Агнец Божий

Святое молчание

Ис. 53:7

Никакой член не оказывается на службе у греха так, как язык. Иаков пишет о нем: „Язык - небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь, как много вещества зажигает!“ Не правда ли? Не воздыхал ли ты уже порою от того, что сделал своим языком? И дети Божии слишком часто не бодрствуют над своим языком! Затем они скорбят и хотели бы, чтобы то или иное слово оказалось не высказанным.

Нет ли спасительного средства для языка?

Ты можешь принимать благие решения, чтобы внутренне противостоять этому греху, но это мало поможет тебе. Ты по-прежнему все еще будешь грешить. Ни один человек не в состоянии обуздать языка - так говорит Иаков.

Один человек, которому часто становилось ужасно и страшно от того, что он постоянно грешил своим языком, решил радикально исцелить себя от этого греха и зла. Он накалил железо и обжег себе язык. До тех пор, однако, пока был болен язык, он не мог пользоваться им; когда же он опять стал здоров, тогда обнаружилось, что он не был по- настоящему исцелен. Он остался тем же беспокойным злом, исполненным смертоносного яда.

Только один может исцелить, Тот, Который никогда не отдавал своего языка на службу греху, один, в устах Которого не было лжи, Который молчал там, где всякий другой говорил бы, - это Иисус.

Научимся у Него, что означает святое молчание.

Он говорил удивительно. О Нем говорили, что еще никогда человек не говорил так, как говорил Он!

Вот Иисус стоит перед синедрионом. Лжесвидетели выступают против Него. Но они так противоречат себе, что должны отступить. Тогда призывают других свидетелей. Те говорят, что Он сказал, будто Он может разрушить храм и опять восстановить его через три дня.

Какое безумное обвинение! Действительно, Иисус говорил нечто подобное, Он говорил о разрушении храма, но Он не говорил, что Сам разрушит его. Да и думал Он не об Иерусалимском храме, а о храме Своего тела.

Необходимо было одно только слово, чтобы опровергнуть это обвинение. Но Иисус молчал (Матф. 26:63). И даже тогда, когда первосвященники потребовали от Него ответа: „Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?“ - Он не сказал ни слова.

Тогда они начали плевать Ему в лицо и бить Его кулаками, поступая так вопреки закону. К безмерной злобе побуждало их то, что Он не говорил ни слова, что Он переносил все те издевательства, ничего не говоря. Никакой просьбы, никаких жалоб, никаких упреков, никаких проклятий - ничего!

Вот Спаситель перед Пилатом. „И когда обвинили Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствует против Тебя! И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился“. Еще не встречал он в жизни такого подсудимого. Подсудимые всегда пытаются любыми средствами вызвать сочувствие у судей и пытаются любым способом получить мягкий приговор. Но этот Пленник не защищается ни словом.

От Пилата Иисуса повели еще к Ироду, который как раз тогда находился в Иерусалиме. Он очень обрадовался, когда увидел Иисуса, потому что он много слышал о Нем и надеялся, что Он сейчас же будет творить чудеса. Но о чем бы он ни спрашивал Иисуса, Иисус не отвечал.

Тогда-то у царя лопнуло терпение. Он стал зло хулить и поносить Иисуса за то, что Иисус так мало внимания обратил на него. И тогда он вновь отослал Иисуса к Пилату.

Удивительное святое молчание!

И самые верные и благочестивые слуги Божии грешили своим языком. Моисей сказал несколько слов своим языком и погрешил своими устами у вод Меривы. Во всех прочих отношениях он был кротчайшим из всех людей на земле, но и он однажды оказался столь возбужденным, что потерял терпение. Илия, этот муж молитвы, по молитве которого закрылось небо, так что не было дождя три с половиною года, лежит в пустыне в отчаянии и говорит в сомнениях: „Довольно уже, Господи, возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих!“ Петр, опережавший учеников в словах, сказал однажды: „Ты - Христос, Сын Бога живого“, - и он отрекся от своего Учителя.

Эти великие мужи в Царстве Божием грешили своим языком, Иисус же - никогда, Иисус молчал.

Почему же Он молчал?

