НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА БАРАУМИ

Я отравился на равнину Барауми на поиск подходящих образчиков вулканических бомб, а еще за тем, чтобы проверить слухи о том, что там, в глуши, растет «хаманасу» — диковинная роза ругоза. Как вам известно, эта роза растет только у моря. Никто не верил, что роза ругоза может расти на равнине, у горной гряды, расположенной почти в тридцати ри от моря. В газетах писали, что сравнительно недавно на месте равнины Барауми было море. Доводы были такие. Во-первых, само название «Барауми», что означает «Розовое море», во-вторых, тот факт, что здесь росла роза ругоза, а в-третьих, солоноватый вкус местной земли — хотя лично я не считаю приведенные доводы неоспоримыми доказательствами.

Однако мне так и не удалось найти там розу ругозу. Конечно, я не могу утверждать, что ее там нет, на том основании, что я ее не нашел. Вот, если бы мне удалось найти хоть один цветок, это было бы доказательством, что роза ругоза там есть. Но я ее не нашел, а посему вопрос остается открытым.

Что же до вулканических бомб, то я искал полдня, и мне все-таки удалось найти одну, немного обшарпаную. Найти-то я нашел, но мне пришлось преподнесли ее в подарок. И кому же? — спросите вы. Директору школы. Какой такой школы? Хм, если честно, то это была начальная школа Барауми для лис. Не надо удивляться. Я и в самом деле во второй половине того дня побывал в начальной школе Барауми для лис. И не нужно смотреть на меня с таким подозрением. Это не имеет ровным счетом никакого отношения к лисьим чарам. Когда человека морочит лиса, она появляется в человеческом женском обличье или, скажем, оборачивается монахом. Однако мои лисы выглядели как самые нормальные лисы. Если считать; чародейством то, что лисица выглядит как лисица, тогда что же можно сказать на то, что человек выглядит, как человек? Что это, тоже обман и морок? Впрочем, согласен, тут есть одна маленькая странность. У людей-то начальные школы — дело обычное, а вот у лис… Впрочем, в этом тоже нет ничего особенного, разве не могут лисы иметь свои школы? Лучше послушайте дальше. Вы ведь теперь узнали, что у лис есть свои школы. Еще раз повторяю, у лис тоже бывают начальные шкоды, я вас не дурачу, это не плод моего воспаленного воображения. Основным доказательством правдивости этого факта является то, что я все честно и без утайки рассказываю. Если, послушав меня, вы поймете, что так оно и было, значит и у вас есть своя школа лисиц. Порой я люблю бродить в одиночестве по равнине — иду, куда ноги несут. После таких прогулок ужасно устаешь и плохо соображаешь. Особенно скверно дело обстоит с арифметикой. Так что не подумайте, что я не советую тем, кто слушает мой рассказ, совершать подобные путешествия, однако совершать такие прогулки в рассеянном состоянии духа точно не стоит.

Но продолжу свое повествование. По правде сказать, начальная школа лисиц мне сразу понравилась куда больше, чем бесплодные скитания в поисках розы ругозы по равнине, заросшей колючим шиповником и тростником. То, что я увидел, было и полезно, и интересно. Как я уже упомянул, я попал на послеобеденное занятие. С часа до двух идет пятый урок. Лисята — очень прилежные, старательные ученики. Несмотря на то, что шел уже пятый урок, никто не ловил ворон. Пожалуй, я поподробнее расскажу о своем приключении. Возможно, вам будет полезно послушать.

Не обнаружив розы ругозы, я подобрал маленькую вулканическую бомбу и уселся на траву. В небе было полным-полно блестящих белых и прозрачных облаков. Кусты колючего шиповника были усеяны зелеными плодами, а тростник выпустил метелки. Солнце было в зените, и было ясно, что наступил полдень. К тому же я проголодался. Я вытащил из рюкзака хлеб, хотел было откусить, но тут мне захотелось пить. Пока я бродил по равнине, мне не встретилось ни одной речки или родника. Может, стоит пройти еще чуть-чуть, решил я, возможно, найду какой-нибудь ручеек, — и убрал вулканическую бомбу в рюкзак на кожаных лямках. Поленившись застегивать его, перекинул лямку через плечо, и с хлебом в руке поплелся дальше.

