Зов чёрного лебедя

Глава 33. Предательство и неожиданный союз

Мирослава стала топтаться на месте, чувствуя себя странно от такого пристального внимания. И ей очень хотелось стать снова человеком, но не быть же ей потом обнажённой перед всеми?

Кажется, это беспокойство было ею слишком явно проявлено, потому что Пётр махнул рукой в сторону рыси, возле которой валялась кучка вещей.

— Переоденься. В таком виде ты мне не нужна. Да и вдруг испугаешься своей участи и захочешь улететь? Так что, давай. А я даже прикажу всем отвернуться, — улыбнулся он снова чересчур ярко, наблюдая, как Мирослава в полёте пересекает поляну. — Даже сам воздержусь от откровенного подглядывания. Хотя скоро это тело будет принадлежать мне.

Приземлившись возле Александры и расслышав человеческое рычание, она поняла, что его слова сильно не понравились Мстиславу.

— Будь на виду, — без намёка на доброту приказал Пётр, давая понять, что он может не только шутить.

Мирослава послушалась и стала оборачиваться, почти не чувствуя боли — она слишком была напугана и слишком устала, чтобы различать помимо этих ощущений какие-то другие. Оборот произошёл быстро.

Не сдержавшись всё-таки, она сквозь зубы застонала, но её заглушили слова Петра, сказанные с издёвкой Вяземскому:

— Это не то, о чём ты думал, вожак. Мне она неинтересна в том смысле, в каком ты мечтаешь обладать ею.

— Тогда что тебе нужно от неё и Линнеля? — ледяным, колючим тоном поинтересовался он.

В это время Мирослава только успела еле как натянуть платье, но не застегнуть. Она почувствовала, как перед глазами всё поплыло. Ей пришлось облокотиться об дерево. Рядом оказалась рысь, подставляющая спину, и Мирослава тяжело качнула головой в ответ. Ей нужно было скорее прийти в себя и желательно без чужой помощи. Просто происходящего было слишком много для одного дня.

Она потёрла глаза, надеясь, что этим удастся избавиться от чёрных точек, которые весело мигали и не давали ей прийти в себя. Дрожащими пальцами она медленно стала застёгивать платье, заметив, что Пётр вместо ответа Мстиславу долго смотрит на неё. Она постаралась сохранить отчуждённое выражение лица.

— Вообще-то, тебя это не касается, вожак, — неторопливо откликнулся он, выделив обращение красноречивым тоном и бросая на Мстислава издевательский взгляд. — Как приятно, что не всё дано тебе постичь! Но ладно, ты мне немного нравишься, поэтому буду снисходителен и скажу. Для Мирославы я подготовил роль сосуда для души моей жены. — Его на мгновение подвёл голос, но он быстро продолжил. — Все девицы до этого не подходили, только одна, а она взяла и всё испортила. Дура. Признаюсь, тогда я слегка вышел из себя и попросил колдуна зазря убить ту приезжую, но она была слишком похожа на Таню… В общем, я подумал, что может хоть в этот раз сработает — отправить её за душой Таней и также сделать её тело сосудом, но ничего не вышло… Она не смогла её найти даже с помощью местных, которые должны были ей помочь…

Рука Петра ослабла, и он чуть было не выронил топор, заставив дёрнуться Мстислава и глухо зарычать. Пётр поднял на него самодовольный взгляд, и стало ясно, что он сделал это нарочно.

— Злишься? Боишься за жизнь дорогого человека? — почти по-человечески поинтересовался он. — Я тоже злился, пока не пришёл к колдуну, который ещё до моего уезда говорил, что я вполне могу стать его преемником, если постараюсь. Но я не хотел. Я хотел только Таню. — Он задумчиво хмыкнул. — Вот какая забавная штука — жизнь. Чтобы получить её обратно, мне пришлось вернуться и согласиться стать его учеником. У него я и нашёл этот ритуал — призыв души с той стороны. Вскоре я сошёлся с моим другом, которого мы сейчас ждём. Он не любил всей душой общину и лицемеров в ней. Снова забавно — я ненавидел оборотней, но подумал, что конкретно этот может быть полезен. Так и оказалось. Именно он сказал, что использовать души мёртвых туристов — это со всех сторон удобно: нас не заподозрят, начнётся кавардак, поэтому будет проще действовать. Проблема его идеи была только в том, что чужаки не знали мою Таню, а достать из мира мёртвых душу могут только те, кто знал её при жизни. И душа должна быть совсем недавно убиенной. Поэтому мы призывали с помощью лент уже умерших соседей Тани, которые должны были помочь приезжим. Это уже вершил колдун. Но мне всё надоело — теперь я буду действовать наверняка. Кстати, снова забавно, что когда я предложил колдуну свой план, он не очень то сопротивлялся, потому что тоже не питал особой любви к общине, а в частности, к тебе, вожак, ведь именно ты, по его мнению, виновен в смерти его сына.

