Зов погибших планет (СИ)

Глава 16. Поединок Чести

Глава 16. Поединок чести

Ритуал Хогов

На следующий день перед самым закатом солнца Мор попросил меня помочь ему в проведении сложного и таинственного ритуала. Для этой цели выбрали одну из живописных полянок в лесочке на территории Рыбачьего.

В сгустившихся сумерках, когда появились первые звёзды, Мор вышел на середину поляны, поднял руки к небу и запел своим скрипучим голосом незнакомую мне до этого магическую песню. Воздух на поляне сразу же загустел и стал осязаем. Раскачиваясь в ритм этой песни, он производил пассы руками, вырисовывал прямо в воздухе сложную фигуру преобразования, складывая ее из готовых блоков, прописывал лишь отдельные узлы.

Мое обновленное магическое зрение, усовершенствованное регулярными занятиями с Мором, позволяло мне всё это видеть в самых мельчайших подробностях. Время моего участия в ритуале пока еще не пришло, и поэтому я стоял вместе с Гугом на краю поляны и во все глаза следил за работой своего учителя.

Когда Мор закончил свою песнь, эта конструкция, созданная им прямо в воздухе, словно лист бумаги спланировала на землю, растекаясь по траве яркими огоньками полноценного узора, а еще через секунду замерцали линии огромной пентаграммы и светящихся дисков узлов преобразования.

Маленькая фигурка Мора стояла точно в центре этого светящегося узора, и его взгляд был прикован к Гугу. Я, чуть замешкавшись, вытолкнул преступника на середину поляны, точно в руки Мору. Учитель немедля схватил трясущегося Гуга, и в тот же миг линии пентаграммы вспыхнули ослепительным светом. Мора вместе с Гугом трясло как от мощного, непрекращающегося электрического разряда, но учитель держал своего бывшего ученика мертвой хваткой.

«Дай мне силы, Зор! Дай мне...» — услышал я в голове призыв моего наставника.

Я был готов к такому развитию событий, поэтому без промедления сформировал энергетический жгут и, наполняя своей внутренней энергией, протянул его к своему учителю. Силы стали вытекать из меня, как вода из порванного пакета. Еще пару минут такой интенсивной откачки, и я свалюсь на землю совершенно без сил.

Всё закончилось в один миг. Еще раз ослепительно вспыхнула и погасла пентаграмма на поляне, и в полной темноте остались только Мор и худосочное, скорченное тело Гуга. Маленький Хог лежал у ног учителя в нелепой позе и был явно в бессознательном состоянии.

— Силен Гуг оказался непомерно! Мог бы и сам за кромку прыгнуть и нас утащить туда! Неси его за мной, жизнь у него новая начнется теперь.

Я приподнял с земли невесомое тельце Гуга и понес вслед за Мором.

Три дня спустя

Учитывая прошлые заслуги Гипа, Совет кланов пошел ему навстречу, заменив показательную казнь троих пленных Митхар на ритуальный поединок с ними. Все понимали — это решение сродни самоубийству, но почти все зотэрианцы не переставали восхищаться поступком. На каждом углу только и было слышно о мужестве оступившегося и его желании обелить честь рода Стаат. На время подготовки к поединку с Гипа сняли ошейник. Он заперся у себя и три дня не выходил, готовясь к смертельному бою.

Утром накануне поединка Гип наконец вышел из своей комнаты и, коротко поприветствовав пришедших за ним Атами, направился на Полигон, где инженерные дроны уже соорудили для такого случая импровизированную арену.

Полигон сильно не изменился за то время, что меня не было здесь. Всё те же голые стены и скошенный под разными углами потолок, но только теперь по центру этого огромного помещения находилась конструкция, отдаленно напоминающая мне трибуны древнеримского Колизея с ровной круглой площадкой посередине. Окинув трибуны взглядом, стало понятно, что сейчас здесь собралось абсолютно всё население нашего Ковчега.

