Черное солнце, желтый песок

Глава 15

- Они потеряли его? - Литовченко агрессивно наклонился к лейтенанту, сидевшему напротив него. - Они не знают, где он?

- Похоже на то. - донесся чей-то голос.

- Кто на смене?

- Денисов и Брагин.

- У них будут неприятности.

- Да.

Иван Усманов знал это, когда вошел в кабинет Литовченко. Денисов и Брагин тоже это знали.

- Как они могли его потерять? Простое наблюдение за таким зрелищем?

- Очевидно, он вышел через черный ход с кем-то другим. Его машина, взятый напрокат "БМВ", все еще там.

- По-видимому? Черный ход? Разве Денисов и Брагин не знают о черных ходах? Они специализируются на парадных дверях?

- Шел дождь. Обычно во время оперативного наблюдения...

- Это не обычное наблюдение!

- Да.

- Там поблизости где-нибудь были установлены видеокамеры?

- Да, у детской площадки, но у нее низкая разрешаемость и расположена она неудачно. Поэтому от нее по сути, никакого толку для нас.

Литовченко достал из ящика стола печенье и как обычно, разломил его. Он не предложил печенье лейтенанту, сидевшему напротив него, когда сердито сунул половину в рот. Черт, черт. черт. Он рискнул позволить Громову побегать на свободе еще один день, чтобы посмотреть, что это ему принесет, и вот что произошло. Это был плохой конец для хорошего в остальном решения. Правда, они не уловили ни слова из разговора между Маратом и Зоей Левкоевой, но они, вероятно, не так уж много пропустили. В прошлые разы в этом не было ничего особенного, и скорее всего, на этот раз они не пропустили ничего существенного. Но теперь Громов исчез. У Литовченко не было никаких сомнений в том, что Марат был вовлечен, несмотря на его предупреждение, но вопрос был в том, насколько. "Почему" было нетрудно понять. Нужно было быть твердым человеком, чтобы стоять и смотреть, как его сестру преследуют, как животное, и ничего с этим не делать. Несмотря на то, что Громов был отчужден от Даны в течение многих лет и не соглашался со всем, что она отстаивала политически, он не был из тех людей, кто откажет ей в просьбе спасти ее жизнь. Это было грязно, очень, очень грязно. Литовченко положил вторую половину печенья в рот и призадумался. Он уже имел определенный опыт. За эти годы он, уже успел поучаствовать в некоторых операциях.

- Следы насилия в квартире?

Денис вдруг посмотрел на Усманова, который нервно водил желтым карандашом взад и вперед по складке губ.

- Лаборант сейчас изучает это, но Денисов сказал, что на первый взгляд все выглядит достаточно нормально.

Литовченко покачал головой в ответ на это замечание. Зазвонил телефон. Литовченко схватил трубку, подождал, пока она зазвонит во второй раз, и ответил, назвав свою фамилию.

- Это капитан Хузин, - произнес хриплый голос. - Кажется, у меня есть кое-что для вас. Вы хотели знать, как только обнаружится что-то, что может быть связано с убийством Кулиева. Ну что ж, есть новости.

- Выкладывайте, - оживился Литовченко, потянувшись за блокнотом, чтобы записать адрес.

- Вы практически рядом с нами. У нас есть один труп. Казах, с иглой в шее. Он рядом с мостом Александра Невского, здесь, на набережной. Затем в отеле 'Москва' мы нашли еще одного мужчину. Русского, в комнате пятьсот тринадцать. Похоже, там была бойня.

- Откуда вы знаете, что эти трупы связаны?

- У трупа из отеля найдены иглы.

- Я еду прямо сейчас.

Денис повесил трубку и встал.

- Хорошо, Усманов. Надень свои туфли. Мы собираемся прогуляться.

