Звездный Портал

17

Эл Истер был самым агрессивным цеховым профсоюзным уполномоченным в Дейтоне, штат Огайо, в дочерней компании «Когар Индастриз» – второго такого поди поищи. Простые служащие, посмеиваясь, говорили, что начальнички боятся в одиночку выходить по ночам из опасения, что Эл рыщет по улицам. Руководство осторожно консультировалось с профсоюзом по поводу любых решений, в которых можно усмотреть изменение условий труда, и относилось к рабочим весьма снисходительно. Даже когда Лиз Мюллен уличили в хищении скрепкосшивателей, дискет и разнообразных офисных аксессуаров, чтобы потихоньку приторговывать ими, она отделалась легким испугом. Вместо уведомления об увольнении и тюремной похлебки она получила лишь выговор.

Наиболее действенным оружием Эла была угроза немедленного ответа. Он прямо-таки горел желанием (во всяком случае, так казалось руководству, а это существа не меняет) объявить полную или частичную забастовку протеста по самым заурядным поводам. Если же Эл решит, что затронуты принципы, стачка может последовать даже за попыткой вынести предупреждение нерадивому служащему или пересмотреть график работ.

Профсоюзный деятель не делал ни малейшего секрета из своей точки зрения, заключавшейся в том, что все начальники – бездушные эксплуататоры и лишь он один защищает права и ограждает благополучие рабочих от захвативших руководство стервятников в человечьем обличье.

Боссы из национального профсоюза не наделяли его полномочиями действовать столь деспотическим образом, однако ограничивались лишь формальными и лицемерными упреками в его адрес, да и то лишь изредка. Уж им ли было не знать, у кого в Дейтоне на руках все козыри! Когда Эл призывал к стачке, рабочие завода откликались все как один. Дней пять спустя мог появиться представитель Национального союза разнорабочих и механиков, чтобы по-отечески пожурить его, но тем временем Эл всегда успевал добиться своего.

Руководство при всяком удобном случае пыталось повысить его или на худой конец удвоить ему зарплату, но всякий раз он отклонял подобные предложения.

– Я нужен людям, – говорил он директору завода Эдриану Коксу, – чтобы помешать вам и вашей своре сожрать их живьем.

Как же, как же! Эдриан прекрасно знал настоящие мотивы отказа: Эл был слишком опьянен властью, чтобы вот так запросто отказаться от нее; ни один руководитель в «Когаре» не обладает такой же реальной властью, как Эл.

Эл недолюбливал руководство «Когара» и по личным мотивам, и из принципа. Он демонстративно носу не показывал в компании, если не возникала нужда припереть руководство к стенке. Поэтому, когда секретарша доложила Коксу, что Эл вошел в здание и направляется в их сторону, Эдриан был неприятно удивлен и почему-то набрал полную грудь воздуха, будто собирался нырнуть в холодную воду.

– А он не говорил, что ему надо?

– Нет, сэр. Дженет спросила, но он прошел мимо, не удостоив ее даже словом.

А секунд через двадцать Эл решительно преодолел последние рубежи обороны Кокса и вошел в кабинет в тот самый миг, когда интерком пискнул, запоздало предупреждая о его появлении.

На стенах просторного кабинета Кокса висели дипломы и грамоты в деревянных рамочках, а также пара дорогих живописных полотен, подобранных его женой. Сам Кокс сидел за дубовым столом, озаренным солнечным светом, просачивающимся сквозь листья пальм в кадках. Его огорчало, что профсоюзный уполномоченный делает вид, будто всей этой красоты просто-напросто не существует. Эл остановился посреди персидского ковра, дерзко оставшись в кепке, устремил на директора пристальный взгляд и провозгласил:

– Мистер Кокс, полагаю, вы в курсе событий в Северной Дакоте.

Редеющие волосы этого грузного, неряшливого коротышки были спутаны, брюшко проглядывало из-под с трудом сходящейся на животе засаленной рубашки, а из нагрудного кармана торчал испачканный носовой платок. Все это входило в трудолюбиво созданный и старательно поддерживаемый образ.

– Насчет НЛО? – Кокс почувствовал громадное облегчение: дело не касается компании.

– Ага. – Эл плюхнулся на один из стульев у стола для совещаний. – Что мы предпринимаем по этому поводу?

– По какому? – Кокс подался вперед, заранее догадываясь, о чем пойдет речь. На совете директоров и при переговорах с партнерами уже всплывал вопрос о материалах, которые могут появиться в результате открытия на гребне Джонсона.

