Зверь

За шесть часов до…

Закончив разговор, Аид набрал номер Цербера. Тот снял трубку. Голос начальника службы безопасности звучал возбужденно. Говорил Цербер отрывисто и быстро, словно торопился куда-то.

— Я хочу знать, почему вы не докладываете мне о результатах расследования? — сухо спросил Аид. — Если мне не изменяет память, мы договаривались о том, что вы будете сообщать о любых «находках» немедленно.

— Я как раз собирался это сделать, — спокойно ответил Цербер. — Настоящих, ценных находок пока еще очень мало, в основном догадки и предположения, но кое-какие выводы сделать все-таки можно уже сейчас.

— Например? — холодно осведомился Аид.

— Например, похититель, настоящий похититель, — один из двоих оставшихся членов группы, что позволяет надеяться на его скорую поимку. Сейчас начало седьмого вечера. Максимум через шесть часов этот человек будет пойман.

— Каким образом?

— Он придет к «Детскому миру», чтобы убить последнего свидетеля.

— А кто же, в таком случае, открыл замок, ведущий в комнату Харона? — спросил Аид.

— Это мог сделать только сам Харон. Он застрелил Эдо, открыл дверь в хранилище и достал из сейфа матрицу. После чего некто убил самого Харона, забрал пистолет, матрицу и спокойно ушел. Однако в комнате Харона, равно как и в коттедже, вообще нет и не было автоматического оружия. Значит, существовал еще один — третий — человек, имевший возможность абсолютно легально войти в коттедж и переговорить с Хароном. Он и передал пистолет. Не знаю, на каких условиях похититель заключил соглашение с хранителем, но не думаю, что это было слишком сложно. Любой затворник мечтает о свободе. Харон наверняка грезил совсем иной жизнью. Просто он знал: уйти ему уже не дадут, да и некуда. Остаться без ежедневной порции болеутоляющего было выше его сил. Возможно, именно на этом его и подловил похититель. А человек, который свел их, по всей видимости, Орк.

— Откуда вы это знаете? — спросил Аид глухо.

— Здравый смысл. Мне доподлинно известно, что последние полгода Орк постоянно жил с любовницей.

— Почему вы не докладывали об этом мне?

— Мы проверили девушку. Установили ее связи. Отследили контакты. Никакой опасности она не представляла. С другой стороны, молодой, богатый, красивый мужчина, не имеющий любовницы, — по нашим временам это воспринимается как ненормальность. Аномалия. Мои люди присматривали за ней еще какое-то время, пока окончательно не убедились в абсолютной безопасности. Так вот, я связался со своим контактером на Петровке, и он проверил: рядом со взорванной машиной Орка обнаружены останки четырех человек. Следователи уже побывали в фирме Слепцова и сняли показания с сотрудников. Сегодня утром за Орком отправились трое охранников. Их опознали по личным вещам. А вот четвертый труп идентифицировать не удалось. Плюс к этому случайный свидетель, выглянувший сразу после взрыва из окна, сказал, что видел человека в пальто, выбегавшего из двора. Милиция полагает, что это — убийца. Мой контактер поехал по домашнему адресу любовницы Орка и побеседовал с ее родными. Так вот. Вчера вечером девушка сказала, что отправляется к Слепцову и вернется только утром. Она до сих пор не появилась. В квартире Орка ее тоже нет, хотя было бы логично дождаться приезда милиции. Все-таки любимого убили, не хухры-мухры. Она жила со Слепцовым в гражданском браке и могла претендовать на часть его состояния, если не на все целиком. Напомню, что речь идет не о миллионах и даже не о десятках, а о сотнях миллионов долларов. Согласитесь, при таком раскладе несколько опрометчиво срываться с места и бежать куда глаза глядят. Из всего вышесказанного можно сделать вывод: в момент взрыва Орка у машины не было. Способ «убийства» выбран очень тщательно. Он банален и поэтому не наводит на дурные мысли. Взрывы в Москве давно уже не редкость. Бизнесменов убивают весьма часто. Свою связь с любовницей Орк не афишировал. Четыре изувеченных до неузнаваемости трупа. Что может быть проще? Но если Орк остался жив, то почему он до сих пор не позвонил вам? Почему не приехал сюда? Все просто. Он — связующее звено между Жнецом и Хароном.

— А человек, выбегавший со двора…

— Да. Милиция просто перепутала убийцу Орка и Орка-убийцу.

— Возможно, но Орк не мог не понимать, что рано или поздно фамилия этой девушки всплывет и следственные органы заинтересовались бы фактом ее исчезновения, — напомнил Аид.

— Конечно, — согласился Цербер весьма спокойно. — Но похитителю на это наплевать. Он наверняка рассчитывает к этому моменту уже вовсю пользоваться «Гекатомбой». То, что начнется после запуска программы, затмит примитивное убийство. В абсолюте хаоса взрыв одной машины никому не покажется чем-то выдающимся. Уверен, если ему удастся заполучить бумаги и скрыться, подобных взрывов будет в избытке.

«Сталин, Гитлер, Пиночет и Калигула в одном лице», — вспомнил Аид и содрогнулся. Конечно, Цербер был прав. Что такое убийство четырех человек, когда весь мир погружается в бездну ужаса? Пылинка.

— Мне позвонил контактер из МВД, — медленно произнес старик. — Они уже проверили фотографию и данные о девушке, которые вы им передали.

— Так быстро? — изумился Цербер. — Отлично работают.

— За деньги! — вдруг рявкнул Аид, массируя рукой грудь. — Без денег они пальцем о палец не ударили бы.

— Банально, забито, но такова жизнь, — напомнил начальник службы безопасности. — Остается только поблагодарить Бога за то, что у нас эти деньги есть. И что же?

— На фотографии — Одинцов. Трупы Трубецкого и Жукута идентифицированы. Девушка едет в Волгоград. Без билета. Кто такой Одинцов?

— Помощник Орка. Или, напротив, Орк — помощник Одинцова. Впрочем, настоящий Одинцов не имеет к нашему делу ни малейшего отношения. Мы имеем дело с двойником. С человеком, работающим под Одинцова. Я еще не успел окончательно разобраться в системе отношений лже-Одинцова и Орка, но, думаю, это дело ближайшего часа. У меня уже есть кое-какие наработки. Мы почти у цели. Осталось совсем немного.

— Хорошо. — Аид вздохнул. Инициатива окончательно уплыла из его рук. — Делайте, что считаете нужным. Но, ради Бога, умоляю, позвоните мне, как только что-нибудь выясните. — Он подумал несколько секунд, а затем тихо, едва-едва слышно признался: — Я боюсь. Мне страшно. Мне очень страшно.

— Ильинское? — Сурово-небритый мужичонка-водитель с характерным томлением в глазах туманно вперился в лобовое стекло. В данную секунду вид у него был такой, словно Гектор попросил отвезти по меньшей мере на Сахалин. — Полтинничек, — наконец вынес приговор небритый, продолжая ощупывать взглядом тоскливо-дымчатый горизонт.

— Поехали, — Гектор забрался в кабину побитого жизнью «зилка».

— Ну поехали, — индифферентно кивнул небритый и тут же, без всякого перехода поинтересовался: — Пива хочешь?

— Нет, — ответил Гектор.

— Угощаю, — не поверил водитель.

— Спасибо, не хочу.

— Ну, как хочешь…

Не угадав родственную душу, небритый тут же потерял к пассажиру всякий интерес. «Зилок» трясло. Под капотом что-то гремело, лязгало, звякало. В кабине нестерпимо воняло бензином и вяленой воблой. Насчет рыбы ситуация прояснилась быстро. Здоровенная авоська с торчащими из нее сухими рыбьими хвостами лежала между сиденьями. Проследив взгляд Гектора, небритый оживился снова:

— А с воблой?

— Все равно не хочу.

— Ну я-асно.

Грузовичок натужно набрал скорость. Минут через двадцать они миновали голубой указатель, гласивший: «Ильинское; сов. Ильинское-Усово». Цифры же сообщали, что до обоих населенных пунктов менее двух километров.

— Оно? — огорченный пивным отказом, буркнул небритый.

— Похоже на то, — согласился Гектор.

«Зилок» заложил настолько крутой вираж, что в механическом организме испуганно застонала каждая деталька, заскрипел каждый узел. Казалось, грузовичок сейчас не выдержит космических перегрузок и рассыплется на тысячу абсолютно суверенных частей. Но, к немалому удивлению Гектора, автомобиль выдержал и бодро покатил по дороге к коттеджному поселку.

Отыскать нужный дом не составило труда. Полоумная домохозяйка хоть и дала слишком размытое описание — красных кирпичных трехэтажных домов с арочками и балкончиками здесь было большинство, — но сообщила самую важную примету: флюгер в виде льва. Конечно, флюгеров в поселке тоже хватало, — очевидно, обитатели, не мудрствуя лукаво, беззастенчиво крали друг у друга удачные дизайнерские находки, — но лев был один. Выделялся в армии разнообразнейших трубочистов, стражников, чертиков и драконов.

Когда Гектор выбирался из кабины, шофер в последний раз спросил с надеждой:

— Может, возьмешь пивка-то? Не хочешь?

Небритый категорично хлопнул дверцей, и грузовичок умчался, бросив в лицо странному пассажиру презрительное облако бензинового выхлопа.

Гектор подошел к мощному забору и, обнаружив у ворот кнопку, настойчиво позвонил. Сам собой лязгнул тяжелый засов, и калитка приоткрылась. За ней раскинулся симпатичный ухоженный садик, вроде тех, что можно увидеть в импортных рекламных проспектах. Многочисленные карликовые деревья, все еще не сбросившие удивительно золотую листву, декоративные валуны, жесткая трава, странного голубовато-зеленого цвета. Дорожки из мраморной плитки с аккуратными желтыми бордюрчиками. В глубине сада — несколько изящных плетеных стульев и гамак, болтающийся на двух искусственных, под сосны, опорах. Не надо было иметь очень богатое воображение, чтобы догадаться: человек, живущий здесь, зарабатывает больше чем много.

— А, это вы…

Гектор обернулся. Хозяин дома стоял на высоком крыльце, изучая гостя. На Ярославе было надето длинное вязаное пальто, больше похожее на безразмерный пуловер. В руке он держал бутылку пива и время от времени прихлебывал прямо из горлышка. В отличие от прошлого раза, адвокат оказался чисто выбрит и воспринимался совершенно иначе. Надо сказать, что борода сглаживала легкую округлость лица Ярослава. Без нее как-то сразу вдруг стала заметна припухлость щек и рыхловатость губ. Резковатость морщин и размытость подбородка. Гектор вдруг понял, что человек этот не так уж и молод. Во всяком случае, гораздо старше, чем ему показалось сначала.

— Проходите, не стесняйтесь, — пригласил Ярослав. — Хотите пива?

— Тем же самым вопросом всю дорогу донимал меня водитель грузовика, — сообщил Гектор. — Спасибо, не хочу.

— Не смею настаивать, — усмехнулся адвокат. — Да вы поднимайтесь, чего так-то разговаривать.

— Не боитесь дверь открывать не спросив? — полюбопытствовал Гектор.

Ярослав весело расхохотался:

— Оглянитесь. Красивые дома, правда? Соседи — милейшие люди. Бандиты. Все, как один. Я их защищаю в суде, они меня — здесь. А теперь скажите на милость, чего мне бояться?

— И верно, нечего, — пробормотал озадаченно Гектор.

— Вот видите. Итак, насколько я понимаю, вы ехали сюда не затем, чтобы взглянуть на мой сад или пройтись по дому, правда?

— Сущая.

— Тогда зачем же, позвольте поинтересоваться?

— Мне необходимо узнать, где сейчас может находиться Валентин, — ответил Гектор, поднимаясь на крыльцо.

— Любезнейший, да откуда же мне знать? — изумился Ярослав.

Гектор хмыкнул. Говорил адвокат вполне искренне, и все-таки проскальзывала в его поведении какая-то толика фальши. Она звучала в легкой, почти незаметной настороженности.

— Вы знаете, — категорично заявил Гектор. — О делах Вальки вам известно больше, чем кому бы то ни было. Я в этом уверен.

— Позвольте полюбопытствовать, на чем же базируется ваша уверенность? — Ярослав, словно его и не интересовал ответ гостя, отхлебнул еще пива, крякнул с удовольствием, внимательно осмотрел бутылочное горлышко с налипшими на нем пузырьками белесой пены. — Итак?

И Гектор вдруг абсолютно уверился в том, что адвокату точно известно, где Валька. Поведение Ярослава было фальшивым насквозь, хотя поначалу и производило впечатление искреннего.

— Вы лжете, — спокойно заявил гость. — Валька делился с вами всеми проблемами, он сам говорил об этом. Вы были для него и лучшим другом, и душеприказчиком одновременно. Как юрисконсульт фирмы, вы не могли не знать, что автомобиль Вальки был взорван сегодня утром у его дома.

— Положим, мне известно об этом, и что же? — Ярослав сделал еще глоток.

Гектор понимал: своими вопросами адвокат пытается заставить его, Гектора, раскрыть имеющиеся козыри, прощупывает, прикидывает, что известно гостю. Насколько эти знания обоснованны и, может быть, опасны.

— Однако, когда я спросил вас о том, где может быть сейчас Валька, вы не удивились и не сказали: «В морге», а попытались уйти от ответа, спрятавшись за ничего не значащей фразой.

— Одну секунду. — Ярослав поставил бутылку на столик и кивнул: — Схожу за сигаретами. Подождите меня здесь.

Он спокойно повернулся и вошел в дом. Гектор выждал пару секунд, а затем, повинуясь внутреннему голосу, двинулся следом. Осторожно приоткрыв дверь, прислушался. Где-то неподалеку невнятный тихий голос что-то бубнит едва различимо. Гектор облизнул губы. Он так и думал. К кому еще мог поехать Валька? Разумеется, к другу и душеприказчику. Гады. А он-то, дурак, приперся сюда один и без оружия. Интересно, Лидку они здесь прячут? Наверняка. Им надо держать ее под рукой. На всякий пожарный. Эх, надо было пневмопистолет с собой захватить. Хоть и разряженный, а все оружие. По кумполу им можно очень недурственно поднести. Кстати, о птичках…

Гектор повернулся и подхватил со столика полупустую пивную бутылку. Не пистолет, конечно, но если от души врезать — мало тоже не покажется. Держа «оружие» на изготовку, он осторожно вошел в длинный коридор. Двери, двери, всюду двери. Направо громадная кухня. Поражает воображение, особенно после восьмиметровых, «улучшенной планировки»… Пусто. На столе пепельница, полная окурков. Ну-ка, ну-ка… «Мальборо-лайт» и «Кэмэл». Интересно, что курит адвокат? Валька… Гектор прикрыл глаза, будя воображение, вызывая в памяти картину из ближайшего прошлого: Валька взмахивает рукой, подражая ему, Гектору, берет со стола пачку сигарет и закуривает… «Мальборо-лайт». Точно. Бело-золотая пачка. Сволочь. Он все заранее продумал, гнида. Гектор вышел из кухни. Черт, ну и домище. Где же разговаривает адвокат? Сразу-то и не определишь. Бубнеж слышался несколько отчетливее, хотя слов по-прежнему было не разобрать. Хорошо хоть постройка дорогая. Паркет под ногами не скрипит. Еще несколько шагов. Двери слева. Гостиная, камин, дорогой стол. Как положено. Натуральное дерево небось? И стулья такие же… Эх, прогадал, надо было в детстве в адвокаты идти, а не в спортсмены. Летчик, космонавт, врач… Что за ерунда? Адвокат! Вот это дело. Сейчас бы на таких же стульях сидел и за таким же столом жрал. И не случалось бы с ним ничего. А самая большая неприятность в жизни — птичка на капот «мерсюка» нас…а, надо новый покупать. И Лидка была бы цела-невредима… Пойдем дальше. Лестница на второй этаж. Гектор прислушался. Разговаривают совсем рядом. Может, в соседней комнате? Нет, не в соседней, через одну, наверное. Бутылочку поудобнее, чтобы войти и сразу по темечку. Это мы потом будем разбираться, в чем ты прав, а в чем виноват. А пока по затылку коротко стриженному, адвокатскому. По нему, родному, за себя, за Лидку, за Жукута, за Беленького, Ильина и Трубецкого. Вон, братцы, сколько на вас висит.

Он миновал еще одну дверь, приоткрыл. Петли едва слышно заскрипели. Цыть, сволочи, вас только и не хватало. Спальня. Барская спаленка. Кровать — вокруг обежать недели две надо, не меньше. И телефон. На столике прикроватном красного дерева. Ну правильно, не побежит же хозяин среди ночи, если кто из интеллигентных соседей ненароком в какое-нибудь дерьмо вляпается.

Гектор на цыпочках прокрался к кровати, осторожно снял трубку и… услышал именно то, что и ожидал услышать. Голос Вальки. Школьного дружбана, души любой компании, первого рассказчика анекдотов, его, Гектора, палочки-выручалочки. Но что это был за голос. Испуганный, с дрожью, за которой начинается паника, ужас, а затем и безумие.

— …Он приехал сам?… — вопрошал Валька, и Гектор буквально видел, как ходят ходуном побелевшие пальцы однокашника.