Хотя с самого рассвета моросил непрерывный дождик, жара заметно не спадала. К тому времени, как они прошли четыре квартала до моста Александра Невского, Литовченко весь вспотел под летним плащом. Фургон морга и полицейские машины перекрыли дорогу между Херсонской улицей и Синопской набережной, и Литовченко с Усмановым пришлось пробиваться сквозь толпу, собравшуюся вдоль цементной балюстрады, несмотря на ненастную погоду. Полицейский охранял лестницу, которая вела вниз к набережной. Литовченко показал свое удостоверение, и полицейский отодвинул временный барьер, чтобы позволить им спуститься. Когда Денис повернул за поворот лестницы, он увидел большой лист непрозрачного пластика, натянутый над ним, как навес. Когда он добрался до мощеного тротуара, он увидел, что пластик покрывает кусты и несколько мужчин, стоявших вокруг в ожидании.

Литовченко первым увидел ноги трупа. Ему вдруг пришло в голову, что в девяноста процентах убийств он первым видел ноги. Он спрятал это в своем сознании, чтобы подумать об этом позже. Высокий, грузный блондин отделился от небольшой группы и встретил Литовченко у подножия лестницы.

- Привет, Хузин, - сказал Денис. Мужчина кивнул.

- Все так же, как мы нашли, - он наклонил голову в сторону пожилого, слегка сутулого мужчины в группе. - Я даже привез Летова. Это разозлило его, но я подумал, что должен.

Литовченко поблагодарил его и направился к укрытию из пластиковой пленки. Все кивнули и пробормотали приветствия, когда Денис подошел к ногам трупа. Засунув руки в карманы плаща, он плотнее закутался в негото, ступил в заросли кустов и посмотрел вниз, на веерообразные листья. Он сразу узнал Рината Салимова, который лежал на боку, слегка согнув ноги: он был похож на алкаша, отсыпавшегося в тишине. Он увидел небольшую дырочку, о которой говорил Хузин. Казалось удивительным, что такая мелочь стала причиной смерти. Он присел на корточки и обшарил карманы Салимова, медленно и осторожно, словно карманник.

Там было не так уж много. Мелочь, ключ от номера, где лежал другой труп. зажигалка "Бик", носовой платок, расческа. Бумажника не было. Литовченко встал, попятился из зарослей и бросил вещи в пластиковый пакет, который коллега Хузина, Мостовой, держал открытым для него. Хузин увидел ключ от отеля, взял пластиковый пакет и прочитал номер комнаты через пластик. Он вскинул брови.

- Хорошо. - сказал Литовченко, ни к кому конкретно не обращаясь. Он повернулся к судмедэксперту. Старый эксперт молча подхватил свою сумку и зашагал к кустам с намеренной позой человека, не испытывающего ни малейшей брезгливости при выполнении работы, которая должна была бы считаться одной из самых ужасных в мире. Литовченко посмотрел на Хузина:

- Когда вы его нашли?

Хузин посмотрел на часы.

- Прошло около трех четвертей часа. Его нашел один из парней из городского отдела парков. Я пробыл здесь около десяти минут, когда диспетчер сообщил по радио о теле в отеле. Я пошел прямо туда, нашел иголки, вернулся сюда и позвал тебя, - он сплюнул в дождь. - Это начинает походить на эпидемию. Надеюсь, ты справишься с этим.

Они двинулись по набережной мимо закрытых ресторанов. Прошедший дождь застеклил каменные плиты, и неровная текстура камней содержала карманы воды, которая впитывалась в швы их обуви. Они шли парами, только вчетвером. Хузин и Литовченко, Усманов и Мостовой. Никто не разговаривал. Когда они приблизились к мосту через Неву, Литовченко увидел толпу, нависшую над перилами моста. Что такого было в насилии, что очаровывало людей? Что же так искренне захватило их, что они готовы были простоять целый час под моросившим нудным дождем только для того, чтобы увидеть, как покрытый простыней труп, привязанный к носилкам, поднимают по цементным ступенькам и загружают в фургон морга? Только когда фургон отъедет, они убедятся, что больше нет ничего, что могло бы оправдать их мрачное бдение под дождем. Они прошли к торговому центру 'Москва' и очутились во внутреннем дворе одноименного отеля на берегу реки. Они быстро перешли в ресторан, который был пуст, если не считать двух официантов в фирменной одежде, обслуживавших прием гостей. Один из них поспешил из кухни с пластиковыми чашками дымящегося кофе и поставил их на покрытый льняной скатертью стол. Они сняли плащи и прошли по коридору в вестибюль и к лифтам. Номер 513 находился в западном крыле отеля, на берегу реки. Выйдя из лифта, Литовченко увидел, как полицейский фотограф вышел из комнаты с носовым платком на носу и рту и присел в коридоре рядом с футляром для фотоаппарата, чтобы просмотреть сделанные кадры. Двое сотрудников морга, одетые в белые комбинезоны, стояли, прислонившись к стене, и разговаривали с полицейским. Хузин остановился возле фотографа.

