Зов стали

Глава 1

Шла осень 233 года по календарю святого Авеля. Империя Лансраад продолжала расширяться во все стороны а единственными независимыми государствами были Элия и вольная страна северян Сверд. Первая была не опасна для империи поскольку приняла веру Лансраада, переняла язык и находилась в полной экономической зависимости. В то время как война со Свердом продолжалась уже более двадцати лет, несмотря на отсутствие каких-либо хитроумных тактик и новшеств военного искусства, варвары не отступали под адским натиском военной машины империи, однако количество северян с каждым годом продолжало редеть. Какая судьба ждёт Элию когда Сверд падёт? Вопрос, бесспорно, риторический, и единственным аристократом этой страны, продолжающим ощущать его бытие, остается барон Фредерик Антонин, владыка некогда славного и величественного города-крепости Алии, граничащего с Лансраадом. Сэр Фредерик в очередной раз размышлял относительно грядущей войны сидя за столом в своём кабинете, который был однозначно тесен для барона, однако, несмотря на размеры, обустроен довольно элегантно. Стенки обрамлены стилажами с книгами в разноцветных переплётах, мебель импортная — дубовая, а на столе выгравирован герб семейства Антонин, круглый шит. Однако отнюдь не устройство кабинета тревожило Фредерика, а будущее родного города.

".Эх, Алия, обитель предков, в последнее время тревоги становятся всё более мучительными," — проклинал барон, вцепившись в стол с такой яростью, словно стремился перевернуть его."

"Эти глупые аристократы во главе с неродимым королём продолжают верить в вечность мира, то ли не считаясь с угрозой войны, то ли не страшась стать вассалами империи. Они лишь синхронно подтирают задницы имперским гончим ради сиюминутной выгоды — вроде золота, признательности императора или какой-то коллекционной безделушки. А ведь конец войны с северянами не за горами, и на кого тогда переключиться имперской машине? Быть может, именно мне первым предстоит встретить их удар. Каким образом я должен это сделать, обладая лишь несколькими сотнями наёмников и парой дюжин рыцарей? Как мне отбивать атаки бесчисленных орд, пришедших по наши души? Поможет ли мне король, иль, может, другие аристократы? Нет! Скорее всего, они уже замыслили падение Алии. О, Авель, неужели эти лисы думают сдать страну без боя?" — отчайно пытался спроецировать развитие будущего барон.

Как вдруг всю цепь его сложных размышлений прервал стук в дверь.

— Входите, — произнёс барон.

Распахнув дверь, перед ним предстал Альфред, дворецкий семьи Антонин. Это был худой мужчина средних лет с изысканно закрученными усами.

— Извиняюсь за вторжение, сир, обед готов, ваша семья уже ожидает на первом этаже.

— Благодарю, Альфред, уже спускаюсь.

После этих слов Фредерик встал из-за стола, потянулся, сверкнув рыжей бородой, и мрачный подобно туче зашагал в сторону столовой залы. По пришествию он обнаружил за столом Андромеду, свою единственную дочь, и Гельмута, старшего сына. Правда, нигде не было видно младшего.

— Гельмут, где Херлиф? — уточнил барон, недовольство прорывалось из его голоса.

— Как всегда, упражняется в фехтовании, — сухо ответил юноша.

— Почему же ты не с ним? — поинтересовался Фредерик, прищурившись, его глаза блеснули словно волчьи.

— Отец, мне, в отличие от брата, суждено стать наследником семьи Антонин. Игры в войну меня не привлекают.

— Игры!? — взорвался барон, метнув в сына бесстрашный взгляд.

— Именно! Элия уже целое столетие не ведёт сражений. Наш единственный сосед, Лансраад, не посмеет…

— Тихо, дитя, оставь свои наивные размышления, им не место за столом, — перебил барон сына, голосом полным разочарования; он с трудом вздохнул.

— Отец, вы слишком суровы к Гельмуту! — вмешалась в разговор Андромеда.

— В чём же заключается моя строгость, доченька? — отозвался барон с явным недовольством.

— Даже если размышления брата кажутся грубыми, он в сути своей прав: империя никогда не осмелится предъявить претензии к стране, верующей в святого Авеля.

— Не будь столь наивна, Андромеда! Мы должны быть готовы ко всему. Кирия тоже верила в святого, и где она теперь? Разграблена и истираема под гнётом имперских вассалов! — выпалил Фредерик, обуреваемый гневом.

После этого замечания Андромеда стихла, и все продолжили есть молча.