Миновав несколько густо заросших шиповником участков, протиснувшись сквозь заросли тростника, я продолжил путь. Ручьев все не попадалось. Делать нечего, я сделал привал, чтобы поесть хлеба всухомятку, — и вдруг откуда-то издалека донесся звук колокольчика. Такие колокольчики звонят в любой школе, и звон его донесся аж до белых прозрачных облаков. Как-то сомнительно, чтобы в таком месте была школа, подумал я и решил, что это просто звенит у меня в ушах, наверное, слишком резко остановился. Но все-таки звук был слишком отчетливым, трудно было усомниться в его реальности. К тому же вслед за тем я услышал детские голоса. Ветер менял направление, и они слышались то совсем рядом, то отдалялись. Наивные детские голоса. Дети что-то читали вслух, кричали, смеялись — потом к ним добавился густой бас. Мне стало ужасно интересно. Не удержавшись, я устремился на голоса. Проваливаясь в рытвины, я бежал изо всех сил, а колючки сассапарили[45] цеплялись за мою одежду. Кустов шиповника становилось все меньше и меньше, но зато все гуще росла трава, которую, кажется, называют смешным названием мятлик.[46] Ее маленькие колосья были легки, как дым. Я бежал по траве — и вдруг растянулся во весь рост, видимо, споткнулся о сук или еще обо что-то. Поспешно поднявшись, я обнаружил, что запутался ногами в стеблях мятлика. Криво усмехнувшись, я встал и опять побежал. И снова бухнулся на землю. «Как-то странно», — подумал я, внимательно пригляделся и увидел, что стебли травы не просто запутались вокруг моих ног, а ловко завязаны, образуя что-то вроде петли. Ловушка? Оглядевшись по сторонам, я увидел, что вокруг меня подобных ловушек полным полно. Я вновь двинулся вперед, теперь уже осторожнее. Я шел очень медленно, стараясь шаркать по земле ногами, но не прошел и двадцати шагов, как вновь растянулся. Где-то впереди вдруг раздался смешок, а потом громкий заливистый смех. Стайка белых и бурых лисят в жилетках и коротких штанишках глазели на меня и хохотали от души. Лисят было очень много. Некоторые смеялись, склонив голову набок, другие хитро молчали, вытянув острые мордочки, а иные хохотали во весь голос, запрокинув головы в небо. Некоторые даже вопили от восторга и прыгали. Покраснев и потирая ушибленные колени, я поднялся на ноги, и тут догадался, что набрел на школу для лис Барауми, о которой мне уже доводилось слышать. И тут все лисята разом притихли. К^ нам приближался учитель — в черном сюртуке, с острой мордочкой и полуоткрытой пастью. Он внимательно смотрел на нас. Разумеется, учитель был лис. Даже сейчас я отчетливо вижу его острые уши. Вдруг он остановился.

— Так вы опять за свое! К нам пожаловал гость, а вы… А если бы он сломал себе ногу? Вы нанесли урон престижу школы! Сегодня вас всех ждет наказание!

Лисята поджали ушки, приложили к головам лапы и уныло уставились в землю. Учитель подошел ко мне.

— Вы пожаловали к нам с визитом?

«Скажу, что с визитом, — решил я. — Ужасно хочется посмотреть на все это! Хоть сегодня и воскресенье, но ведь недавно звенел звонок, тут свои, наверное, правила, лисы все-таки… Наверное воскресенье для них не выходной», — подумал я.

— Да, у меня к вам огромная просьба. Не соизволите ли принять меня?

— А вы от кого?

Я вдруг вспомнил рисунки художника Такэси, которые когда-то видел в одном детском иллюстрированном журнале.

— От художника Такэси-сан.

— А рекомендательное письмо у вас есть?

— Рекомендательного письма у меня нет, но Такэси-сан очень известный человек. Он является членом Академии художеств.

Учитель-лис замахал лапами, давая понять, что это не аргумент.

— Стало быть, рекомендательного письма у вас нет.

— Нет.

— Ну ладно. Извольте сюда. Сейчас у нас обеденный перерыв. Я сопровожу вас на послеобеденный урок.