- Вы там закончили?

- Черт! Хотелось бы. - сказал он, вставая.

- Почему бы вам не дать нам взглянуть, прежде чем вы закончите?

- Будьте моим гостем. Если у вас есть какие-либо особые пожелания по съемкам таких вечеринок, я буду прямо здесь.

Они поставили чашки на пол у стены и вошли в комнату. Мускусный запах крови был ошеломляющим, как только они вошли в дверь. Литовченко рефлекторно достал носовой платок, как и Усманов. Хузин, казалось, не возражал против запаха; он бесцеремонно вошел в комнату, потягивая кофе. Когда Литовченко обошел кровать, Хузин заговорил:

- Я думаю, что здесь было что-то вроде секса. Нигде нет багажа, в ванной ничего, кроме туалетных принадлежностей. Портье говорит, что Константин Раздаев зарегистрировался здесь на номер вчера поздно вечером, используя карту Visa. Раздаев сказал, что его жена попросит ключ позже вечером. Около десяти часов, портье не был уверен, женщина в компании мужчины, подходящего под описание этого парня, попросила ключ, и они вместе поднялись в номер.

- У нее было удостоверение личности?

- Еще одна карточка Visa.

- Ее описание?

- Азиатка. Предположтельно казашка. На ней было персикового цвета платье с блестками.

- И когда она уехала? - спросил Литовченко, откидывая в сторону часть окровавленной простыни, валявшейся на полу.

- Никто не помнит, чтобы видел, как она уходила.

- Ну а камеры видеонаблюдения?

- Одна не работает, другая обозревает рецепцию, а не вход.

- Потрясающе! Кто обнаружил труп?

- Горничная вошла, несмотря на табличку "Не беспокоить" на двери. Сказала, что у нее есть только одна последняя комната, прежде чем она закончит свою смену, и она хочет убрать ее по дороге. Она постучала, попробовала открыть дверь, открыла своим ключом, вошла, снова постучала, вошла дальше и нашла его. Менеджер пришел, увидел труп и запер комнату. Телевизор работал на канале современной музыки, и балконные двери были открыты. Свет не горел. Все осталось точно так, как ты это видишь.

Хузин поставил чашку на комод и достал из кармана карандаш. Он подошел к куче одежды у кровати и отложил пиджак вместе с карандашом. Во внутреннем кармане пиджака из кармана торчали маленькие кожаные ножны, а из верхней части ножен торчали тупые головки трех игл. Литовченко обошел кровать, подошел к пальто, присел на корточки и осторожно извлек ножны носовым платком. Хузин положил его в пластиковый пакет, который достал из кармана. Литовченко сунул руки в боковой карман пиджака и вытащил бумажник из заднего кармана. Он нашел почти четыре тысячи рублей наличными и карточку Visa для Констатина Раздаева. Он проверил другой боковой карман и вытащил длинный складной бумажник от костюма. В водительских правах было написано, что они принадлежат Алексею Клейменову.

- Похоже, господин Клейменов забрал бумажник своей жертвы после того, как вколол ему иглу, - сказал он.

