Черное солнце, желтый песок

Глава 12

Дана вышла из темноты бара на яркий свет заходящего солнца и прошла мимо ржавой ограды автомобильной ремонтной мастерской к автобусной остановке перед салоном красоты "КрасоткаПро". Она прислонилась к телефонному столбу, облезлому от старых плакатов, и огляделась по сторонам. Когда автобус подъехал, он поглотил ее в ядовитом потоке дизельного выхлопа, который она тщетно пыталась не вдыхать, когда вошла внутрь. Места были заняты, поэтому она присоединилась к толпе, стоявшей в проходах, разделяя с ними резкий запах пота и духов из дисконтного магазина, который наполнял воздух. Она сошла в центре города на Невском проспекте на станции 'Площадь восстания'.

Это был район площади Александра Невского, где широкие каменные ступени вели вниз к клубам и ресторанам, выстроившимся вдоль берегов Невы. Она остановилась на верхней ступеньке и посмотрела вдаль, через город, в сторону заката. На горизонте громоздились облака залива, похожие на массивные клубы пены, в то время как прямо над ней пасмурное летнее небо неподвижно стояло в своем собственном кобальтовом зное. Спустившись на набережную, она повернула в противоположную сторону от станции метро 'Площадь Александра Невского'. Ей нужно было убить почти час. Она шла мимо высоких старинных зданий, мимо внутренних двориков ресторанов и клубов с неоновыми вывесками. Туристы и бизнесмены сидели за маленькими столиками на террасах. В баре "Восемь" она заняла столик у окна и заказала джин с тоником. Она быстро выпила первую порцию, надеясь вернуть кайф, который прошел с тех пор, как она ушла из 'Маяка'. а потом заказала вторую. Она снова подумала об облаках на горизонте, которые только что видела. Те двигались на север, и когда это происходило по вечерам, это означало дождь, либо сегодня, либо завтра. Это не имело значения. Маскаев был хорош. Он полетит в урагане, если понадобится. Для него это не имело значения, пока он получал свои деньги.

Город быстро погружался в темно - пурпурные сумерки. Бледное сияние, угасающий, робкий предвестник ночи, зависло в воздухе над улицей наверху, а затем погасло, когда уличные фонари замерцали и зажглись. Это было самое медленное время дня, пауза перед началом суматошной вечерней жизни. Позади Даны два официанта-татарина смеялись и пытались ударить друг друга полотенцами, когда аромат еды наполнил водянистый воздух вокруг. В двадцать двадцать Дана попросила у официанта две пачки "Пэлл Мэлл" и чек. Она расплатилась, оставила щедрые чаевые и пошла по набережной тем же путем, которым пришла. Пробираясь вдоль воды, она поняла, что если бы задержалась подольше, то была бы слишком пьяна, чтобы сделать это. Каменный тротуар вился вдоль реки, входя и выходя из внутренних двориков клубов и ресторанов. Наконец она услышала ритмичные звуки рок-музыки, доносящиеся из-за плюща, и завернула за угол к клубу "Корвет". Мгновенно ее желудок сжался, и кровь побежала по венам так же быстро, как музыка. Она взглянула на наполовину видимые в темноте железные пролеты моста Александра Невского в ста метрах от клуба. Ринат будет там, наблюдая.

Она нашла столик с двумя стульями, достала из сумочки две нераспечатанные пачки "Пэлл Мэлл" и положила их на стол. Дрожащей рукой она достала из сумочки сигарету и прикурила от золотой зажигалки - в баре было разрешено курить. Официант принял ее заказ и вернулся с бокалом 'Мартини'. Она посмотрела на часы и начала поигрывать зажигалкой. Она не ожидала, что ей придется ждать. Через пятнадцать минут она слегка подвинула стул, чтобы лучше видеть мост, вернее, темноту, в которой, как она знала, находился мост. Если бы что-то пошло не так, Ринат подаст ей сигнал зажигалкой или появится у подножия каменных ступеней. Прошло еще десять минут. Ей пришлось заказать еще один напиток, который к этому времени ей действительно уже не хотелось. Это было слишком опасно, ей не следовало больше пить. Движение по тротуарам усилилось, и посетители стали громче. Мимо проехал ярко украшенный туристический автобус. Огни вызвали у нее комок в горле по какой-то причине, которую она не могла вспомнить, по причине, далекой на краях ее памяти, другие цветные огни, празднично, безмолвно связанные вместе. Такая печаль. Она принялась за следующий бокал.