Я последовал за учителем. Лисята съежились, присели и проводили меня взглядами. Их было не меньше пятидесяти. Когда мы прошли мимо, они быстро вскочили.

Учитель вдруг обернулся и строго сказал.

— Немедленно распутать все ловушки. Это вредит чести нашей школы! Зачинщики будут наказаны.

Ученики забегали, распутывая траву.

Вдали я увидел красивую изгородь из роз высотой в семь сяку. Длина изгороди была около двенадцати кэнов. В середине был вход, вроде приподнятой арки Я был уверен, что это изгородь, но учитель вежливо пригласил:

— Прошу вас, входите.

Я шагнул внутрь и оторопел.

За аркой было что-то вроде вестибюля. Коротко подстриженная лужайка была разделена розовыми кустами. Там даже было специальное место для уличной обуви, и стояли кожаные тапочки, а рядом аккуратно висело кропило хоссу.[47] Рядом располагалась отдельная комната. На черной табличке белыми иероглифами было начертано «Кабинет директора». Дальше шел коридор. Учительскую и учебные классы разделяли красивые розовые кусты. Все было так же, как и в человеческих школах. Единственное, чего не было, так это окон — ни в классах, ни в коридоре. Не было также крыши, но раз крыши нет, стало быть, она не нужна, и поэтому над комнатами плыли белые блестящие облака. Я нашел это весьма удобным. В кабинете директора я заметил какой-то силуэт в белом, а также услышал покашливание — «кхе-кхе». Я беспокойно огляделся по сторонам, а учитель, усмехнувшись, сказал:

— Прошу вас, наденьте тапочки. Сейчас я представлю вас директору.

Я снял сапоги, надел тапочки и снял с плеча рюкзак. Между тем учитель вошел в кабинет директора, и через несколько мгновений оттуда вышли двое. Директор оказался худым белым лисом, одетым в легкую полотняную куртку со стоячим воротником. Одежда была европейского покроя, поэтому к штанам был пришит специальный мешочек для хвоста. Наверное, недешево обошлось, подумал я. Директор был близорук и носил большие очки. Глаза у него были золотистого цвета. Он внимательно посмотрел на меня. А затем поспешно сказал:

— Добро пожаловать. Пожалуйста, пожалуйста, проходите. Я слышал, что на спортивной площадке наши ученики вели себя крайне непочтительно. Пожалуйста, пожалуйста, проходите. Прошу вас.

Я последовал за директором в его кабинет. Кабинет был просто роскошный. На столе стоял глобус, в застекленном шкафу чего только не было, все учебные пособия, необходимые для начальной школы — скелет курицы, различные образцы ловушек, чучело волка, макеты ружей, умело вылепленные из глины, соломенные шляпы и кепки, которые носят охотники. Я смотрел на все это великолепие круглыми глазами, и только успевал вертеть головой по сторонам. Между тем директор налил чаю и предложил мне. Чай был черный. Да к тому же с молоком. Я был совершенно ошарашен.

— Прошу вас, присаживайтесь, — сказал директор.

Я присел.

— Прошу прощения, каков ваш род занятий? Тоже изволите преподавать? — спросил директор.

— Да, я учитель в сельскохозяйственной школе.

— Сегодня у вас выходной?

— Да, сегодня воскресенье.

— И, правда, люди, которые живут по солнечному календарю, отдыхают по воскресеньям.

Я немного удивился и спросил:

— А как обстоит дело в вашей школе?

Директор школы, воздев глаза в небо, сияющее синим светом, и слегка пощипывая бородку, ответил:

— Это очень, очень уместный вопрос. Поскольку мы придерживаемся лунного календаря, выходным у нас является понедельник.

Я был сражен. Да, у этой школы высокий уровень, подумал я. Интересно, как это тут у них заведено — после начальной школы сразу высшая школа, или лисят будут учить еще пять лет в средней? Я поспешно задал вопрос:

— Скажите, пожалуйста, наверное, многие ваши выпускники поступают в университет?

Директор горделиво ответил, вновь устремив глаза вверх, — но теперь уже в другую сторону.

— Да. Но, по правде сказать, в этом году на удивление много выпускников пожелали сразу заняться делом. Двенадцать из тринадцати выпускников вернулись домой и приступили к работе. Только один лисенок держал вступительный экзамен в университет Оояти, и очень удачно.

