Честь Афродиты

32

Ольга Леонардовна спешила, хотя на её размеренной внешне работе это и не сказывалось. Она так же участвовала на всех положенных заседаниях мэрии, встречах, комитетов и подкомитетов. Читала с трибуны заготовленные речи-выступления. Как член Мосгордумы не пропускала не одно депутатское заседание. Редактировала книгу, которую от её имени писали два нанятых писателя. Вместе с замами мэра открывала новые школы к школьному сезону. Читала и делала замечания к предложенным депутатским поправкам, встречалась с гражданами, мэром, его заместителями, своими заместителями, помощниками… со своим референтом… Со своим «Аполлоном» это непременно. Сильным, красивым, красивее Аполлона, влюблённым в неё мальчиком, преданным и ненасытным в постели… Теперь это случалось почти каждый вечер. Чаще чем раньше. Ей приятно было сравнивать мальчика с тем богатым и щедрым олигархом. В какие-то интимные моменты ей больше нравился то один из них, то другой… Нет, они… оба были… каждый… по-своему… ооо!.. хороши. Особенно в её тайных фантазиях, которые она с успехом осуществляла со своим «Аполлоном». С мужем архитектором, по возвращении, она встретилась только один раз, в кафе, на полднике — засветились для столичных хроникёров — счастливая и образцовая семья — после только перезванивались… Он так был загружен заказами, так был занят, работал, бедный, днём и ночью. Ночью со своей секретаршей. Её тоже организовала Ольга Леонардовна, подложила, чтоб «человек» на сторону не отвлекался. Мало ли… Ольга и архитектурные заказы ему все организовала, успевай только. К тому же, на Рублёвку он неожиданно приехать не мог, его бы охрана не пропустила. Он в списках жильцов не значился, как гость только. А гости, как известно, возможны только по специальной предварительной заявке, по праздникам, — Рублёвка!!

Первое поручение, главное, она почти выполнила, вопрос об отгрузке верхнего слоя земли из нижегородской области с места бывшей свалки химических отходов бывшего оборонного химпредприятия для господина Когеля был практически решён. Прошло как успешное подтверждение прохождения заключенных договоров о взаимовыгодном сотрудничестве в политических, военных, технических, торговых и прочих областях от очередной встречи президентов двух стран России и Германии. Губернатор без звука завизировал знаковый международный контракт, области предполагался солидный куш в доход бюджета. Специально предупреждённый Областной природоохранный министр не пикнул, подрядчик по договору мгновенно загнал на полигон свои экскаваторы, бульдозеры, скреперы, вынул необходимый объём, собрал в террикон, дело оставалось за железнодорожным подвижным составом. Согласовывать заявку необходимо было с РАО РЖД, но можно было и обойтись. У областного правительства были в резерве «свои» полувагоны, они предназначались на подготовительные работы к отопительному сезону, но телефонным звонком губернатора благополучно были переадресованы для выполнения государственного заказа. Не все — часть только. Нужная. Оставалось всё отгрузить и пройти таможню, и можно ждать свой процент от участия. Виктор Вениаминович это уже подтвердил. Ольга Леонардовна в тайне радовалась обещанному бонусу.