Я пробежался взглядом по рядам — и точно! За поединком будут наблюдать все шесть тысяч пятисот тридцать зотэрианцев и семьдесят четыре Хога, не хватало только Тейи и еще виновника всего этого действа — Гипа.

Я заметил, что с Мором сидел Гуг, ничего не понимающий и увлеченно пускающий пузырящиеся слюни, а рядом с ними, выпрямив спину и сложив руки на груди, расположился задумчивый Лот ин Эрма. С момента моего появления на трибунах, он всё время не сводил с меня своего пристального задумчивого взгляда, и я, не удержавшись, запросил у него мыслесвязь.

На мой вопрос, не случилось ли чего, он ответил коротко:

«Всё должно быть так, как предначертано судьбой!» После этого он отключился и больше не смотрел в мою сторону.

На трибунах в этот момент происходило следующее: все присутствующие уже давно расселись по местам и с возрастающим волнением и нетерпением ожидали начала смертельного, но такого важного для сохранения чести каждого Стаат боя. Под сводами Каттриума стоял несвойственный для зотэрианцев шум и гвалт, что я мог с легкостью сравнить его с каким-нибудь земным стадионом. Вокруг арены замерли три Атами, расположившись друг от друга на равном расстоянии.

Пока не начался поединок, у меня была возможность во всех деталях рассмотреть место предстоящей битвы. Круг радиусом метров сорок был ярко освещен и имел ровное, но слегка шероховатое покрытие. Через каждые два метра по границе круга выделялись небольшие треугольные устройства, создающие над площадкой купол надежного защитного поля. Это поле чуть заметно мерцало, переливаясь синевой, показывая нам всем свои границы...

Мои наблюдения прервал прозвучавший сигнал, похожий на раскат боевой трубы, все разом затихли, и я понял — началось!

Прямо из воздуха по центру арены материализовались трое пленных Митхар. От неожиданности они зашипели, прижались спинами друг к другу, расправив кожистые капюшоны и выставив перед собой когтистые пальцы. Осмотревшись, наконец, догадались, где они находятся, и, немного успокоившись, разошлись в разные стороны арены. Между двумя очень грозного вида воинами Митхар неподвижно стоял жрец Раашум. Он с вызовом оглядывал трибуны, при этом его тонкие губы растянулись в презрительной ухмылке. Весь его внешний вид говорил о собственном превосходстве над нами и презрении к смерти. Оба его генерала, внешне выглядели помощнее, чем он, и тоже излучали полную самоуверенность и намерение подороже продать свою жизнь.

Шум на трибунах усилился, что означало появление нового участника. В сопровождении Декара возле арены появился Гип. Он, как и его соперники, был почти полностью обнажен, за тем лишь исключением, что на нём красовались эластичные обтягивающие шорты до колен.

Кивнув Атами, Гип ин Стаат решительно прошел через защитное поле и встал напротив троих Митхар, ожидая команды к началу боя. На его лице ни азарта, ни возбуждения. Спокойный и сосредоточенный взгляд воина, идущего к намеченной цели.

Битва насмерть, дороги назад нет!

Увидев вошедшего в круг зотэрианца, жрец Раашум громко и гневно прошипел:

— Это еще кто? Отпрыск великого Рииза? Почему ты один? Неужели среди некогда могучих воинов не нашлось еще пару настоящих мужчин, способных встать рядом с тобой? Куда делись эти напыщенные...

Как только Раашум начал говорить, я уловил на себе его холодный взгляд и понял, что слова адресованы мне и только мне.

— ...ваши женщины намного отважней ваших мужчин... — продолжал он, постепенно распаляясь и уже откровенно глядя только на меня.

Во время его тирады невозмутимые до этого зотэрианцы повскакивали со своих мест, крича и размахивая руками. В Каттриуме поднялся дикий шум и гвалт.