Это полностью соответствовало моим предположениям.

В этот момент из соседней учительской, шаркая ногами, вышел учитель — бурый лис в черном жилете. Он поклонился мне и спросил у директора:

— Каким будет наказание для Такэды Кинъитиро?

Директор медленно повернулся к нему, а затем ко мне:

— Познакомьтесь. Это классный руководитель третьего класса. А это — господин учитель из школы Асо.

Я слегка поклонился.

— Итак, какое наказание для Такэды Кинъитиро? У нас сейчас гость, но все-таки позовите-ка ко мне Такэду.

Бурый лис почтительно поклонился и вышел. Вскоре в комнату вслед за учителем уныло вошел лисенок в коротком синем клетчатом пиджачке. Директор важно снял очки. Некоторое время он внимательно смотрел на ученика по имени Такэда Кинъитиро, а затем спросил:

— Ты подбил лисят вязать травяные ловушки на спортивной площадке, так?

Выпрямившись, Такэда Кинъитиро ответил:

— Я.

— Ты понимаешь, что это дурно?

— Сейчас я это понимаю. Но тогда я так не считал.

— Почему?

— Потому что я не предполагал, что в них может попасть наш гость.

— Зачем ты решил поставить ловушки?

— Я думал устроить бег с препятствиями.

— Ты забыл, что правила нашей школы запрещают это?

— Нет, я помнил.

— Тогда почему ты так поступил? У нас время от времени бывают гости. Если бы гость себя покалечил, что тогда? Ты знал, что это запрещено, так почему же ты сделал по-своему?

— Я не знаю.

— Не знаешь, значит. Совсем не знаешь. Ну, ладно, пусть будет так. Говорят, что когда господин гость попал в вашу ловушку и упал, вы громко смеялись, даже я отсюда слышал. А это ты как объяснишь?

— Я не знаю.

— Не знаешь… Совсем не знаешь. Если бы знал, вряд ли бы натворил такое. Мне придется еще не раз принести извинения нашему гостю, а ты впредь будь осмотрительней. Ты меня хорошо понял? Нельзя делать то, что запрещено.

— Да, я понял.

— Можешь идти играть, — сказал директор и обернулся ко мне.

Классный руководитель продолжал чинно стоять на месте.

— Вы понимаете, что у них не было злого умысла? И смеялись они совершенно беззлобно… Поэтому я прошу вас простить их.

— Ничего страшного. Это я без предупреждения вторгся на вашу площадку, поэтому, в свою очередь, приношу извинения. И я даже рад тому, что насмешил ваших учеников, — ответил я.

Протерев очки, директор водрузил их обратно.

— Благодарю вас, Такэмура-кун. Вы тоже свободны.

Такэмура слегка поклонился мне, затем директору и направился в учительскую.

Директор посмотрел вниз, что-то пробормотал и налил мне еще чаю. Прозвенел звонок. Минут через десять начнется урок, подумал я. Посмотрев на расписание, написанное на черной лакированной доске, директор сказал:

— После обеда у первоклассников будет урок этики и самообороны, у второклассников — мастерство охоты, у третьеклассников — химия пищевых продуктов. Вы желаете посетить все занятия?

— Да, Это очень интересно. Мне очень жаль, что я пропустил утренние занятия.

— В любое время можете пожаловать снова.

— А урок по этике сочетается с самообороной?

— До прошлого года они преподавались раздельно, однако, как ни странно, результаты не были удовлетворительными.

— Понятно. А что касается охоты, то это предмет повышенной сложности. У нас такое преподают разве что в специальных школах и на факультетах лесоводства в университетах.

— Вот как. Полагаю, что у нас и у вас различная трактовка этого предмета. То, что для вас является охотой, для нас — самооборона, а то, что мы считаем охотой, у вас, скорее всего, имеет отношение к животноводству. Как бы то ни было, время от времени я буду давать свои пояснения.

В этот момент опять прозвенел звонок.

Донеслись детские крики, а затем команды «Внимание!», «По порядку рассчитайсь!», «Направо!» и «Вперед марш!» — ученики-лисята, кажется, разошлись по своим классам.