Трапеза уже была близка к окончанию, как вдруг Херлиф небрежно отворил дверь в дом, завалившись внутрь. Это был сероглазый брюнет, высоко выросший для своих тринадцати лет. Его туника пылала от пота, а мозоли на левой руке зловеще краснели.

— Здравствуйте, отец, — пробормотал он, после чего сел за стол рядом с сестрой и нерадиво принялся есть.

— Херлиф, где твои манеры? Хотя ты и внебрачный сын, но всё-таки в тебе течёт кровь аристократа, и ты должен демонстрировать это в первую очередь достойным поведением! — возмутилась Андромеда разгильдяйскому поведению брата

— Мне плевать на манеры, напускное честолюбие и образцовый столовый этикет, — изрек равнодушно юноша.

— Что же тогда тебе интересно, сын мой? — вопрошал барон, как бы между делом отделяя курицу от кости.

— Война с Лансраадом, — произнёс Херлиф, оторвав взгляд от еды.

— Хахаха, глупец! — произнёс Гельмут, расплывшись в злобной улыбке.

— Глупость лишь относительный порок, в отличие от слабости и снобизма, что пропитывают тебя с головы до пят, — спокойным, ничего не знаменующим голосом произнёс Херлиф, сделав укол в сторону брата.

— Да как ты смеешь разговаривать подобным образом с наследником семьи…

— Молчать! — властно отрезал барон.

"Даже в собственном дому не могу спокойно потрапезничать, не отвлекаясь на всякую ерунду", — подумал про себя сэр Фредерик.

— Херлиф, у меня к тебе важный разговор. Как доешь, жду в кабинете, — сказал барон, и поспешно вышел, стремясь не слышать детские споры.

— Похоже, отец тоже заметил твою бестактность, недостойную семьи, Антонин, — подколола брата Андромеда после ухода отца.

— Естественно, сестрёнка. Отец, как глава семьи, не оставит это без внимания, — согласился с сестрой Гельмут, усмехнувшись.

Херлиф, пренебрегая упреками своих родственников, неустанно поглощал всё, что попадалось под руку: мясо телёнка, курицы и поросёнка, разнообразные овощи и, конечно же, миндаль, коим Элия всегда славилась.

— Взглянь на него, ест как позорный простолюдин! — произнёс Гельмут с глухим злорадством.

— Скорее, как северянин. Наши люди питаются более изысканно, — ответила ему Андромеда, исправляя брата.

— Вы правы, сестра. Что с него взять, варвар, как и его покойная…

На этих словах Херлиф взметнулся со стула, как защищающий родину северянин, и, не дав Гельмуту закончить, вонзил его лицо в тарелку. Громкий звук удара разразился по всему имению. Гельмут тщетно пытался освободиться, но крепкая хватка сжала его шею. Юноша наклонился и прошептал брату на ухо:

— Ещё раз упомянешь мою мать — убью!

— А теперь я вынужден откланяться, — добавил он громче, чтобы Андромеда услышала

Следом, не обращая внимания на несуразный поток оскорблений и угроз, Херлиф направился в кабинет отца. Обычно его не трогали словесные выпады Гельмута, но в этот раз всё было иначе: тот осмелился затронуть запретную тему — его мать. Наказание за подобные слова было делом чести для любого мечника, а точнее, для любого мужчины. Неспешно преодолев двадцать две ступеньки, юноша поднялся на второй этаж, мгновенно узнав знакомое место по изношенной ручке двери. Он отбросил все посторонние мысли и сосредоточился перед предстоящим разговором. Подойдя ближе, Херлиф постучал дважды и, услышав негромкое "входите", открывает дверь.

— Вы вызывали меня, отец? — задал вопрос юноша, только перешагнув порог кабинета.

— Не буду зря пустословить, перейду сразу к делу. Почему ты отказался учиться фехтованию под началом сэра Пола? Он происходит из знатной семьи воинов, да и к тому же закончил имперскую академию с отличием, — вопрошал сэр Фредерик, не отрываясь от документов ровным, практически безразличным голосом.

— Я не оспариваю важность происхождения и образования, но Пол не справлялся с практической частью моего обучения. Его сила едва ли превышает силу безымянных наёмников. Для становления воином мне нужен наставник с реальным боевым опытом, а не знатный вельможа, пересказывающий подвиги предков

— Отчасти ты прав, Херлиф, но где мне найти учителя с таким опытом в Элии? — наконец спросил барон, отрываясь от бумаг

— Вообще-то, у меня есть идея, как решить эту проблему, — решительно заявил юноша, выпрямившись в полный рост.