«Бойся! — захотелось крикнуть Гектору. — Бойся! Тебе есть чего бояться! Я нашел тебя!»

— Говорю тебе… — начал было адвокат и вдруг замолчал.

Гектор встревожился. Что такое? В чем дело? Ярослав заподозрил, что их подслушивают? Надо положить трубку, но… как велико искушение.

— Что случилось? — крикнул Валька.

— Подожди, закурю, — ответил Ярослав.

Не услышал? Или хитрит? Гектор аккуратно повесил трубку и отошел к двери. Затаился, почти не дыша, подняв недопитую бутылку. Но… никто так и не вошел. Значит, Ярослав действительно решил закурить. Гектор опустил импровизированное «оружие». Слава Богу. Надо слушать дальше. Кто-нибудь из этих двоих может проговориться о том, где прячут Лидку. Гектор на цыпочках пошел к телефону. Из соседней комнаты снова раздалось:

— Говорю тебе, он приехал сам. Что-что? Ага… Угу…

Гектор подкрался к столику, снова снял трубку, поднес к уху и услышал:

— Что ты там бормочешь? Говори громче, Ярослав!

В следующую секунду дикой силы удар обрушился на его затылок. Последней мыслью Гектора было: «Все-таки ловушка», а затем он потерял сознание…

Женя побарабанил ладонями по рулю. В зеркальце заднего вида он наблюдал за тем, как Руденко сворачивает с Троицкой на Гиляровского.

Вторая машина, такси, блокировала улицу в самом начале, у спорткомплекса «Олимпийский». В ней сидели двое уцелевших в перестрелке оперативников. Из трех полноценных групп осталось всего две. Да и то одна годилась только для «наружки». Когда дело касается случаев подобного масштаба, вдвоем не много-то наработаешь. Юра, Сергей и Леня, устроившись на заднем сиденье, тоже смотрели за арбалетчиком.

— А если побежит? — напряженно поинтересовался стажер.

— Зачем? — Юра недоуменно покосился на Леню. — Он ведь не совсем дурак. Понимает, поди, что догоним. А хотя бы и убежит? Пока мы рядом — он жив. А не будет нас, кто его, придурка, защищать станет?

— Идеи, — буркнул Сергей. — Как этот гад забрал документы?

— Поболтать охота? — спросил Женя.

— Да ничего подобного. Мне просто эта задачка покоя не дает. Если они дом обыскали и никого не нашли, то как похититель вышел?

— А ты уверен, что он выходил? — вопросом на вопрос ответил Юра.

— Нет. Но тогда как он спрятался?

— Да очень просто, — усмехнулся тот. — Тебе дать правдоподобный вариант?

— И желательно несколько, — буркнул Сергей, не отрывая взгляда от Руденко, спокойно направляющегося к красному двухэтажному строению.

— Пожалуйста: похититель документов был одет в камуфляж. Точно такой же, как у охраны коттеджа. Спустился в подвал, улегся среди дрыхнущих этих жлобов, и вся недолга. Думаешь, наши горе-спортсмены проверять стали бы? Да никогда в жизни.

— А документацию он куда дел? В карман засунул? — саркастически хмыкнул Сергей.

— По-твоему, ты схохмил? Родной, в мире давным-давно произошла техническая революция, — засмеялся Юра. — Теперь информацию хранят на таких маленьких штучках, компьютерными дискетами называются. Или на этих, как их… си-ди-румах, вот. Они вроде бы еще меньше. Так что зря ты хихикаешь. В карман пиджака без проблем целая библиотека влезет, не то что какие-то там документы.

— Что-то Турчин не дает о себе знать, — пробормотал Женя. — Может, случилось чего?

— Типун тебе на язык, чтобы рот не закрывался! — рявкнул Юра. — Кончай болтать. Задержался. Или аккумуляторы в рации сдохли. Да мало ли чего еще могло произойти? Помолчи лучше, чем каркать.

— Уже молчу, — ответил Женя и вдруг встрепенулся: — Внимание!

Серый «Рено», припаркованный на стоянке у банка, вдруг, визжа тормозами, взял с места и, набирая скорость, резво помчался навстречу арбалетчику.

Юра проявил завидную реакцию.

— Заводи! — крикнул он Жене. — Да заводи же, трам-та-ра-рам!

Тот торопливо повернул ключ. Взревел форсированный двигатель, но было уже поздно. «Рено» остановился в полуметре от Руденко. Из салона выпрыгнули двое крепких парней в штатском. Действовали они на удивление четко и слаженно. Один мгновенно скрутил жертву, заломив обе руки едва ли не к затылку, второй пригнул арбалетчику голову, и, не успели оперативники даже глазом моргнуть, их подопечный уже бултыхался на заднем сиденье «Рено». Женя рванул руль влево, разворачивая «жигуль», узенькую улочку перегородил появившийся непонятно откуда «ГАЗ» с надписью «Хлеб» на широком борту.

— Откуда этот м…к взялся?! — взревел Женя.

— Здесь одностороннее движение! — в тон ему вопил стажер. — Он с проспекта Мира свернул!

А Юра ничего не кричал. Он распахнул дверцу и выскочил на улицу. «Рено», визжа тормозами, уже сворачивал с Гиляровского на Троицкую. Рванув на ходу из-под мышки пистолет, Юра бросился наперерез, одновременно вскидывая оружие. Он выскочил на мостовую в паре метров от машины похитителей. А с проспекта Мира уже сворачивали несколько «Жигулей» и пара иномарок. Юра пока еще не мог видеть их за кузовом грузовика, а они набирали ход, в свою очередь не замечая оперативника. Светло-серый «Рено» пронесся в метре от Юры, и тот успел несколько раз нажать на курок, целя в переднее тонированное стекло. Звонкие хлопки выстрелов прокатились над улицей. На стекле вспыхнули белые круги, однако оно не вылетело, как ожидал оперативник, а пули, срикошетив, ушли в небо. Секундой позже вывернувший из-за «газика» старенький «БМВ» сбил Юру с ног. За мгновение до удара оперативник заметил иномарку и успел приподняться на цыпочки. Его перебросило через капот. Уже в полете он сгруппировался и, перекатившись через крышу, упал на асфальт. Идущие за «БМВ» машины останавливались, сжигая тормозные колодки, натыкаясь друг на друга и перекрывая дорогу подлетевшему такси. Грохотало железо, сыпались стекла. Зазвенел тормозом показавшийся из-за угла трамвай.

Водитель «БМВ» оказался на редкость законопослушным малым. Вместо того чтобы нажать на газ и скрыться с места происшествия, он тоже утопил педаль тормоза. Иномарку повело юзом. Развернувшись несколько раз на триста шестьдесят градусов и едва не впечатавшись левым крылом в фонарный столб, она остановилась, закрыв корпусом «Рено». Юра вскочил, вскинул пистолет и… выругавшись, опустил его. Машина похитителей уже миновала следующий перекресток и теперь стремительно уносилась прочь, отделяемая от оперативников оживленно текущей по улице Щепкина авторекой. Оперативнику ничего не оставалось, кроме как стоять и смотреть ей вслед.

Подбежал один из «пассажиров» такси.

— Что делать? — возбужденно спросил он. — Может, попробуем через Дурова рвануть?

Юра только обреченно махнул рукой:

— Не успеем. У них движок посильнее нашего, да и выезд на Садовое в двух шагах. Черт, — выругался он в сердцах и, повернувшись к пыхтящему на месте хлебному грузовичку, крикнул: — Ты-то откуда на нашу голову свалился, дуралей?

Шофер беззвучно прокричал что-то в ответ. И, судя по выражению его лица, не самое лестное.

Подошел Леня, помялся рядом, смущенно предложил:

— А если микрофон пеленгатором засечь?

Юра посмотрел на него с жалостью, как на душевнобольного, и сообщил:

— Не получится. Слишком слабый сигнал. Мы их потеряли. Начальство будет рвать и метать. Ну что за непруха? Не день, а полное…

Женя наконец развернул «трешку» и запарковал у тротуара. Выбрался из салона, закурил, облокотившись на дверцу.

Сергей прохаживался вдоль улицы — десять шагов в одну сторону, десять — в другую. Наконец, словно решив для себя что-то важное, он изменил механически выверенный маршрут и направился к Юре. Подошел, остановился рядом и, почему-то глядя себе под ноги, сказал:

— Они ведь должны будут собраться в полночь у «Детского мира», так?

— Ну, — подтвердил кивком справедливость его слов Юра и добавил: — Закавыка только одна есть. Этому парню, Руденко, до полуночи не дожить. Если Жнец прикончит его раньше, то и идти к «Детскому миру» у него нужды не будет.

— Ну, а если нет?

— Что «нет»?

— Допустим, Жнец не успеет его убить.

— Да как он может не успеть, когда Руденко у него в руках! Даже если по сантиметру в час отрезать, и то до полуночи уложится с лихвой.

— Ну, а если это другие люди? Давай на секунду предположим, что помимо Жнеца грабителей ищет еще одна группа. Хозяева коттеджа. Руденко ведь говорил: это очень серьезные мужики. У них наверняка тоже осведомителей полно в любом ведомстве. Что, если это их машина?

— Если бы да кабы… Сережа, это все из области пустых предположений.

— У тебя есть предложение получше?

— Есть. Поехать домой, по дороге купить водки, скушать граммов этак по сто и завалиться спать.

— Я серьезно.

— Так ведь и я не шучу. — Юра подумал пару секунд, потом обернулся и крикнул на всю улицу: — Эй, кто-нибудь номер «Рено» заметил? Что, никто не заметил? Женя?

— Да слышу я, — обернулся тот. — Не глухой же. У них номера грязью были залеплены. Так что тут облом.

— Постой, — пробормотал Сергей, почесывая затылок, — как фирма называлась?

— Какая фирма? — спросил Юра.

— Ну эта… — Сергей пощелкал пальцами. — Ну, где они собирались все вместе-то… Дай Бог памяти! Ну…

— «Паллада», — выпалил Юра.

— Во, точно. Она самая! «Паллада».

— Черт, совсем из башки вылетело, за каким бесом мы его сюда-то тащили. — Он тихо засмеялся и хлопнул Сергея по плечу: — Ну-ка, ума палата, пойдем наведаемся в эту фирмочку. Поинтересуемся, чем они там занимаются и кто им помещеньице предоставил.

Они перебежали через улицу и направились к арке. Апатию Юры сняло как рукой. Он хоть и прихрамывал, но снова выглядел эдаким жизнерадостным живчиком, не вешающим нос ни при каких обстоятельствах.

— Как убит? — изумленно выдохнул Юра, глядя на застывшего по стойке «смирно», совершенно обалдевшего от обилия чиновных посетителей постового капитана. — Когда?

— Так ведь два часа назад. Только что вот ваши товарищи разъехались, — деревянным голосом рапортнул тот. — С четверть часа, должно быть. Не больше. Вы же совсем немного опоздали, товарищ старший лейтенант.

— Давай-ка, капитан, по порядку. Когда убили, при каких обстоятельствах. Кто заходил, кого ты запомнил, сколько пробыли, все. Давай. — Юра устроился на капитановом стуле, вздохнул, пожаловался неизвестно кому: — Устал сегодня чего-то…

— Еще бы, — понимающе поддакнул капитан.

— Чего «еще бы»? — сурово глянул на него снизу-вверх оперативник. — Рассказывай давай. «Еще-о бы». Побегал бы с мое, я бы на тебя посмотрел.

Через пятнадцать минут они узнали все. В частности, о странном посетителе, бывавшем здесь всю неделю кряду по вечерам, и о двоих начальниках, которые на поверку оказались вовсе и не начальниками и один из которых ранил в ногу сотрудника фирмы, а потом велел тому вызывать «Скорую помощь».

Выслушав исповедь постового, Юра кивнул удовлетворенно и похвалил:

— Молодец, капитан. Внимательный. Теперь такое дело. Все, что ты тут нам рассказывал, изложи-ка на бумаге. Со всеми подробностями. Кто как выглядел, в какое время пришел, в какое ушел, ну и так далее. А мой напарник бумагу твою заберет. — Он поднялся, потянулся, хрустя суставами, кивнул Сергею: — Сереж, подожди, пока капитан все запишет, проверь, не забыл ли чего, и подходи к машине.

— А ты?

— А я пока попробую с Васей Турчиным связаться. Что-то давно от него ни ответа ни привета. Я уже и правда волноваться начинаю, не случилось ли чего.

— Типун тебе на язык, — засмеялся Сергей.

— Ага. Чтобы рот не закрывался, — вздохнул Юра и пошел к двери. — Знаю я этот прикольчик. Кстати, и правда ведь типуны вылезают. Да еще какие.

Капитан, проводив его взглядом, присел за стол, вытянул из ящика лист бумаги, ручку и принялся писать, по-школярски высунув от старания язык.

— Смотрите. Мне не жалко.

Бесстрастный санитар отдернул простыню, и взгляду Перса предстало обнаженное мужское тело, сплошь изрытое запекшимися черными пулевыми дырами. Это был Дис, вне всякого сомнения. Конечно, смерть изменила его. Из-за расслабленных мышц лицо выглядело более широким, под приоткрытыми веками проглядывали черные, налитые кровью белки глаз — обычное дело после выстрела в голову. Всегда худой и подтянутый, Дис после смерти расплылся, словно неудавшийся пельмень. Но все-таки это был именно тот человек, которого Перс видел не раз в коттедже и к которому в организации обращались не иначе как Дис.

«Надо же, — подумал Перс, — умер, а я даже имени его не знаю».

— Ну что, он — не он? — снова без всякого выражения поинтересовался санитар.

— Он, — кивнул Перс, повернулся и пошел к выходу.

Санитар неторопливо прикрыл мертвеца простыней и тоже потопал к дверям.

«Вот кого надо бы называть Хароном, — размышлял Перс, пока бесстрастный запирал тяжелую герметичную дверь. — У хозяев клички от позерства, а этот — настоящий служитель костлявой. Отправитель душ и попечитель праха».

Мысли Персу не понравились. Дурные это были мысли. Когда человек начинает всерьез задумываться о смерти, значит, старушка с косой уже присела на его лавочку. Вечно улыбчивая, в чистеньком белом балахончике. А может, она ходит и не в балахончике вовсе, а в веселом пестром платье, кто ее знает. Те, кто с ней поручкался, ничего уже не расскажут.

Молчун покуривал, стоя у машины, припаркованной у крыльца морга.

— Ну что? — безразлично спросил напарник, отчего-то не глядя на Перса, а глядя, наоборот, на мыски туфель. — Дис?

— Да, — ответил тот. — Дис. На решето похож. Пуль двадцать в него всадили, не меньше. Он как погремушка теперь. Тронешь — громыхать начинает, столько свинца в нем.

Не говоря больше ни слова, Перс обошел «девятку» и забрался на переднее сиденье.

— Что это с тобой? — спросил Молчун, занимая свое место за рулем. — Какой-то ты странный.

— Нормальный, — отрубил тот и зачем-то соврал: — Воняет там, как на помойке, а я трупного запаха не выношу.

— С каких это пор? — изумился Молчун.

— С таких.

— А в том морге не воняло.

— А в этом воняет, — резче, чем хотелось, ответил Перс. — И вообще, давай закроем тему. Поговорить не о чем больше, что ли? — Он выудил из кармана сотовый телефон, набрал номер. — Алло? Цербер? Это Перс. Мы проверили Диса. Он мертв.

— Хорошо, — ответил тот. — То есть, конечно, ничего хорошего, но факт смерти Диса подтверждает наши подозрения. Ладно. Звонил Аид. Наши ребята взяли одного из похитителей у «Паллады».

— Руденко?

— Конечно. Одинцов, точнее лже-Одинцов, не такой дурак, чтобы вернуться туда по второму разу. Он уже убил там всех, кого было необходимо убить. Надо будет отвезти Руденко фотографию Одинцова на опознание. Не обязательно, конечно, картина ясна и так, но лучше все-таки лишний раз перестраховаться.

— М-да… — промычал Перс. — Лично мне картина пока еще не ясна…

— Похитители работали связкой «Харон — Орк — Одинцов».

— Откуда это известно? — спросил Перс.

— Я был в офисе Орка. Так вот, охранник рассказал, что Одинцов, точнее лже-Одинцов, приходил к Орку за неделю до ограбления. Слишком уж невероятно для простого совпадения.

— Мы тоже там были, — хмуро сообщил Перс. — Правда, про лже-Одинцова не «догнали» спросить, но зато выяснили не менее интересный фактик. Три «Вольво-740» висели на балансе фирмы Орка. Одну из них Орк продал в охранное агентство. Вторая была передана по доверенности в фирму «Паллада». На третьей он катался сам. Мы съездили к этим охранникам, однако офис оказался пуст. Причем смотались эти ребята только-только. Этим утром. Максимум ночью.

— А теперь попробуйте сказать мне, что это тоже совпадение, — усмехнулся Цербер.

— Нет, конечно. Подобных нестыковок слишком много, чтобы говорить о случайностях. Продажа машины охранной фирме — перестраховка. В случае чего Орк сделал бы удивленные глаза и сказал: «Ничего не знаю». Я, мол, не я и машина не моя.

— Ему не пришлось бы этого говорить, — возразил Цербер.

— Почему?