Второе. Уральские горы с их медными рудами и самоцветами… Вопрос! Преогромнейшие деньги! Потому и вопрос. Пока вопрос. Много интересов завязано на тот «кусок». Разные ООО, ЗАО, унитарные и прочие частные интересы на этом «сидели». Регион не депрессивный, донор, инвестиции, социалка… Строительство, банки… Контракты, договоры, рабочие места… В узел всё завязано. «Хозяина» региона чуть кондрашка, говорят, не хватила, когда он вроде бы понял намёк о реприватизации региона. Именно региона. А что? Пора уже широко мыслить, господин губернатор, хватит, понимаешь, нашагались мелкими шажками, выросли, извините, штаны трещат… Ольге Леонардовне пересказали его реакцию, посмеялись. Хотя, чего смешного? «Хозяина» она лично знала. Да, трусливый мужик, да, слабый. Это теперь только «крылья» у него выросли. Да и те накладные. На поддержке и держится. Она его хорошо знает. Не один год в прошлом, в комсомоле работали, в ВПШа СССР учились, пересекались пути. Одной дорогой шли, параллельными путями, дослужились. Она и поддержала его кандидатуру на второй губернаторский срок, президент подписал. Ну понятно, что не с её подачи президент подписал, с подачи её однопартийцев. И «повыше» её люди есть. Но их тоже кто-то поддерживает и вперёд выдвигает. Это понятно. Они это знают, они хорошо понимают на кого, когда, где и в чём нужно опираться… Ольга в том числе. Вот и посмеялись. Нет, она не сама с губернатором разговаривала. Так не полагается. Ни к чему ей вперёд лезть, когда вопрос не проработан. И мало ли… Переговорщиком и пожертвовать можно. Чтобы вытащить потом или семье помочь. А ей — «отмываться» потом, авторитет и деньги терять… вся карьера коту под хвост. Нет, конечно. Это недопустимо.

Но олигарх звонил. Из-за границы. Часто! В основном ночью! Ууу, нехороший, у, соблазнитель! У него и там большой бизнес был, и не один. Пользуясь финансовым крахом на международных фондовых биржах, успел, прикупил два солидных, по европейским меркам, банка. Вложился. Звонил каждый день. «Олюшка, говорил он, время деньги. А деньги… сама понимаешь!». Будто она маленькая. Не понимает, для чего нужны деньги. Но это дело непростое. Это же Россия, не ельцинская, не 89-90-е годы. На это решиться надо. Всё проработать, всех подготовить, убедить, купить, а это не просто. Время нужно, нервы, деньги, личный и административный ресурс. Хотя, Ольге Леонардовне особо сетовать было нечего, последнего у неё было в избытке.

Она всё же решилась лично переговорить с губернатором, и повод вырисовывался: поездка в область по приглашению администрации на открытие нового железнодорожного моста федерального значения. Речи, награждения, застолье… Привычно-обычно. Обычная работа её уровня. Кстати, по этому поводу непременно нужно проконсультироваться с личным дизайнером— модельером, платье заказать, туфли, на все косметические процедуры сходить, чтоб выглядеть как раньше… Эх, где те года, где она, комсомольская юность?! В общем, там она, в неофициальной обстановке и попробует углубить идею. Сразит всех своей молодостью — условно говоря, красотой, что безусловно, настроением и обаянием… В крайнем случае, в разговоре обозначит выдавливание мелких и средних владельцев. Способов временем наработано много. Пройдёт безболезненно. Управление перейдёт к другим людям и всё. Не одномоментно, естественно, бархатно и постепенно. И вот тебе деньги… И какие!! Хотя, у него их, у губернатора, итак, как… А будет больше. Не поймёт, дурак-человек, заменим другим. Но это в крайнем случае. Своими кадрами разбрасываться нельзя. Хотя… Подрастают. Вон их сколько академия народного хозяйства при президенте каждый год штампует, словно шахта на гора выдаёт. Целые терриконы, в смысле очередь… Можно выбрать, можно. И управлять ими легче. И дешевле… Это главное. В рот тебе цыплята будут заглядывать. Над этим стоило подумать, стоит. Жаль у неё другие жизненные планы. Всего лишь, «нагнуть» Урал, «сделать», — получить деньги, и… отдыхать, в поместье… Хватит на Родину пахать, пора и о себе подумать.