Второй бумажник перекочевал в другой пластиковый пакет. Литовченко порылся в других карманах. складывая все в пластиковый пакет вместе со вторым бумажником. Закончив, он обратил свое внимание на сам труп. Кончиками пальцев он потянул за простыню, обернутую вокруг пухлого живота Клейменова. Кровь высохла, и простыня была жесткой, как брезент. Когда простыня сошла с тела, окоченевшие конечности Клейменова сопротивлялись раскрытию, словно защищая свою наготу в смерти. Но Литовченко настаивал на своем до тех пор, пока тело не было полностью открыто, а затем он начал его исследовать. Рана на горле была огромной, но гладкой. Она простиралась от одного уха до другой стороны на полпути к челюсти, заставляя голову низко наклоняться. Глаза Клейменова были закатаны кверху, и их почти не было видно. Литовченко повернулся, взял карандаш у Хузина и потянулся через раздутый живот покойника. Он положил карандаш рядом с шеей Клейменова и начал прощупывать. Он осторожно зацепил золотую цепочку за конец карандаша, оттягивая ее от раны, пока на конце карандаша не повис медальон размером в полсантиметра. Туго натянув цепочку, он положил медальон на редкие волосы на груди Клейменова. Хузин и Усманов подошли ближе и склонились над трупом вместе с Литовченко.

- На нем ничего нет,- сказал Хузин. Литовченко поймал медальон и перевернул его, чтобы показать сетчатый экран на его лицевой стороне. Они наклонились ближе.

- Будь я проклят, - сказал Хузин, щурясь на медальон. - это микрофон?

Литовченко кивнул.

- Вероятно, он все еще работает. Что бы ни случилось здесь прошлой ночью, у него была аудитория. Должно быть, это была ужасная передача.

Медальон тоже отправился в пластиковый пакет. Денис осмотрел тело. Единственной вещью, оставшейся на трупе, были цифровые часы, которые отсчитывали секунды, ироничный символ выживания наиболее приспособленных. За спиной послышались голоса, и в дверь вошли эксперт Летов и его помощник. Они остановились и попятились к двери, чтобы выпустить Усманова, Литовченко и Хузина. Литовченко посмотрел на Летова.

- Что ты думаешь о парне под мостом?

- Совсем как Кулиева. Аккуратно и просто. Я не думаю, что его убили там, где он лежал. Похоже, труп принесли туда. Он был мертв около десяти или двенадцати часов. Вчера около восьми или девяти вечера. Никаких признаков травмы, если бы была борьба. Парень, вероятно, сдох через две секунды.

- Ну что же, - сказал Литовченко, наклоняясь, чтобы взять свою чашку кофе. - тот, что там, для тебя будет выглядеть совсем по-другому. Ты хорошо потрудился.

По пути в вестибюль Литовченко сказал Хузину, что Константин Раздаев на самом деле был Ринатом Салимовым и что он подозревает, что эта женщина - Дана Громова. Он поручил Усманову в тот же день представить Хузину отчет, содержавший всю необходимую информацию, нужную для составления надлежащих отчетов об убийствах. С этого момента Усманов будет выступать в качестве связного с МВД. Они могли бы использовать МВД

в качестве дополнительных глаз в поисках Громова. Обоих Громовых.

Возвращаясь в свой офис, Литовченко размышлял о двойных убийствах, сгорбившись под моросившим дождиком. Он держал пари, что Клейменов был одним из помощников Чена. Судя по фотографиям, которые пришли по интернету, это все же не мог быть сам Чен. Было достаточно легко предположить, что Клейменов убил Салимова, но обстоятельства двух убийств могли иметь дюжину сценариев. Но кто убил Клейменова? Дана? Павел? Марат?

Он все же надеялся, что не Марат. Денисов и Брагин следовали за Маратом от резиденции Саши Гриневича до его квартиры, когда он вошел туда в два тридцать пять предыдущего дня. Когда Литовченко позвонил по рации, чтобы его забрали в восемь тридцать утра, Марата уже не было. В его постели спали. Но проспал ли он час или шестнадцать? Его телефон прослушивался, и за то время, что он должен был быть дома, он не сделал ни одного звонка. Неужели Дана договорилась заехать за ним? Или это сделал кто-то другой? Это вернуло его к Зое Левкоевой. Он действительно не мог больше откладывать разговор с ней. К счастью, у него был хороший предлог. Он еще не заходил к торгпреду.