Он смерил Мстислава жутко заинтересованным взглядом и улыбнулся.

— Наверное, тебе невыносимо оттого, что ты сейчас не можешь владеть собой? Застыл истуканом и единственное, что тебе позволено — это порыкивать, подобно псу на привязи. Ты ведь привык к власти. И она слишком долго была у тебя. А всё из-за этого поганого оборотничества! — неожиданно разъярённо заорал он.

Мирослава вздрогнула и всё-таки оторвала последнюю пуговку, которая болталась на одной нитки.

Пётр, который всё время, несмотря на свой рассказ, краем глаза наблюдал за ней, повернулся в её сторону.

— Извини, что напугал, — покаялся он. — Просто отец только об этом и говорил всю мою жизнь и в особенности с тех пор, как я вернулся. Он никак не мог принять тот факт, что я родился человеком. А мне было противно слушать изо дня в день о том, как он несчастен из-за того, что его старший сын оказался недостоин такой чести! — Он гневно и хрипло рассмеялся. — Чести, из-за которой скоро умрёт один из них. Мирослава, подойди-ка сюда.

— А можно мне к друзьям? — самым кротким тоном, которым владела, спросила она, а затем тихо добавила. — Это мои первые обороты, а для оборотней это опасно. Мстислав будет нервничать, пока не убедится, что я физически невредима.

Пётр задумчиво посмотрел на Вяземского, а затем на бледную и шатающуюся Мирославу. Она не знала, чем Пётр руководствовался, но, всё же, в итоге, кивнул позволяя.

— Можешь подойти к ней. Проверь её целостность. Молча и без глупостей. И скажи мне, что с ней всё в порядке — она нужна мне невредимой, — приказал он.

Мстислав, повинуясь, молча двинулся к ней. Мирослава продолжала держаться за дерево, чувствуя себя так, словно одну половину ночи по ней ездили повозки туда-сюда, а другую половину её растягивали, словно тесто, дабы добиться нечеловеческой растянутости мышц.

Когда Мстислав почти подошёл — с мрачностью на лице, крепко поджатыми губами и потемневшими глазами, ей захотелось расплакаться от облегчения, ведь чтобы между ними не происходило, с ним она чувствовала себя в безопасности. Его пыльник выглядел так, словно кто-то потоптался по нему, волосы и борода были в беспорядке, и этим он так сильно напомнил ей их первую встречу. Знала ли она, чем в итоге это всё развернётся?

Она думала над этим вопросом, пока он со всей возможной осторожностью щупал её конечности и придерживал за плечи, заглядывая зачем-то в глаза.

Потом он тщательно и трепетно стал проверять её лопатки и позвоночник, практически обнимая. Он с напряжением втягивал в себя воздух, но так ничего и не говорил. А Мирослава всё думала над этим вопросом, который так не вовремя пришёл ей в голову.

Когда Ингрид сообщила ей о том, что она напрямую связана не только с этими событиями, но и, возможно, с Мстиславом, практически не оставив тем самым выбора, ей захотелось взбунтоваться и, воспарив высоко в небо, улететь прочь. Но даже если им обоим нужно было принять такое решение — оно ведь не являлось окончательным. А даже если и так… Может, она и не знала, как всё развернётся, когда прибыла сюда, но сейчас точно не жалела об этом.

Признавшись себе в этом, Мирослава приняла решение.

— Признайся, что я твоя хозяйка, — настойчиво шепнула она ему, когда Мстислав начал отстраняться, проверив спину.

Он остолбенел. Их лица находились друг от друга в пяти сантиметрах. Глубокие глаза Вяземского, которые сейчас отчего-то напомнили ей вспаханную землю, завораживали.