Проверив уровень масла в двигателе «копейки», попутно заглянув в горловину радиатора, вода на месте, как и воздух в колёсах, я их раньше проверил, небрежно похлопав «мустанга» по крыше, подумал: «Мыть или не мыть? Вот в чём вопрос!». Нет, на мойку я не езжу, стыдно. И за машину и за «мелкую работу». Что, у меня рук нету? Я в армии, например, на спор, за пять минут казарму драил, почти гектар, ладно, пусть не гектар, меньше, а здесь, такую «копейку», вообще за пять секунд. Проверено! Но сегодня не хотелось. К тому же, моя молодая память мне вовремя напомнила, что по телику завтра обещали дождь, дикторша — вся такая! о! о! — заявила, «будет, непременно, с определённой вероятностью», значит, нечего машину лишний раз водой мочить, беспокоить, итак ржавая… хлопнул крышкой капота, закрыл водительскую дверь на ключ, поднялся к дяде Грише. Не поднялся, я не лифт, я легко вбежал. Его квартира в соседнем подъезде, на третьем этаже, налево. Окна во двор, к подъезду, и балкон есть. Правда, правда, смех сказать, но есть. Код подъезда я набираю четырьмя пальцами мгновенно, электроника срабатывать не успевает. Не привыкла. Ничего, оботрётся, привыкнет! Я вообще всё делаю быстро, и отделение у меня всё быстро дела… Додумать не успеваю, потому что этаж третий, был бы пятый или шестой, а то… Дядя Гриша как раз заканчивал с кем-то разговаривать по телефону. Увидев меня, он предупредительно строго поднял брови, не расслабляйся, мол, едем. Я вернул пульт телевизора обратно на диван. Едем, значит, едем. Без проблем! «А куда?» «Прогуляемся».

Отъехав от подъезда, а это на Братской улице, если вы знаете где, почти у метро, я повернул налево, в проулок с односторонним движением, в пятидесяти метрах, впереди, главная дорога, с поворотом только направо, там разметка сплошная, за ним перекрёсток. Всё просто. Ага, просто… Я уже в пробке… Это раньше было просто, полтора года назад, до моей службы. Вернувшись из армии, я поразился переменам: улицы все забиты машинами, включая переулки, везде их полно. Не проехать! Интересно, откуда у людей деньги? Ну ладно я! В сыскных агентствах, конечно, можно заработать, я слыхал, даже так думаю, а у остальных-то откуда? Мы, например, с матерью живём в старой пятиэтажке, хрущёвке надо говорить, ни она, ни я дороже холодильника ничего купить не можем, а машин в городе прибавилось. Жуткое количество. Откуда? Этот вопрос требовал ответа, но… Нет, вспомнил, по-телику говорили, что растёт благосостояние москвичей, неуклонно причём, — кто-то из мэрии «вещал». А-а-а, вот, значит, почему машин много. Понятно.

— За нами хвост, — вдруг прервал мои размышления дядя Гоша. Я как очнулся, хвост — это неприятное известие, для меня, например, точно. У нас, сыщиков, есть такая примета, если за тобой хвост, значит, ты уже не сыщик, а наоборот, ты сам под наблюдением, засветился, значит, под колпаком. В поисках заявленного дядей Гришей хвоста, я закрутился на сиденье, но дядя Гриша одёрнул.

— Не крутись. Не подавай вида.

Я втянул голову в плечи. Надо бы воротник куртки поднять, но лето, я в майке безрукавке. Поэтому и вжался в сиденье, «сделался невидимым», одними глазами забегал по всем трём зеркалам. Но не вижу. «Где?» — глазами же и спрашиваю.

— Сзади, справа, на мотоцикле, — вслух отвечает мой напарник.

А, точно, есть такой! Сзади. Хотя плохо видно. Он тоже стоит. Тоже застрял в пробке. Зажали «голубчика». Мотоцикл, это такое клёвое дело! Завидное!! Я бы сам бы себе такой купил. Если мог бы, но… Если позже только, после «ауди» или Мерседеса, я как у Марго себе куплю, гоночный. В общем, мотоциклиста я заметил, как и другие машины, нервно дёргающиеся в толчее. Но он в ярко-красном шлеме и чёрном светофильтре на лице, только шлем и плечи видно, как по этим признакам можно было понять, что это хвост, тем более наш, непонятно. Я вновь подивился уникальной проницательности моего напарника. Через светофильтр показания снимает? Уникум! Мастер! Вот что значит опыт, а я, наверное, сын ошибок. Шутка. Дядя Гриша понял мою ухмылку как вопрос, косо глядя в боковое зеркало, пояснил:

— Он сразу за нами поехал, как только мы выехали. Заметил?