Через некоторое время во всех классах стало тихо. Были слышны лишь громкие голоса учителей.

— Ну, что же, теперь я провожу вас на занятия, — улыбнувшись, сказал директор, вставая со стула. Его острая мордочка просто светилась умом.

Я вышел из комнаты следом.

— Сначала мы пойдем в первый класс.

Директор вошел в комнату, окруженную стеной из роз, на которой висела табличка, покрытая черным лаком с надписью: «Комната 1. Первый класс. Руководитель Такэи Кокити». Я тоже вошел. Учителя, стоявшего за кафедрой, я видел впервые. У него был щегольской вид: серебристая шерсть на голове пострижена ежиком на немецкий манер, одет он был в белый однобортный сюртук-визитку. Разумеется, за кафедрой, как и положено, висела доска. Учеников было всего пятнадцать, все они чинно сидели за белыми партами и слушали лекцию. Когда я вошел в класс и остановился, учитель спустился с кафедры и поприветствовал нас. Затем он вновь встал за кафедру и сказал:

— Это учитель из школы Асо. Встаньте.

Все ученики разом встали.

— В качестве приветствия мы споем гимн школы Асо. И-и — раз, два, три!

Учитель принялся размахивать лапами. А ученики тоненькими голосками запели гимн моей школы. Я чуть не расплакался. Наверное ни один гость, случайно забредший в начальную школу Барауми, не сможет удержаться от слез, услышав гимн своей школы. Тем не менее, я все же сумел взять себя в руки. Я не могу сказать, что был безумно счастлив, Скорее, у меня защемило сердце. Гимн закончился, учитель слегка поклонился и жестом велел ученикам садиться, а затем взял в руки кнут.

На доске было написано: «Самая лучшая ложь — это правда». Учитель продолжил.

— Лгать нельзя. Это не подлежит сомнению. Даже самая искусная ложь — это дурно. Как бы умело вы ни солгали, вы поступите неправильно. Умный человек догадается сразу. Он сразу различит, где ложь, а где правда, он поймет это по вашему голосу, по выражению морды. Поэтому даже если вам кажется, что вы лжете складно, вас все равно уличат в следующую же минуту.

И смысл этого афоризма можно объяснить так. Даже если кому-то кажется, что он удачно соврал, все равно обман раскроется. Попробуйте несколько раз повторить вранье про себя — и вы поймете, что все это никуда не годится. Вы захотите солгать искусней, и снова, повторив про себя, убедитесь в том, что результат неудачен. Вы будете долго ломать голову, как получше солгать — и, в конце концов, скажете правду. И что в итоге? Результат будет лучше, чем если бы вы умело солгали. То есть, если вы скажете то, что поначалу боялись сказать, вы добьетесь большего успеха.

Иными словами, «Честность — самое большое удобство».

Учитель повернулся к доске, и рядом с уже написанной фразой написал новую.

Ученики слушали объяснение, навострив ушки и аккуратно сложив лапки на коленях, а в этот момент все как один взяли карандаши и переписали иероглифы в тетради.

Директор искоса посмотрел на меня. Видимо, хотел узнать каковы мои впечатления. Я даже глаза прикрыл, чтобы показать, как я потрясен.

Пока ученики переписывали фразу, учитель заложил лапы за спину и замолчал, а как только лисята положили карандаши на парты и подняли глаза, продолжил лекцию.

— Но выражение «Честность — самое большое удобство» может иметь и другое практическое применение. То, что люди не обманывают нас, это тоже чрезвычайно удобно. Пример — западни и ловушки для лис. Существуют самые разнообразные варианты, но самые опасные из них — это именно незамаскированные ловушки. На первый взгляд они очень бесхитростны. Ловушки бывают разные. Люди считают, что самые удачные из них — ловушки старого образца, то есть такие, в которые чаще всего попадались лисы. Так что и в этом случае для нас — «Честность — самое большое удобство».

Для урока этики немного странновато, подумалось мне. У меня даже голова пошла кругом, но тут я припомнил, что директор сказал, что, мол, уроки этики и обороны с этого года объединили, и от этого результаты стали лучше. Вон оно что, — подумал я и кивнул головой.