— Что ты имеешь в виду? — с трудом выговорил он, сопротивляясь приказу Петра.

Он с пристальным вниманием вглядывался ей в глаза, словно пытаясь найти там ответ.

— Ингрид сказала, что чтобы справиться с Петром, тебе нужно стать полноправным хозяином, а для этого нужна хозяйка — она сказала, что я подхожу, — скороговоркой выпалила Мирослава, боясь, что их в любой момент могут прервать. — Нас засвидетельствует хозяин леса — этого должно быть достаточно. Ну же, Мстислав, не упрямься, я же тебя не жениться на себе прошу!

Вяземский в ответ одарил её очень странным взглядом.

— Ты хочешь этого? — с хрипотцой уточнил он — ему было непросто сопротивляться.

— Чтобы спасти нас всех? Конечно же! — уверенно выдохнула она.

Его глаза недоверчиво блеснули.

— Но ты не поняла… — не отступал он, борясь с самим собой.

— Долго вы там ещё? — закричал Пётр с нотками беспокойства. — Отойди от неё! Быстро!

И для ускорения занёс над головой Линнеля топор. Мстислав со страшным выражением лица, которое заставило Петра слегка побледнеть, медленно двинулся по направлению к нему.

— На место иди! — тихо прошипел Пётр.

Мирослава видела, с каким трудом Мстиславу даются шаги и с какой силой он сжимал кулаки. Его стойкостью можно было только восхищаться.

— Она в порядке? — поинтересовался он у него, покачивая топором, словно маятником, туда-сюда.

— Да, — своим обычным голосом ответил Мстислав.

— Мирослава, тогда подойди.

И ей пришлось послушаться.

Она отчаянно надеялась, что Мстислав не заупрямится и исполнит просьбу Ингрид, прежде чем будет слишком поздно. Стоило ей приблизиться и взглянуть на хмурящегося во сне Линнеля, как на замену слабости и усталости, словно медленно приближающиеся к берегу волны, стали приходить решительность и злость. Последней каплей стала валяющаяся на траве конфетка, выпавшая из кармана Линнеля.

Тогда Мирослава вдруг поняла, что не желает больше сдерживать свой страх, который не желал больше выступать в образе затравленной сиротки. Он хотел сокрушать и воздавать по заслугам. За Линнеля, за несчастных туристов, за Клару. И почему-то за себя. Гнев и ненависть потекли по венам, с шумом сталкиваясь с затаённой болью и одиночеством, которые слишком долго жили внутри неё, и вместе они превращались в водоворот бушующей ярости.

Мирослава сделала ещё один шаг к Петру — первый шаг на пути к другой её стороне, безжалостной и тёмной.

И в этот момент над поляной раздался громкий вопль филина, вынудивший её вздрогнуть и растеряться. В его вопле ей почудилось предупреждение. Она остановилась и притормозила бурю внутри себя. Пётр одарил её цепким взглядом.

— Итак…

Но его прервал чей-то приход. Неподалёку от того места, где стоял Вяземский и остальные, зашевелились кусты. Мирослава кинула взгляд на Мстислава и нахмурилась.

Он окаменел и даже дышал через раз. Его взгляд намертво приклеился к тому месту, откуда с шумом и кряхтением, таща кого-то за предплечье, вывалился… Раймо.

— Нет, — вырвалось у неё слабым голосом. — Не может быть!

Из-за её слов Раймо сначала бросил взгляд на неё. Он отшатнулся, даже выпустив из хватки мужчину, которого привёл, паникующим взглядом обвёл пространство, пока не наткнулся на Мстислава, Эрно и Ииро и не вздрогнул так, что даже слегка подпрыгнул, распахнув в ужасе глаза.

На лице Мстислава возникла болезненная гримаса, он стал выглядеть так, как будто смотреть на Раймо ему было физически невыносимо, но он не мог оторваться. Ииро припал к земле и раненым зверем заскулил. Плечи Эрно поникли, взгляд затуманился, и он отвернулся.

— Друг мой, наконец-то ты пришёл! — нарушил траурное молчание Пётр сладким и довольным тоном. — Спасибо, что так любезно привёл сюда моего отца!

Мирослава только после его слова сумела распознать Чацкого в этом покорном, немного невменяемом, с трудом стоящим на ногах, мужчине. Вид у него был такой, словно он изрядно перебрал.