— Да, — соврал я. — Заметил, но я думал…

Напарник недослушал мои объяснения, перебил.

— Ты вот что, потихоньку прижмись-ка к тротуару, и заедь на него. Сможешь?

— На этот, справа? Конечно, — отвечаю. — А потом, по тротуару, да? Нельзя. Нас оштрафуют.

— Нет, как только заедешь, сразу же глуши мотор и бегом в метро… вместе. Он не успеет.

Точно, мысленно обрадовался я тактическому предложению напарника, скинем хвоста с хвоста. Молодец дядя Гриша. Хорошо придумал. Правильно. Пока этот хвост из середины автомобильной толчеи выберется, мы уже в метро будем. До метро, если по прямой, через палисадник, по газонам, метров шестьдесят, не больше. Мне это легко. Да я, в полном боевом снаряжении, на заставе, и не на такие расстояния, не ниже первого разряда на «зачёт» бегал…

Мы так и сделали. Когда я прогрохотал пятками по ступеням метро, дядя Гриша странным образом в затылок мне дышал… Ха, а говорят, возраст… Рано на пенсию значит пошёл. Ладно, сейчас не до того, не об этом… Главное препятствие, турникет, я тенью отца Гамлета проскочил, времени на покупку билета не было, а дядя Гриша, раскрыв своё «почётное» удостоверение, почётно быстро и прошёл. Дальше опять бегом. Оп, успели! Двери первого вагона за нами тут же закрылись, и мы поехали… Только растерянная фигура подбегающего хвоста — мотоциклиста — за окнами мелькнула. Ага, не успел, голубчик! «Учись, «черпак», бегать, — злорадно подумал я, так у нас молодых солдат в армии называют, или «духами» или «слонами», — это тебе не на мотоцикле, понимаешь, перед девками форсить, здесь головой думать нужно, иногда и ногами, если в хвосты подался. Так-то вот».

Проехали по жёлтой радиальной ветке до «Марксистской», быстро перешли на кольцевую, проехали до Курского вокзала, перешли на Курскую радиальную, проехали в центр города, вышли, пошли вверх по Тверской, где-то свернули… Встали. Изображая туристов несколько минут постояли — я по крайней мере честно лоха изображал — разглядывая чугунную литую запылённую и голубями кое-где выпачканную решётку перед каким-то зданием, с табличкой «Охраняется государством», а дядя Гриша за угол заглядывал. Вновь вернулись на Тверскую — дядя Гриша впереди, я за ним, медленно пошли вниз… обратно. Прогулочным шагом. Дядя Гриша руки за спину, я чуть сзади, но тоже… Фланировали, разглядывая шикарные и очень дорогие образцы товарной продукции для гостей города в огромных витринах и девушек. Девушки, для меня, например, были предпочтительнее. Но я вида не показывал ни улице, ни девушкам. Мы проверяемся, я понял, следы запутываем. Правильно. Аксиома. Если есть за нами слежка, мы её засечём. Лоб в лоб. В смысле, дядя Гриша увидит. Потом и я. А может и я первым засеку. Да какая разница. Мы с ним напарники. Он учится у меня, я у него. И друг друга прикрываем. Можем. Не первый день.