Дальше произошло то, чего я сам от себя никак не ожидал.

— Я встану рядом с Гипом, — с удивлением услышал я свой голос как бы со стороны.

Мои ноги уже несли меня к арене, а в голове набатом звучали слова моих родных.

«Сын одумайся!» — кричал мне по мыслесвязи отец.

«Коля, не надо!» — тихо уговаривал дед.

«Не дай хвостом прикоснуться Зиджиму к себе — этот жрец убить может, если только коснется тебя шипами своими, что на хвосте у него, и ладони его источать могут яд», — перед тем как войти в круг, я услышал беспокойные и немного путаные наставления от Мора.

Я не помню, как на ходу снимал Игму, не помню, как оказался в одних шортах, и уж точно не помню, как отодвинул в сторону Шака, непонятно как оказавшегося на моём пути. Но когда я уже собирался пройти сквозь защитное поле, я услышал громогласный голос Лота под сводами Каттриума:

— Зору ин Стаат как ближайшему родичу Гипа ин Стаат разрешается встать плечом к плечу в этом поединке против Митхар. Шаку ин Фуррэ, принесшему Зору клятву Зимрат, в этом отказано!

Я только сейчас заметил, как Шак судорожно стягивал с себя свой костюм, готовясь встать рядом со мной. Как это благородно и самоубийственно с его стороны. Боец из Шака так себе, но клятва и честь превыше всего! Благодарно кивнув стоящему неподалеку Лоту, я свободно прошел сквозь защитное поле арены.

Разом пропали все звуки. Всё — дороги назад нет! Я встал рядом с Гипом, при взгляде на меня он презрительно скривил губы.

— Глупо! — бросил он мне и отошел на два шага.

Я в последней надежде найти взаимопонимание обратился к нему:

— Нам нужен совместный тактический план, причем — на опережение. Задача вполне посильная для меня и тебя. Ты согласен?

— Нет! Каждый за себя!

— Это может погубить нас обоих!

— Я тебя сюда не звал, и тебе лучше держаться от меня подальше.

Я посмотрел ему в глаза и увидел там столько решимости и неприязни, что тоже невольно отошел от него на пару шагов назад. Ладно, будем действовать по ситуации!

Наши противники, наоборот, подошли друг к другу вплотную и встали треугольником, выставив на острие атаки жреца.

Он посмотрел на меня налитыми кровью глазами и, резко раздув капюшон, зашипел:

— Ареш, Ареш. Я же говорил тебе — я вырву и сожру твое сердце, и все они, — жрец обвел пальцем трибуны, — будут свидетелями этого!

Он вытянул руки вперед и соединил свои когтистые пальцы в замысловатый хват.

— Готовься к этому, — с ненавистью прошипел он.

И в одно мгновение мир вокруг меня начал меняться. Меня окутал туман! Неведомая сила сковала меня по рукам и ногам, не давая возможности ни пошевелиться, ни вдохнуть...

Сквозь сгущающийся морок я заметил в пяти метрах от себя жреца, он, сцепив пальцы и высунув свой раздвоенный язык, смотрел на меня так, как удав смотрит на обреченного кролика. Где-то далеко, на грани слышимости, в моей голове поселился тонкий звук, напоминавший комариный писк. Постепенно нарастая, он начал сверлить мои мозги не хуже алмазного сверла. В один миг перед глазами всё поплыло, и вскоре я уже не различал ничего, что происходило вокруг. Исчез жрец, Гип и устремившиеся на него в атаку генералы.

Я запаниковал! Самообладание и выдержка покинули меня. Я стоял, обездвижен и слеп, а нарастающий визжащий звук в моей голове был способен разорвать ее на части. Набатом звучала одна единственная мысль: «Я жертва! Надо покориться и не сопротивляться, тогда я уйду быстро и без боли! Я жертва, я ослеп и ничего не слышу, я не могу сделать даже вдоха, а значит, от судьбы не уйдешь! Жертве незачем дышать, не надо сопротивляться! Жертве незачем сопротивляться! Покорись! Покорись...»