— Потому что есть еще одна деталька: Гектор Одинцов — настоящий Гектор Одинцов — учился с Орком, то есть с Валентином Аркадьевичем Слепцовым, в одном классе. Более того, они были самыми близкими друзьями. Таким образом, все становится на свои места. Теперь все ясно?

— Лже-Одинцов и есть верхушка всей этой пирамиды, — сказал Перс. — Ты это имеешь в виду?

— Совершенно верно. Он специально взял в свою команду Орка. Во-первых, этот тип имел всю информацию о деятельности организации, что называется, из первых рук, во-вторых, он рассчитывал на помощь Орка при получении бумаг и, в-третьих, планировал в конечном итоге подставить либо Орка, либо Одинцова. Именно поэтому он и подбросил в подлесок паспорт, а в квартиру Жукута — записку с номерами телефонов. Выяснив, кто забрал документы по «нулевому варианту», мы бы поверили, будто именно Орк заварил всю эту кашу. Далее, лже-Одинцов ликвидировал бы помощника — подлинного Одинцова наверняка уже нет в живых — и спрятал бы труп понадежнее. Мы бы сбились с ног, разыскивая эту «сладкую парочку», а настоящий злодей тем временем перебил бы нас всех и запустил «Гекатомбу» в работу. Однако Орк заподозрил подвох и тихо слинял, осложнив тем самым жизнь своему «благодетелю».

— Да, — согласился Перс. — Похоже на то. И если бы Трубецкой не протянул пять лишних минут, скорее всего именно тем бы все и закончилось.

— Правильно. Остался пустяк, — спокойно добавил Цербер. — Сейчас мы сделаем вот что. Я заберу фотографию, а вы отвезете ее в коттедж. Пусть Аид представит снимок Руденко, послушаем, что тот скажет. Затем отправьте десяток ребят к «Детскому миру» занять удобные позиции для наблюдения. Ближе к полуночи вы берете Аида, Руденко и еще человек пять-семь и тоже привозите всех к месту встречи. Ну и я сам подъеду часикам к одиннадцати. Огляжусь. Если вдруг заподозрю неладное — дам знать.

— Не многовато народу? Переулок узкий. Такую толпу спрятать будет сложно.

— Не многовато, — отрезал Цербер. — Лже-Одинцов наверняка возьмет кого-нибудь для подстраховки. Вряд ли больше пяти человек, поскольку и ему надо их где-то размещать. Нам же необходим как минимум троекратный перевес.

— А чем ты думаешь заняться сейчас? — спросил Перс.

— Хочу съездить к ухажеру девчонки, проверить правдивость легенды Одинцова.

— Зачем? И так все ясно.

— На всякий случай. Прежде чем браться за дело, необходимо все расставить по своим местам. Мы же не в тире. Если уж мне придется стрелять, я хочу быть абсолютно уверен, что стреляю в «злодея».

— Я тоже хотел бы быть в этом уверен, — вздохнул Перс. — Ты где сейчас?

— На Манежке. Подъезжаю к Огарева.

— Мы будем там минут через пятнадцать-двадцать, — ответил Перс.

— Хорошо.

Цербер повесил трубку. Перс сложил свою и сунул в карман.

— Ну, куда едем? — поинтересовался Молчун.

— На Огарева.

— Он нашел «гада»? — осведомился Молчун.

— Да. Нашел, — кивнул Перс.

— И кто он?

— Одинцов, как и предполагалось, — усмехнулся тот — Вернее, лже-Одинцов.

— Мы его поймаем?

— Обязательно, — хмыкнул Перс — Поехали.

Беркович ждал звонка. Он не волновался. Пока ничего непоправимого не произошло. Если, конечно, не считать побега Орка.

«Смотри ж ты, дурак-дурак, а сообразил, что смерть охотится совсем рядом, — думал Беркович, лениво покуривая и не отрывая взгляда от телефона. — Не подумал Орк об одном, что не по его силенкам тягаться с человеком такого ранга, как Жнец. У Жнеца все завязано. Орк может сколько угодно сидеть в своей норе, но когда-нибудь он будет вынужден высунуть нос. Тут-то его и ухватит судьба. От нее не уйдешь. Ее не обманешь. Она тебя обманет, а ты ее — нет. Орк же не из тех людей, что стоят НАД судьбой. Он — червь. Жалкий земляной червь».

Берковичу припомнился последний разговор со Жнецом. Тот был идеально спокоен и на вопрос, что же теперь делать, равнодушно ответил:

— Действовать. Долго они все равно не протянут. Сутки. Двое. Потом Аид либо застрелится, чтобы документы попали в газеты, либо поедет за ними сам. Еще вчера я поставил бы на первое, но сегодня… Аид боится смерти не меньше любого из нас.

— Но… если он действительно покончит с собой, документы будут переданы в газеты, — изумился спокойствию Жнеца Беркович. — Мы не можем этого допустить.

— А кто сказал, что мы собираемся это допускать? Если Аид все-таки решит покончить с собой, мы немедленно передадим в милицию информацию о том, что Орк жив, а вместо него в машине погибла какая-то шлюха. Банк, прежде чем передать документы в прессу, обязан проверить достоверность информации о смерти всех пятерых членов организации. В милиции же им скажут, что гибель Орка пока не доказана и что имеются сведения, подтверждающие, будто этот кретин все еще жив. Конечно, для нас предпочтительнее получить бумаги, но, если они застрянут на неделю в банке, это не повредит нашим планам. Поверь мне, через неделю мы будем самыми могущественными людьми в этом дерьмовом мире. Все человечество склонится перед нами. Со мной ты въедешь в историю на черном коне. Помни об этом.

Беркович снова затянулся, с удовольствием подумав о том, что ему нравится отведенное для него место верного оруженосца. Он — держатель короны великого монарха, носитель венца Цезаря.

Зуммер телефона замурлыкал мягкой, ласкающей слух трелью. Беркович снял трубку:

— Алло?

— Алло! Это Корсак. У нас оживление. Адвокат только что звонил Орку. Теперь выводит из гаража машину.

— Вы засекли номер?

— Конечно…

— Наш подопечный все еще на месте?

— Да. Адвокат его выключил.

Беркович захохотал:

— Превосходно! Ай да адвокат. Он не только защищать, он и по голове бить большой мастак. Не убил хоть?

— Нет. Как раз грузит на заднее сиденье.

— Ладно, действуйте по плану. Если почувствуете неладное — адвоката устраните. И помните, подопечного не трогать ни в коем случае. Приказ Жнеца. Ты лично отвечаешь за него. Если с этим парнем что-либо случится, Жнец будет очень недоволен.

— Хорошо, босс. Я понял.

— Все, действуйте.

Беркович не успел еще положить трубку, а телефон уже зазвонил снова:

— Это Бателли. Я все сделал. Улет погиб.

Беркович нахмурился. Гибель Скорпиона подразумевалась при разработке операции. Невозможно же провернуть махинацию подобного масштаба и обойтись совершенно без жертв. Часть малозначимых фигурок приходится сталкивать с доски. Но вот Улет… Стрелка жаль. Он мог бы принести еще немало пользы. Ладно, чего уж теперь…

— Немедленно приезжай сюда. У Жнеца для тебя есть особое задание.

«Трешка» с сумасшедшей скоростью неслась по Садовому кольцу к Павелецкому вокзалу. Следом мчалась «Волга». Вечерело. На мир плавно, словно паря, опускалась темнота. Город, разом потерявший королевское очарование, как в старость погружался в серо-синие тона. Зажигались окна домов, фонари и фары машин. Электрический свет растекался по улицам, разгоняя унылую неизбежность ночи. Над горизонтом еще розовела узенькая полоска — скоротечное напоминание о растворяющемся в небытие дне. Нежно льнули к стеклам влажные тополиные листья, и первые робкие капли дождя разбивались о темный асфальт.

— Ну что, други? — спросил Юра, задумчиво рассматривая через лобовое стекло чернильное густое небо. — Времени у нас нет. Показания капитана я вам зачитал. Думайте, други, думайте и высказывайте имеющиеся соображения.

В салоне повисло напряженное молчание. Первым его нарушил сам Юра:

— Мне лично картина видится в следующем ракурсе. Директора завалил один из грабителей. Он же забрал и документы в коттедже. А парочка — тут ты, Сережа, прав — работает на хозяев этого богоугодного заведения. Иначе им не имело смысла оставлять в живых подстреленного парнишку-свидетеля, так? Так. Значит, они работают не на Жнеца. Это ясно, как день. Какой же из всего вышесказанного можно сделать вывод?

— Хозяева коттеджа не знают, что Жнец среди них, — сказал Сергей.

— Как же в таком случае ему звонил Беркович? — поинтересовался Женя. — Он же не мог сказать: «А позовите-ка мне Жнеца к телефончику, пожалуйста», правда? А подлинное имя ему неизвестно. В этом я не сомневаюсь.

— Слушайте, а с чего вы вообще взяли, что после задержания Берковича в агентство звонил именно Жнец? — спросил вдруг Леня.

— Больше в течение двух часов им вообще никто не звонил, — ответил Юра. — Однако через два часа Беркович уже гулял на свободе. В ход пошли такие связи, что нам пришлось его выпустить, сладко улыбаясь.

— Ладно. Но почему вы решили, что это именно Жнец, а не еще один контактер?

— Он назвался.

— А если это была перестраховка? — азартно предположил Леня. — Допустим, Жнец почувствовал подвох и поручил верному человеку позвонить в агентство.

— Верному человеку? — усмехнулся Женя. — Он не показывает своего лица никому. У него нет «верных» или «неверных». Жнец — не Аллах. Есть люди, которые работают на него, и есть другие люди. Других он убивает.

— Да неважно же, какие у него отношения с этим человеком, — подался вперед Леня. — Важно, что он очень осторожен. Я, может быть, стажер, салага, но у меня хватило ума понять: Жнец не только очень хитрый, он еще и очень осторожный. Такой человек не стал бы звонить в агентство лично, исходя из того, что задержание Берковича вполне может оказаться ловушкой. Трюк-то плевый был, скажем честно. Ну хоть убейте меня, я в это не поверю.

— А что? Возможно, именно так мы и поступим, — захохотал Женя.

Шутка получилась дурацкая. Мрачная. Леня насупился, замолчал, и водитель сразу же примирительно добавил:

— Ну извини, извини. Ляпнул не подумавши.

— А ведь возможно, что наш стажер прав, — вдруг протянул Юра. — Допустим, я — Жнец. И допустим, у меня не один, а несколько контактеров. Один работает, остальные же сидят, нигде не светятся и вообще никак себя не проявляют. Если вдруг я начинаю сомневаться в одном, то мне не приходится перестраивать всю организацию. Вроде пчелиных сот. Достаточно просто убрать предателя, а на его место поставить следующего человека, у которого совершенно другие связники, своя система передачи приказов и получения информации. Небольшая реорганизация, а следователям приходится начинать все по новой.

— Так ведь и я о том же! — горячо воскликнул Леня.

— Если мне надо проверить вызывающего сомнения контактера, я не звоню сам, а поручаю это одному из сменщиков. Тот набирает номер, называется Жнецом и выясняет все, что меня интересует, или передает указания, а я сижу и наблюдаю. Если менты заявятся, значит, мой первый контактер скурвился или сгорел. Звонивший же наверняка сумеет отвертеться, потому как доказательств против него никаких. Он вообще чист как младенец, а значит, любой, даже начинающий адвокат без всяких взяток отмажет его на суде. «Новичок» понимает, что срок ему не грозит, а значит, и опасаться нечего. С другой стороны, он сразу выдвигается на первые роли.

— Вот именно! — тоном Наполеона, взявшего Москву, возопил Леня.

Юра повернулся, серьезно посмотрел на Леню и без тени насмешки сообщил:

— Парень, ты — гений. Надо бы взять тебя под свою опеку.

— Тогда все произошедшее за сегодня отлично укладывается в схему, — подал голос Сергей, до сих пор внимательно слушавший разговор. — Допустим, от своего информатора — от того же Слепцова-Орка, например, или от Рычко-Аида, или от Долгова-Харона — Жнец узнает, что в сейфе коттеджа хранится что-то очень ценное.

— Что, например? — повернулся Женя. — Три бутылки хорошего коньяка?

— За дорогой смотри, — сморщился Юра. — Поубиваешь еще нас всех…

— Смотрю, смотрю… Сказал же этот… Руденко: документы.

— Это ему сказали, что в сейфе документы, — возразил Сергей. — А кто знает, что там было на самом деле?

— Жнец знает.

Юра вдруг сдернул с рычагов телефонную трубку. Набирая номер, он бормотал себе под нос:

— Самое главное в современной жизни — хорошая связь. А это что, связь? Г…о это, а не связь. Алло? Диспетчерская? «Ромашка». Мне нужны сводки всех убийств и несчастных случаев за вчерашнюю ночь и сегодняшний день. Так… Так… Угу…

Женя усмехнулся:

— Все, взял след.

«Трешка» притормозила и свернула к Павелецкому вокзалу.

Юра продолжал слушать отчет, иногда кивая:

— Ну-ка, ну-ка, вот об этом поподробнее. Во сколько?… Ага… А причина смерти?

У будки продажи экскурсионных билетов тоскливо мерз Вася Турчин. Заметив «трешку» и такси, он оживился и потрусил навстречу. Женя припарковал машину у тротуара, давая напарнику возможность забраться в салон. Тот плюхнулся на заднее сиденье, отдуваясь и бормоча:

— Озяб, е-ка-лэ-мэ-нэ… Холодает. Надо позвонить в Гидрометцентр, предупредить, они ведь не знают еще, поди.

Леня улыбнулся. Сергей спокойно смотрел на оперативника, а тот на ничего не замечающего вокруг себя Юру. Субординация. Что бы ни говорил Юра, а новички так и остались в команде чужаками. Вася подождал, надеясь, что на его появление обратят внимание, а не дождавшись, наклонился к Сергею, спросил полушепотом, не глядя:

— Чего это с ним?

— След взял, — так же тихо и в нос ответил Сергей.

— Ну-у-у? — удивился Вася. — Здорово. И большой след?

— Огромный.

— Тогда помолчу, а то убежит.

— Кто?

— Дичь.

Вася действительно замолчал и не проронил ни слова до тех пор, пока Юра не закончил разговор. Когда старший повесил трубку, он шумно выдохнул и с явным облегчением заявил:

— Ну, думал, не доживу… У меня новости!

— У меня тоже, — прервал его Юра. — Четверо из пяти коттеджных хозяев были убиты либо умерли в результате несчастных случаев в течение последней ночи и этого утра. Как вам такая новость?

— У меня не хуже, — обиженно заявил Вася. — Слепого убили два с половиной часа назад.

— Трубецкого? — деловито спросил Юра. — Это я знаю. Его уже в сводку внесли.

— Во-во, его самого. Так этого парня и звали.

— Личность убийцы не удалось установить?

— Трудно сказать. Думаю, недельки за три-четыре я смогу дать список примерно пяти тысяч пассажиров, находившихся в момент убийства в здании вокзала или около. Выберешь подходящую кандидатуру.

— Вася, — терпеливо сказал Юра, — все присутствующие знают: у тебя потрясающее чувство юмора, но нельзя ли обойтись без шуток? По крайней мере в данный момент?

— Да пожалуйста, пожалуйста, — надулся Вася. — Не установили. Я потерял Корсака еще в вестибюле метро. Пока метался, бегал, искал, то да се…

— А покороче? — попросил Юра.

— Словом, нашел я его уже на платформе. Он как раз сажал в вагон ту девицу, с которой слепой ушел из ГУМа. Простояли мы у вагона минут двадцать, пока поезд не тронулся. Потом Корсак пошел к выходу, сел на стоянке в такси и был таков. Я тоже попробовал было тачку схватить, так ведь мне за всю свою многострадальную жизнь такой суммы не заработать, сколько они за одну только посадку берут.

— Предъявили бы удостоверение, — хмыкнул Леня.

— Ага, — загоготал Вася. — Чтобы меня убили здесь? Нет уж, братец, спасибо. — Он просмеялся, вытер глаза и продолжил: — Хотел связаться с вами, да рация, как назло, не работала. Тут ведь кругом высоковольтные линии. Так вот, стою я на стоянке такси и вдруг вижу: идет этот парень, которого мы в ГУМе видели.

— Одинцов, — констатировал Юра.

— Ну это уж я не знаю. Фамилию уточнять не стал. Зачем она мне? Подумаешь, поцеловались разок…

— Вася, — взмолился Юра. — Я тебя прошу…

— Ладно, ладно, больше не буду. Так вот, идет этот парень, спокойно так, будто гуляет. Я стою, наблюдаю, а он топает к метро. Эмоций ни в одном глазу. Только кепуранчик пониже на глаза надвинул, словно не хотел, чтобы на него обратили внимание. Вот я и подумал: а чего это он такой спокойный? И куда это слепой подевался? А если Корсак хотел их убить, то почему не дождался? Посадил, глан дело, девчонку на поезд — и в такси. И этот, в кепуранчике, спокойный такой…

— Вася, время, — напомнил Юра.

— Пошел я тогда по вокзалу, слепого искать.

— Нашел? — пресекая развернутое повествование о долгих мытарствах, выпалил Женя.

— Местные ребята его раньше меня нашли. На путях. С тремя пулевыми дырами в груди. Ну, понятное дело, я сразу опрашивать свидетелей. Там неподалеку бригада ковырялась.

