. Передо мной сияла синяя воронка. Она показалась мне немного больше, нежели в прошлый раз, однако, не придавая этому особенного значения, я протянул к ней пальцы…

…

…

— С добрым утром… — я потянул своё упругое тело, откинул одеяло и зевнул сладким голосочком. Затем почесал мохнатый затылок. Непривычно было возвращаться в тело школьницы после пребывания скелетом. Поморщившись, я посмотрел сперва на окно, из которого разливался кислый утренний свет, затем — на тумбочку, на которой стояли часы:

8:02

— Прямо по графику.

Я опустил ноги на коврик, открыл шкафчик и уже было собирался начать доставать из него одежду, когда мой взгляд зацепился за отражение в зеркальце. Я опешил. Опешил прямо как в первый раз, когда увидел в нём юную девушку, только теперь меня поразил не столько пол Ямато, сколько её образ.

Она была мертвенно бледной. Глаза её были красными, а губы — искусанными вдоль и поперёк. На её румяных щёчках сухо блестели тропы высохших слёз. Её розовые волосы были взъерошены, и вообще казалось, что девушка сбежала из психбольницы. Она выглядела болезненной и худощавой — разительный контраст на фоне вчерашней хрупкой, но, в общем, здоровой школьницы.

Я растерянно погладил свой нежный подбородок.

Что здесь происходит?

Мой взгляд зацепился за открытую тетрадку, которая лежала на столике в противоположном конце комнаты. Ну ладно… Сейчас, я надеюсь, мы всё узнаем.

Я присел и принялся читать.

«…Доброе утро, дорогой дневник. Вернее, добрый полдень. Совсем не помню, как задремала, ты знаешь… И ещё мне приснился такой глупенький сон — в полдень всегда снятся глупые сны. Глупые и страшные. В этот раз я как будто пошла в школу, а там…

Впрочем, всё равно ты мне не поверишь…

Ну ладно, расскажу. УГОВОРИЛ! Я познакомилась с одной девочкой, мы стали подругами, а потом… Даже не хочу писать такое. Затем меня вдруг сделали Стражем — какая глупость, чтобы Я была Стражем — можешь себе такое представить? — и ещё там был этот страшный человек с серыми глазами, который заставил меня сдавать анализы… Бррр. И сама я была при этом какая-то странная, и в голове у меня вертелись непонятные мысли, и волосы у меня были завязаны в хвостик…

В общем, очень, ОЧЕНЬ глупый сон. Это всё потому, что я так волнуюсь, наверное. Но ничего: я где-то читала, что страшные сны готовят нас к худшему. После такого я прямо ко всему готова, и когда я завтра пойду в школу всё обязательно будет хорошо! Точно не хуже. Хуже я даже представить себе не могу…

…

Я перевернул страницу.

ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!

Ничего не понимаю, ничего не понимаю, НИ-ЧЕ-ГО! Пришили родители, им звонили на работу. Меня сделали Стражем. Когда? Во время теста, в школе. Да, школа не завтра — ОНА БЫЛА СЕГОДНЯ. Прямо как у меня во сне… Или это был не сон? Что происходит? Я что, ходила во сне? Ничего, ничего, НИЧЕГО не понимаю! Это что, всё было на самом деле? Но тогда, если всё это действительно случилось, я… АААААААААА.

Спокойствие, Ямато! только СПОКОЙСТВИЕ. Напиши это слово десять раз, тогда успокоишься, красиво напиши! Давай!

СПОКОЙСТВИЕ СПОКОЙСТВИЕ СПОКОЙСТВИЕ СПОКОЙСТВИЕ СПОКОЙСТВИЕ СПОКОЙСТВИЕ СПОКОЙСТВИЕ СПОКОЙСТВИЕ СПОКОЙСТВИЕ СПОКОЙСТВИЕ

Не работает! Не могу успокоиться. У меня дрожат пальцы. Почему меня сделали Стражем? Я ходила во сне? Или это была не я? Я ничего не помню, всё так зыбко, мне страшно, а что если я бы…

В тексте мелькнула клякса.

…Фух, это постучала мама. Волнуется. Я сказала ей, что всё в порядке. Это неправда… Я так не люблю врать, хнык, а теперь у меня нет выбора — потому что мне страшно. Ненавижу… Почему всё это происходит, хнык, — а здесь на странице появились влажные пятнышки.

Я перелистнул её и стал читать следующую.

…Я знаю! Это всё сон. Вот как. Я просто сплю, хе-хе. А я боялась… Глупости какие. Ничего, сейчас засну, то есть проснусь, и всё будет в порядке. Точно!..