Сестра-хозяйка Виктория взяла плащ Дениса и исчезла вместе с ним за грядой растений в горшках, оставив его одного в проходе. Он заранее позвонил, извинившись перед торгпредом за то, что позвонил ему домой, и надеясь, что тот поймет это в сложившихся обстоятельствах. Левкоев сказал, что Литовченко может приехать прямо сейчас. Денис поднялся по нескольким выложенным плиткой ступеням в отделанную карельской березой и бежевым декором гостиную. Его взгляд упал на витрины с оригинальными сувенирами, он подошел и начал просматривать стеклянные полки. Литовченко знал, что у торгпреда было нажито целое состояние на предметах коллекционирования. Как и многие политики, он получал эти подарки за определенные услуги. Даже могущественные и уважаемые люди иногда неправильно истолковывают широту своих привилегий.

- Вы интересуетесь живописью, господин Литовченко?

Денис обернулся и увидел Файзуллу Левкоева, стоявшего в центре арочного дверного проема. Он был одет артистически небрежно, в темно-синие брюки и безукоризненно отглаженную белую рубашку с длинными рукавами, расстегнутую на шее.

- Боюсь, только вскользь. Моя нынешняя профессия далека от живописи. - Он кивнул в сторону шкафов. - Ваши собственные интересы, очевидно, более серьезны.

- Мне повезло с коллекционированием, - сказал Левкоев. Он повернулся под углом к Денису и протянул руку в сторону коридора позади него. - Не хотите ли присоединиться ко мне в моем кабинете? Это единственная комната в доме, где я могу гарантировать некоторую степень уединения.

Литовченко действительно мог поручиться за это. В течение почти двух лет, что Левкоев жил здесь, его кабинет был единственной комнатой, в которой они не смогли установить эффективный 'жучок'. Им несколько раз удавалось разместить там микрофоны, но ни один из них никогда не функционировал после размещения. Техники ФСБ так и не смогли разгадать секрет, и кабинет Левкоева оставался святыней.

Литовченко был гораздо больше заинтересован в том, чтобы заглянуть в кабинет Левкоева, чем смотреть его живопись. Когда они вместе шли по коридору за арочным дверным проемом, Левкоев заговорил, чтобы заполнить тишину, которая часто является социальным затруднением для дипломатов.

- Как вы знаете, у нас с женой нет детей, и я боюсь, что это сделало нас немного эгоистичными и даже эксцентричными. Каждый из нас живет в отдельном крыле дома. Думаю, большинству людей наша жизнь показалась бы довольно однообразной.

Пройдя половину коридора, они подошли к двери слева. Файзулла отступил назад и пропустил Дениса в кабинет. Напротив двери была стеклянная стена, сделанная из огромных современных стекол, и Литовченко мог сказать по ее блеску, что это было поляроидное стекло. За ней находилась наклонная лужайка, ведшая к бассейну внизу. Две торцевые стены комнаты были заставлены переполненными книжными полками, а те, что примыкали к двери, содержали сувениры и подарки от гостей дома. Массивный антикварный библиотечный стол, заваленный рабочими бумагами и освещенный двумя лампами с зелеными абажурами, стоял в центре комнаты и служил письменным столом торгпреда. На нем стоял мощный современный персональный компьютер, принтер и факс. Рядом на деревянной пристройке стоял телефон и набор новейших записывающих систем, а с другой стороны - обычные принадлежностями офисной рабочей зоны.

Современный бежевый диван с креслами в тон и журнальным столиком из стекла и латуни выходил на рабочую зону. На стене висел плоский телевизор. Левкоев закрыл за ними дверь и предложил Литовченко выбрать места вокруг кофейного столика. Денис сел в кресло, а Файзулла устроился в центре дивана, где его высокое, худощавое тело выглядело как влитое в этой шикарной атмосфере власти и пугающего богатства. Литовченко отклонил предложение выпить.