В один миг всё мое естество взбунтовалось этому.

Нет!

Где Кира? Почему она молчит и не выводит меня из этого состояния? Она должна меня спасти! Где Кира?

Я собрал всю оставшуюся волю в кулак и закричал что есть силы:

— Кира! Ки-и-ира! Отзовись, Ки-и-ира!

Кира не отзывалась, но предо мною ниоткуда появилась встревоженная Виза, ее прекрасные глаза были полны слёз. Она нежно обхватила мою голову руками и, впившись в мои губы страстным поцелуем, вдохнула в меня живительный воздух. Я тоже пытался ее обнять, но не смог пошевелить даже пальцем. Подул легкий ветерок, и Виза, превратившись в туман, бесследно исчезла.

Я вдохнул полной грудью и с удивлением заметил, что зрение ко мне постепенно возвращалось, что туман вокруг меня почти совсем рассеялся, и даже показалось, что ко мне вернулась подвижность. Согнул руку в локте. С трудом, но получилось. Пытался сделать шаг вперед — нет, ноги как будто намертво приклеились к полу.

А жрец стоял на том же месте, где и был, в его налитых кровью глазах застыло удивление, в тревоге упрямые губы плотно сжались. Всё его тело от головы до кончика хвоста мелко дрожало в крайней степени напряжения. Он изо всех сил пытался удержать меня на месте своей магией, но мне прекрасно было видно — силы его уже на исходе, и он вот-вот ослабит хватку.

Краем глаза я заметил, как за его спиной события развивались совсем по другому сценарию. Гип вступил в смертельную схватку с обоими генералами сразу. Одного моего взгляда хватило, чтобы понять, что бой на грани его сил и возможностей. Генералы кружили вокруг зотэрианца, нанося ему молниеносные удары как руками и ногами, так и своими заостренными до бритвенной остроты хвостами. Гип отчаянно оборонялся всё время, перемещаясь так, чтобы оба Митхар были на одной линии, постоянно мешая друг другу.

Продолжая активно сопротивляться магии жреца, я не прекращал следить за ходом этого поединка. Вот Гип поднырнул под просвистевший над его головой хвост одного из генералов, и сам нанес сокрушающий удар ногой в его коленный сустав. Послышался отчетливый хруст, и поверженный Митхар завалился набок. Но не успела его спина коснуться пола, как он, оттолкнувшись руками, вскочил обратно. Теперь вместо почти перебитой пополам ноги он опирался на свой упругий хвост. Это, конечно, дало некую передышку Гипу, но очень небольшую.

Скорость нанесения ударов и перемещений всех троих просто поражала! Они кружилась в смертельном танце, нанося друг другу размазанные удары, неуловимые обычному глазу.

Почувствовав, что я чуть отвлекся, жрец собрал последние силы и увеличил нажим. Меня снова начал окутывать туман. Холодный, торжествующий взгляд Раашума замораживал меня. Тягучая слюна, растягиваясь, капала из его изогнутых клыков.

От перенапряжения голос его дрожал, он, скривившись, еле выдавливал из себя:

— Ареш... тебе не вырваться... из... моих…

Неуловимо быстро всё изменилось. Лицо жреца исказила гримаса боли, и он, оторвавшись от земли, размахивая руками, полетел прямо на меня. Я заметил за его спиной промелькнувший силуэт Гипа. В пылу схватки он оказался рядом с ним и, воспользовавшись моментом, нанес сильнейший удар рукой по затылку жреца.

Сдерживающее меня оцепенение мигом схлынуло, и я чисто рефлекторно увернулся от летящего на меня тела. Жрец неловко приземлился, ударившись головой об пол, проскользил безвольной тушей несколько метров и уткнулся в прозрачную стену защитного поля, отделявшую зрителей от сражавшихся.