Учитель продолжал:

— Такэсу-сан, встаньте, сходите в учительскую и принесите, пожалуйста, образцы ловушек.

После чего симпатичный лисенок в красной жилетке, сидевший на первой парте рядом со мной, сказал: «Слушаюсь», встал, слегка поклонился нам, и быстро вышел через проход в Розовой изгороди.

Учитель молча ждал. Ученики тоже молчали. В это время небо наполнилось белыми облаками, за ними катилось солнце, похожее на серебряное круглое зеркало, налетел ветер, и зеленая изгородь заколыхалась.

Запыхавшийся Такэсу вернулся в класс. Он принес все пять образцов ловушек, которые я недавно видел в застекленном шкафу в кабинете директора, положил их на учительский стол и вернулся на место. Учитель взял одну из них в руки.

— Эта капкан для лисиц американского производства, называется «fox catcher». Если лапа попадет в эту ловушку, кольцо захлопывается, и лапу уже не вытащить. Естественно, что это приспособление надежно крепится цепью или чем-то вроде нее к толстому дереву, поэтому, если попасться в нее, то это конец. Однако вряд ли кому-то придет в голову дикая мысль специально совать лапу в эту странную блестящую штуковину.

Все ученики разом рассмеялись. Директор-лис тоже засмеялся. И учитель-лис засмеялся. И я невольно засмеялся. Картинка с этой ловушкой помещена в специальных пособиях, например, в каталоге семян и саженцев, как за границей, так и в Японии, с комментарием о ее эффективности. Я, правда, не понимал — зачем. Как-то странно.

В этот момент директор вытащил часы из кармана и бросил на них взгляд. Видимо, тем самым хотел сказать мне, что время идет, и пора идти в следующий класс. Я согласно кивнул. Директор быстро вышел, и я последовал за ним.

Мы вошли в комнату, на которой висела табличка с надписью «Аудитория 2. Второй класс. Руководитель Такэти Сэйдзиро». Учителя я уже видел на спортивной площадке. Все ученики встали и поклонились.

А учитель продолжил лекцию.

— Надеюсь, что вы поняли важность таких компонентов, как крахмал, жиры и белок. Теперь я вам расскажу о том, в каком соотношении входят эти три компонента в продукты. Среди всех продуктов наиболее питательным, вкусным и, к тому же, весьма привлекательным является курица. Можно сказать, что в этом смысле курица — королева. Сейчас я покажу вам таблицу питательных веществ в мясе курицы. Запишите в своих блокнотах. Белок составляет 18,5 процента, жиры 9,3 процента, углеводы 1,2 процента. Мясо курицы является не только питательным, но и очень хорошо усваивается. Особенно мясо молодой курицы, оно чрезвычайно нежное и вкусное. — Тут учитель сглотнул слюну. — По одним рассказам этого не понять. Те, кто пробовал курицу, наверное, меня поймут.

На некоторое время ученики совсем притихли. Директор о чем-то размышлял, уставившись в пол. Учитель вытащил носовой платок, аккуратно вытер мордочку и сказал:

— В общих словах, наиболее важные вещества, питающие наш головной мозг, такие как фосфор, в большом количестве содержатся в птичьем мясе, и не только в курятине.

Я подумал, что подобные сведения обычно сообщают на уроках домоводства в школах для девочек. Все-таки уровень этой школы весьма и весьма высок, не стоит над этим шутить.

Учитель продолжил.

— Также весьма полезны куриные яйца. В них содержится немного меньше белка, чем в курином мясе, а жиров немного больше. Их часто едят больные. На следующем месте стоит абураагэ.[48] Раньше люди делали много абураагэ, но сейчас он как-то вышел из употребления. Хоть в нем и содержится 22 процента белка, 18,7 процента жиров и 0,9 процента углеводов, в настоящий момент это не слишком важно. Абураагэ последнее время заменила кукуруза. Однако она не очень хорошо усваивается.

— У нас осталось совсем немного времени, давайте я вас отведу в следующий класс, — тихонько прошептал мне на ухо директор.

Я кивнул ему и вслед за ним вышел из комнаты.

— Третья аудитория находится в том углу, — сказал директор и быстро пошел по коридору в обратную сторону.