Когда она закуривала пятую сигарету, пустой стул за ее столом медленно отодвинулся, и на него сел мужчина.

- Я Алексей Клейменов, - сказал он естественным, расслабленным голосом, и Дана пристально посмотрела на него, ожидая, когда в ее груди забьется сердце и шум в ушах затихнет.

Он был чисто выбрит, круглолицый и светловолосый. Его волосы были безукоризненно причесаны, с самой прямой прической, которую она когда-либо видела. Коренастый, но привлекательный, он был одет в костюм цвета хаки, рубашку цвета кости и темно-коричневые туфли. Он был похож на бухгалтера. Дана задумалась.

- Где тебя черти носили?

Она сама удивилась своему стервозному тону. Клейменов улыбнулся и удобно сел напротив нее, закинув одну ногу на колено другой.

- Мне очень жаль, - вежливо сказал он, но не стал ничего объяснять. Дана увидела монограмму на жестких манжетах рукава его рубашки, но не смогла разобрать инициалы.

- Вы так ведете дела? - потребовала она.

Клейменов не ответил, но посмотрел на нее, холодная улыбка легко скользнула по его тонким губам. В уголке его рта виднелся небольшой шрам, который мысленно напомнил ей манекен чревовещателя.

- Я не уверен, что ты тот человек, с которым мне следует говорить, - сказал он. - Как насчет того, чтобы дать мне немного уверенности?

Дана почувствовала вспышку гнева.

- Две нераспечатанные пачки "Пэлл Мэлл". Саша Гриневич. Ринат Салимов. Дана Громова, - едко сказала она, наклоняя запястье к себе.

- Очень хорошо.

- Послушай, я и так здесь слишком долго. Ты хочешь получить эту работу?

- Да.

- Хорошо. Это не будет твоей обычной контрабандной работой. Есть контрольно-пропускные пункты, и есть расписание. У вас будет портфель с запаянными замками.

- Прекрасно. Расскажи мне подробности.

Клейменов не переставал улыбаться, и это сводило Дану с ума. Подошел официант и Алексей заказал "то же самое, что и даме", что Дана сочла абсурдным почтительным жестом. Когда принесли выпивку, Клейменов потянулся за одной из пачек "Пэлл Мэлл" и вытряхнул сигарету. Он протянул руку, взял золотую зажигалку Даны и зажег сигарету, затем выпустил тонкую струйку дыма в тяжелый ночной воздух, осматривая зажигалку.

- Очень мило.

Он улыбнулся и вернул ее ей. Дана положила ее в сумочку, не сводя с него глаз. Он не мог бы обидеть ее сильнее, даже если бы сунул руку ей под платье, и все же он ничего не сделал, только взял сигарету.

- Вот как все пойдет, - сказала она. - После того, как я отдам вам портфель и первую половину вашего платежа сегодня вечером, я сообщу вам об этом. Это первая контрольная точка, на которой у вас есть пакет. Вы едете на военный аэродром 'Горелово', на КПП произнесете пароль 'Самовар', там вас встретят наши люди. Вы на военно-транспортном самолете, чтобы избежать досмотра багажа, летите в Омск. Дальше у вас есть четыре часа, чтобы добраться до каждого контрольно-пропускного пункта. Мне все равно, как вы доберетесь из пункта в пункт-чартерным самолетом или на мотоцикле,-но вам лучше сделать это в течение четырех часов. Если вы не сможете сделать контрольную точку в течение выделенного времени. Кто-то из наших наблюдаталей будет преследовать вас. Первая остановка - Омск, обувной магазин 'Chester' на бульваре Архитекторов, дом тридцать пять. Купите банку черного крема для ботинок "Салтон" и скажите "Диме", что собираетесь навестить Луизу в Щукинске. Он позвонит в Щукинск и даст вам некоторую сумму в тенге еще на расходы. Вы пересечете границу и когда вы доберетесь туда, зайдите на Школьной в автомастерскую и купите миниатюрный сувенир в виде нефтяной вышки у "Веры". Скажите ей, что вы покупаете его для Луизы в Петропавловске. Она организует вам транспорт. Когда доберетесь до Петропавловска, отправляйтесь в аэропорт. Там есть несколько небольших частных воздушных линий. Идите в офис 'Uraltransaero' и спросите Михаила Валиева. Скажите ему, что хотите увидеть Луизу в Павлодаре. С этого момента вы снова под нашим контролем. Валиев доставит вас на небольшую взлетно-посадочную полосу за пределами Павлодара и я встречу вас там со второй половиной вашего гонорара. Вас потом отвезут обратно в Петропавловск, и вы будете предоставлены сами себе.