Избавившись от ослабевших магических оков, я бросился на помощь Гипу.

Вовремя!

Мой родич был сильно изранен, правая щека была разорвана так, что аж кости лица оголились, левая глазница вся в крови. Правая рука была неестественно вывернута и висела плетью, из груди и спины вырваны приличные куски мяса. Но на ногах Гип стоял еще твердо, умудряясь с такими ранами уворачиваться и наносить ответные удары, хотя силы его были уже на исходе.

Я вступил в бой сходу, прервав атаку одного из Митхар, наступив тому на хвост. Мой противник молниеносно развернулся, и мне стоило большого труда, чтобы поднырнуть под летящую прямо мне в горло когтистую ступню.

Я нанес удар в ответ, целясь в пах и... мой кулак пробил пустоту. И снова мне приходилось демонстрировать чудеса ловкости, уходя сначала от смертельного плевка, а затем и от молниеносного удара рукой. Генерал бил раскрытой ладонью, плотно сжатыми пальцами, на которых металлом поблескивали остро отточенные когти. Промахнувшись, он тут же попытался рубануть меня ребром ладони...

Достойный и сильный соперник.

У Гипа тем временем дела складывались не лучшим образом. Пропустив мощнейший удар хвостом в грудь, он отлетел на несколько метров назад и, ударившись спиной о защитное поле, сполз по нему вниз. В его груди зияла кровоточащая рана размером с мой кулак.

Я, максимально ускорившись, подсечкой сбил с ног своего противника и поспешил Гипу на помощь, и еле успел в прыжке ударом ноги отбросить нависшего над ним змееголового воина. Этот Митхар уже заносил над Гипом руку для добивающего удара.

Мой родич был в сознании и, мало того — он не прекращал попыток встать на ноги. Видимо, лечебные функции его бриала были загружены по полной и плохо справлялись с таким количеством повреждений, но Гип каким-то невероятным образом всё еще держался.

Его противникам тоже досталось от него неслабо. У одного была ограничена подвижность из-за сломанной ноги, а у другого плетью висела рука, и правая часть лица представляла собой жуткое кровавое месиво. В дальней части арены зашевелился Раашум. Он встал на четвереньки и по-собачьи затряс головой. Это заметили его генералы и, резко разорвав с нами дистанцию, поспешили к нему.

Нам всем нужна была короткая передышка.

В моей голове всё еще звучал на грани слышимости всё тот же раздражающий комариный писк, он не давал толком сосредоточиться, и мне просто необходимо было от него избавиться, да и Гипу срочно нужно было прийти в себя, чтобы хоть немного восстановиться. Поэтому я не бросился за ними в погоню, посчитав, что сейчас более правильно остаться на месте.

В дальней от нас части арены митхарианцы затеяли какой-то ритуал. Жрец что-то коротко прошипел своим генералам, и они тут же встали перед ним на одно колено. Он быстро возложил свои руки им на плечи, и я заметил, как из его ладоней показались маленькие, но наверняка очень острые шипы. Он легко пробил ими кожу на их плечах, и его руки при этом тут же засветились зеленоватым светом.

Я догадался, что таким образом он отдает им остатки своей магической энергии, пытаясь излечить их раны. Закончив ритуал, генералы бодро вскочили на ноги и, почтительно поклонившись жрецу, развернулись к нам. После короткого совещания они снова образовали треугольник, как и в прошлый раз, выставив на острие атаки Раашума.

Гип тоже кое-как поднялся на мелко трясущиеся ноги, встряхнул кистью здоровой руки и встал в боевую стойку.

Да... упорства и отваги ему не занимать!

— Держись за моей спиной, вместе у нас есть шанс одолеть их, — я снова попытался наладить контакт с родичем.

Гип криво усмехнулся разбитыми в кровь губами и, презрительно глянув на меня, посильнее сжал кулак.