- Я хочу поздравить вас с недавним повышением, господин Левкоев. Москва на днях сообщила мне о ваших служебных обязанностях.

Левкоев улыбнулся.

- Я ценю вашу оперативность, господин Литовченко. Я с нетерпением жду возможности поработать с вами.

- Я прошу прощения за это навязывание сегодня утром, но есть новые события, о которых, как я думал, следует сообщить вам лично. Кроме того, мне может понадобиться ваша помощь в нескольких вопросах.

Файзулла любезно кивнул и стал ждать.

- В наши поиски лидеров РКО вошел исключительно опасный элемент. Было подтверждено, что профессиональный убийца сейчас участвует в поисках Павла и Даны Громовой. - Денис пристально наблюдал за Левкоевым. - Я не вправе говорить все, что знаю о происхождении задания убийцы. но мы знаем, что он и два человека, которые, по нашему мнению, работают с ним, имеют репутацию людей, работающих быстро и эффективно. Их присутствие в этой операции оказало огромное давление на ваше и мое правительство, чтобы как можно скорее найти Дану и Павла.

Литовченко тщательно изложил, что произошло за последние два дня после смерти Кулиева, закончив расследование двух убийств этим утром. Лицо Литовченко не выражало ничего, кроме холодной внимательности, пока он не начал описывать детали сцены в отеле 'Москва'. Затем изменение в выражении его лица было практически незаметным, но определенным, хотя Литовченко не мог точно определить, что вызвало эту тонкую реакцию.

- Господин посол уже связывался с вами? - спросил Левкоев, как только Денис закончил.

- Нет еще. Он только разговаривал по телефону с сотрудником из центрального управления ФСБ в столице.

- Значит, он не знает об этих последних событиях?

- Нет.

Левкоев задумался на мгновение, прежде чем спросил:

- В отеле найдена только одна группа крови, так?

- Это сейчас проверяют.

- Конечно, конечно.

Это была новость. Левкоев на мгновение забыл о своем госте, когда он позволил своим глазам блуждать через пластиковое окно на наклонную лужайку. Но это была лишь короткая пауза, и он повернулся к Литовченко со своим безупречным самообладанием.

- И что я могу для вас сделать? Вы сказали, что вам понадобится моя помощь в нескольких вопросах.

Денис был осторожен.

- Брат Даны Громовой исчез. Хотя он не был близок со своей сестрой и мало интересуется ее политической деятельностью, мы полагаем, что он, возможно, сейчас с ней, пытаясь помочь ей сбежать. Он знает о боевиках. Было бы вполне понятно, если бы он ввязался в это дело по чисто личным причинам.

Закинув ногу на ногу, Денис продолжил:

- Я подумал, что, возможно, смогу навестить госпожу Левкоеву. Я знаю, что она знакома с Маратом Громовым, и, возможно, она может иметь представление о его местонахождении. Я знаю, что это рискованно, но я перепробовал все остальное.

Файзулла Левкоев рассматривал своего посетителя на мгновение дольше, чем Литовченко счел нужным, прежде чем заговорил.

- Это не такой уж большой риск, господин Литовченко. Я считаю, что мы можем быть откровенны в этом вопросе. Я не сомневаюсь, что степень "знакомства" моей супруги с Маратом Громовым вам известна, хотя я ценю ваше благоразумие. К сожалению, моей жены сейчас нет дома. Она ушла за покупками больше часа назад. Однако вчера весь день и весь вечер она была дома. Это может быть подтверждено и другими людьми, кроме меня. Но я знаю, что сейчас это вам не поможет. Я могу заверить вас, что попрошу ее связаться с вами или с вашим отделом, как только она вернется.

Левкоев наклонился вперед на диване и нахмурил брови. Его длинные руки взяли с кофейного столика маленькую глиняную фигурку, и он снова откинулся на спинку стула, вертя фигурку в пальцах.