— «Ковыря-алась», — передразнил рассказчика Женя. — В носу, что ли?

— В путях. Так вот, они-то мне и рассказали. Мол, работали. Ничего такого не заметили. Ни тебе драки, ни пальбы-стрельбы, ничего. А буквально через минуту глянули: мужик у забора лежит, и рядом с ним стоит еще один. Тот самый, в кепчике.

— Слушай, — не без раздражения заметил Юра, — завязывай с этими своими «кепчиками-кепуранчиками». Говори толком.

— Ну, Одинцов этот, или как там его. Постоял рядом, повернулся и пошел. Работяги-то особенно не стали дергаться. Мало ли, может, пьяный забрел или еще чего. Потом появился другой тип. Высокий, в плаще. Но без кепки. Присел на корточки рядом со слепым, посидел минуты три и ушел, а потом милиция понаехала, «Скорая», все дела.

— Ну выстрела-то они не слышали, это понятно, — задумчиво сказал Женя. — Тепловозы постоянно туда-сюда шастают, составы. Грохот такой, что иерихонские трубы заревут — и то не услышишь. Да и пушка наверняка с глушителем была.

— Точно, — подтвердил Вася. — Австрийский «глок». Калибр: девять миллиметров.

— А ты откуда знаешь? — поинтересовался Юра.

— Так гильзы же нашли. И дело это на транспортниках повисло. Я пока тут толокся, вас дожидаючись, столько разного успел разузнать.

— Что еще?

— Ссадина у трупа в районе виска. Ударился небось, когда падал.

— Или ударили? — спросил Леня.

— Да говорю же, не били его, — четко, почти по слогам, сообщил Вася, поворачиваясь к стажеру. — Рабочие драку заметили бы. Этот, в кепке, его и завалил. Больше там никого не было. Он первый. Одинцов ваш разлюбезный.

— Смотри-ка, — странно спокойным тоном проговорил Юра, — здесь Одинцов, в «Палладе» тоже Одинцов. И тут и там — свидетели. Одних свидетелей убирает — других плодит. Зачем?

— А чего ему бояться? — едко усмехнулся Женя. — Этот гад все просчитал. Да, его видели и здесь, и там, но хоть кто-нибудь, хоть одним глазком видел, как он нажимал на курок? Нет. Работяги видели, как УПАЛ Трубецкой? Тоже нет. Одинцов, это если мы его еще поймаем, наверняка заявит, что, когда он подошел, слепой был мертв. А капитану этому, из «Паллады», и вовсе в лицо плюнет. Скажет: «Ты сам, гнида, директора дорогого и пришил. А когда я уходил, он все еще жив был, хоть и болен тяжело». Влез в чужой коттедж? А где заявление потерпевшего? Где список украденных вещей? На каком основании его вообще задержали? Отпечатки пальцев, снятые внутри коттеджа, есть? Нет? Какие, собственно, к нему претензии? И этого сказать не можете? Всего доброго, товарищи следователи. Приходите завтра. Или послезавтра. А лучше вообще не приходите. Так он и скажет. Бояться ему, как видите, нечего.

— А люди, которых он убивает, знают что-то такое, из-за чего ему абсолютно необходимо их убрать, — предположил Вася. — Даже под угрозой засветки. Например, они могли знать, что лежало в сейфе.

— Откуда?

— От верблюда. Откуда мне знать, откуда?

— По поводу сейфа, — произнес вдруг Юра. — Там были не документы.

— Есть факты? — придвинулся ближе Вася.

Сергей, Леня и Женя дружно посмотрели на старшего.

— Есть. — Юра закурил, посмотрел на часы. — Что такое документы? Тут два варианта. Первый: компромат. Для чего воруют компромат? Только для шантажа, и ни для чего более. И то лишь в том случае, если объект шантажа боится огласки. Но в нашей стране напугать кого-нибудь компроматом, даже очень крупного калибра, невероятно сложно. Опять-таки компромат сразу на пятерых? Сомнительно. Чтобы пять фигур подобного масштаба наступили в одну и ту же кучу? Не-ет, парни. Они не настолько глупы. И кто, скажите мне, будет хранить у себя компромат НА СЕБЯ же?

— Да, сомнительно, — согласился Сергей. — Но если это не компромат, то что же тогда?

— Вариант второй, — спокойно продолжал Юра. — Документы на предъявителя, похитив которые Жнец становится владельцем всего имущества, ранее принадлежавшего этим пятерым. Суммы солидные, согласитесь.

— Не годится, — отрицательно покачал головой Женя. — Такие документы в подлинниках существуют только на бумаге. Да и зачем этим пятерым понадобилось бы подписывать подобные соглашения? Они что, родственники? Сватья-братья? Нет. Отписать таким акулам свое имущество все равно что самому пустить себе пулю в лоб. Так и так больше двух дней не проживешь. Не полные же они кретины, в конце-то концов.

— А компьютерная революция действительно произошла? — спросил вдруг Сергей.

Все разом повернулись к нему.

Ему даже не стали завязывать глаза. На вопрос одного из похитителей: «Глаза-то ему, может, завязать?» — водитель, здоровенный детина, упирающийся коротко стриженным затылком в потолок «Рено», буркнул:

— Не стоит. Он все равно уже никому ничего на расскажет.

Арбалетчик придерживался иного мнения, но вслух говорить об этом не стал. Зачем? Пристрелят еще прямо здесь. Руденко не сомневался в том, куда его везут. В коттедж, конечно, куда же еще. И наверняка будут бить. И наверняка бить больно. Он попробовал пошевелиться и тут же получил увесистый тычок под ребра.

— Не дергайся, — посоветовал «дружелюбный» басок слева.

Впрочем, тычок стоил сделанного арбалетчиком умозаключения: руки его по-прежнему свободны, и, судя по всему, связывать его никто не собирается. Похитители были либо слишком самонадеянны, либо…

Машина летела по почти пустому шоссе. Яркий свет фар пожирал туман и по-детски моросящий дождик. Шансов на побег — никаких, это арбалетчик понял тоже. Даже если бы ему удалось вытолкнуть из салона охрану, плотно зажавшую его каменными локотками, выпрыгивать на такой скорости самому — равносильно верной смерти, а он еще надеялся пожить. И даже если бы ему удалось все: вытолкнуть, выпасть самому и остаться при этом целым — куда бежать? Руденко даже примерно не представлял себе, где находится, а вот жлобы эти широкоплечие явно представляли, и очень хорошо, а значит, настигли бы беглеца в два счета.

Арбалетчик понимал, что скрытый микрофон вряд ли способен послать сигнал на сколь-нибудь значительное расстояние, и поэтому не особенно рассчитывал на помощь незнакомых друзей, один раз уже спасших ему жизнь. Но, с другой стороны, если бы похитители твердо вознамерились его убить, то не потащили бы в такую даль. Застрелили бы прямо там, у «Паллады», и не стали бы нагружать себя лишними проблемами. Значит, им что-то от него нужно. А нужность подразумевает жизнь. Хотя бы в течение какого-то времени. Пусть и не слишком продолжительного.

Он откинулся на сиденье и прикрыл глаза.

— Смотри-ка, — изумился водитель, поглядывавший на «пассажира» в зеркальце. — Дрыхнет! — Он даже обернулся, чтобы еще раз воочию убедиться. — Точно, дрыхнет! — Громила засмеялся. — Мо-ло-дец, мужик, уважаю.

«Шел бы ты в задницу со своим уважением», — подумал Руденко, но промолчал. Мало-помалу он действительно успокоился. «Сразу не убьют, а там поглядим, — думал арбалетчик. — Хотя бы узнаю, чего они от меня хотят».

Минут через двадцать «Рено» лихо свернул с шоссе на подъездную дорогу. За окном замелькали огоньки — фонари, окна коттеджей. Все это арбалетчик уже видел не далее как прошлой ночью. Они подъезжали к конечной точке путешествия. У Руденко заныло в низу живота, как перед жестокой уличной дракой, в которой не до первой крови, а до конца. До смерти.

«Рено» тряхнуло на колдобине — машина медленно и осторожно одолела поворот. «Вот здесь сидел в засаде Борька Жукут, — подумал арбалетчик. — А тут стоял „рафик“. Вон там прятался Гомер».

Перед воротами машина остановилась. Видеокамера развернулась, уставилась, замерла, словно удивляясь: кто это в такой поздний час?

Массивные ворота с глухим урчанием покатились в сторону.

— Приехали, выгружайся, — буркнул один из охранников, чувствительно толкая арбалетчика в бок.

Руденко открыл глаза.

— Ты очень невежлив, — пробормотал, не желая задеть, просто чтобы услышать звук собственного голоса и почувствовать себя на этом свете.

— Чего? — вдруг вскинулся охранник. В руке его, словно по волшебству, появился пистолет, и громила, не теряя зря драгоценного времени, резко, не размахиваясь, ударил пленника рукоятью по голове. — Невежлив? Да я тебя, падло, по стене сейчас размажу.

Руденко покачнулся. Удар был хороший. Сильный, от души. С волос на шею потекли горячие бурые капли. Несмотря на дурной позыв — рухнуть на колени, а потом и вовсе грохнуться лицом в грязь, — арбалетчик заставил себя выпрямиться и даже усмехнуться.

— Так-таки и размажешь? Серьезно? — В эту секунду Руденко немного пожалел о том, что он не Гомер. Вложил бы этому мускулистому дегенерату немного ума.

— Серьезно! — рявкнул детина, сгребая Руденко в охапку.

— Ну ты полегче с ним, — посоветовал второй «молодец». — Он нужен живым. Цербер за этого парня с нас башку снимет.

Детина хотел еще что-то сказать, даже открыл рот, но в последний момент передумал и, отвесив арбалетчику пинка, прошипел:

— Пошел, тварь. Я с тобой потом разберусь.

— Какой ты любезный, — не удержался от ерничества Руденко, но тем не менее пошел. Куда ж деваться-то?

Двор был освещен не хуже, чем день назад, а может быть, и лучше. И везде, везде стояли вооруженные люди. Курсировали вдоль ограждения мощные, как бульдозеры, «гориллы» в штатском. У дома и у ворот застыли «пятнистые» крепыши с «мосбергами». Только вот сигнализация была выключена.

Руденко передали с рук на руки внутренней охране. На прощание детина наградил пленника многообещающим взглядом, а тот в ответ высунул язык. Детина задышал часто и зло, как бык на корриде. Казалось, еще немного — и он начнет рыть землю подошвой туфли.

Арбалетчик, сопровождаемый почетным эскортом, прошел к крыльцу. Здесь один из «горилл» достал из кармана пластиковый ключ и открыл магнитный замок. Они вошли в дом. Произошла еще одна смена караула, правда, лиц Руденко уже не зафиксировал. Слишком уж были похожи его стражи.

— Следуйте за мной, пожалуйста, — голосом, лишенным какой-либо эмоциональной окраски, сказал новый старший. — И пожалуйста, постарайтесь не делать лишних движений.

— Хорошо-хорошо, — пробормотал Руденко, нарочито внимательно рассматривая залитый кровью плащ. — Ребята, у вас здесь химчистка есть?

Старший посмотрел на него внимательно, но ничего не ответил, только повторил:

— Следуйте, пожалуйста, за мной.

— Да пожалуйста.

Они потопали через вереницу комнат, и арбалетчик снова окунулся в воспоминания. Направо, налево… Ага, вон и заветная дверь, а за ней два трупа. Старик и молодой. Оба с оружием в руках. Рядом с дверью парочка суровых ребят, каждый размером с башенный кран. А что это у нас в ладошках? Не пистолетики ли? Ну, ясно. Кто ж там такой, за этой дверью? Кого здесь охраняют теперь, когда Харон мертв?

Вопреки ожиданиям арбалетчика, его провели не в хранилище, а втолкнули в соседнюю комнату. Стальная плита глухо рокотнула за спиной. С гулом повернулись засовы. Тяжелые языки вошли в блокировочные пазы.

Арбалетчик огляделся. Комнату можно было бы считать идеально пустой, если бы не дешевый пластиковый стул и небольшой столик, на котором громоздился включенный черно-белый монитор.

— Садитесь, — вдруг послышался в комнате твердый, хотя и чуть дребезжащий голос.

Руденко огляделся. Ага, камера под потолком. Ну да, он же видел их ночью. Камеры. Везде камеры. За ним наблюдали, должно быть, с того самого момента, как машина остановилась у ворот.

— Спасибо, — громко ответил арбалетчик, стараясь, чтобы голос его звучал пристойно-бодро.

Впрочем, собеседника это вряд ли могло обмануть. После пистолетного «подношения» детины Руденко немного покачивало, а в желудке плескался горячий сгусток. Наверное, ему и правда лучше присесть, если он не хочет заблевать всю комнату.

Он медленно, тщательно скрывая слабость в ногах, подошел к стулу и попытался элегантно опуститься, но ничего не вышло. И шатало его — всем морякам на зависть, и плюхнулся он вовсе не изящно, а как куль с этим самым…

— Располагайтесь поудобнее. Чувствуйте себя как дома.

— Вот уж чего не хотел бы, так это чтобы у меня был такой дом, — пробурчал арбалетчик.

— Я имел в виду совершенно другое.

— Я понял, что вы имели в виду.

— Давайте познакомимся, — предложил голос. — Здесь меня называют Аидом.

— Не знаю, как называют меня здесь остальные, — ответил Руденко, — наверное, Большой Задницей, а вот дебил во дворе соригинальничал и назвал «падло». Выбирайте, что вам больше по душе.

— Мне по душе ваше настоящее имя, — спокойно ответил голос. — Вячеслав Андреевич Руденко.

— А ваше настоящее имя?

— Зачем оно вам?

— А зачем вам мое? Вы — Аид. Тогда я, наверное, Орфей.

— Хорошо. Орфей так Орфей. Это даже символично.

— Ага. Только, в отличие от мифологического Орфея, я не уверен, что мне удастся выйти отсюда живым.

— Перестаньте. — Старик поморщился. — Вас никто не собирается убивать.

— Вы всех утешаете или только меня?

Арбалетчик поднял взгляд на экран. Изображение было мутным, расплывчатым. А может быть, это мутилось у него в голове.

— Прежде чем мы продолжим нашу беседу, я хочу, чтобы вы сделали одну вещь, — произнес старик. — Она расставит все по своим местам.

— Сплясал? Нет? Спел, что ли? — продолжал ерничать Руденко. — Тоже нет? Ну тогда передвинул мебель. Ребята, я не могу. У меня люмбаго. — В этот момент лязгнули замки, и дверь открылась. Арбалетчик посерьезнел, но пробормотал себе под нос: — Заставят все-таки. Парни, вы — звери.

— А компьютерная революция действительно произошла? — спросил Сергей. — Я имею в виду всю эту историю с процессорами.

— Да, — ответил Вася. Иногда он вдруг переставал выглядеть простаком, и сквозь напускную маску дурашливого шутовства проглядывал опасный и сильный зверь. — Не знаю, как у вас, а у нас все машины ими оснастили. А чего? Дешево и хорошо.

— Где это «у вас»? — удивился Сергей.

— В ФСБ.

— Так ты из ФСБ?

— А ты думал откуда? Из детского сада, что ли? — засмеялся тот.

— У нас тоже все, — буркнул Женя.

— Так-таки и все? — развеселился Вася.

— Ну, если и не все, то большую часть. Чего лыбишься-то? Тебе хорошо ржать. У вас финансирование стопроцентное.

Они спорили совершенно как дети, и Юра, казавшийся едва ли не единственным взрослым на этой «детской площадке», прикрикнул:

— Так, спорщики, заканчиваем веселье!

— Слушайте, братцы, — сказал Сергей, когда гомон немного стих. — А что, если вся эта история про воздействие на человека через компьютер — не враки? Что, если в сейфе было нечто такое, при помощи чего можно запустить всю эту байду, а? — Он обвел взглядом коллег и смущенно добавил: — Я же говорю, допустим… По правде сказать, я не очень во всем этом разбираюсь. Если сморозил глупость, прошу прощения.

— Масса вариантов, — пробормотал Леня. — Я кое-что понимаю в машинах. Программа-активизатор, например. Или преобразователь какой-нибудь. Плата. Да хотя бы документы, подтверждающие право отдавать приказ.

— Да бросьте, — отмахнулся Вася. — Этой байке про психотронное оружие сто лет в обед. А в ужин — двести. Фигня на палочке.

— Это кто нам тут сказки рассказывает? — окрысился Женя. — У них же в лабораториях опыты проводили, а он теперь нам будет лапшу на уши вешать. Ау, твоя вторая фамилия случайно не Андерсен?

— Нет, — ухмыльнулся Вася. — Братец Гримм.

— Все, стоп! — Юра поднял перед собой обе руки. — Вася, друг, я тебя очень прошу, скажи мне честно: такое оружие существует? Ну хотя бы в прототипах? Я тебе какие угодно подписки дам, все что хочешь, ты только скажи правду. От этого очень многое зависит. Ну?

— Юра, — так же душевно ответил Вася, — отвянь. Не повторяй чужие глупости.

— Да? Или нет? — настаивал Юра. — Хорошо. Не можешь говорить — не говори. Кивни. Да или нет?

— Да бросьте фигню городить, ребята…

— Женя, сделай-ка музыку погромче!