На следующей странице была единственная фраза:

Это не сон.

— Ха…

Судя по всему, я изрядно потрепал бедной Ямато нервишки. Даже немного неловко. Как-то я совсем забыл, что она была живым человеком, причём с личной жизнью. Может, мне стоит найти себе другого носителя?

Некоторое время я серьёзно размышлял над этой возможностью, — затем покачал головой и чихнул, когда несколько розовых локонов попали в мой нос.

Нет, во время переправы лодочки не меняют. Это было слишком опасно, причём не столько для меня — со мной то всё будет в порядке — сколько для самой Ямато. По своей природе я был своеобразным порождением кошмара, я был НИСом, если использовать терминологию этого мира. Это меня засёк детектор во время проверки. Можно даже подумать, что это я был повинен во всех бедах девушки, — а можно подумать немного больше, и становилось очевидно, что не я проделал ту воронку, через которую проник в её сознание. Она уже была здесь. Это была открытая дверь, через которую мог заявиться кто угодно. Девушка УЖЕ была подвержена влиянию НИС. Кто знает, возможно, если бы не я, но кто-то другой овладел её телом, кто-нибудь с меньшим уровнем «контроля» — опять же, вспоминая детектор — её тогда ждал бы тот же чёрный пакет, в котором унесли Маю.

Причём перспектива этого пакета никуда не делась. Он всё ещё маячил на горизонте — если я исчезну, и они решат провести ещё один плановый тест.

Может показаться, что я пытаюсь оправдать своё решение и дальше использовать тело девушки несмотря на свою заявленную добродетель… Это не так. Глупость. У меня не было причин за него держаться — раньше не было. Теперь… Теперь я наоборот становился заложником обстоятельств. Мне нужно было находиться внутри Ямато, по крайней мере иногда, иначе всё могло обернуться самым неприятным образом.

Даже сама обязанность Стража, на которую я её подписал, обещала быть непростой, и вряд ли Ямато справится с ней самостоятельно…

Я цокнул языком. Сейчас будет небольшое признание:

Я не очень люблю брать ответственность за свои поступки. Вольная душа, все дела. В последний раз… Впрочем, не будем об этом. Но когда я этого не делаю, совесть разъедает мою душу, как кислота. Вот почему моё настроение испортилось, когда я прочитал записку Ямато. Даже мой фирменный весёлый цинизм улетучился, аки древесный лепесток при первом дуновении зимы. Даже образы, которые я использую, стали бледными и заезженными.

Приятно давать деньги на благотворительность в своём темпе — не приятно платить алименты. С Таней было то же самое. Поэтому у меня попервой была кислая мина, когда она заявилась ко мне домой без спроса… Ладно. Хватит уже об этом.

Я почесал свои розовые волосы острым ноготком и задумчиво посмотрел на ручку. Взял её. Стал писать. Если мы действительно застряли здесь надолго, мне нужно было по крайней мере представиться Ямато.

Сперва я хотел рассказать правду. Назваться НИСом, заявить, что не желаю ей вреда, что всё будет хорошо, если мы будем сотрудничать, и так далее… Затем я подумал, что писать такое было слишком опасно. Мало того, что сама Ямато наверняка разнервничается, а может и вообще упадёт в обморок после такого признания, — опять же, раз она помнила тот день, пускай и как обычный сон, она помнила судьбу Маи, — ещё её дневник мог прочитать кто-нибудь другой. Если местное правительство не чуралось расстреливать школьниц, не было ни одной причины думать, что оно уважало тайну личной корреспонденции. Не удивлюсь, если за Ямато прямо сейчас ведётся кропотливая слежка.

Поэтому давайте лучше сделаем так:

«Привет, Ямато. У тебя, наверное, много вопросов… Так, стоп. Подожди. Сделай глубокий вдох, успокойся и читай внимательно. Можешь даже по слогам. Сперва, позволь представиться. Я — это ты… Почти. Да, ты всё правильно понимаешь. У тебя — раздвоение личности. Прямо как в том фильме. Ты так волновалась за свой первый день в новой школе, что появилась я — твой защитный механизм. Можешь называть меня Надесико — будем знакомы.

