Звезда Козодоя

ДЗАСИКИ-БОККО

А теперь несколько историй о дзасики-бокко.[34] Однажды в полдень, когда взрослые ушли в горы на работу, двое детей играли в саду. В большом доме никого не осталось и было совершенно тихо. Вдруг где-то в комнатах раздался шорох, будто кто-то мел пол метелкой. Дети крепко прижались друг к другу, схватились за руки и осторожно пошли посмотреть, что там такое. Однако в доме было пусто, футляр с мечами лежал на месте, и лишь кипарисовая изгородь казалась зеленее обычного. Между тем шорох продолжался.

Может, это сорокопут поет вдалеке, подумали дети, или журчит речка Китаками, или где-то веют зерно? Они продолжали молча вслушиваться. Все-таки где-то мела метла.

Дети еще раз тихонько заглянули во все комнаты. Никого. Лишь яркий солнечный свет заливал небо.

Вот такой он — дзасики-бокко.

«Ходим по улице хороводом, ходим по улице хороводом Как-то раз, встав в круг и взявшись за руки, десять малышей водили хоровод. Детей позвали в этот дом на угощенье. Они ходили по кругу и играли. И вдруг их стало одиннадцать.

Среди них не было ни одного незнакомца, и не было двух одинаковых лиц, но, как ни считай, детей стало одиннадцать. Пришел кто-то из взрослых и сказал, что этот лишний ребенок и есть дзасики-бокко. Однако, было неясно, кто же пришел последним, каждый твердил, что он не дзасики-бокко и чинно садился на свое место, тараща от удивления глаза. Вот такой он — дзасики-бокко.

А вот еще история.

В одном доме главной семьи[35] в начале каждого августа по старому календарю отмечали праздник Будды Нёрай, на который приглашали детей из боковой ветви семьи. Однажды один из детей заболел корью.

— Хочу пойти на праздник Будды Нёрай, хочу пойти на праздник Будды Нёрай, — хныкал этот ребенок во сне каждый день.

— Мы отложим этот праздник, а ты быстрее поправляйся, — сказала бабушка из главной семьи, поглаживая его по головке. Она пришла навестить больного.

В сентябре ребенку стало лучше.

Всех детей снова позвали в гости. Однако всем было обидно что из-за больного праздник отложили так надолго. «Все это из-за него. Когда он сегодня придет, мы не будем с ним играть», — договорились дети.

— Эй, он пришел, пришел, — закричал кто-то в комнате, — Прячемся скорее!

И все убежали в смежную маленькую комнатку. Но что же было дальше? По середине маленькой комнатки уже сидел тот самый мальчик, переболевший корью. А ведь он еще только подходил к дому — и нате! Сидит в доме, худой и бледный, со слезами на глазах, а в руках — новый игрушечный медвежонок.

— Это дзасики-бокко, — закричал один из детей и бросился прочь. Вслед за ним с воплями побежали остальные.

А дзасики-бокко расплакался. Вот такой он — дзасики-бокко.

А еще было вот что. Как-то раз паромщик с реки Китагами рассказал мне возле храма Ромёдзи такую историю.

«Вечером двадцать седьмого августа по старому календарю я выпил сакэ и вскоре заснул. И тут слышу, на другом берегу кто-то кричит: «Эй, эй!». Я встал, вышел из хижины, смотрю — луна как раз стоит посреди небосвода. Я быстренько лодку спустил, подплыл к тому берегу, а там такой красивый ребенок стоит… В кимоно с гербами, штанах-хакама и с мечом. Стоит один одинешенек, а на ногах сандалии с белыми завязками. Я спросил его, не нужно ли ему переправиться, а он говорит, что да, будет мне премного благодарен. Ну, сел он в лодку. А когда лодка доплыла до середины реки, я украдкой взглянул на него. Ребенок сидел, чинно сложив руки на коленях, и смотрел в небо. «Куда направляешься, и откуда будешь?» — спросил я, и он ответил нежным голоском: «Я довольно долго был у Сасада, а теперь мне надоело и я поеду в другое место». «А почему же тебе надоело?» — спросил я, но он промолчал и улыбнулся. «И куда теперь?» — не отставал я, и он ответил, что едет в Сараки к семье Сайто. Когда мы пристали к берегу, Ребенка в лодке уже не было, а я стоял на пороге своей хижины. Может, привиделось. Однако на сон не похоже. Но после того семья Сасада совсем обнищала, а Сайто из Сараки излечился от болезни, сын у него в университет поступил, и вообще они зажили очень недурно. Вот такой он — дзасики-бокко.