- Для меня это деликатная ситуация, не так ли? Если бы об отношениях моей жены с господином Громовым стало известно широкой публике, газеты были бы безжалостны. Это был бы конец моей карьеры, так как я был бы непосредственно связан с заговором РКО. Неудачный конец для карьерного дипломата. Несправедливый конец, могу добавить. В свете этой ...потенциальной катастрофы для меня я хотел бы продолжать откровенно говорить с вами, и я надеюсь, что вы ответите взаимностью.

Литовченко не ожидал, что столкнется с такой откровенностью, и он наблюдал за аристократическим казахом со все возрастающим восхищением и сочетанием настороженности и сочувствия. На красивой верхней губе дипломата выступила капелька пота - единственный признак напряжения, которое, очевидно, испытывал этот человек.

Левкоев продолжил:

- Эти последние события с РКО - и благословение, и проклятие для меня. В силу моего служебного положения на меня была возложена ответственность, гораздо большая, чем ранее, хотя и не больше, чем я всегда считал себя способным справиться. Для меня это редкая возможность продемонстрировать свои способности, кратчайший путь к продвижению. Как говорится, я оказался в нужном месте в нужное время. С другой стороны, у меня есть несчастье, связанное с необычными отношениями моей жены, о которых мы только что говорили. Позвольте мне сказать, прежде чем я продолжу, что я не виню свою жену за ее связь с господином Громовым. Наше высокое требование взаимной верности, сделанное в наших брачных клятвах, с самого начала было печальной невозможностью, которую никто из нас не признавал, пока не стало слишком поздно. Существовали силы, социальные и политические, объективно препятствовавшие этому. Никого нельзя винить, и меньше всего Зою. - Литовченко с трудом удерживал взгляд на Файзулле Левкоеве. - Но я хотел бы спасти то, что можно спасти, - сказал Левкоев. - Если не мой брак, то мою карьеру. Чем скорее закончится дело РКО, тем лучше. Я хочу задать вам несколько простых вопросов. я надеюсь, что вы ответите на них таким же образом.

Не дав Литовченко времени согласиться. Левкоев сказал:

- Я хорошо знаю, что казахское правительство получает от вас через меня только часть информации, которой вы на самом деле обладаете о РКО и его операциях по эту сторону границы. Это, конечно, ожидалось. Если бы ситуация была обратной, это было бы не менее верно. Хотя я не буду просить вас раскрывать подробности, я хотел бы услышать ваше честное мнение о ходе расследования. Является ли оно успешным с вашей точки зрения?

Он остановился и посмотрел на Литовченко, было ясно, что он ожидал прямого ответа, как и сказал. И было легко дать ему ответ на такой широкий вопрос.

- Да, - ответил Литовченко. - На самом деле я думаю, что все идет довольно хорошо. Из наших недавних арестов очевидно, что деятельность РКО в России рушится. Конечно, убийцы угрожают всему. Павел и Дана все еще на свободе.

'И эти проклятые документы бог знает где', подумал он.

- Но вы ближе к Дане Громовой? Это вопрос не недель, а дней?

- Да, - осторожно сказал Литовченко. - Я думаю, может быть, даже раньше.

- Значит, она все еще в городе?

- Думаю, да. Ее организация вышла из строя. Ее ближайший подчиненный, Салимов мертв. Ее возможности для побега резко сократились.

- А Павел? - спросил Литовченко.

- Он бесполезен без организации.

- Но он может создать другого. Это займет всего лишь время.

- Если он останется на свободе, это возможно, - сказал Литовченко. - Он немного поколебался, а затем добавил: - Но у нас есть основания полагать, что время деятельности Павла тоже уже ограничено.

Глаза Левкоева ожили.

- Значит, вы знаете, кто он?

- Когда придет время, мы арестуем его.

Выражение лица Литовченко было как у человека, готового сделать крупную ставку, свою последнюю, и ожидающего последнего слова крупье. Левкоев изучал лицо чекиста со смешанным чувством, взвешивая балласт его ответа.

- Скоро. - добавил он. - Гораздо раньше, чем ожидает Павел.