Хорошо. Воспримем его молчание как знак согласия.

В этот момент Митхары стремительно бросились в решающую атаку. Теперь жрец сражался против нас как обычный боец, не пытаясь применить по отношению к нам свою магию. Я так подозреваю, что магическая борьба со мною и лечение своих соплеменников его порядком истощила, да и мощный удар Гипа по затылку — а у змееголовых это самое незащищенное место — поменяли все его планы. В этот раз они атаковали нас втроем, слаженно и мощно, на грани своих возможностей.

Завертелось!

Гип и не думал отсиживаться за моей спиной и, выскочив вперед, тут же нанес быстрый и мощный удар ногой в грудь жрецу. Тот не успел отреагировать, и его отбросило метров на десять назад, но и сам Гип не устоял на ногах и упал набок. Подняться уже ему не дали. Один генерал, тот, что со сломанной ногой, бросился на меня, а другой схватил пытавшегося встать Гипа за ногу и быстро потащил его к уже поднимавшемуся жрецу. Мой же противник насел на меня мощно, не давая мне возможности контратаковать и прийти на помощь родичу. Его молниеносные удары посыпались на меня как горох, атакуя сразу на всех уровнях.

Такой прыти от серьезно покалеченного Митхар я никак не ожидал. Для того чтобы достать меня, он использовал не только руки и ноги, но и свой гибкий хвост. Казалось, что во время сумасшедшей атаки, сломанная нога не создавала ему абсолютно никаких проблем. После того короткого лечебного ритуала, что провел над ним жрец, он опирался на нее также уверенно, как будто его колено не было сейчас вывернуто в обратную сторону.

Отчаянно защищаясь от наседавшего на меня противника, я уловил краем глаза, как над распростертым телом моего родича быстро склонился жрец и впился своими клыками тому в шею. Ноги Гипа мелко задергались, он изогнулся дугой и затих.

Я отметил для себя — он еще жив! Парализован действием яда и обездвижен, но искорка жизни всё еще теплилась. Необходимо срочно оказать ему помощь, иначе яд начнет разлагать внутренние органы, мозг и мышечные волокна и, если не успеть вовремя, то его не спасет уже никакой реаниматор.

Необходимо заканчивать тут всё!

Видимо, такие же мысли были и у моих противников. Жрец, склонившийся над Гипом, посмотрел на меня, и в его красных глазах засветилось торжество. Длинные клыки, окрашенные кровью моего родича, смотрелись жутко и зловеще.

— Сегодня моя Маатши будет отомщена, клянусь Великим Создателем Буаегом, — громко прошипел Раашум, расправляя свой капюшон.

Я же почему-то не к месту подумал, что вот и сбылось пророчество Фроси — теперь их трое, а я один! Но поразмышлять над этим мне уже не дали, троица Митхар молча и слаженно бросилась в атаку.

Чудом увернувшись от трех смертоносных плевков, я, максимально ускорившись, вступил с ними в бой. Желание троицы быстро разделаться со мною было настолько велико, что они, сразу позабыв о какой-либо тактике, начали мешать друг другу, и я просто не мог этим не воспользоваться. Двигаясь на грани своих возможностей, я еле успевал уходить от ударов и наносить противникам ответные.

Жрец как боец был явно слабее своих соотечественников, его удары не такие быстрые и точные. После двух-трех неудачных попыток атаковать меня он отошел за спины своих генералов и пытался оттуда достать меня своим шипованным хвостом. Я помнил наставления Мора и поэтому был настороже.

Через несколько секунд этой сумасшедшей круговерти, не без помощи того же Раашума в нашем поединке наступил существенный перелом. То ли он устал, то ли один из генералов потерял концентрацию, но мне в какой-то момент удалось подставить затылок одного из Митхар под удар утыканного мелкими колючими шипами хвоста жреца. Яд подействовал мгновенно. Ноги генерала подкосились, и он рухнул на живот без каких-либо признаков жизни.