— Ладно, но я не смогу пригласить наставника из Империи.

— Мне этого и не нужно! Я хочу обучаться искусству боя у Бьёрна.

— Исключено, он раб, да и к тому же варвар.

— Но он великий воин! Граф Эгберт рассказывал, что Бьёрн в одиночку уничтожил три полка имперцев!

— Графу нужен был лишь повод, чтобы подарить раба. Ладно, а что если этот варвар тебя ранит?

— У него нет причин

— Ошибаешься, у него их более чем достаточно. Но если ты действительно желаешь учиться у него, будь готов принять ответственность. Ты станешь посмешищем в обществе, а варвар может просто тебя покалечить. Ты всё ещё этого хочешь?

— Да! — вымолвил Херлиф, ещё до того как барон успел закончить предложение.

— В таком случае, ничего не поделаешь, можешь приступать к тренировкам с завтрашнего дня, теперь этот раб является твоей собственностью.

— Благодарю, отец, — искренне произнёс юноша, хотев уже откланиться.

— Постой, сын, у меня есть к тебе вопрос, — поспешно выпалил барон, почувствовав намерение Херлифа.

— Вопрос ко мне? — изумился юноша

— Да, почему ты так одержим мечом? — тихо спросил барон, грустно опустив глаза, будто бы предаваясь старым воспоминаниям.

Почему изнуряешь своё тело вместо праздной жизни? Почему якшаешься с наёмниками, когда можешь посещать балы и командовать слугами? Пусть ты и внебрачный сын, но поскольку я признал тебя, никто не осмелится перечить моему слову, и ты можешь наслаждаться привилегиями аристократа до самой моей кончины.

— Я отчётливо понимаю всё это… Однако меч взывает ко мне! Когда он находится в моих руках, я ощущаю жар, что ведёт меня, хлад что закаляет, силу что отчайно пытается стать моей, именно она заклинает меня сильнее золота, праздности и баллов.

— Ясно. Значит, кровь Сигфрид главенствует в тебе. Ты обязан овладеть этой силой или погибнуть, пытаясь. Не подавляй свой голос.

— Но что случится, если я это сделаю?

— Когда-нибудь ты это узнаешь. Ступай уже, — неожиданно сменил тон сэр Фредерик.

— Но…

— Никаких "но", у тебя вторая тренировка. Быстрее, если не хочешь стать праздным тунеядцем.

— Хорошо, отец. — Трудно произнесённые слова покинули уст Херлифа, когда он отворил дверь и шагнул в небытие.

Утро следующего дня на тренировочной площадке царила вязкая напряжённость. Альфред стоял напротив Бьёрна, прикованного к столбу. Каждая цепь и оковы, сдерживающие воина, казались абсурдно огромными, но это лишь до тех пор, пока взгляд не переносился на его могучее тело. Бьёрн, двухметровый воитель севера, был одет лишь в подобие брюк, а его броня из шрамов, едва заметных под обильной растительностью, рассказала бы целую историю о борьбе и выживании.

— И всё же юный господин я считаю это чрезмерно рискованным. Возмушался Альфред

— Я не спрашивал твоего мнения. Освободи его от оков

— Вы уверены? Юный господин не совершайте того за что не способны понести…

— Уверен! Рявкнул Херлиф перебив Альфреда.

После чего тот молниеносно освободил варвара от привязи и оков на руках и ногах, затем сделав выпад в сторону и положив руки на ножны меча.

— А теперь ступай

— Но — уж было хотел возразить Альфред

— Никаких но! Если бы он хотел то уже прирезал бы нас.

— Хахаха, сопляк верно мыслишь! Подметил Бьёрн скорчив агрессивный оскал

— Альфред ступай — пронзая взглядом отдал приказ Херлиф

— Как прикажите юный господин

Произнёс дворецкий после чего удалился тяжело вздыхая

— Чего ты хочешь от меня? — вопрошал варвар недовольно.

— Обучи меня искусству боя.

— С радостью, но аристократ, подобный тебе, никогда не сможет сражаться так, как я и мои братья.

— Почему?

— Разве не очевидно? — усмехнулся Бьёрн.