Дана сделала паузу.

- У вас есть какие-либо проблемы с этим?

- Вообще никаких.

- Повторите вашу задачу, - попросила она.

Он повторил все, как попугай, ставя запятые там, где она их поставила, слово в слово. Это было похоже на воспроизведение магнитофона. "Этот ублюдок издевается надо мной", подумала она.

Внезапно она почувствовала удушающую жару. Она провела липкой рукой по горлу, которое было скользким от пота, и в одно мгновение поняла, что это настигло ее. Потеря сна, пьянство, курение, напряжение. Что-то происходило с ее телом. Но она не могла позволить этому случиться сейчас. Еще полчаса. Она подумала: "и Клейменов исчезнет".

- Я пойду в туалет, - сказала она, - а потом мы поедем в отель за портфелем.

Улыбка Клейменова стала жестче.

- Черт возьми, - огрызнулась она. - Это прямо здесь, - и она указала на край дворика, когда встала.

Во рту у нее так пересохло, что она едва могла произнести эти слова. Вход в туалет находился снаружи клуба и выходил в переулок, образованный высокой стеной тополей, росших рядом с узким тротуаром. Дана вошла и закрыла за собой дверь. Она опустила крышку унитаза и села. Уперев локти в колени, она закрыла лицо руками и попыталась успокоиться.

Ноги ее дрожжали. Во внешней стене туалета было маленькое прямоугольное окошко с решеткой под потолком, и через это отверстие она могла слышать звуки кухни, эхом отдававшиеся в переулке. Ее полумрак усилился в душном аммиачном воздухе туалета. Она знала, что если сейчас встанет, то потеряет сознание. Собрав все силы, она повернулась направо и включила воду в раковине. Не вставая, она опустила руки в умывальник с желтыми пятнами и закрыв ладонью наполнила их водой. С горящими глазами она свесила голову над краем раковины, плеснула несколько раз на лицо водой и втерла ее в веки. Дана намочила несколько грубых бумажных полотенец и вытерла ими лицо, позволяя прохладной воде стекать между грудей к животу. Она взяла другие и вытерлась теперь как следует.

Она должна была уйти. Клейменов наверняка видел, как она вошла в туалет, и наверняка подумал, что что-то не так, что он должен что-то сделать. Она медленно встала, опираясь одной рукой о стену. Посмотрев в зеркало, она провела дрожавшей рукой по волосам. Выйдя во внутренний дворик, она увидела, что Клейменов сидит так же, как она оставила его за столом. Она подошла.

- Давай заплатим и уберемся отсюда, - сказала она.

- Я уже это сделал, - улыбнулся Клейменов.

- Я готова.

Дана проклинала его про себя, когда он встал. Она снова посмотрела в темноту на мост и повернулась в противоположную сторону, к Синопской набережной. Клейменов шел рядом с ней, засунув руки в карманы. Ей пришлось сосредоточиться на том, чтобы идти уверенно, и она глубоко вдохнула влажный воздух вечера, в котором оседал сланцевый туман, создавая ореолы вокруг фонарей и она вспомнила облака над заливом, которые видела днем. Душный воздух сегодня рано загонит туристов в дома. Они прошли мимо нескольких двориков, которые уже были пусты, и Дана могла видеть тускло освещенные лица за окнами, смотревшие на нее в тумане. Они покинули клубный район, и теперь шли в полутьме, если не считать высоких уличных фонарей. Туман вторгся в постоянный набор каменных зданий и дворов. Однажды Дана оглянулась на Клейменова и сказала, увидев, как в свете уличного фонаря крошечные искорки тумана словно прилипли к его аккуратным светлым волосам.

