Зона кошмара

40. преддверие

Я проследил за его взглядом и не увидел ничего, кроме бездонной синеватой дымки. — …Поэтому вторую, — сказал Эльфин, медленно поворачиваясь назад, — я буду рассказывать немного быстрее. Впрочем, я постараюсь сделать это с должным почтением к её героям…

После того, что случилось с Небелой, мир снова изменился. Был запущен механизм, процесс, остановить который мы были уже не в состоянии. Чёрная мана сгущалась, и если сперва себя проявляли только самые великие, народные поверья, то потом наружу стали вылезать даже заурядные страшные сны. Наш мир заполонили ужасные монстры. Самые простые вещи обретали душу и обрастали клыками. Мёртвые превращались в нежить сразу после своей смерти; в лесах стало больше фэй и пикси, чем обыкновенных мух; популяция разумных деревьев превысила популяцию обыкновенных, и каждая вторая книга превратилась в смертоносный гримуар. Нельзя было пройти ни одной дороги, чтобы не нарваться на древнее проклятие. Казалось, весь мир сошёл с ума.

Все понимали: неровен час, и ему придёт конец. И тогда началась эпоха сопротивления. Величайшие маги, рыцари и короли объединили свои силы и стали бороться против порождений чёрной маны. Мы убивали их тысячами, мы защищали города, все боги объявили священные войны… Это были времена героев, настоящих героев, многие из которых пали в битве, которая была обречена на поражение, ибо мы пытались потушить лесной пожар, размахивая горящей палкой, — Эльфин сделал глубокий вдох, посмотрел на смуглую старушку, которая всё ещё стояла рядом и не шевелилась, а затем вытянул руку.

С полочки взлетела небольшая статуэтка, вымахала в человеческий рост и приземлилась на ковёр.

Статуя изображала женщину в длинной мантии и заострённой шляпке. Её каменный посох венчала настоящая голубая жемчужина.

Я замер.

Она повзрослела, даже постарела, и всё равно я узнал её лицо. Это была…

— …Тридцать шестая директриса Волшебной Академии Лапласа, Мария Ламари. Самый молодой архимаг своего времени, её правление было, по совместительству, самым коротким… Однажды жители города Санктом, что на побережье чёрных песков, попросили нашей защиты от армии песчаных демонов. Мария вызвалась на подмогу и повела гвардию магов. Несколько месяцев мы вместе с рыцарями, паладинами и авантюристами защищали осаждённый город; казалось, мы могли бы продержаться так ещё целый год, пока все жители не успеют уплыть на север, но в один роковой день ужасный демон возник на горизонте. Он пробил наши рубежи и явился в порт, собираясь потопить корабли. Мария его остановила, разразилась великая битва. Она продемонстрировала своё мастерство и вышла победителем, но её мана была на исходе… А потом явилось ещё три таких демона. Она сказала нам бежать, а сама осталась прикрывать наше позорное бегство… — Эльфин вздохнул. — …После её смерти её суженый, Марин Ламари, отправился странствовать по землям, уже поглощённым бездной, совершил немало чудесных подвигов и погиб в глубокой старости, но с мечом в руках. Его всеми забытую могилу, расположенную на краю света, венчает обыкновенный деревянный крест, и никто не знает, что в ней покоится великий магистр рыцарского ордена… Они погибли уже очень, очень давно…

После этих слов лицо старика накрыла тень. Его ясные глаза потускнели и, казалось, начали всматриваться в далёкое прошло. Я его не торопил, смиренно ожидая продолжения рассказа.

Наконец Эльфин вздохнул, — вздох был тяжёлым, — и сказал:

— Можно написать ни одну поэму о тех временах. Они были написаны, некоторые даже хорошо, но сейчас у нас нет времени, чтобы их зачитывать. Я расскажу вкратце.

Мы воевали, но война была проиграна изначально. Мы были речкой, которой вздумалось победить море, из которого она берёт исток. Вся наша сила: магия, кровь, вера исходили из тумана. Бороться против него было бессмысленно. Мы сходили с ума и падали в чёрную бездну. Наконец, осталось только это место, этот город, древний Эльвестер. Мы возвели вокруг него великие стены, не простые, но волшебные. Тысячи магов работали для создания величайшего барьера за всю история. Сами боги пропитали его своей кровью и поселились в местных храмах и алтарях. Мы надеялись превратить целый город в ковчег и переждать на нём нагрянувшую бурю. Наши рубежи должны были стоять тысячи лет… Они не выдержали и полгода, — он покачал головой.

— Где они сейчас? Жители города, я имею ввиду?

— Везде… И нигде. Когда барьер пал, все они исчезли. Развеялись в серый туман. Среди живых сейчас только я и ещё несколько сильных… Ха, сильных мира сего! Мы смогли себя уберечь, но это ненадолго. Наш мир сейчас подобен тонкому льду, который слой за слоем размывают лучи весеннего солнца. Он слизал людей, слизал богов… Ещё немного, и последние его осколки сваляться в тёмные воды…

Он снова повернулся и посмотрел на чистое небо. Эльфин был похож на человека, который ожидает чего-то и постоянно сверяется с часами.

— …По моим предположениям, — сказал он напряжённым голосом. — Всё закончится в ближайшие полчаса… Возможно меньше. Если бы я знал, что у нас ещё столько времени, я бы немного растянул историю.

— Я готов слушать.

— Не стоит, хватит уже стариковских басен. Самое важное ты знаешь, остальное словами не передать. Идём, — вдруг заявил Эльфин и поднялся на ноги. Он оказался на удивление высоким, почти два метра ростом.

— Куда?

— Здесь неплохая точка обзора, но можно найти и получше… — заявил Эльфин. — Мы должны увидеть это во всей полноте. Я не могу показать тебе всю историю нашего мира, к сожалению, но я обещаю: ты увидишь его конец, — с этими словами он повернулся к старушке и ласковым движением усадил её на своё кресло. И тогда она впервые посмотрела на меня. Её глаза были маленькими, чёрными и блестящими.

— Вперёд! — сказал Эльфин и махнул рукой. Всё вокруг закружилось, но в последнюю секунду я увидел, как старушка нежно приобняла что-то: это была старая и потрёпанная кукла…

Затем она исчезла, исчезла комната, исчезло всё вокруг, и я оказался посреди ясного голубого неба.