— Скучно? Сейчас станет весело! — Водитель охотно врубил на полную приемник, нашел музыкальную волну. — Пойдет?

— Нормально. — Юра вдруг резко наклонился вперед, прищурился зло. Губы его упрямо сжались. — Нас слушают? — Он ухватил Васю за воротник, тряхнул что было сил. Тот грохнулся затылком о потолок, ойкнул, схватился за голову. — Слушают? — Вася кивнул утвердительно. — Кто? Ваши? Ваши или Жнец?

— Ты что! — заорал вдруг фээсбэшник. — Совсем крыша поперла? Какой Жнец?

— Ваши? — одними губами прошептал Юра.

— Да.

— Психотронное оружие существует?

— Ну-у-у… как тебе сказать… — Вася неопределенно качнул головой.

— Понятно, можешь не продолжать.

— Только учти, я тебе ничего не говорил! — быстро бормотнул фээсбэшник. — Это только твои частные предположения.

— Где микрофон?

— Зачем тебе? — нахохлился по-воробьиному Вася, предчувствуя не очень приятное развитие беседы.

— Где?

Фээсбэшник показал на воротник пиджака. Юра спокойно достал зажигалку, кивнул:

— Сережа, подержи-ка его.

Тот вцепился Васе в плечи. Юра сжал воротник пиджака, чиркнул зажигалкой. В салоне запахло горелой материей и плавленой пластмассой. Вася покорно переждал экзекуцию, хмыкнул, когда Сергей разжал «объятия».

— Ну и дураки же вы, ребята, однако. Хорошую вещь испортили. Можно было «жучка» и просто так вытащить.

— Еще «закладки» есть? — поинтересовался Юра.

Вася усмехнулся и ответил шепотом:

— Да у тебя вся машина в «закладках». Говорю же, дураки.

— Парни, — нарочито громко сказал Сергей: — А не выйти ли нам на свежий воздух подышать? Что-то жарко здесь.

Вася загоготал. Все дружно выбрались на улицу, встали у киоска, поругивая мелкий противный дождик.

— Таксишка тоже прослушивается? — спросил Женя.

— Конечно.

— Ясно. — Водитель разочарованно вздохнул.

— Ну, рассказывай, — предложил Юра.

— Что?

— Все. Зачем тебя приписали к нам? Что же такого важного происходит, из-за чего понадобилось наши колымаги превращать в концертный зал?

— Да как тебе сказать… Это долгая песня.

— Ничего, мы потерпим, — хмыкнул Юра. — Ты рассказывай, не стесняйся.

— Ну хорошо, раз ты настаиваешь…

— Вот именно.

— Короче, пару лет назад объявился в Воронеже некий парнишка — компьютерный гений. На самом-то деле был он дерьмовым хакером, а не гением, но башковитым, это точно. Короче, пополз слушок, что парень этот приезжал в пару фирм и предлагал им свою разработку: программу, позволяющую посредством компьютера влиять на сознание человека. Получил он везде отлуп и убрался к себе, в Воронеж.

— И никто не вцепился в эту штуку? — не поверил Женя. — Чушь собачья.

— Ты знаешь, какая она была поначалу? — хмыкнул Вася. — Диски в двух чемоданах не умещались. Составление самой простенькой фабулы занимало трое суток. Изъяло наше ведомство образцы, так ребята в лаборатории полдня ржали. Ни фига на дисках нет. Ни фабулы, ни намеков на нее. Для проформы запустили один, посмотрели, послушали — какая-то ерунда вроде музыкалки записана, — потыкались, а через пару часов как давай скакать. Сядут, лягут, встанут. Сядут, лягут, встанут. Всей лабораторией, представляешь? Двадцать парней и три девки. Абсолютно синхронно! Жуткое, доложу я вам, зрелище. Полтора часа так прыгали, остановиться не могли. Стали разбираться в программе, а фабулу-то найти и не могут. Короче, без первоисточника, без матрицы то есть, выловить ее невозможно. Там как-то странно все на процессоре завязано. Совершенно новый принцип. Но работает только с процессорами класса «Пентиум» и выше. Тут-то начальнички за голову и схватились. Представляешь, разгуливает по Воронежу семнадцатилетний парнишечка, а дома у него оружие — пострашнее любой бомбы будет. Находка для потенциального врага. С такой программой за неделю можно весь мир к рукам прибрать. Метнулись наши в Воронеж, — Вася звонко щелкнул пальцами, — а парнишечки-то уже и след простыл. Мама его говорит: взяли, мол, сынка работать в Москву. В какую-то очень крупную фирму. Начальником лаборатории. Ну, они там народ темный, ни фига в таких вещах не секут. Оклад — закачаешься.

Наши в Москву — и по фирмам. Нет такого. Исчез. Но, видимо, развернулся парнишка на славу. Письма, деньги домой присылал. Звонил даже раз в несколько месяцев. Наши ребята в этом Воронеже выли. Два года сидели, представь. Пытались по штемпелям почтовым отследить — ни фига. Из разных концов страны и даже из-за бугра весточки приходили. И звонил он то из Москвы, то из Ростова, то из Владивостока. Наши бригаду местную поднимут, а никого уже нет. А год назад началась вся эта каша с процессорами «Супер-ПРО». Мы-то сразу смекнули, что к чему, и стали искать, откуда дует ветер. Вышли на корпорацию «Си-Эйч-Эс», проверили звонки. Так и есть, наши работают.

— Коттедж, — утвердительно хмыкнул Юра.

— Конечно, — кивнул Вася. — Начали мы собирать информацию, а тут ваша команда подвернулась. Вот начальство и рассудило: чтобы шума поменьше да возни разной — ввести в группу своего человека. Меня то есть.

— На чужом горбу в рай въехать? — зло усмехнулся Женя. — Ловко придумано. Мы бы носом землю рыли, подыхали бы, а эти умники жар бы загребали.

— И что же ты должен был сделать, когда найдешь парнишку и его программу? — полюбопытствовал Сергей, обращаясь к Васе.

— Да парнишка… Что парнишка? Его и искать теперь не надо. Он уже на Пальма-де-Мальорке живет, вместе с родителями. Шесть «лимонов» баксов в банке и ничего, ну ровным счетом ничегошеньки не помнит о своем изобретении. Видать, такую «установку» дали. Мы уже и лучших спецов-гипнотизеров подключали, пытались «разморозить» его, и фенобарбитал кололи, думали, может быть, симулирует. Никакого результата. Не помнит ничего, как отрезало.

— А с программой что?

— Матрица это называется. Уничтожить я должен был ее.

— Ой ли? — прищурился Женя. — Ты нам-то баки не забивай.

— Вася, — серьезно сказал Юра. — Посмотри на меня. В глаза посмотри. — Фээсбэшник неохотно поднял взгляд. — Вот так. А теперь скажи еще раз, мне скажи, что ты должен был сделать с этой самой матрицей?

— Ну забрать, забрать, — вновь отвел взгляд Вася. — Забрать. Доволен?

— Вполне. А теперь скажи-ка мне, Вася, — вкрадчиво и страшно поинтересовался Юра, наклоняясь и почти касаясь лица фээсбэшника: — Что ты должен был сделать с нами?

— Ничего.

— Вася, не ври, я тебя очень прошу. Иначе мне придется взять тебя за жабры и отвезти в ГУО. Они ведь тоже «в деле», ты помнишь? А у этих ребят средств, чтобы разговорить человека, больше чем достаточно. И не хуже, чем у вас, а то и получше.

— Да знаю я.

— Тогда скажи мне правду, Вася. Что ты должен был сделать с нами, после того как найдешь программу?

— По собственному усмотрению, — буркнул Вася.

— Во волки, а? — изумился Женя. — Прямо зависть берет. Никакой совести. Мы бы им программу нашли, а они бы ее взяли, да нас же еще и замочили бы. Вот это да. Это я понимаю, работа.

— После того как ты убил бы нас, они убили бы тебя, — спокойно сказал Юра, обращаясь к фээсбэшнику. — Это-то хоть ты в состоянии понять?

— Да ладно, прямо так вот и убили бы.

Женя захохотал:

— А кому ты нужен живым, м…ло грешное?

— Значит, в сейфе была матрица? — сам себе сказал Юра. — Тогда ясно, из-за чего вся суматоха. Да, за такой «кусок» стоит драться.

— Только предположительно, — оговорился Вася.

— Предположительно Жнец бы не полез, — возразил запальчиво Леня, до глубины души возмущенный откровениями «соратника» Васи. — Он точно знал, что там. А связным его был хранитель. Харон. Он же и убил второго охранника, и взял матрицу. Лучшей кандидатуры Жнец подобрать бы не смог, даже если очень постарался бы. И на охрану тратиться не надо. Выгодно во всех отношениях.

— Вот, — усмехнулся Женя. — Слушайте все. Устами младенца, как известно, глаголет истина.

— Заканчивай юморить, — оборвал его Юра. — Что-то вас всех сегодня на дурные шутки пробивает.

— А что же нам еще делать? Такие перспективы на будущее вырисовываются — закачаешься. Тут плясать впору, не то что хихикать.

— Я сказал, заканчивай юморить. Что нам известно наверняка?

— Живы двое грабителей, — сказал Сергей. — И один хозяин.

— Не факт, может быть, и два, — возразил Женя. — Насчет Слепцова тоже еще бабушка надвое сказала. Всего, выходит, четверо.

— Один из этих четверых — Жнец, — внес свою лепту Леня.

— Одинцов, — буркнул Вася. — Или, может, на картах погадаем? Трубецкого и директора «Паллады», во всяком случае, грохнул именно он. Да и не доверил бы Жнец забирать матрицу кому-то там, будь это даже его родная мать. Не такой это парень. Речь ведь не о вобле к пиву идет, а о мировом господстве.

— Кстати, — встрепенулся Леня. — Расклад у коттеджа. Трубецкой за воротами, в качестве слухача, так? Руденко, Одинцов, Беленький и Ильин внутри. Жукут у ворот. Затем Руденко вышел. Но свет-то еще горел, так?

— Ну и что? — все еще не понимая, спросил Женя.

— Камеры работали. Не мог Жнец идти забирать матрицу и убивать своих подельщиков, пока камеры включены. Сперва он должен был обесточить коттедж. Руденко к этому моменту уже вышел во двор и стоял у ворот вместе с Жукутом. Там их и щелкнул наблюдатель. Кроме них, в это время никого в коттедже не было. За исключением охраны и Харона. Но Харон мертв. Значит, либо Руденко, либо Одинцов. Оба, кстати, спортсмены. Помните? Это же была самая первая ваша зацепка. Соревнования.

— Помню, — подтвердил Юра. — Я уже об этом думал.

— Но Руденко мы вели от самого ГУМа и знаем точно, что в «Палладе» сработал не он. Остается Одинцов. Больше некому.

— Гладко, — согласился Юра. — Но допустим, что в «Палладе» стрелял не сам Жнец. И на вокзале, кстати, тоже. Что остается тогда?

— А Одинцов в это время там случайно прогуливался, да? — съязвил Вася. — Юра, не будь дураком.

— Я хочу убедиться в том, что мы нашли именно того, кого искали, — возразил спокойно Юра. — Нам нельзя ошибиться.

— И что ты предлагаешь? — спросил Сергей.

— Поехать к «Детскому миру», — ответил Юра. — Поехать и посмотреть. Если Руденко похитили хозяева коттеджа, Жнец придет, чтобы застрелить его. Хозяевам — а скорее всего хозяину — тоже хочется заполучить матрицу обратно, значит, он будет вынужден использовать Руденко в качестве наживки. Если Жнец — Одинцов, то у него не будет иного выхода, кроме как убить Руденко. Только увидев покушение, я поверю в то, что Жнец действительно найден.

— А если Руденко украли люди Одинцова? То есть Жнеца? — блеснул наивностью Леня.

— Тогда Одинцов будет знать, что Руденко мертв, и на встречу не придет. Так или иначе, мы проверим Одинцова.

— Ну, а если Одинцов придет, а убивать Руденко не станет?

— Тогда получится, что Жнец — Руденко. Хотя это и кажется невероятным. В любом случае: тот из двоих, кто останется в живых, и есть Жнец. Этот гад может хитрить, но убить себя он не даст.

— Опс, — нахмурился вдруг Женя. — Неувязочка. Если Жнец — Одинцов, то почему он не дал Корсаку и Бателли убить слепого и Руденко в ГУМе?

— Это-то как раз понятно, — возразил Вася. — Одинцов заметил нас. Наверняка, кстати, сам Руденко и дал понять Жнецу, что за ним наблюдают. Сказать по правде, топорно мы сработали. Руденко нас засек. А Одинцов, конечно, сразу сообразил: если подельщики будут убиты, а он останется в живых, мы сразу поймем, что к чему. А еще, не дай Бог, эти двое стали бы ему знаки подавать. Тогда и вовсе беда. Так что тут никакой неувязочки. И даже наоборот. Все сходится как нельзя лучше.

— Подождите, вы хотите сказать, что будете просто стоять и смотреть, как один из них убивает другого? — сообразил наконец Леня и посмотрел на Юру.

— А что мне еще остается? — жестко спросил Юра. — Предложи иной вариант, и я соглашусь. Но только это должен быть стопроцентный вариант. Ты думаешь, мне очень хочется увидеть еще один свеженький труп? Нет, не хочется. Просто я понимаю: в игре с такой персоной, как Жнец, без жертв не обойтись.

Бателли пришел перед самым закрытием магазина. Сбросив в машине плащ, он остался в серой строительной робе. Держа в правой руке оранжевую каску, а в левой — чемоданчик для инструментов, убийца спокойно свернул с Пушечной на Рождественку и направился к строительным лесам, затянутым толстой полиэтиленовой пленкой. Здесь все еще возились рабочие. Десятка два то ли поляков, то ли югославов. Без тени смущения Бателли прошагал через строительную площадку и, нахлобучив каску, полез по скрипящей металлической лесенке. Ему что-то крикнули в спину. Он поднял руку: «Все в порядке». Не прошло и пяти минут, а убийца уже оказался на самом верху, у громыхающей жестью крыши. Присев на дощатый настил, Бателли открыл чемоданчик и принялся извлекать из него «орудия труда»: пистолет, глушитель, три запасные обоймы, — обычно-то он носил две, плюс та, что в магазине, — но после дневного происшествия изменил точку зрения на необходимое количество боеприпасов. За огнестрельным оружием настала очередь ножа и удавки. Затем — рация с наушником и микрофоном. Пояс для амуниции. Неторопливо, с толком Бателли навинтил на ствол «глока» глушитель, вставил четвертую обойму в магазин и передернул затвор. На самом дне инструментального ящика покоились прибор ночного видения, несколько отмычек, стамеска и вакуумный стеклорез.

Хлопнул полиэтиленовый «занавес». Снизу что-то крикнули, но убийца не отозвался. Подхватив чемоданчик, он прошел в самый дальний угол площадки, к огромному окну. Из чемоданчика была извлечена длинная стальная полоса. С ее помощью Бателли без труда опустил язычки замков и приоткрыл створку. Сигнализацию еще не включили, а значит, его трюк должен был пройти незамеченным. Сделав дело, убийца посмотрел на часы: без пятнадцати восемь.

В это же время к отелю «Савой» подъехал черный лимузин с затененными стеклами. Неуклюже развернувшись, громадина остановилась перед входом. Из салона выбрался крепыш-охранник, а за ним седоголовый красавец в сером дорогом костюме и не менее дорогом пальто. Водитель — похожий на добермана статный мужчина, преисполненный чувства собственного достоинства, — элегантно придержал дверцу, затем обошел лимузин и открыл багажник. Достав из багажника объемистый кожаный чемодан, водитель передал его второму охраннику, выбравшемуся следом за хозяином. Седоголовый красавец улыбнулся водителю ободряюще:

— Thanks, Bo-oris[2], — и сунул тому в ладонь двадцатидолларовую купюру.

Водитель едва заметно кивнул.

Расторопный в надежде на щедрые чаевые служащий перехватил чемодан и, скалясь, как будто встретил, по меньшей мере, родного отца, засеменил к дверям отеля. Пассажир лимузина зашагал за ним, с любопытством озираясь по сторонам. Охранники поспешали следом.

У самых дверей процессия остановилась. Седоголовый взглянул на мощное здание «Детского мира», на стоящие рядом дома и окликнул не успевшего уйти водителя:

— Bo-oris, was it building during the W-W-Two?[3]

Борис мельком взглянул на каменные глыбищи:

— It was building during the Stalinʼs governing[4].

Седоголовый кивнул с пониманием, уважительно:

— Is it the simbol of the Great spirit?[5]

Водитель усмехнулся:

— No. This is the simbol of the Great ambitions[6].

— Thanks, Bo-oris[7].

Стоявший в дверях швейцар почтительно распахнул входную дверь.

Пройдя через фойе, процессия остановилась у конторки портье. Изящная девушка в темном пиджаке дежурно улыбнулась гостю:

— How do you do![8]

— How do you do, miss. You must have recerved for me[9]. — Седоголовый тоже улыбнулся и выложил на стойку паспорт.

Девушка взяла темно-зеленую книжицу, прочла фамилию, сверилась с записью в книге.

— Sure, mr. Void. Apartment 217[10]. — Портье положила на стойку ключи от номера.