Дорожка закончилась у тротуарной стоянки такси рядом с входом в гостиницу. Смущенно приглаживая волосы. Дана, сопровождаемая Клейменовым, прошла через двойные парадные двери в вестибюль. Она быстро подошла к стойке регистрации, представилась Ксенией Раздаевой и попросила ключ от номера. который парень из персонала извлек из стены с ячейками позади него.

Когда Дана отперла дверь в комнату, Клейменов прошел мимо нее и положил руку на выключатель.

- Оставь это и закрой дверь, - сказал он, направляясь прямо к окнам, выходившим на шумную улицу. Он открыл двери и вышел на балкон, по обе стороны которого росли герани в глиняных горшках.

- Пять этажей вниз, - сказал он, его голос был слабым, когда он упал в туман за пределами комнаты. Он говорил, стоя спиной к Дане и она заметила, что у него пухлые ягодицы. Она отвела взгляд. Он повернулся и вошел внутрь, оставив двери на балкон открытыми и дав достаточно света, чтобы они могли видеть друг друга и очертания мебели. Он подошел к телевизору и включил его на музыкальную программу.

- Мне очень жаль. У меня тоже есть свои меры предосторожности. У вас есть какие-нибудь сигналы, чтобы послать сюда своих людей? - Он мотнул головой в сторону балкона.

Дана проигнорировала его вопрос.

- Значит, вы не будете возражать против того, чтобы мы вели наши дела в таком тусклом свете? Там мало что осталось сделать. Я отдам вам портфель, позвоню, и мы закончим.

Она прошла мимо Клейменова, который встал посреди комнаты, опустилась на колени рядом с кроватью и вытащила портфель. Когда она встала, он повернулся так, чтобы свет от уличных огней падал на ее спину. Она ясно видела его улыбку.

-Ты можешь позвонить немного позже, - сказал он, подходя к ней.

Он взял портфель одной рукой, а другой схватил запястье ее пустой руки. Он бросил ценный груз на мягкий стул позади нее и привлек ее к себе. Она была ошеломлена. Она сразу поняла, что у нее нет выбора. Он знал все: кодовые фразы. контрольно-пропускные пункты, контакты в каждом городе. Она не могла сейчас сбежать без портфеля и не убедившись, что он не поедет на аэродром, чтобы отдать их. Дана поняла, что ей придется позволить ему делать то, что он хочет. Она даже облегчила бы ему задачу, но, почувствовав, как его губы скользнули по ее лицу, она поклялась, что, когда он приземлится в Павлодаре, люди из РКО его убьют. Клейменов уткнулся лицом ей в шею, а его руки потянулись к задней части ее платья и нашли застежку-молнию. Одним плавным движением он дотронулся до основания ее позвоночника. Она была без лифчика, и когда он снял платье с ее плеч, оно упало к ее ногам, и она стояла перед ним в одних узких трусиках. Он взял по груди в каждую руку и начал их разминать. Несмотря на себя, она напряглась, и Клейменов начал тяжело дышать. слезы жгли уголки ее глаз.

- Раздень меня, - хрипло сказал он, и она начала, плача открыто, но беззвучно. Все это происходило в тумане слез, а потом они оказались на кровати. Она открыла глаза как раз в тот момент, когда он развел ей ноги, и она увидела его тело, мягкое, как брюхо жабы, и цвета молочной сыворотки. Его лицо было жестким, ничего не выражающим, когда он опустился на нее в тишине. Тупо уставившись в комнату, освещенную только мягким светом, лившимся с балкона, она позволила ему работать, слушая разнообразную музыку, барабанные ритмы падали, как вода с крыши дома в дождливую ночь.

После того, как Клейменов дважды истратил себя, Дана продолжала лежать неподвижно. Она не знала, что будет дальше, как это закончится. Он лежал на ней тяжело, как смерть, и после бесконечно долгого времени она подумала, что он заснул. Она попыталась высвободиться из-под него, но он начал снова, более неистово. Затем он остановился. Его руки накрыли ее и сжались сильнее. Снова сгибаясь, она начала бороться.