– По поводу более прочных шин. – Откинувшись, Эл раскачивал стул на задних ножках. – Что будет с «Когаром», если промышленность начнет выпускать шины, способные набегать двести тысяч миль?

– Этого не может быть.

– Рад слышать. – Коротышка пялился на Кокса, даже не мигая.

– А чего вы от меня ждали? Я знаю лишь то, что говорят по телевизору.

– Ага. Я тоже. – Выражение лица Эла никогда не менялось, застыв в вечно саркастической гримасе. – Вы же знаете, я всегда выступал за более тесное сотрудничество между рабочими и руководством. Как ни крути, цель-то у нас одна. Крепкая компания означает надежные рабочие места.

Кокс не удержался от улыбки:

– Поддерживаю от всей души, Эл.

Активист нахмурился:

– Если эта штуковина и вправду такова, как про нее рассказывают, через три года в этой стране не найдется дела ни шинникам, ни резинщикам. Будь я на вашем месте, я бы послал кого-нибудь сделать предложение.

– Предложение? – приподнял брови Кокс. – Какое?

– Скупить их на корню.

Кокс добрую минуту смотрел на Эла, не находя слов.

– Паниковать пока незачем, – наконец сказал он. Утешение слабое, но ничего другого в голову ему не пришло.

– Если случится худшее, – покачал головой Эл, – вы отвертитесь, получив правительственные субсидии. Время будет трудное, компания пойдет по одиннадцатой статье[12], но вы-то выйдете сухими из воды. Вы лично и все засевшие здесь белые воротнички выговорите себе прибавку к жалованью и будете сетовать на капризы экономики. А вот простые труженики, как всегда, будут втоптаны в грязь. И в конечном счете останутся с носом.

У Кокса по спине побежали мурашки.

– Эл. – Он старался говорить авторитетно, но голос его все равно дрожал. – Эл, вы просто сгущаете краски. Ничего эдакого не произойдет.

– Ага. Ладно, на вашем месте я бы не сидел сложа руки и дожидаясь, пока все полетит к чертям.

Эйприл протерла пиктограммы парой влажных тряпок. Все они загорались, едва к ним прикасались, кроме дымка, остававшегося темным при любых обстоятельствах. Но ничего необычного на решетке не возникло. Из чего Эйприл сделала вывод, что для появления света на решетке обязательно должно находиться хоть что-нибудь.

Рядом с каналом она нашла седьмую пиктограмму, более крупную, чем остальные, и похожую на японский иероглиф. Как и дымок, от прикосновения она не засветилась.

Мэри Макклоски никогда не оставляло чувство единения с Богом. Ни разу в жизни, даже в самые трудные дни – когда пришла весть о гибели Джоди в аварии на шоссе №1-29, когда муж впервые покушался на ее жизнь, когда ей сообщили, что она больна диабетом, – ни разу, ни на единый миг не усомнилась она в том, что Иисус шествует рядом. Эта несокрушимая уверенность поддерживала ее долгие годы и принесла ей, несмотря ни на что, ощущение душевного умиротворения, которое Мэри не отдала бы ни за какие сокровища мира. Словом, Мэри Макклоски в жизни очень повезло.

Она приехала в Форт-Мокси навестить сестру и при обычных обстоятельствах вряд ли проявила бы хоть какой-нибудь интерес к событиям на гребне Джонсона. Но этот спокойный, добропорядочный городок вдруг подвергся нашествию туристов, коммивояжеров, журналистов, студентов и автобусных экскурсий со всей Северной Америки. Поэтому ничуть не удивительно, что происходящее пробудило ее любопытство. К тому же муж сестры, Корки Кейбл, хотел свозить ее посмотреть на Купол. Так что они выехали из дому и влились в поток машин на шоссе №32. Они въехали на плато с одной стороны, медленно проследовали мимо странного зеленого здания, смахивавшего на причудливую зеленую беседку, и съехали с другой стороны, всю дорогу болтая о марсианах. Для Мэри и ее сестры в этом не было ничего особенного, но Корки просто упивался этой темой.

Они пообедали в Валгалле, в «Кошачьем глазе», после чего поехали обратно. Уже стемнело, настала холодная, ясная ночь, полная шепота звезд, но совершенно безлунная. Они сидели втроем на переднем сиденье «мазды» Кейбла, когда обогнули выступ скалы и увидели зеленое свечение на вершине гребня.

– Вы поглядите! – сказала сестра Мэри.

Корки непременно съехал бы на обочину, чтобы они могли спокойно полюбоваться зрелищем, но дорога была забита машинами. Так что он всего-навсего сбросил газ и полз на скорости миль двадцать в час.