— Thanks[11].

— How long are you going to stay here?[12]

— At most twenty four hours. I have an affairs here[13].

— I see. Thank you, mr. Void[14].

— Not it all[15]. — Седоголовый кивнул и поинтересовался: — I hope, I wonʼt hear in that apartment the noise, that the builders do[16].

— Itʼs a restoration[17], — ответила девушка. — Thereʼs no any noise[18].

— Good[19].

Парень в пурпурной униформе, подхватив ключ и чемодан, заспешил к лифту. Красавец направился следом. Замыкали процессию охранники. На втором этаже коридорный открыл дверь нужного номера, затем торопливо пробежался по комнатам, зажигая свет, открывая и закрывая занавески. Распахнул дверь в ванную, пояснив на всякий случай:

— Bathroom[20].

Красавец оценил знак внимания очередной убойной улыбкой:

— Thanks[21].

Десятидолларовая купюра перекочевала из его ладони в ладонь служащего. Тот тоже расплылся и, бормотнув: «Have a good rest»[22], исчез за дверью.

Оставшись в обществе охранников, красавец на чистейшем русском языке сказал:

— Кретины, прости Господи.

Положив чемодан на кровать, размерами напоминавшую боксерский ринг, он щелкнул замками и откинул крышку. Вместо рубашек, пиджаков, брюк, галстуков и белья внутри оказались узлы автоматической винтовки «энфилд», модели «IW». Охранники доставали из-под пиджаков пистолеты-пулеметы «Jati-Matik», крепили лазерные целеуказатели, снаряжали магазины, приводя оружие в боевую готовность. Красавец скинул пальто, пиджак, закатал рукава рубашки и принялся собирать винтовку. Закончив сборку, он навинтил на ствол глушитель, вставил магазин и передернул затвор. Положив «энфилд» на стол, мужчина погасил в комнате свет, подошел к окну и, отдернув штору, осмотрел переулок.

— Отличный вечерок сегодня, — спокойно сказал он и добавил, словно убеждая кого-то: — Превосходный вечерок.

Гектор приходил в себя постепенно, словно выныривал из глубины холодной черной реки. Сперва появилась боль в разбитом затылке, затем заныли стянутые веревкой запястья, потом он начал различать свет. Под веками плавали красные пятна. Хотелось зажмуриться и закричать. Свет становился все ярче и ярче. Он выжигал глаза. По щекам Гектора сами собой потекли слезы.

— Наконец-то, — сказал раскатистый басовитый голос где-то рядом. — По-моему, он пришел в себя.

Гектор сообразил вдруг: голос-то у человека вполне обычный. Это у него плывет в ушах.

— Гектор, открой глаза. Мы знаем, что ты очнулся, — сказал второй.

Это был Валька. Его Гектор узнал. А узнав, открыл глаза. Чего было таиться? Все равно рано или поздно ему пришлось бы это сделать. Хотя, ей-Богу, иногда жаль, что он уже не ребенок и не может переждать неприятности, накрывшись с головой одеялом.

Он сидел на полу у стены. Судя по размерам комнаты, обстановке и тишине за окном, это был загородный дом. Цветы на окнах. Полосатые, совершенно не идущие к обстановке домотканые половики у дверей. Огромный букет чуть подвядших гвоздик в большой вазе на камине. Фотография в золотой рамочке. Кто изображен на снимке, не разглядеть, полка мешает. Впрочем, какое ему, Гектору, до этого дело? Валька за письменным столом положил голову на сцепленные руки и смотрит на однокашника. Ярослав нервно прохаживается взад-вперед по комнате, тоже нет-нет да и поглядывая на пленника.

Как только Гектор открыл глаза, адвокат остановился и кивнул:

— Ну, что я говорил?

— Здравствуй, Гектор, — сказал Валька.

— И поздоровее видал, — буркнул тот, отворачиваясь к стене.

— Здравствуй, лучший друг, — продолжал Валентин, как бы сам для себя. — Не могу сказать, что очень рад видеть тебя здесь и при подобных обстоятельствах. Однако это лучше, чем если бы ты увидел меня на моих похоронах.

Гектор кивнул зло:

— Ну да, ты же у нас театрал. Даже в кружок ходил, помнится. Кончай тут Гамлета из себя разыгрывать.

Говоря все это, он пытался пошевелить кистями рук. Видимо, адвокату не часто приходилось связывать людей. Не умел он вязать так, чтобы не пошевелиться, до боли. Кисти даже не затекли, хотя и ноют немного. При желании за полчасика можно выпутаться. Если, конечно, у него будут эти полчасика.

— Рассказывай, — предложил Валька, доставая «мальборину» и вкусно закуривая. — Да, и предупреждаю, не делай глупостей… — Он опустил руку и взял что-то со стола. Поднял. Ну что он еще мог взять? Пистолет. — Ты всегда был парнем импульсивным. От этого и все твои неприятности.

— А ты всегда был слабаком, — с вызовом ответил Гектор. — Без «пушки», боишься, не справишься? Вы, двое здоровенных парней, боитесь меня одного, старого пе…на, да? Спортсмена-неудачника?

— Ну, во-первых, Ярослав драться не любит, — объяснил Валька. — Да и я тоже. Во-вторых, не такой уж ты и старый. Пе…ун, возможно, но уж никак не старый. И в-третьих, мы с тобой будем квиты. Ты ведь тоже не с голыми руками на меня полез, правда? Или тротил у тебя в счет не идет?

— Что ты несешь? Какой тротил?

— Брось, — поморщился Валька. — Хоть сейчас-то не ври. Кто приказал тебе меня убить? Или, может быть, ты сам и есть Жнец?

— Пахарь! — рявкнул Гектор. — Ты соображаешь, что несешь?

— Соображаю, лучший друг, соображаю. Еще бы. Как Жнец ты добился больших успехов, не так ли? Поэтому спорт и бросил, верно? Зачем Жнецу золотые бирюльки, когда он золото и так может кидать лопатами. Правда, друг детства?

— Иди-ка ты в задницу! — Гектор лихорадочно пытался освободить руки. — Если у тебя «чердачина попер», то хотя бы не втравливай в свои проблемы других.

— Ты сам себя втравил, старикан, — улыбнулся Валька, и улыбка его не предвещала ничего хорошего. — Когда решил стать выше других.

— Освежи-ка мне память. Когда это произошло?

— Зачем ты мне позвонил?

— Когда?

— Вечером, неделю назад.

— Ты знаешь. У меня возникли неприятности.

Валька с Ярославом переглянулись и отчего-то засмеялись оба.

— Гектор Наумович, я думаю, вам известно не хуже, чем нам: никакой аварии не было, — сказал адвокат. — Я навел справки по своим каналам. Никакого несчастного случая, аварии, наезда и тому подобных неприятностей в названный вами вечер на Лихачевском шоссе не зарегистрировано.

— Как? — изумился Гектор. — Милиция приходила к приятелю Лидки. К тому, который сидел вместе с ней в машине.

— Я вам говорю, несчастный случай не зарегистрирован. Никакой милиции не было и быть не могло. — Ярослав тоже выудил из кармана сигарету и закурил. — Я специально попросил знакомых уточнить. Они даже в местное ГАИ съездили. Нет, говорят. Ничего похожего.

Гектор почувствовал, что не в состоянии пошевелиться от изумления. По спине пробежал холодок, а в животе появилось неприятное посасывание. Он вдруг вспомнил о стене. О крашеной стене в фирме «Паллада». А может быть, и правда, ничего не было? Ни ограбления, ни аварии? Может быть, это только сон? Или он сошел с ума? О, Господи!

— Почему ты позвонил мне? — вдруг резко спросил, почти выкрикнул Валька. — Отвечай, быстро! Не задумываясь! Быстро! Считаю до трех, а потом пристрелю тебя, как бешеного пса! Давай!

— Постой! — крикнул Гектор. — Мне дали твой телефон!

— Кто?

— Зена! Колька Зеновьев!

— Ты уверен? — Валька многозначительно взвел курок. — Может быть, ты ошибся? Перепутал голос?

— Да не мог я перепутать. Он назвался. И потом, Зена ведь картавит. Смешно так. Его в школе за это дразнили, помнишь?

— Помню. Значит, ты уверен?

— Конечно! Он позвонил… пару месяцев назад, мы потрепались, а потом он сказал, что ты вроде бы «окрутел», разбогател, и дал твой телефон. Мы с ним еще хотели всех собрать, договорились встретиться, но Зена не перезвонил, а я завертелся, забыл, одним словом.

— Ты — лжец, — уверенно заявил Валька. — Колька не мог дать тебе моего телефона.

— Почему?

— Четыре причины, — ответил Валька, давя сигарету в пепельнице. — Первая: я купил квартиру в центре совсем недавно, и никто из старых друзей не знал моего нового телефона. Сотовый — да, но ты позвонил не на сотовый, а на простой. Вторая: Кольку Зеновьева я не видел со школы. Он вообще не знал моего телефона. Ни нового, на старого, никакого. Третья: Зена сделал операцию. Подрезал уздечку под языком и перестал картавить. Года четыре назад, мне его мама на похоронах рассказывала.

— На чьих похоронах? — не понял Гектор.

— А вот это — четвертая причина, почему Зена не мог звонить тебе. Дело в том, что он погиб. Его сбила машина. Насмерть. Год с небольшим уже. Ты мог об этом и не знать, а вот я был на кладбище и видел, как его заколотили в гроб. Неувязка, Жнец. Попробуй придумать еще что-нибудь, прежде чем я спущу курок. — Валька поднял пистолет.

— Я схожу с ума, — прошептал Гектор. — Определенно.

— Ну же? — спокойно подбодрил его Валька. — Давай. Придумай убедительное оправдание. Такое, чтобы я тебе поверил.

— Стоп, поговорим спокойно, без нервов, — предложил Гектор. — Я чего-то не понимаю. Почему ты все время называешь меня Жнецом? Кто такой Жнец? Мне ведь все равно умирать, как я понял? Ну так расскажи, какая тебе разница, буду я знать чуть больше или чуть меньше?

Валька прищурился:

— Неужели ты, Жнец, не знаешь собственной биографии?

— Просвети меня.

Ярослав остановился:

— Ты не видишь? Он же тянет время!

— Вижу, — кивнул Валька.

— Его наверняка уже ищут.

— Пусть ищут. — Валька скривился. — Об этом доме все равно никто не знает. Он записан на Оксану. Так что здесь мы в безопасности.

«Вот оно что. Дом не его. Заметно. Все здесь не во вкусе и не в характере Вальки», — подумал Гектор.

— Кто такая эта Оксана? — спросил он хмуро, понимая, что необходимо перехватить нить разговора, пока словоохотливый Ярослав не убедил Вальку пустить ему, Гектору, пулю в голову. Адвокаты, они ведь умеют быть очень убедительными, когда захотят.

Одновременно он пытался нащупать зацепку, чтобы отобрать инициативу, заставить этих людей слушать себя, добиться, чтобы они хоть ненадолго усомнились в своей «незыблемой» правоте.

— Оксана? Моя подруга, — спокойно ответил Валька. — Бывшая. Она погибла сегодня утром. Ты взорвал ее в моей машине.

— Ах, я ее взорвал! — Гектор почувствовал, как в нем закипает злость. — Значит, я взорвал твою подружку? Надо же, какой зверь. А ты не подскажешь, каким это образом я умудрился находиться в двух местах одновременно? В коттедже и у твоей с…й машины.

— Как ты сказал? — переспросил Валька. Глаза его округлились от изумления.

— «Как ты сказал?» — передразнил Гектор. — У нас тут что, общество глухих?

— Где ты находился?

— В коттедже, в коттедже. И у твоей дерьмовой машины. Может быть, ты объяснишь, за каким чертом мне понадобилось похищать свою собственную дочь? За каким дьяволом я собирал бы людей в ТВОЕЙ фирме?

— В моей фирме? — растерялся еще больше Валька.

— Среди нас точно один глухой, — немного сбавил тон Гектор. — В «Палладе». Или ты теперь скажешь, что «Паллада» не входит в твою корпорацию, или как там это у вас называется?

— Входит, — подтвердил Валька. — Но при чем тут «Паллада»?

— При том. Группа, которая грабила коттедж, целую неделю заседала в «Палладе». И ты, конечно, об этом не знал?

— Нет, не знал.

— Лжешь. И уж чего-чего, а денег-то у тебя в миллион раз больше, чем у меня. Это ты можешь золото кидать лопатой! Так кто из нас Жнец? Эй, ответь мне!

— Это не мои деньги.

— Да ну? А чьи же, в таком случае?

Валька вдруг сник:

— Жнеца. Я — никто. Он просто использовал меня, чтобы контролировать остальных членов организации и развитие проекта «Гекатомба».

— Никогда о таком не слышал, — заявил насмешливо Гектор.

— Ничего странного. Это частный проект. О нем знали всего пять человек. Аид, Плутон, Гадес, Дис и я. Больше никто. Еще Жнец, которому я обязан был рассказывать о состоянии дел организации. Больше никто.

— Черт! — вдруг заорал Ярослав. — Он же пудрит тебе мозги! Забалтывает! Пристрели эту сволочь — и дело с концом! Не забывай, он искал тебя, а не ты его! Давай, Валентин! Сделай это!

Валька посмотрел на адвоката, усмехнулся неприятно, тонко, с прищуром:

— Ты думаешь, я застрелю его, а ты останешься в стороне?

— Черт! Валентин, я же твой друг. Возможно, единственный, кто сейчас остался с тобой! Я думаю только о тебе.

— Хорошо. Я рад, что ты думаешь обо мне. — Валька кивнул, взвел курок и протянул пистолет Ярославу: — Сделай это для меня.

Адвокат растерялся, остановился посреди комнаты, опустил руки.

— Ну что же ты? — почти ласково спросил его Валька. — Ты ведь единственный друг, который не бросил меня в трудную минуту. Пристрели эту сволочь. Давай. Я тебе доверяю.

Ярослав по привычке потер подбородок, но бороды не обнаружил и, кашлянув, добавил:

— Валь…

— Что? Неужели ты не выстрелишь? Ради нашей дружбы? Как же так, Ярослав?

— Валь, я не могу.

— Тогда не мороси. Выйди и подожди на улице. Или в другой комнате. Или где хочешь. Главное, выйди.

Ярослав кивнул и вышел, захлопнув за собой дверь.

— Но учти, — предупредил Валька Гектора. — Если ты попытаешься броситься на меня, я буду вынужден выстрелить.

— Ты знал, что Жнец собирается выкрасть документы этой вашей организации? — спросил Гектор спокойно, чтобы у приятеля не возникло сомнений в его покорности.

— Зачем ему документы? Никаких документов в коттедже не было.

— А что было?

— Матрица «Гекатомбы».

— Что это?

— Программа-преобразователь. Достаточно ввести в нее фразу, изображение или голосовой файл — и она преобразует их в фабулу, а затем встроит в нужную программу так, что фабулу эту будет невозможно обнаружить. Если в компьютере стоит наш процессор «ПРО Си-Эйч-Эс», установка будет выдаваться на экран компьютера и таким образом вводиться в подсознание пользователя. Посредством «Гекатомбы» можно заставить практически любого человека совершать определенные действия. Парнишка, разработавший «Гекатомбу», — настоящий гений. Он использовал старый принцип «двадцать пятого кадра Фишера», но положил его на совершенно иную основу. Эффективность внушения — девяносто два процента из ста. Это невероятно высокий показатель. Все прежние попытки воздействовать на человека подобным образом давали эффективность не более пятнадцати процентов.

— Эту программу мы и должны были похитить? — нахмурился Гектор.

— Вы — нет, — покачал головой Валентин. — Вы, конечно, не должны были красть ничего. Жнец использовал вас, чтобы попасть в Базу Харона незамеченным. Иначе он не смог бы этого сделать. Там слишком серьезная охрана, а Жнец не доверил бы «Гекатомбу» никому. Абсолютная власть — слишком большое искушение даже для преданных людей. Остаются документы «нулевого варианта», но он и с этим справится, я уверен.

— Что это за «нулевой вариант»?

— Полная документация организации. В случае убийства одного или нескольких членов организации остальные обязаны передать ее во все крупные газеты. Там и оригинал, и копии. Документы хранятся в банке «Московский». В специально абонированном сейфе. Они будут отданы, только если оставшиеся в живых члены организации придут за ней все вместе. Таково условие.

— А если убьют всех?

— Специальный клерк отправит запрос о смерти членов организации в органы внутренних дел, и, по получении подтверждения, документы под усиленной охраной будут доставлены в газеты. Если бы остался в живых только я, Гадес, Плутон или Дис, документы тоже отправили бы автоматически. Только сам Аид — между собой мы называли его Великий Моралист, — оставшись в полном одиночестве, сможет получить их на руки.

— Почему?

— Потому что «Московский» — банк Аида. Он там хозяин.

— Кто еще, кроме вас пятерых, знает об этом?

— Никто.

— А Жнец?

— Конечно. И Жнец.

— Странно в таком случае, что он не убил тебя. Ему вполне хватило бы и одного Аида.

— Он и хотел убить. Просто у меня развязался шнурок на туфле, и я остановился перевязать его, а Оксана спустилась к машине. Вероятно, убийца не видел толком, кто вышел, и… словом, я сбежал.