Молчал ли Он по причине слабости, бессилия или потому, что Ему нечего было сказать? О, нет, Он молчал, но не по слабости, Он доказал это в Гефсимании. Когда пришли взять Его, Он вышел навстречу им с вопросом: „Кого ищете?“ Они отвечали: „Иисуса из Назарета!“ Тогда Он сказал: „Это Я!“ И каково было действие Его слов? Воины поверглись на землю, будто сраженные молнией. Если бы Иисус хотел того, Он прошел бы между ними. И они не смогли бы даже коснуться Его.

Молчал ли Он в силу смущения, когда Его поставили перед первосвященником, правителем Пилатом, перед царем Иродом? Нет, Он не смутился, и не было у Него страха человеческого. Когда первосвященник заклинал Его: „Скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?“ - Он внял этому заклинанию и сказал: „Ты сказал“. И Он продолжил далее: „Отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную и грядущего на облаках небесных“.

Нет, не свидетельствует Он в силу смущения!

Когда Пилат спросил Его: „Ты Царь Иудейский?“ - Иисус ответил ему: „Ты говоришь!“ Да, Он Царь. Он родился и для того пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине.

Нет, это не похоже на смущение.

Почему же Он молчал? Считал ли Он „унижением Своего достоинства“ говорить с людьми? Считал ли Он, что не совсем хорошо отвечать на их вопросы?

Нисколько! Он любил этих людей! Его первое слово на кресте касалось их: „Отче, прости им, ибо не знают, что делают!“ Нет, здесь не было ни презрения, ни уничижения.

Почему же Он молчал?

Прежде всего потому, чтобы „исполнилось Писание“. Должно было исполниться слово пророка, что Он был, „как агнец пред стригущим его безгласен“.

Как и вся Его жизнь была исполнением Писания, так исполнением Писания были и Его страдания, и Его смерть, а также и Его молчание.

Он молчал, потому что терпеливо и послушно поручил Себя воле Божией. Он наперед знал, как закончится этот процесс. Он знал, что пришел в мир, чтобы умереть. Он знал, что Его ожидает крест. Он знал это давно, потому бесцельно говорить еще что-либо. Приговор уже прозвучал, как сказано об этом прежде. С полной готовностью Он вступил на путь креста. Он был послушен до смерти и смерти крестной.

Но глубочайшая причина Его молчания еще и другая. Иисус стоял там вместо нас. Он был главой, представителем падшего человечества, „вторым Адамом“. И молчание Его составляло долю Его заместительных страданий, Своим молчанием Он исповедал наши грехи.

Когда Он не открывал Своих уст, Он испытывал весь ужас проклятия, греха и поношений. Он молчал, вспомнив, как люди злоупотребляли именем Божиим, Он вспомнил все их ложные клятвы, всю неправду и обман. Он молчал, помня все поношения, и клевету, и оскорбительные речи. Все осуждения, всю критику, все резонерство, все шутки и насмешки над другими, искусную самозащиту - все это Он выразил Своим молчанием.

Он молчал, потому что мы сказали так много того, чего не нужно было говорить, потому что мы согрешили своим языком.

Нам необходимо было бы навеки умолкнуть, оказавшись пред судом Божиим, если бы Иисус не молчал пред Своим судом. Он молчал за все наши несправедливые речи и суждения.

Он молчал и ради нашего неоправданного молчания. Как часто мы молчали там, где нам следовало бы говорить, чтобы вступиться за поруганную честь нашего Господа и доброе имя наших ближних.

Все это понес наш Иисус!

Не следует ли и тебе обвинить себя за то, что и ты много согрешил несвоевременными речами и несвоевременным молчанием!

Ты должен был бы умолкнуть пред судом Божиим, когда там были бы обнаружены грехи твоего языка. Но сейчас ты должен знать, что можешь приближаться к Богу, потому что Иисус молчал за тебя. Он совершил полное избавление. „Кто будет обвинять избранных Божиих?“

Усвой себе Его святое молчание! Поблагодари Его из глубины души за то, что Он молчал ради тебя и за тебя! И научись у Него святому молчанию! Не защищайся более! Не отягчай себя более - молчи!

О, если бы ты только мог сказать, когда тебя мучат, оскорбляют, когда тебя поносят и преследуют: „Как овца веден был на заклание и как Агнец пред стригущим Его безгласен“.