— У тебя, как и у всех прочих аристократов, нет сердца война. А теперь, раз ты всё понял, ступай своей дорогой, жалкое дворянское отродье, — произнёс варвар с пренебрежением

В этот момент Хёрлиф осознал: единственный способ опровергнуть слова северянина — это одержать победу в бою. И потому, несмотря на разницу в телосложении, силе, мастерстве и опыте, он с легкостью выхватил меч из ножен и, собрав всю свою мощь, нанес размашистый оберхау прямиком по варавару. Удар, хоть и немного неуклюжий, оказался впечатляющим. Однако Бьёрн, словно одержимый каким-то неземным движением, уклонился в сторону и нанёс сокрушительный удар своей чудовищно длинной левой рукой. Тело Хёрлифа отлетело на несколько метров, и при приземлении он перевернулся кубарем, врезавшись головой в каменную стену. Увидев, как смачно попал, варвар развернулся спиной к юноше и уже раздумывал, как прорваться через окружение слуг, наёмников и рыцарей, дабы сбежать из крепости. Но Хёрлиф не мог так просто отступить, ведь он наконец нашёл достойного учителя, даже не так — он обрёл могучего врага и лично узрел его нечеловеческую силу. Поэтому, несмотря на помутневшее сознание и трясущиеся колени, он встал с единственным желанием: убить или быть убитым.

Первым делом, пока ещё способен стоять, юноша схватил меч и закричал.

— Бьёрн, сукин ты сын! Не смей бежать! Я убью тебя! Убью! Ты слышишь меня, а, чёртов идиот? — завопил во всё горло Херлиф, сверля Бьёрна взглядом, полным первобытной ярости.

Наконец, обернувшись, варвар протянул руку к корзине с деревянными мечами, стремясь заткнуть мальца поскорее, он начал поочерёдно их бросать. Первый, второй и третий — все мечи были рассечены Херлифом.

— Это всё на что ты способен, а, варвар? Не знал, что великие сыны Сверда лишь жалкие трусы!

Не вынеся оскорбления своей родины, Бьёрн рванулся к мальцу, преодолев расстояние в два шага. Варвар вновь собрался нанести хук левой рукой, надеясь на успех, так как юноша держал меч слишком низко. Но вдруг, Херлиф начал падать ещё на этапе замаха и сумел зацепить мечом левую ногу варвара. Тот, завалившись, не успел отскочить, инстинктивно отдёрнув одну ногу, но, почувствовав натиск, Бьёрн всё же упал, хотя мгновенно поднялся в исходную стойку.

— Ха-ха-ха, даже от этого уклонился, похоже, мне уже не встать, сдаюсь. Если хочешь, можешь убить меня, варвар. — изрёк юноша, лёжа на животе в той же позе, в которой упал.

— Если бы хотел, то ты уже был бы мёртв. Малец, ты точно Элииц? Сражаешься также неистово, как северянин.

— Моя покойная мать родом из Сверда.

— Ты доказал, что являешься достойным воином, да и к тому же ты сын Севера. Я готов подумать о том, чтобы тебя обучать, однако что ребёнок вроде тебя способен дать мне взамен?

— Свободу.

— И как ты себе это представляешь? Что-то на подобии: "Папочка, можешь освободить раба и пожаловать ему лошадь? Ну-у-у, пожалуйста"?

— Мнение отца уже не имеет значения, ибо со вчерашнего дня ты был дарован мне!

— И какую цену ты запросишь за свободу?

— Ты станешь свободен в тот же день, когда я смогу убить капитана рыцарского отряда Лансраада в одиночку.

— Ёлки-палки, парень, ты хоть понимаешь, о чём просишь? С капитаном один на один сможет выстоять лишь один из десятка, прошедший испытание охотой.

— А ты сможешь?

— Малец, я убил десятки капитанов, но я и ты — это…

— Значит, и я смогу! — с абсолютной уверенностью заявил юноша, усилием воли поднявшийся на ноги.

— Ладно, малец, но давай договоримся так: крайний срок — два года. Если в течение этого времени я буду обучать тебя, и ты всё ещё будешь не достаточно силён для этого, то я автоматически стану свободным человеком. Ну что, идёт?

— Идёт. — Без тени сомнения произнёс Херлиф, протягивая руку варвару. Тот, прежде чем ответить на рукопожатие, в странном жесте плюнул на свою ладонь. Юноша же в тот момент не обращал на это внимания; вся его былая душа пылала радостью, осознавая, что целых два года ему предстоит постигать искусство боя великого воина.

Сердце его наполнилось трепетом ожидания, и он чувствовал, как внутренняя сила нарастает с каждым мгновением. Здесь, в этом мгновении встречи, зарождалась новая эра в его жизни — путь, усыпанный испытаниями и борьбой, где каждый урок будет закалять его дух. И если варвар, с выражением стойкости на лице, был тем, кто поведёт его вперёд, то юноша был готов покорять самые вершины мастерства — свершая шаг за шагом, внимая ударам судьбы.