Когда мы прошли мимо первого класса, где я уже был, и миновали прихожую, рядом с кабинетом директора и учительской мы увидели третью аудиторию, на которой было написано: «Третий класс. Руководитель Такэхара Кюскэ». Это была комната того бурого лиса, который шаркал ногами. Шел урок по охоте.

Когда мы вошли, учитель и ученики встали и поприветствовали нас, А затем продолжилась лекция.

— Я думаю, теперь вы поняли, что охота подразделяется на подготовительную часть, основную и завершающую. Предварительная часть — это способствование разведению домашней птицы, основная часть — ее добыча, и завершающая часть — это поедание. Я подробно вам расскажу обо всех существующих способах стимулирования людей к разведению домашней птицы, однако прежде приведу один пример. Недавно я гулял в сосновом лесу Баракубо, как вдруг навстречу мне вышел мальчик — школьник в черной форме, похожей на военную. Он был полностью погружен в свои мысли. Я-то сразу же смекнул, о чем он думает, и внезапно выскочил прямо перед ним.

Кажется, он немного удивился. А я спросил его:

— Послушай, а ты знаешь, кто я?

— Лис, наверное — ответил он.

— Именно. Чем это ты так озабочен?

— Ничем особенным, — сказал школьник.

И этот ответ мне очень понравился.

— Давай я угадаю, о чем ты думаешь.

— Нет, не надо, — сказал мальчик.

И это мне тоже понравилось.

— Послезавтра у вас в школе музыкальный вечер, и ты, наверное, думаешь, с чем бы тебе на нем выступить?

— Именно так.

— Давай я дам тебе совет. Ты можешь рассказать о важности разведения домашней птицы. В домах крестьян много сорной пшеницы и проса, перемешанной пополам с песком. Много всякой ненужной зелени. Кроме того, в капусте и других овощах можно собирать гусениц. И все это — отличный корм для кур. Курица охотно склюет это, будет нести много яиц. Можно сказать, что это весьма прибыльно.

Школьник очень обрадовался и горячо меня поблагодарил. Наверняка, именно об этом он и рассказал в своем выступлении. Все подумали, что он говорит дело, и быстро занялись разведением кур. В результате — увеличилось поголовье кур и цыплят. И здесь мы можем приступить к выполнению основной части.

Когда я слушал его рассказ, мне стало так смешно, что я едва сдержался. Этот школьник был учеником второго класса моей школы. Недавно у нас был концерт, на котором он всем рассказал, как встретился с лисом. Только конец этой истории был другим. По словам школьника, он спросил у лиса: «Вы советуете нам заняться разведением кур, чтобы потом их таскать?», и тот, схватившись за голову, кинулся наутек. Но не мог же я сейчас об этом рассказать! В это время зазвенел звонок, извещавший о конце урока, и учитель сказал:

— На сегодня все, — и поклонился.

Вслед за директором я вернулся в его кабинет. Он снова налил мне чаю и спросил:

— И каковы ваши впечатления?

— Сказать по правде, в голове у меня все перемешалось.

Директор громко рассмеялся.

— Ха, ха, ха! Все говорят именно так. Кстати, удалось ли вам сегодня отыскать на равнине что-нибудь интересное?

— Да, я нашел вулканическую бомбу. Правда, она немного попорченная.

— Можно взглянуть?

Мне не оставалось ничего другого, кроме как вытащить бомбу из рюкзака. Директор взял ее в лапы, внимательно осмотрел и сказал:

— Какой прекрасный образец. Нельзя ли попросить вас подарить его нашей школе?

Мне пришлось согласиться:

— Да, конечно.

Директор молча убрал ее в застекленный шкаф. А у меня уже голова совсем пошла кругом.

— Ну, тогда прощайте, — поклонился директор.

— Разрешите откланяться, — ответил я и поспешно вышел в прихожую. А потом побежал.

У меня за спиной раздавались крики лисят и громкие голоса учителей, которые одергивали их. А я бежал и бежал, пока не оказался на равнине Барауми, где любил бродить. Там я, наконец, успокоился и неторопливо направился в сторону дома.

В результате я так и не понял, чему именно учат лисят в начальной школе Барауми.

Честно, так ничего и не понял.

Загрузка...