— Что они здесь делают? — глядя только на Петра, спросил Раймо, у которого трясся не только голос, но и руки.

Пётр расплылся в широкую, но далеко не добрую улыбку.

— А что такое? Я подумал, что для тебя это будет неплохой мотивацией следовать нашим планам до конца. С колдуном ты ведь оплошал. Пришлось мне им заниматься.

Начав метаться, Раймо схватился за волосы и потянул их со всей силы, чтобы заорать:

— Мы ведь с тобой договорились! — Он побагровел от гнева, перемашнным со страхом. — Ты обещал их сюда не впутывать!

Пётр безразлично пожал плечами.

— А ты обещал, если я буду убивать только туристов, то не станешь их подпускать слишком близко. Как же тогда вышло, что мы все вместе здесь оказались? — Он цокнул языком. — Это ты оплошал и нарушил наш договор, а не я.

В ответ Раймо открыл рот, намереваясь продолжить спор, но тут же его захлопнул, когда Мстислав его позвал, перебарывая волю Петра:

— Раймо. — Он судорожно вздохнул, а затем скупо обронил. — Зачем?

Мирослава видела, как ему не хотелось верить в то, что сейчас происходило. Эрно уселся прямо на землю, зарывшись руками в волосы, и в таком положении застыл.

— Раймо, приведи моего отца ко мне, — со скукой наблюдая за его продолжающимися метаниями, произнёс Пётр. — И давай без глупостей.

Раймо вновь грубо схватил за предплечье Чацкого, подталкивая его к Петру и не встречаясь взглядом с таращившийся на него Мирославой.

Вспыхнувшая в ней ярость оказалась погребена под тяжёлыми камнями, но когда она посмотрела на Мстислава, который выглядел как статуя, которую создали, чтобы показать человеческие страдания, она поняла, что не имеет права лишиться этого гнева — кому-то нужно было действовать.

Раймо подвёл Чацкого к камню, где сидел Петр, и хрипло попросил его:

— Теперь отпусти Линнеля.

— Ещё рано, — одними губами улыбнулся тот в ответ. — А теперь вспомни, чему меня научил колдун — я способен убить даже без оружия одного из твоих друзей. Поэтому повторюсь, давай без глупостей.

Получив отрывистый кивок Раймо, он положил рядом со своей ногой топор, затем закинул себя на спину спящего Линнеля, пошатнувшись, но всё же устояв.

— Теперь мы все идём к озеру, — прохрипел Пётр, поднимая топор. — Сначала гости. И побыстрее. Во мне нет столько сил, сколько в вас. Мирослава пойдёт возле меня.

Но никто не сдвинулся с места. Действие дурмана, кажется, ослабевало с каждой минутой. Но вот первым дёрнулся Эрно, вставая на ноги с красными и больными глазами, за ним пошёл Ииро с прижатыми к голове ушами, а замыкала их процессию рысь с гордо поднятой головой. Остался стоять лишь один. Мирослава его окликнула:

— Мстислав, пожалуйста.

И он пошёл.

Проходя мимо неё, он встретился с ней взглядом, остановился и веско произнёс:

— Я прошу тебя стать моей хозяйкой.

— Я согласна стать твоей хозяйкой, — тут же выпалила она.

В глубине его глаз что-то сверкнуло, но тут же потухло. Он кивнул и продолжил путь до тропинки, которая тянулась до озера.

Прежде чем Мстислав покинул поляну, над ней величественно пронёсся большой золотистый филин с вкраплением белых и чёрных перьев. От его золотистых перьев стелился светлый и тёплый свет, который он распространял за собой. Собой он привлёк внимание всех присутствующих, приковал его к себе и не отпускал, пока не преодолел открытое пространство поляны.

Вяземский обернулся, и в этот же момент филин огласил лесную чащу громким и торжественным криком. Мстислав перевёл взгляд на немного сбитую с толку Мирославу и неожиданно склонил перед ней голову, а когда поднял, то одарил горящим, протяжным взглядом, прежде чем покинуть поляну.

— Поздравляю с замужеством, — ехидно протянул Пётр, отошедший от завораживающего полёта филина. — Оно будет недолгим, но насыщенным. А теперь шагай.