Мэри усмотрела в этом спокойном зеленом сиянии нечто сверхъестественное. Словно сам Господь утвердил на земле маяк для Своих заблудших детей, суля утешение и надежду, что Он помнит и печется о них.

Как ни странно, два часа назад, будучи совсем рядом с Куполом при ярком свете дня, она не ощутила ничего особенного. Но теперь внезапно и полностью значение этого сооружения дошло до нее.

– Нам оно видно аж с самой границы, – поведал Корки, работающий таможенником на пропускном пункте близ Форт-Мокси, но тут он явно перегнул палку: граница все-таки чересчур далеко. Однако сейчас такое казалось вполне возможным. Сегодня все казалось возможным.

– Корки, притормози, – попросила Мэри.

Корки и так еле полз, и сзади их нагоняли, озаряя светом фар.

– Интересно, отчего оно светится, – произнесла сестра. – Может, оно из фосфора?

Мэри внезапно осенило. Если мысленно чуточку сдать назад и, не углубляясь в детали, взглянуть мельком, то можно увидеть женское лицо. И Мэри знала, кому оно принадлежит.

– Это Пречистая, – сказала она.

Арки Рыжий Папоротник предложил гостю сесть, устроился за столом и вежливо улыбнулся:

– Чем могу служить, доктор Уэллс?

Пакетом Уэллс – высокий, стройный мужчина с седеющими усами – обладал изысканными манерами и сошел бы за аристократа, если бы не был так лопоух.

– Мистер Рыжий Папоротник, насколько я понимаю, вы представляете интересы племени на гребне Джонсона.

Адвокат кивнул.

– Я пришел к вам с предложением от лица Национального энергетического института. – Уэллс открыл портфель и выудил из него контракт. – Мы бы хотели получить разрешение исследовать источник энергии Купола. – Брови Уэллса подергивались вверх-вниз, выдавая немалое волнение, больше никак не сказавшееся на его поведении. – Существует возможность, что нам удастся проникнуть в суть использованных в здании технических решений. Если там действительно имеются технические решения, поддающиеся применению в наших условиях. Но об этом, разумеется, нам ничего не известно.

– Разумеется, – согласился Рыжий Папоротник.

– Тем не менее мы хотели бы предложить за права собственности приличную сумму, взяв на себя риск и затраты по исследованиям.

– Понимаю. – Рыжий Папоротник взял документ.

– Мы готовы предложить миллион долларов. – Видимо, Уэллс только сейчас до конца осознал величину названной суммы, потому что у него вдруг захватило дух.

Адвокат принялся методично перелистывать страницы, время от времени задерживаясь, чтобы пристально изучить пункт, привлекший его внимание.

– Как я вижу, вы хотите получить эксклюзивные права на исследования и эксплуатацию открытий.

– Мистер Рыжий Папоротник. – Уэллс подался вперед, напустив на себя по-дружески деловой вид, как он считал. – Давайте играть в открытую. Это выстрел наудачу. НЭИ идет ва-банк, поставив уйму денег на ничтожный шанс в надежде, что на гребне найдется нечто пригодное в дело. Вовсе не факт, что так оно и окажется. Тем не менее мы идем на риск ради всеобщих интересов. А племени останется лишь получить денежки, даже пальцем не шелохнув.

Рыжий Папоротник закрыл контракт и вернул его Уэллсу.

– Боюсь, не пойдет.

– А можно поинтересоваться почему? Что вы теряете?

Адвокат встал:

– Доктор Уэллс, сегодня я очень занят. Если НЭИ захочет выступить с серьезным предложением, вы знаете, где меня найти.

– А не превышаете ли вы своих полномочий, мистер Рыжий Папоротник? Мне кажется, вам следовало бы предварительно проконсультироваться со своим клиентом.

Рыжий Папоротник всем своим видом дал понять Уэллсу, что на него это не произвело ни малейшего впечатления:

– Я полагаю, что прекрасно знаю свои обязанности, доктор Уэллс. Итак, хотя мне и не хотелось бы вас торопить...

– Ладно. – Уэллс откинулся на спинку стула. – С вами не поторгуешься, Рыжий Папоротник. Чтобы не отнимать время ни у вас, ни у себя, я сразу перейду к последнему пункту повестки дня. Я уполномочен предложить вам два миллиона.

Рыжий Папоротник искоса бросил взгляд на лук отца. Порой он очень сожалел, что индейцы позабыли старые обычаи.