Дядя Гриша неожиданно свернул в пивную палатку. «Клинское», кажется, я не успел прочитать, когда на вывеску голову поднял, мы уже порог переступали, я за ним. Ну молодец, правильно сделал, мысленно похвалил я напарника, давно уже пить хочу, и даже голодный почему-то, но не пиво бы. Я же за рулём, хотя… Мимо столиков, а палатка была почти наполовину заполнена народом, в лёгком шуме голосов, вдыхая вкусный запах жареных беляшей или чего там, теперь я уже впереди, двинулись к прилавку с фирменной рекламой клинского пива. Но дядя Гриша остановил меня, уже сидел за боковым столиком. Волька, позвал он меня, типа, кыс-кыс, иди сюда. Я вернулся. Удивительно! Стол уже перед ним был накрыт. Шесть пивных двухлитровых кружек, три тарелки жареных колбасок, три овощных салата, хлеб естественно, вилки, горчица вроде, салфетки, кетчуп… Всё как в лучших домах… И дядька за накрытым столом. Обнимается с моим напарником. Ааа, этот тот самый дядька Евгений Васильевич, оказывается, которому «засранцы» наконец полковника присвоили, вспомнил я, бывший дяди Гришин сослуживец, хотя он сейчас был «по гражданке». Молодец, дядька. Хотя с погонами выглядел бы в городе гораздо лучше. Важно другое, поляну накрыл нам. Вовремя. Молодец, в смысле молоток!

— А это… — дядя Гриша чуть запнулся, представляя меня, — мой, можно сказать…

— Сын, да? — легко продолжил Евгений Васильевич. — Вижу, очень похож. Евгений Васильевич. — Представился он и протянул руку. Я тоже. — О, и рука уже крепкая. Мужская. В отца. Очень приятно. Будем знакомы. — Пожимая своей клешнёй, восхищённо заметил он. Рука у него была неправдоподобно жёсткая, как доска, и сильная, как пассатижи. Я это отметил, но не отреагировал, потому что у дяди Гриши такая же «хватка», только он обычно осторожничает, сейчас чему-то улыбается. — Большой уже он у тебя, Михалыч. Взрослый. — Полковник похвалил и в притворном ужасе глянул на Пастухова. — Как наши дети быстро растут, да? А мы, значит, стареем. — На секунду лицо его посетила горечь, но быстро сменилась новой радостью. — У меня у самого дочь, как ты знаешь, Лерка, вчера вроде в первый класс пошла, а нынче уже… о-го-го! Невеста! Выросла. Я и не заметил… На меня похожа. А ты, значит, на мать свою, наверное, да, на мать? Счастливый будешь.

Я не возражал, а дядя Гриша продолжил:

— …И мой помощник. — Закончил он представлять меня. Лицо при этом у моего учителя было чем-то высветленное.

— Ага, ещё и напарник, значит, как сейчас говорят. — Понимающе восхитился Евгений Васильевич. — Это хорошо. Династия, значит, у вас будет. Здорово! — Полковник нацелился на меня указательным пальцем. — Учись у него, сынок, тебе можно позавидовать. Таких учителей, сейчас, знаешь, раз, два и обчёлся, и в академию поступать не надо.

Дядя Гриша усмехнулся, я не спорил.

— Волька, — назвал я своё имя. — Очень приятно.

— Ух, ты! — восхитился Евгений Васильевич. — Как в той сказке, да?

— Ага, только без «ибн».

— Понимаю, иноземные приставки нам, русским, ни к чему… — согласился полковник и гостеприимно указал руками на стол. — Может что ещё? Прошу. Остывает.

На этом официальная часть закончилась, я приступил к сосискам с пивом и салатом, а бывший и настоящий сыщики принялись вспоминать прошлые деньки…

Из двух обшарпанных динамиков на полках, за стойкой, в драйве хрипел шансон: «Сеновал мой, сеновал, ты меня околдовал. Ох, трава, трава-ядрень, валит тело набекрень…», Там же суетились бармен и официанты азиатской наружности, Здесь же, в «зале», за столиками сидели посетители, дымя сигаретами, как мужчины так и женщины, все с разной степенью эмоций, но в «рамках приличий», громко беседовали. Вкусно пахло сосисками, в смеси с табачным дымом и запахом пива. В палатке было светло, пиво было холодным. Кто-то входил, кто-то выходил. Входили чаще. Я лицом ко входу сидел. К разговору двух друзей не прислушивался, да и «за ушами трещало».