Я не желаю тебе вреда. Знаешь, мне самой немного неловко делить с тобою тело. Но выбора нет. Ты сама в этом вина. Я — это твоё второе Я. Раньше я просто наблюдала за тобой из подсознания, но потом ты так разнервничалась, что Сама, невольно, вытолкала меня наружу. Ну… Будем знакомы. Надеюсь на твоё понимание. И не думай обращаться к психиатру. Они все мошенники, ясно?.. Не волнуйся, я не буду узурпировать твою жизнь. Я вообще не могу появиться, если ты этого сама не захочешь, подсознательно. Моя роль — заниматься грязной работой. Как-то так.

Кстати, купи шорты».

— Шор-ты, — прошептал я, кропотливо копируя написание иероглифа из словарика.

Готово.

Немножко деревянно получилось — ну и пусть. В таких делах важнее всего была ясность. Я внимательно перечитал своё письмо, убедился, что написано оно правильно, пускай, местами, и потерялся верный падеж, — ничего не поделаешь, я составлял его как убийца составляет своё послание, вырезая даже не буквы, — с буквами проще, — но иероглифы из газет, — и уже было закрыл дневник, когда на глаза мне попался квадратик сверху. В нём — цифра, дата и день недели.

Понедельник.

Сегодня был понедельник.

Меня это обескуражило.

Как понедельник?

Ещё вчера, когда я оставлял Ямато, точно была пятница. Может, она так волновалась, заполняя дневник, что случайно перемахнула через страницу?.. Я проверил календарик с белыми облачками неподалёку — тоже понедельник. Потом задумался и присел на кровать.

Кстати… прежде я не обращал на это внимания, но очень может быть, что время между моим миром и всеми прочими протекало по-разному. До сих пор я был уверен в обратном и ничего не замечал, — теперь же, когда передо мной замаячила вероятность подобного, сразу, как по волшебству, я вспомнил множество свидетельств данной разницы «часовых поясов». Даже лень перечислять. Теперь мне казалось немного странным, что я не понял этого раньше.

Ну ладно… Значит, прошло два дня, хорошо. Один за два, как в тюрьме. Я кивнул и вздрогнул.

Стоп…

Но если сегодня понедельник…

Мой взгляд обратился на электронные часы.

В этот же момент на них сменилась минута:

8:31

…

8:32.

Опаздываю!

Я немедленно нацепил юбку, рубашку и выбежал на улицу, навстречу морю. Я побежал по белому тротуару, завязывая волосы, которые проклятый ветер разбрасывал во все стороны. На моих губах держалась кривая улыбка. Даже неловко перед Ямато теперь. Я испортил ей уже второй школьный день… Добравшись до остановки, я согнулся, схватился за свои маленькие гладкие коленки и стал тяжело дышать. Минут пять спустя, понимая, что автобус ушёл, и что мне теперь нужно было дожидаться следующего, который будет только в районе девяти, если верить расписанию, я свалился на скамейку и вздохнул.

Ладно. Опоздали так опоздали. Будем считать это «актом гражданского неповиновения».

Через двадцать минут автобус наконец приехал и доставил меня к школе. В этот раз пространство у ворот и песчаный дворик были пустыми. Почти. Прямо на входе меня дожидался, стоя у своей машины, сероволосый мужчина в пиджаке.

Икари посмотрел на меня, как на малолетнюю преступницу, и сказал сухим голосом:

— Ты опоздала.

— Застрели.

Он нахмурился.

— Стражи находятся в группе риска… Если любой из них долгое время не выходит на связь, существует вероятность, что в него проник НИС. В мои обязанности, как куратора этого юнита, входит следить за вами… Больше не опаздывай, — сказал Икари сухим голосом.

Я лениво кивнул, и он повёл меня в сторону школы. Мы обошли главное здание по тропинке между правым крылом и спортивной площадкой и вышли на задний дворик. В другом его конце, прямо возле стены располагался очередной бетонный барак, у дверей которого караулила охрана. Здесь, в этом отдельном строении, проходили обучение Стражи.

— Чтобы можно было нас подорвать в случае чего? — спросил я.

— Конфиденциальная информация, — ответил Икари и продемонстрировал солдатам на входе бейджик.

Внутри здание представляло собой всё те же белые коридоры, только непривычно пустые. Икари ушёл заниматься своими делами; я же поднялся на второй этаж и подошёл к единственной классной комнате, возле которой висела табличка: «А13».

Открыл бамбуковую дверь.

Вошёл.

Передо мной распахнулась просторная классная комната с широкими окнами. Справа висела доска и стоял учительский «стенд», слева — в четыре ряда размещались одноместные парты. Детей было немного, всего три человека, и даже так не все из них потрудились ко мне повернуться; сам же я стал их пристально рассматривать…