Звездные ночи

Ночь шестьсот шестьдесят пятая

Там, где встречаются два океана или два моря, хорошей погоды почти не бывает. Моряки всего мира проклинают мыс Горн, мыс Доброй Надежды, а сегодняшней ночью, я чувствую, достанется Керченскому проливу от моего штурмана Хиваз Доспановой. Час назад, в первый наш вылет, погода была сносной, всем полком мы бомбили укрепленные пункты в районе Керчи, а вот второй вылет…

Со стороны Крыма с большой скоростью навстречу нам катятся волны тумана. «Надо возвращаться», — думаю я, но продолжаю полет. Где-то впереди — самолет командира эскадрильи Чечневой. У нее опытный штурман Таня Сумарокова. Какое они примут решение?..

Вспоминаю напутствие Бершанской: «Действуйте, исходя из обстановки. Если облачность будет ниже шестисот метров, возвращайтесь». Мы часто нарушаем это ее указание — снижаемся иногда до трехсот метров, осколки своих же бомб пробивают плоскости, но если поражена цель, выведена из строя, скажем, огневая точка противника, значит, риск оправдан. Ведь каждое попадание в цель — это спасенные жизни наших солдат, которым предстоит освобождать Крым.

Никакого просвета — весь Керченский полуостров залит туманом.

— Ветер меняется, — докладывает Хиваз. — По времени мы в районе Керчи. Проклятый туман.

— Возвращаемся, — говорю я и разворачиваю самолет на 180 градусов. Жалею, что не повернула раньше. Предстоит посадка с бомбовым грузом в тумане на наш открытый всем ветрам аэродром. Но до него еще надо долететь.

— Термички сброшу, — говорит, Хиваз. — Пять штук… Получайте, вараньи морды! Пауки! Скорпионы!

Она немного отвела душу, притихла. Но я знаю — ненадолго. С ней не соскучишься.

— Проклятый, ветер. Не пролив, а какая-то труба… Магуба, нас сносит к северу.

Значит, ветер тоже повернул, на 180 градусов, из этой — «трубы» он нас вытолкнет.

Хиваз уточняет курс. По ее расчетам мы должны подлететь к аэродрому со стороны Азовского моря. Летим против ветра, скорость сорока километров.

— Не мотор, а черепаха, — ворчит Хиваз. — На автомашине давно бы доехали.

Ее не смущает, что под нами море.

— Тяни, тяни, голубчик, не подведи!

Превратить черепаху в птицу Хиваз ничего не стоит.

Если бы ее энергию подключить к мотору…

— Магуба-джан, берег должен быть близко. А прожектора не видно.

Не только прожектора, я вообще ничего не вижу, кроме приборов. Главное — дотянуть до земли. Голая, темно-бурая равнина, без единого деревца, покрытая тысячами воронок, наводящая тоску, — какой желанной и милой она вдруг стала для нас!

Шквальный ветер не пускает самолет к берегу, мне кажется, что мы летим назад, а не вперед.

— Ни за что не согласилась бы жить в этой Пересыпи, — заявляет Хиваз. — День и ночь, круглый год — ветер, ветер, ветер! Туманы, дожди, мокрый снег! Магуба, а ты бы согласилась?

— Никогда, — отвечаю я и думаю: Пересыпь для нас вроде аэродрома подскока для перелета в Крым и дальше — к Победе. А вдруг откажет мотор?..

— Магуба-джан! Землей пахнет, слышишь? Земля!

Ах, если бы она еще крикнула: «Пересыпь!»

Порывистый ветер, то затихая, то усиливаясь, рвет туман в клочья. Хиваз, постоянно уточняя маршрут, что-то разглядела.

— Чуть правее…

Белое размытое пятно впереди — неужели это наш прожектор? Ну да, нас ждут, встречают, как же иначе? За моей спиной — лучший штурман в мире.

Садиться будем поперек взлетной полосы, с ходу. Ширина ее — триста метров. Но за ней — высоковольтные провода, столбы. На второй круг не зайдешь…

Едва касаемся земли, техники и вооруженцы с двух сторон подхватывают самолет, закрепляют его. Мы узнаем, что не вернулся один экипаж — Тася Володина и Аня Бондарева. Все другие приземлились с бомбами. Накрывшись капотом, мы молча сидим в кабинах. Подавленность сменяется тревогой. Где-то там, над морем, кружит одинокий маленький самолет. Он вылетел на задание раньше нас. Горючее на исходе…

Тася и Аня — скромные, обаятельные девушки, самый молодой и, пожалуй, самый неопытный экипаж в полку. Правда, Бондарева — штурман звена, ей недавно присвоили звание младшего лейтенанта. Что с ними?

Рано утром несколько самолетов вылетели на поиски. Азовское море, побережье были разбиты на условные квадраты, которые мы тщательно обследовали — никаких следов пропавшего самолета не обнаружили.

Месяц спустя в Пересыпь приехал незнакомый пехотный капитан и вручил Бершанской два летных планшета. Глянув на них, Евдокия Давыдовна побледнела. На одном была надпись: «Т. Володина».

— Что с ними?..

Капитан рассказал, что его бойцы обнаружили трупы девушек и обломки самолета на восточном берегу Азовского моря.

В тот же день комиссар Рачкевич с двумя солдатами из батальона аэродромного обслуживания выехала туда. Было установлено: самолет отнесло ветром на середину Азовского моря. Когда кончился бензин, он, планируя в тумане, пролетел над плавнями и врезался в береговой обрыв.

Гробы с останками девушек привезли в Пересыпь. Похоронили Аню Бондареву и Тасю Володину с воинскими почестями.