— Как хоть она выглядит, эта матрица?

— Обычный лазерный диск. У самого центра нанесен двенадцатизначный код и ряд специальных символов.

— Сейчас я назову тебе номера машин. — Гектор перечислил номера, названные Жукутом.

«Зачем я это делаю? — думал он. — Жнец не мог приехать в коттедж. Борька увидел бы „своего“, узнал бы и сказал мне…»

— Аид, Цербер, Перс с Молчуном, личная охрана Аида, остальных не знаю, — ответил Валька. — Наверное, бригада охраны коттеджа. Про Аида я тебе уже говорил. Цербер — начальник службы безопасности. Перс и Молчун… Они выполняют сразу несколько функций. Детективы, убийцы, личная охрана Харона… Был еще один, Эдо, но его убили во время ограбления.

— Ясно. Значит, вы пятеро хотели править миром? — констатировал Гектор.

— Ты с ума сошел. Мы хотели всего лишь гарантировать миру стабильность. Мы не диктаторы, а миротворцы. При помощи «Гекатомбы» можно было прекращать уже начатые войны и предотвращать те, которые еще не успели начаться, заставлять крупные корпорации жертвовать больше денег голодающим в отсталых странах. Можно было бороться с преступностью и извести коррупцию. Клянусь тебе, ни один из нас не помышлял о диктатуре! — запальчиво воскликнул Валька.

— Черт! У меня такое ощущение, словно я читаю роман-утопию! И что же, ты всерьез полагал, будто Жнеца заест совесть, и он под бравурные звуки марша добровольно присоединится к вашей теплой компании? — Гектор незаметно шевелил руками, пытаясь ослабить веревки. — Валька, ты ведь был совсем другим. Как же тебя угораздило вляпаться в такое г…о?

— Ты собрался читать мне мораль? — спросил Валька. — Не надо. Меня все равно убьют. А там, куда я попаду после смерти, и так все объяснят популярно, на пальцах. Знаешь, когда ты дерьмовый клерк с грошовым окладом в дерьмовой организации, перспектив никаких и даже семью завести нельзя, потому что нечем будет кормить жену и детей, начинаешь задумываться о том, стоит ли вообще жить. И вдруг, в тот самый момент, когда ты уже окончательно понял, что жизнь — это огромная яма, до краев наполненная г…ом, вдруг приходит добрый дяденька и дарит тебе десять миллионов. Просто так. А потом еще десять. И еще. И так в течение полугода. К хорошему привыкаешь очень быстро. И после такого благоденствия свалиться снова в нищету? Вряд ли может быть что-нибудь хуже этого. А тебе дают деньги, фирмы, все, чего только можно пожелать, а взамен просят самую малость: пойти туда-то, присоединиться к тем-то и потихоньку «постукивать». И понятно, что, если откажешься ты, они найдут кого-нибудь другого, менее щепетильного. Ты знаешь, я никогда не «стучал», даже в нашей насквозь совдеповской школе, но тут… И ведь все шло как по маслу.

— Ты мог послать этого парня подальше, когда получил желаемое. — Гектор еще активнее зашевелил руками. Кажется, одна из веревок немного поддалась.

— Не мог, — ответил Валентин мрачно. — Во-первых, Жнец — слишком страшный человек. Он убил бы меня, но сделал бы это таким образом, что ад показался бы детским садом. Все мое имущество записано на какого-то там «дядю Васю». Он, понятное дело, тоже работает на Жнеца и имеет свой процент. Так-то вот. Вздумай я дергаться, сразу остался бы без всего. Не знаю, как Жнецу удалось это устроить, но я оказался в организации. Хотя с его-то связями и деньгами… На финансирование проекта требовались колоссальные средства. Лаборатории с новейшим оборудованием, заводы, закупки крупных партий процессоров, зарплата — очень высокая — людям, охрана, строительство коттеджа. Много чего. Аид — а именно он подобрал этого «компьютерного гения» — подумал и принял меня в организацию.

— Что, и коттедж строился специально? — изумился Гектор, на мгновение даже забыв о путах, стягивающих руки.

— Да. Он задумывался как комплекс-хранилище. Поэтому его и назвали «База Харона».

— Кто мог открыть дверь в сейфовую комнату?

— Только сам Харон. Правда, он не знал, что это за матрица. Но Аид две недели назад аннулировал доступ на территорию хранилища для всех. Если только за матрицей не приезжали трое одновременно. Более того, ни один из нас пятерых не знал кодовую комбинацию замка сейфа. Она была известна только Харону. Так что, если Жнец не умеет ходить сквозь стены и сейфовые двери, остается только этот вариант. Думаю, что он купил Харона раньше, а потом просто устроил так, что тот попал в коттедж. Та же история, что и со мной. Жнец — мастер подобных комбинаций.

— Ты его в лицо не знаешь, это я понял. Но как-то же вы должны были общаться, — поинтересовался Гектор.

— Нет, — подтвердил Валька. — Я разговаривал только с его контактером. Фамилия этого человека — Беркович. Но ты можешь вычислить Жнеца. Он был среди вас и теперь должен убить всех, кто знает его в лицо. Тот, кто останется последним, и окажется Жнецом.

— Нас уже осталось всего двое: я и еще один парень.

— Если Жнец не ты, — пробормотал Валька, — а в этом я уже почти не сомневаюсь, значит — это твой выживший напарник.

— А как насчет моей дочери? Если он похитил Лидку, то где она может быть сейчас? — требовательно спросил Гектор. — Ты ведь немного знаешь Жнеца…

— Жнец тут ни при чем. Просто здравый смысл. Мне очень жаль… — произнес Валька. — Мне, правда, очень жаль.

— Ты хочешь сказать, что он убил Лидку?

Гектор почувствовал, как его сердце сжимается в тугой комок и покрывается ледяной коркой. Он не мог вздохнуть. В голове сам собой образовался тяжелый шипастый шар, который начал вращаться с бешеной скоростью, терзая мозг, разрывая сознание на крохотные тряпичные кусочки. Мир треснул и распался на тысячи зеркальных осколков. А шар все вращался, дробя его, стирая воспоминания, разрушая образы, оставляя после себя лишь пустоту, в которой не было ничего, кроме одной-единственной капельки крови. Лидкиной крови.

Но Гектор не завыл, не застонал, не повалился на пол. Он так и остался сидеть. Даже не заплакал. Просто в нем вдруг родился другой человек. Холодный, расчетливый, взирающий на происходящее словно со стороны. Ни о чем уже не жалеющий и ничего не боящийся. Человек без прошлого и будущего.

— Твоя дочь нужна Жнецу только как гарантия, что ты никуда не денешься, — продолжал Валька. — Не убежишь, не уедешь.

— Но тогда он не стал бы ее убивать! — с жутким, абсолютным спокойствием сказал Гектор. — Она заложница!

— Для Жнеца ее присутствие не играет роли. Важен сам факт, что твоя дочь похищена. Ты никуда не денешься, пока не отыщешь ее. Но, если тебе станет известно, что Лида мертва, ты тем более никуда не денешься. Правильно?

— Правильно, — согласился Гектор.

— Так зачем ему с ней возиться? Живой заложник представляет потенциальную угрозу, а Жнец не любит подобных ситуаций. Пожалуй, смерть твоей дочери ему более выгодна, чем ее жизнь. И он убивает без колебаний, поверь мне.

Валька встал, прошелся по комнате:

— Я не знаю, что и делать. С одной стороны, если я хочу выжить, мне придется тебя убить.

— Зачем? — спокойно спросил Гектор. Он понял, что освободиться уже не успеет. Ему нужно еще как минимум пять минут. Важно потянуть время.

— А вдруг Ярослав прав, и ты просто морочишь мне голову?

— А вдруг нет?

— Ну, я столько уже натворил, что один грех не испортит моей репутации на Страшном суде, — устало сказал Валька, взводя курок пистолета. — Черт, я не хочу тебя убивать.

— Так и не убивай, раз не хочешь, — предложил Гектор. Они беседовали так, словно речь шла не о человеческой жизни, а о том, есть им кашу или лучше отправить ее в помойное ведро.

— Да не могу, старик. Пойми меня правильно. Ну не могу. — Валька остановился напротив Гектора и поднял оружие. — Но я хочу, чтобы ты знал: это не личное. Просто у меня нет другого выхода.

В эту секунду дверь, ведущая в комнату, отворилась. На пороге стоял адвокат. Выглядел он более чем странно. Застывший стеклянный взгляд, неестественно прямая спина, свободно повисшие вдоль тела руки. Несколько секунд Ярослав стоял абсолютно неподвижно, затем вдруг покачнулся и повалился, как туго перевязанный сноп, лицом вперед. На спине адвоката темнело бурое пятно, с каждой секундой становившееся все шире.

Гектор помертвел. Жнец нашел их, хотя Валька и утверждал обратное. Могущественный, невидимый, всезнающий. Он был где-то здесь, в доме. Сам или его люди, какая разница?

Валька обернулся и тоже застыл, словно пораженный молнией. Он смотрел на труп адвоката, и пистолет в его пальцах ходил ходуном.

— Черт! — В голосе Вальки не было ничего, кроме безграничного ужаса. — Черт! Это Жнец! Это Жнец!!!

В коридоре заскрипела половица. И Валька сразу же нажал на курок. Это было настоящим безумием. В таком состоянии он не смог бы попасть даже в стоящего рядом слона.

— Прекрати стрелять! — закричал Гектор.

— А? — Валька обернулся.

Лицо его было перекошено ужасом и паникой. В глазах клубилась золотистая дымка сумасшествия. Гектор понял, что однокашник уже не способен держать себя в руках. Ужас оказался сильнее и, словно дикий пес, сожрал человеческий разум.

— Это ты! — вдруг заорал Валька. — Это все ты! Все из-за тебя! Ублюдок! Тварь! Это ты!!!

На губах однокашника пузырилась пена. Он и впрямь стал похож на бешеную собаку. Таким в его «Я» был пресловутый «мистер Хайд».

— Это ты!

Гектор понял, что шансов на спасение у него очень немного. Он не боялся «сумасшедшего мистера Хайда», вылупившегося из Вальки. Люди Жнеца — вот кто тревожил его гораздо больше. Хладнокровные профессионалы, умеющие обращаться с оружием. В планы Гектора вовсе, не входило умирать, лежа на полу, перемотанным веревкой, как черкизовский сервелат. И дело вовсе не в страхе смерти, просто ему еще надо было свести кое с кем личные счеты.

Он резко подтянул колени, оттолкнулся от стены и одним рывком вскочил на ноги. Эх, хорошо, что хоть изредка показывал великовозрастным распущенным оболтусам, как выполняются физические упражнения на турничке, коне и прочих снарядах. Не расплылся, как большинство коллег по «цеху». Поддерживал себя в более-менее приличной форме, чтобы Лидке не стыдно было с ним в театр выйти или на пляж летом.

Валька оскалился, сгорбился как-то нехорошо, по-шакальи, отступил на шаг. По совершенно белому его лицу обильно тек пот. Валька торопливо слизывал соленые капли, и в эти моменты сходство с животным становилось особенно сильным. Гектор пригнулся и отчаянно ринулся вперед. Он толкнул «мистера Хайда» плечом в грудь. Тот выкатил глаза, взмахнул руками, пытаясь ухватиться за воздух, и снова нажал на курок. Гектор отскочил в сторону и рванулся к двери. Перепрыгнув через труп адвоката, он вылетел в коридор и огляделся. Планировочка почти как у Ярослава, лишь небольшая разница в деталях.

Гектор свернул вправо, за угол, так и есть, лестница на второй этаж. Хорошо. Он взлетел по широким ступеням и быстро пошел по коридору, наваливаясь на двери плечом, открывая их, высматривая что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. На ходу он двигал все еще связанными руками, пытаясь ослабить веревку. Сбросить хотя бы одну петлю. Всего одну. Гектор открыл очередную дверь и… застыл как вкопанный. На широкой кровати россыпью лежали охотничьи патроны. Много. Больше чем много. Гора патронов. Патронное Эльдорадо. Клондайк. Сверху покоился бронежилет, здесь же резиновая дубинка, два здоровенных «золингеновских» ножа, электрошокер и два «винчестера».

— Вот это да, — пробормотал Гектор. — Вы хорошо подготовились к осаде, ребята.

Внизу Валька продолжал выкрикивать какие-то жуткие угрозы вроде: «Только суньтесь, гады, я вас всех…» Гектор быстро подошел к постели, присел и, нащупав один из ножей, попытался перерезать веревки. У киногероев это получалось быстро и ловко. У него не получилось никак. Нож упорно проворачивался либо вываливался из рук, запястья ныли и не желали сгибаться, веревки уходили из-под лезвия — словом, получалось все, кроме дела.

Внезапно на первом этаже загрохотали выстрелы. Затем наступила тишина. Гектор плюнул на нож и ожесточенно задергал руками, выбирая петлю послабее. Вроде правая. Вроде? Точно, правая! Он потянул руку из пут, оставляя на веревке клочья кожи и кровавые пятна. Мало-помалу кисть выскальзывала из петли.

И вдруг внизу закричали. Это был жуткий, нечеловеческий крик, полный страдания и боли. Казалось, он длится бесконечно. Человек не выл, а тянул на одной ноте: «А-а-а-а…» На секунду Гектор замер, а затем рванулся изо всех сил. Кисть наконец выскользнула из петли. Он был свободен. Сбросив веревку, Гектор подхватил ружье и, передернув затвор, шагнул к окну. Так и есть. Машина у ворот. То ли «девятка», то ли «Москвич», не разобрать. На переднем сиденье кто-то курит. Огонек мерцал размеренно, то разгораясь, то вновь угасая, превращаясь в хлопья пепла.

Гектор поднял «винчестер» и прицелился. Из пистолета, любого, он бы попал играючи, но к ружьям нужен другой подход.

— Вам повезло, парни, что я не «стендовик», — пробормотал он себе под нос. — А то бы вы у меня как вороны в разные стороны поразлетались.

Задержав дыхание, Гектор плавно потянул спусковой крючок. Отдача была настолько сильной, что плечо заныло, словно в нем взорвалась граната. От грохота заложило уши. Оконное стекло вылетело мелкими брызгами. Сигаретный огонек вдруг резко провалился влево вниз и исчез.

«Попал, стало быть, — подумал Гектор. — Хорошо. В следующий раз трижды подумаете, прежде чем сунуться».

Передернув затвор, он быстро шагнул к двери, распахнул ее ударом ноги и осторожно выглянул в коридор. Никого. Шаг, другой. Вроде бы шаги на лестнице, торопливые, удаляющиеся. На всякий случай Гектор опустился на колено и прижался плечом к стене. Приглушенно взревел двигатель, и машина начала быстро удаляться. Прошло полминуты, и дом погрузился в тишину.

— Валентин? — крикнул Гектор.

Тишина. Никакой реакции.

— Валька, ты жив?

Тихо. Убийцы уехали? Почему? Побоялись? Не рассчитывали на сопротивление? Похоже на то. Думали, наверное, что при одной только мысли о Жнеце все должны просто падать в обморок. Ну, это уж кукиш, ребята.

Держа оружие на изготовку, Гектор медленно спустился по лестнице на первый этаж. Никого. Ноги Ярослава торчат из дверного проема. Рядом уже натекла кровавая лужа. Черная и густая. Поскрипывала распахнутая настежь входная дверь. Пусто, тихо, страшно. В коридоре на стене три пулевые дыры. Гектор осторожно заглянул в комнату. Валька лежал у стола и мертво смотрел в потолок. Галстук съехал, рубашка пропиталась кровью. «ПМ» валялся в двух шагах. Гектор остановился в смятении. Он не знал, что ему предпринять в первую очередь. Понятно, что убийцы не рассчитывали застать в доме, кроме адвоката и Вальки, кого-то еще. А застав, растерялись. Тем более после ответного выстрела. Они, конечно, решили не рисковать. Гектор все равно их не видел и опознать не сможет. Хорошо, что удалось уйти наверх. Иначе его тоже убили бы.

Опустив винтовку, Гектор вошел в комнату. В первую очередь ему нужно обзавестись транспортом и желательно более компактным оружием. Сгодился бы и Валькин «Макаров», но где взять патроны? Может быть, в столе есть запасная обойма? Сидели-то они здесь… Гектор принялся выдвигать ящики стола, время от времени поднимая голову и прислушиваясь: не идет ли кто? Не слышно ли воя сирен? Однако было тихо. Первый ящик. Какие-то бумаги, скотч, тоненькая пачка долларов. В основном сотенных купюр. На них Гектор не обратил внимания. Зачем ему деньги? Деньги больше не имеют ценности. Всю эту пачку он отдал бы за обойму — да что там за обойму, — за один-единственный патрон к «пээму». Больше и не понадобится. Всего один выстрел. В первом ящике патронов не оказалось. Второй — снова бумаги. Стопка фотографий. Гектор вынул их и бросил на стол. Глянцевые прямоугольники рассыпались пестрым ковром. И тут Гектор заметил… Ну-ка, ну-ка…

Он снова сгреб снимки в стопку. Симпатичная, эффектная девица лет двадцати двух улыбается, глядя в объектив. Наверняка Валькина Оксана. Нет, не то. Она же, но с собакой во дворе, у дома. С Валькой в обнимку, в Парке культуры и отдыха. Дальше. Вот! Гектор выдернул снимок. Та же девица, а рядом с ней… Слава Руденко собственной персоной. Стоит, приобняв девушку за плечи, и смеется. Гектор торопливо перевернул карточку и прочел на обороте: «Сестренке Ксюшке от брата Славика с любовью». С любовью, значит? От братца Славика? Понятно теперь, каким образом созрела вся эта комбинация. Спортсмены, Валька, сестренка Ксюша, Гектор и Лидка… Черт! Гектор едва не хлопнул себя по лбу. Ну конечно! Гомер пытался его предупредить, сказав: «Я слышал шаги убийцы…» У слепого просто не хватило сил произнести фамилию! И если крупица сомнения еще тлела в груди Гектора, то теперь погасла и она. Руденко и Жнец — одно и то же лицо.