- Просто успокойся. - сказал он. - Успокойся. - Его рот был рядом с ее ухом. - Не кричи. Я засуну пальцы тебе в глотку прежде, чем ты успеешь произнести первый слог. Все равно тебя никто не услышит. Особенно Ринат. Ринат спит. Вечным сном. Вот почему я опоздал на нашу маленькую встречу. Он спит в зарослях под мостом. Он был там все время, пока мы разговаривали. не дальше ста метров ... мертвый. Мертвый, совершенно. Уснувший навсегда Ринат.

Ее ужас был абсолютным. Она почувствовала, как его живот дернулся, когда он засмеялся. и ее разум был обездвижен.

- Никого не осталось, кроме тебя и товарища Павла. - Она почувствовала, как его живот снова зашевелился. - Ты расскажешь мне о товарище Павле... - ее тело содрогнулось, и он крепче прижался к ней. - ... или я сделаю с тобой то, о чем ты никогда не мечтала.

Она начала кричать, и он засунул пальцы ей в рот с такой силой, что ногти порезали ей язык. На мгновение ее рука освободилась, и она изо всех сил замахнулась, с силой сжав его ухо. Он кашлянул и на мгновение ослабил хватку, и она высвободила другую руку. Рефлекторно она впилась большими пальцами обеих рук в его глаза и попыталась вырвать их из его головы. Алексей закричал и впал в неистовство, вырывая ее руки и покрывая быстрыми, резкими ударами. Она начала задыхаться и глотать кровь, а он все продолжал бить ее. Он кричал, ругался. Она схватила что-то, с чем можно было бороться, - брошенную подушку, пульт с тумбочки и, наконец, пепельницу. Она ударила его, и та раскололась. Оставшимся в руке осколком она ударила снова, сбоку. Так ловко, словно она разделывала свинью, она перерезала ему горло. Каким-то образом Дана выбралась из-под него и бросилась с кровати, ее рвало и она пыталась вытереть кровь, которая хлынула на нее. Это было нелогично, но она присела обнаженной в ногах кровати, раскинув руки по бокам и широко открыв рот, недоверчиво уставившись на беспорядок перед ней. Дана чувствовала его запах. Кровь была повсюду на простынях, все еще сочилась из Клейменова, чернее самой темноты. Она спряталась от его трупа, едва позволяя себе дышать. Он убьет ее за это, иррационально подумала она. Он с бульканьем поднимется с простыней и убьет ее. Она услышала, как начала стонать. но она не могла остановиться. Медленно ее челюсть начала дрожать. Она опустила руки на пол и поползла к стулу, где на полу лежала ее одежда, не отрывая глаз от комка, скрученного в простынях на кровати. Медленно поднявшись с пола, она собрала всю свою силу воли, оторвала взгляд от кровати и потянулась за одеждой. За мгновение до того, как она коснулась их, Дана увидела свои руки и остановилась. Водоворот в ее голове замер, когда она посмотрела на кровь, размазанную по ее рукам и животу, и почувствовала ее вкус в уголке рта. Казалось, она была вожделена ею. Ее и его кровь смешались вместе, неразличимые. В ступоре она повернулась, снова обошла кровать и пошла в ванную. Она взяла полотенце с вешалки над раковиной и начала умываться. Кровь сошла достаточно легко, за исключением сгустков, запутавшихся в ее волосах. Несколько раз ее тошнило от этого запаха. Она посмотрела в зеркало. Ее кожа никогда еще не казалась такой белой. Прямо над ее правой бровью вздулась продолговатая темно-бордовая шишка. Ее правая щека уже приобрела зеленоватый оттенок, а от левой челюсти до середины горла тянулась кровоточащая царапина. Увидев себя в таком состоянии, она подавила еще один приступ паники, поднимавшийся из ее живота. Ее колени угрожали подогнуться, и она прислонилась к раковине.

"Ты разумна", сказала она себе, глядя в зеркало.