Раашум в ярости заверещал, и они удвоили свой атакующий натиск на меня. Я вертелся между ними, как заведенная юла. Моя способность железной рубашки уже не раз спасала мне жизнь. В основном страдали мои руки, отбивающие вражеские удары, но пару раз я очень чувствительно пропустил ногами по корпусу так, что даже через мой Архуморер мне основательно сбило дыхание, и я ощутил, как сухо хрустнули мои ребра.

Кира тут же заблокировала все мои болевые ощущения, и я даже с такой травмой смог уворачиваться и передвигаться по арене так же, как и прежде.

Жрец снова что-то громко заверещал, и генерал, разорвав дистанцию, отскочил от меня на несколько метров. Они разошлись в разные стороны, готовясь к решающей атаке.

— Ареш, Ареш... — грудь жреца вздымалась, края его мясистого капюшона ходили ходуном, — тебе не пережить сегодняшний день! Маатши смотрит сейчас на меня, и это придает мне сил...

Сам момент атаки я чуть не пропустил. Как и всегда, меня спасла моя способность к ускорению.

Мир вокруг меня снова замедлился, пропали звуки, движения противников стали заметны глазу, давая мне возможность правильно на них реагировать.

Я легко уклонился от двух сгустков ядовитой слюны, летевшей мне в лицо и живот, и, сократив дистанцию с ближайшим ко мне Митхар, нанес ему сокрушительный удар рукой в грудь. Я вложил в удар всю свою силу, и эта моя атака достигла цели. Мой кулак проломил грудную клетку и, перебив позвоночник, вышел из его спины.

Митхар разинул в немом крике свою пасть и на последнем издыхании уронил свою ядовитую слюну на мою руку. Ускорение исчезло в один миг, мир наполнился красками и звуками, и вместе с ними на меня накатила боль, жуткая и раздирающая. Я ничего не успел сделать, так как оказавшийся рядом с нами жрец хлёстко ударил меня по ногам своим хвостом. Его удар был настолько мощным, что я, не удержавшись, завалился на пол вместе с нанизанным на мою руку поверженным врагом.

В следующее мгновение меня скрутил сильнейший приступ, выворачивающей всё тело наизнанку.

«Кира, убери эту боль, прошу тебя! Кира!» — внутренне завопил я, не в силах терпеть эти мучения.

— В организме Зора яд Зиджима! Зона поражения пять процентов от массы тела, необходимо срочное применение противоядия, после чего рекомендуется посещение капсулы реаниматора.

— Кира, я не чувствую своих ног! Убери эту боль! Убери! — не переставал вопить я.

— Яд Зиджима распространяется по крови, зона поражения десять процентов от массы тела! Я делаю всё что могу!

— Кира...

Горло сжимал спазм, и мой крик захлебывался где-то внутри меня.

Я уже совсем не чувствовал своего тела — только невыносимая раздирающая боль изнутри, и всё.

Жрец подошел и мощным пинком сбросил с меня уже мертвого генерала.

Как вдалеке я слышал голос Киры, она втолковывала мне о какой-то сломанной руке. Я ничего уже не понимал и плохо соображал, где я.

— Эти никчемные устройства в вашей уродской голове не смогут справиться с моей слюной. Даже не пытайся...

И правда, на меня с каждым мгновением всё сильнее и сильнее накатывала какая-то необъяснимая апатия, в глазах быстро темнело, в голове уплотнялся туман, через который я не мог пробиться. Я лежал парализованный, без чувств, почти ослепший, и с каждым мгновением мое состояние ухудшалось. Как-то резко, без перехода, в голове стало пусто, пропали все мысли. Всё вытеснило единственное желание — жить, и полное непонимание происходящего...

Где-то рядом я услышал тихий шипящий голос моего врага, он как будто доносился со всех сторон одновременно.