Гектор прикрыл глаза. Он вдруг отчетливо увидел, как…

…Когда наконец погас свет, Жнец усмехнулся. До сих пор общий план не расходился с его собственным. Но вот теперь пришла пора действовать по своему усмотрению.

— Кто-то кричал или мне показалось? — спросил он Жукута.

— Модест, похоже, — кивнул тот сосредоточенно.

— Я посмотрю? Может быть, ему требуется помощь?

— Давай, — легко согласился борец. — Если что, шуми.

— Ладно.

Арбалетчик быстро зашагал к коттеджу. Дверь была приоткрыта, но в холле стояла такая темень — хоть глаз коли. Впрочем, именно на это Жнец и рассчитывал. Он сунул руку под дождевик и достал пистолет. Мощный «глок», оснащенный глушителем. Держа оружие на изготовку, Руденко проскользнул в узкую щель.

— Смотри не пальни мне в пузо! — как раз крикнул Беленький и повернул голову, прислушиваясь.

«Ты не того боишься», — захотелось сказать Жнецу, однако он лишь улыбнулся.

Когда пловец почувствовал присутствие еще одного человека и обернулся, Руденко уже стоял у него за спиной. Беленький вздрогнул от неожиданности и отступил на шаг, поднимая пневмопистолет. В следующее мгновение он узнал арбалетчика и рассмеялся с облегчением:

— Фу-у-у ты, напугал, черт… Я-то, было дело, подумал…

Жнец нажал на курок. Модест даже не успел ничего сообразить. Он умер практически мгновенно, хотя тело какую-то долю секунды еще держалось на ногах.

— И не ошибся, — прошептал, улыбаясь, Жнец, наклонился и, ухватив убитого за воротник плаща, поволок в глубину дома.

Ему не приходилось вспоминать план коттеджа. Сколько раз он уже ходил по нему в своих мечтах. Бессчетное количество. Сотни, тысячи. Каждый вечер Жнец вновь и вновь проделывал путь, в конце которого его ждала самая крупная награда из всех, которые когда-либо существовали на Земле. Он знал, где находится сейфовое хранилище, и знал, что сейчас в этом самом хранилище обреченный старикан, носящий громкое прозвище Харон, убивает собственного охранника.

В очередной комнате Жнец остановился. Он не знал точно, где сейчас находится Ильин, а времени на поиски у него не было.

— Антон, — громким сдавленным шепотом позвал Жнец. — Антон! У Модеста неприятности! Ты где, Антон?

— Да здесь, — послышалось совсем рядом. — Не ори ты так. Услышит еще этот, мать его, Харон.

Руденко улыбнулся и двинулся на голос.

— Что за неприятности? — спросил Ильин, когда темная фигура возникла на пороге.

Руденко нажал на курок. Гимнаст всхлипнул и повалился на пол, словно туго перевязанный сноп сена.

— Ему что-то в глаз попало.

Быстро усадив оба трупа у стены, Руденко прижал их тяжелой дверью и направился к хранилищу.

«Мать его, Харон» сидел на узкой девической койке, нервно комкая уголок одеяла тонкими белыми пальцами. Увидев Жнеца, он с облегчением вздохнул:

— Слава Богу… Слава Богу… Я думал, что вы не придете…

— Почему? — быстро спросил Жнец, щупая пульс убитого охранника.

— Не знаю. С самого утра какое-то дурное предчувствие…

Руденко выпрямился, кивнул на еще не успевший остыть труп Эдо, похвалил:

— Хорошая работа.

— Я думал, что не смогу… сделать это, — признался Харон. — Мне было так страшно… Так страшно…

— Где диск?

— Вот, пожалуйста… — Харон полез в карман и достал золотистую тарелочку, переливающуюся в ярком свете электрического фонаря всеми цветами радуги. По центру диска шли черные цифры и кодовая аббревиатура.

— Отлично. — Жнец взял диск и сунул в карман. — Пистолет, — протянул он руку снова.

— Пистолет? Но… — Харон замешкался, понимая, что, отдав оружие, он лишит себя последней защиты.

— Скорее, — потребовал Жнец, оглядываясь на дверь. — У нас совсем нет времени.

— Да, конечно. Пожалуйста.

Даже под страхом смерти Харон не посмел ослушаться Жнеца, человека, наводившего ужас на всех, абсолютно на всех, знавших о нем даже только понаслышке.

— Спасибо, — усмехнулся Жнец, принимая пистолет.

— Но вы помните?… — робко спросил Харон. — Вы обещали…

— Я все помню.

Жнец спустил курок. Разве в таком деле могла идти речь о сантиментах? Да и кого жалеть? Убогого старика, легкие которого изъедены раковыми клетками, как старый дом — термитами, и которому жить осталось от силы полгода? Бросьте. Жалость — совершенно никчемное качество.

Харона отбросило на кровать. Жнец повернулся и выбежал из хранилища. Остались сущие пустяки. Одинцов, Жукут и Трубецкой. Впрочем, даже если Трубецкого и не удастся отыскать в лесу — Бог с ним. Найти его не составит труда. А вот труп Жукута придется увозить…

Жнец, натягивая на ходу респиратор, скатился по ступеням в подвал и направился к контрольному посту. Он слышал шум — Гектор старательно курочил запасной генератор. Трупы, трупы, везде трупы. Охранники, грабители. Каприз судьбы: и те, и другие, сами того не подозревая, отдали свои жизни за то, чтобы он, Жнец, повелевал миром. Не многие могут с гордостью сказать на Высшем суде: «Я помог кесарю прийти к власти!» Руденко вскинул пистолет. «Слишком много дыма, — подумал он. — Плохо. За два шага ничего не видно».

Арбалетчик остановился у двери, здраво рассудив, что пусть лучше жертва наткнется на него, чем наоборот. Так, во всяком случае, он застрахован от неприятных неожиданностей.

Через несколько секунд за темно-серебристой дымкой обозначилась человеческая фигура. Или ему показалось? Жнец повернул голову и посмотрел в сторону, захватывая нужный участок боковым зрением. Так и есть. Одинцов. Гектор продвигался едва ли не ощупью. Внезапно он остановился и как-то напряженно вытянул шею, всматриваясь, а затем осторожно попятился и… наступил на полу дождевика.

Руденко выстрелил, почти не целясь. Ему показалось, что он попал, ибо что-что, а стрелять-то ему доводилось много и часто, но… Одинцов не упал и даже, напротив, припустил с еще большей прытью. Руденко метнулся следом, нажимая на курок. Он разгадал замысел Гектора и торопился пристрелить жертву, пока та не растворилась в дыму или не спряталась за дверью генераторной. Одинцова это не спасло бы, будь в руках Жнеца автомат, но пистолетная пуля не возьмет толстую сталь, нечего и пытаться.

Руденко подоспел как раз в тот момент, когда створка с лязгом захлопнулась… Чертыхнувшись, он бросился к консоли, подхватил валяющийся на полу изувеченный «помповик» и, вернувшись к двери, что было сил ударил по рычагу. Тот даже не шелохнулся.

— Черт, — невнятно выругался он. — Черт!!!

Ладно, диск у него. А с Гектором, Жукутом и Трубецким он разберется потом.

Руденко торопливо направился к выходу, поднялся по лестнице и стянул противогаз. Пистолет он тоже предусмотрительно спрятал под дождевиком. Теперь оставалось только ждать.

Внезапно ожила рация:

— Это Гектор! Я в подвале! В генераторной! На меня напали! Здесь кто-то есть! Слава, на помощь!

— Мы идем! — мгновенно откликнулся динамик голосом Жукута.

Жнец чертыхнулся. Если бы Гектор просто позвал на помощь, не упоминая о покушении, еще был бы шанс все исправить, но сообщение слышали не только он и Жукут, а еще и Трубецкой. Теперь Гомер не даст подобраться к нему. Дьявол! Ладно, придется менять план на ходу. Это плохо, но ничего не поделаешь.

Через несколько секунд борец вбежал в дом и остановился, увидев Руденко.

— Что? — спросил он.

— Не знаю. Тут творится какая-то чертовщина. Зову Модеста и Антона — они не откликаются. Теперь вот Гектор…

— Пошли посмотрим, — позвал Жукут. — Может, и правда что-нибудь произошло…

— Пошли, — согласился Руденко. — Противогаз не забудь надеть. Там все еще газа полно.

Они спустились в подвал…

Черт побери, получается, что арбалетчик попросту водил их за нос. Гектор отшвырнул фотографию и снова принялся рыться в ящиках. Он вытаскивал вещи, документы, какие-то справки, ключи, еще ключи, скрепки, разное барахло, но ни пистолета, ни запасной обоймы так и не нашел. Спокойно, только спокойно. У него еще есть время. Сейчас всего лишь пятнадцать минут одиннадцатого. Не стоит спешить. Поспешишь, как известно… Да и приезжать раньше времени не стоит. Во-первых, можно налететь на пулю, а во-вторых, если Жнец увидит, что последняя жертва на месте, он просто не выйдет, выстрелит из укрытия, а Гектору необходимо успеть сделать это первым. У Вальки и Ярослава должны быть ключи от машин. Надо посмотреть.

Гектор склонился над трупом адвоката, поднял полу пальто и… увидел пистолет. Австрийский «глок-19». Отличное оружие. Прицельная дальность и кучность потрясающие. Убойная сила опять же очень хорошая. Вытащив обойму, проверил наличие патронов. Тринадцать из семнадцати. Отлично. Ему хватило бы и одного. Но тринадцать, разумеется, лучше. Впрочем, само по себе число плохое. Гектор выщелкнул один патрон и снова загнал обойму в магазин. Так-то лучше. Он готов действовать. Теперь необходимо найти ключи от машины.

Обшарив карманы адвокатского пальто, Гектор обнаружил наконец то, что искал. Все. Можно идти.

Он быстро направился к двери.

— Посмотрите на эту фотографию, — предложил голос.

В комнату вошел здоровый флегматик в штатском, индифферентно перемалывающий челюстями «buble gum». В руке он держал небольших размеров карточку. Тяжело протопав к сидящему на неудобном стуле, окровавленному «гостю», флегматик протянул снимок и остановился рядом, барабанно, по-гусарски выпятив бочкообразную грудь.

Арбалетчик взял снимок, внимательно осмотрел, перевернул, в надежде обнаружить какую-нибудь надпись, способную прояснить ситуацию, но так ничего и не увидел. Пожав плечами, вернул фотографию «горилле».

— Кто же это может быть такой фотогеничный? Где-то я уже видел этого парня.

— Где? — быстро спросил старик. — Это очень важно! Вспоминайте.

— Дайте-ка подумать, — попросил Руденко. Он действительно наморщил лоб и забормотал: — Где же я его видел? У Зинки? Нет. К ней такие не ходят… Хм… А где же? О! Вспомнил! — Руденко торжествующе поднял палец. — Точно! Вспомнил, где я его видел!

— Где?

— В фильме!

— В каком фильме? — растерялся собеседник.

— Про Терминатора. Он там робота-убийцу играл. Шварценеггер его фамилия! Там, знаете, из будущего посылают такого зверюгу-робота…

— Прекратите паясничать! — Старик едва сдержался, чтобы не закричать. — В вашем положении должно быть не до шуток.

— Я что, ошибся? — без тени иронии спросил Руденко. — Тогда вы правы. Не до шуток. Раз память сбоит, значит, уже не до шуток. Это верно. Хотя, с другой стороны, когда память отказывает, самое веселье и начинается.

— Отвечайте на вопрос, — резко перебил его голос. — Кто изображен на фотографии?

— Ну раз это не Шварценеггер… Вообще-то, вы правы. Я должен был сразу заметить: Шварценеггер росточком, пожалуй, повыше будет. Тогда Сильвестр Сталлоне, — твердо, с непоколебимой уверенностью, заявил арбалетчик. — Точно. Он. Больше некому.

— Прекратите. Вы даже не представляете, насколько катастрофичная ситуация сложилась, — глухо сказал Аид. — Мир на грани хаоса.

— Вот, — печально вздохнул Руденко. — Мир на грани хаоса, а они мне фотографии киноактеров подсовывают. Беспечные вы люди, вот что я вам скажу. Надо бежать, спасать мир, а они…

«Горилла» вдруг развернулся и мощно, по-боксерски, врезал «гостю» в ухо. Руденко полетел кувырком и приземлился в углу, а сверху на него грохнулся стул. Приподнявшись на локте, арбалетчик принялся ощупывать затылок, бормоча:

— Вот я и говорю, надо бежать, спасать мир, а они кулаками машут… Черт, как больно… Жаль, что я не мазохист.

— Вам мало? — безразлично поинтересовался голос.

— Спасибо, вполне достаточно.

— Артем, помогите господину Орфею подняться, — приказал Аид.

«Горилла» с прежним флегматичным выражением на скуласто-бровастом лице подошел, ухватил лежавшего и легко, словно тот весил не больше пушинки, поставил на ноги.

— Благодарю, — поморщился Руденко, не переставая ощупывать затылок. — Вы очень любезны. У ваших людей странные, более того, чрезвычайно опасные наклонности, — заявил он, обращаясь к висящей под потолком камере. — Например, бить других по голове. Я бы на вашем месте держался с ними поосмотрительней.

— Если вы сейчас же не прекратите эту клоунаду, Артем ударит вас еще раз, — пообещал голос.

— Уже прекратил, — вздохнул Руденко. — Против коллектива не попрешь. Особенно против такого.

Артем спокойно поднял стул, подставил к самым ногам «гостя» и, взяв того за плечо, заставил сесть.

— Итак, я повторяю вопрос, — начал было Аид, однако Руденко прервал его:

— Спасибо. Я помню, несмотря на все старания вашего молодца.

Артем было замахнулся, но окрик старика заставил его опустить руку.

— Кто же это?

— Да откуда мне знать? Может быть, ваш друг? Или кум? Сват? Брат? Давайте так: вы скажете мне, и я вам с удовольствием отвечу.

— Охотно. На фотографии запечатлен Гектор Наумович Одинцов.

— Ах во… — начал было заготовленную фразу арбалетчик и осекся. До него вдруг дошел смысл сказанного собеседником. — Кто?

— Гектор Наумович Одинцов.

— Нет. Это не он, — покачал головой Руденко. — Дай-ка, — скомандовал он Артему, протягивая руку за снимком. — Ну дай, дай, не бойся, не отниму.

Тот даже не шелохнулся. Стоял, бесстрастно взирая на «гостя», пока Аид не скомандовал:

— Артем, дайте господину Орфею фотографию.

Арбалетчик взял снимок, вгляделся внимательно и категорично заявил:

— Вы ошиблись. Это не он.

— Он, — не менее категорично ответил Аид. — Личность человека, изображенного на фотоснимке, устанавливали специалисты из МВД. Они подтвердили. Это именно Одинцов.

— Возможно, у меня действительно нелады с памятью, — съерничал арбалетчик. — Возможно. Наверное, я не запомню лица человека, если увижу его мельком на улице. Наверное. Но с Гектором я общался в течение недели каждый вечер и помню его очень хорошо. Так вот, заявляю вам со всей ответственностью: Гектор Одинцов совершенно не похож на этого типа, — Руденко щелкнул ногтем по снимку. — Ну просто ни капельки.

— Я разве сказал, что это тот человек, с которым вы общались? — удивился в тон ему Аид. — Я сказал, что на снимке Одинцов. Подлинный Одинцов. А вот тот, второй Одинцов, с которым пришлось иметь дело вам, — фальшивка.

— Да? — теперь пришла очередь теряться Руденко. — Я не совсем понимаю…

— Ничего страшного. Я тоже сначала не понимал, — успокоил его старик. — Пока не получил бесспорных доказательств того, что именно лже-Одинцов повинен в произошедших с нами несчастьях. Именно он организовал похищение матрицы. Именно по его приказу капсулы заправили слишком концентрированным раствором дитилина. Именно по приказу этого человека были убиты остальные члены организации. Именно он расправился с Беленьким, Жукутом, Ильиным и Трубецким. Именно этот человек пытался убить вас.

— Я ничего не понимаю. — Арбалетчик озадаченно потер лоб. — Матрица… Организация какая-то… Что все это значит?

— Я объясню, — ответил старик. — Теперь уже не имеет смысла что-либо скрывать. Кстати, за минуту до того, как привезли вас, я разговаривал по телефону с моим человеком. О чем была эта беседа, вы узнаете немного позже. Итак. После слякотно-промозглой, дождливой Москвы Ялта поразила меня теплой погодой…