Ей следовало продолжать думать обо всем. Всём. Ее одежда и портфель были там, с Клейменовым; она должна была забрать их. И пепельницу. Для этого не было никаких причин, но она не уйдет без той штуки, которой убила его. Ей нужно было подумать обо всем, потому что она хотела вернуться в комнату только один раз. Только ее одежда, портфель, пепельница. Взяв широкое полотенце с вешалки над комодом, она обернула его вокруг себя и плотно подоткнула на груди. Медленно, неторопливо она ступила на ковер перед дверью ванной. Мгновение она стояла на краю света, не в силах сделать шаг, который привел бы ее в темноту. Именно тогда она заметила, что телевизор замолчал. Она оцепенела от страха, что Клейменов бросится на нее с кровати. Она ждала, когда это произойдет. Все зло, казалось, таилось в жестоком беспорядке простыней. Затем что-то светящееся на ночном столике у кровати привлекло ее внимание. Она посмотрела на него в первый раз. Это были часы со светящимся циферблатом и цифрами, достаточно большими, чтобы их можно было прочитать с того места, где она стояла. Было пятнадцать минут первого ночи. Простой факт, который встал на место против других фактов в ее сознании, как тумблеры в замке. Она медленно перевела взгляд на телевизор и посмотрела на циферблат. Он все еще был включен. Канал закончил вещать в полночь. Это простое умозаключение прояснило ее разум. Клейменов был мертв, и в комнате находились только они двое. Она контролировала ситуацию; она должна была заставить ее работать так, как ей хотелось. Быстро двигаясь, она подошла к стулу, где оставила свою одежду на полу, и сняла полотенце. Одеваясь, она стояла боком к кровати, не желая поворачиваться к ней спиной, но и не желая смотреть на нее в упор. Закончив, она взяла портфель и сумочку и подошла к кровати. Ее нога на что-то наткнулась. Это была часть разбитой пепельницы. Когда она подняла ее и положила в сумочку, то заметила, что та раскололась ровно пополам. Где валяется другая половина? Она попыталась вспомнить, как лежала и как водила рукой слева направо. Она бы швырнула ее на пол с другой стороны кровати. На его стороне. Она обогнула край кровати и пошарила ногой по полу в темноте. Она ничего не нашла. Осколок все еще был с ним в постели. Ногой она оттолкнула его одежду, упавшую на пол. Она с болезненным облегчением заметила, что Клейменов метался и накрыл голову частью покрывала. Ей не придется видеть его горло. Она осторожно стянула простыню с нижней части его тела. Запах был невыносим. Она почти ничего не видела в темноте. Она неохотно протянула руку и включила ночник. Сцена была невыразимо гротескной при свете, и она была поражена ее безвкусицей. Это могла быть черно-белая фотография в одном из дешевых детективных романов.

Она заставила себя пошевелиться. Избегая его верхней части туловища, надеясь, что ей не придется снимать все покрывало, она посмотрела на его ступни и ноги. Ее сердце бешено забилось, когда она увидела блеск разбитого стекла, торчавшего из-под бледной лодыжки. Стараясь не прикасаться к ней, она вытащила кусок из-под его лодыжки и положила в сумочку. Она выключила свет и взяла портфель и сумочку в ванную. Стремясь поскорее выбраться из номера, Дана небрежно пригладила волосы, покрыв белую фарфоровую раковину рубиновыми пятнами засохшей крови и распущенными волосами. Она открыла кран, позволив воде растворить пятна и смыть их в канализацию ржавым водоворотом. Она посмотрела на свое лицо; не было никакой возможности скрыть ее опухшие синяки, так как она никогда не пользовалась косметикой и не имела ее с собой. Ей придется как можно больше закрывать лицо волосами. Бросив полотенце на пол, она взяла сумочку и портфель и вышла из ванной. Она прислушалась у двери номера. Она не ожидала, что кто-то будет в холле в это время ночи, но ее разум вызвал в воображении простые и пугающие совпадения. Она сняла табличку "Не беспокоить" с внутренней дверной ручки и открыла дверь. В коридоре пахло плесенью, когда она повернулась, закрыла дверь и повесила табличку на ручку. Она повернула ручку, чтобы убедиться, что дверь заперта изнутри, а затем завернула за угол к лифту. Войдя в вестибюль, она наклонила голову, позволив волосам упасть на лицо, и притворилась, что ищет что-то глубоко в сумочке. Насколько она могла судить, в вестибюле было пусто, и через несколько мгновений она вышла через боковую дверь на улицу, где от легкого моросящего дождичка тротуар блестел в темноте.