— Нет, Ареш, нет... не так всё просто! Я хочу, чтобы ты чувствовал и видел, как я буду вырывать из груди твое трепещущее сердце, и как я, выполняя клятву, данную Буаегу и моей Маатши, буду наслаждаться, его пожирая!

Раашум положил ладонь на мое лицо, и на меня сразу же подул легкий освежающий ветерок. Я снова стал видеть и чувствовать. Я снова ощутил свои руки и ноги, и ко мне вернулась боль.

Издалека послышался еле слышимый голос Киры.

— Яд жрецов Зиджима распространяется по крови Зора, зона поражения семьдесят три процента от массы тела. Проникновение яда в мозг блокировано магией жреца ранга Зиджим.

Я попытался пошевелить рукой, затем ногой.

Нет!

Жрец склонился над моим лицом, его красные, налитые кровью глаза излучали столько гнева и презрения, что если бы я мог, то отполз бы от него подальше, не раздумывая.

— Ты силен, Ареш! Ты стал намного сильнее с того момента, как я видел тебя в последний раз, и тем слаще будет месть моя, тем...

Жрец что-то забормотал совсем неразборчивое, и его рука медленно легла мне на грудь.

— Твои способности неуязвимости здесь не сработают. Я не буду делать резких движений, я слышу, как бьется твое сердце! Сейчас я покажу его тебе.

Его указательный палец с остро заточенным ногтем уткнулся мне в грудь. Я почувствовал, как острый коготь вспарывает мою кожу, и палец жреца погружается в мою плоть.

И тут я взвыл!

Нет, не от боли — сейчас мне было на нее наплевать! Мне просто стало безумно страшно. Страшно так, что я готов был орать и биться в истерике!

Нет, я не боялся смерти, я был к ней готов!

Я взвыл от абсолютного бессилия перед этим змееголовым жрецом. Я лежал перед ним, как связанный баран, и ничего не мог с этим поделать. Я сходил от этого с ума и был на грани помешательства. Кира уже давно молчала и совсем не отвечала на мои призывы.

— Тебе страшно, Ареш? — шипел Раашум, проворачивая свой палец в моём теле. — Я чувствую, как трепещет твое ничтожное сердце в твоей тощей груди. Посмотри на бесстрашного Амшета. Вот каким должен быть настоящий воин, презревший смерть.

Второй рукой он схватил меня за подбородок и повернул мое лицо к лежавшему рядом со мной поверженному генералу. Мой взгляд уперся в острый кончик его длинного хвоста, лежавшего возле моей ноги.

Отчаянный план созрел моментально!

Прогнав все страхи и превозмогая ужасную боль, я сосредоточился на этом, отточенном до бритвенной остроты кончике хвоста. Под воздействием моего телекинеза он шелохнулся и приподнялся над землей.

Есть шанс!

Пока Раашум увлеченно ковырялся пальцами в моей груди, добираясь до сердца, мне удалось завести конец хвоста мертвого генерала за голову жреца. Он так увлекся копанием в моей груди, что совсем не замечал, что происходило вокруг него. А там острый кончик хвоста уже завис над его головой и в любой момент готов был впиться тому в затылок. Но в последний миг змееголовый жрец что-то почувствовал и резко развернулся на шевеление за спиной. И в этот момент я атаковал.

Надежда придала мне сил, и я вложил в этот единственный удар всю свою мощь владения своим даром. Мое необычное оружие копьем залетело в раскрытую пасть жреца и вышло в затылке, точно посредине его раздувшегося капюшона.

Мне на лицо обильно брызнуло чем-то нестерпимо жгучим и вонючим, и в следующий момент огромная туша жреца завалилась прямо на меня. Лежа под его, содрогающимся конвульсиями телом, в проблеске угасающего сознания проскочила одна-единственная мысль — получилось! Затем уже мое тело свело ужасной судорогой, и я, расставаясь с реальностью, полетел в бездонную пропасть.