Мало наверное кто обратил внимание на человека в пальто или плаще, ещё и в шляпе. Один я только, наверное. Остальные заняты были. Передо мной, несколько спин и лиц впереди с кружками маячили, перекрывая очередного вошедшего. Мужик выглядел несколько странно. Я пригляделся. Он вошёл, чуть пригнувшись, лет около сорока, шагнул в сторону от ярко высветленного солнцем входа, встал в тень, плечи узкие, плащ длинный. Быстро оглядел столики, нашёл взглядом наш, на меня он не смотрел… Кстати, меня он сразу чем-то насторожил, своим лицом, скорее всего. Оно у него было узкое, хищное, как у скунса… Нет, самого скунса я никогда не видел, просто название породы этого зверька мне не понравилось, как у шакала, значит, шакалы на нашей заставе появлялись, я и запомнил, как лицо этого сейчас. Я так с кружкой у рта и застыл, лавируя, чтоб проследить. Завис. «Странный мужик, отметил я про себя, бомж что ли?» Словно отрицая, мужик чему-то ухмыльнулся, быстро распахнул полу плаща, и вскинул спрятанный там… автомат Калашникова!! АКМ?! 7,62. С чёрной дырой пустого подствольника!! В мою сторону. Я обалдел. Как в кино про гангстерские разборки. Автомат тут же, оглушая, загрохотал, выплёвывая сгустки дыма и огня в нашу сторону…

Палатку как подбросило. Одни вскочили, другие под столы ринулись… Шум, вой, дым, грохот. Но стрельба неожиданно так же быстро оборвалась, как и началась. С этим исчез и киллер, оставив после себя автомат на полу, запах пороха, чьей-то боли и паники. Ушёл он или уехал, понять было не возможно, уши ещё не слышали, в них ещё стоял гром, выдавливаемый женским визгом…

Меня тоже подбросило! Сразу! Догнать?! Мне же… Я же… Я вскочил, рванул вперёд, но неожиданно споткнулся, запутался ногами в ножках стульев. Их было много под ногами? и они валялись… Отбросить их было некуда и невозможно. Проходов уже не было. Вокруг возникла сплошная свалка из стульев и ползающих под ногами, и поднимающихся посетителей. Пол был мокрым и в стёклах… Я оглянулся на стол за которым только что сидел… Мама моя!! Евгений Васильевич за столом не было. Он лежал на полу навзничь, опрокинув стул… Мёртвый. Несколько пуль попали ему прямо в лицо. Насмерть!! Обезобразив лицо до неузнаваемости. Разорванная на бесформенные куски голова, волосы, всё лежало в тёмной луже крови и в чём-то сером, желеобразном. Руки в стороны, в одной виднелась вилка… Дядя Гриша?! Дядя Гриша лежал лицом на столе, руками держась за голову, из под пальцев текла кровь, прямо в тарелку с салатом… Один посетитель, который только что передо мной сидел, большой, мужик, крупный, перевернув соседний столик ничком на полу лежал. В судорогах дёргал ногами. Одна брючина задралась… А на его спине, ближе к шее, на белой рубашке виднелись тёмные рваные дыры, навылет, из которых толчками выталкивалась тёмная кровь, расползаясь и стекая к плечам. Его сосед по столу тоже был задет пулей, руками зажимал рану на правом плече, удивлённо глядя на свои окровавленные руки, в шоке был, постепенно белея лицом…

Вокруг нас образовалась пустота, как воронка от снаряда, посетители в ужасе отхлынули в стороны. Место расстрела чётко обозначилось. Из верхних полок простреленного холодильника, яркий и разрисованный, что возле стойки, с прозрачной дверью который, вытекала жёлтая жидкость… Обслуга из ближнего-дальнего зарубежья застыла с вытаращенными глазами и руками поднятыми вверх…

В ушах ещё звучал грохот выстрелов… Неожиданно я почувствовал слабость в ногах и что-то горячее с левой стороны головы. Оно неприятно текло, сползало к уху. Я коснулся её рукой, это что-то было липким. Отдёрнув руку, я увидел на пальцах кровь, и только тогда почувствовал сильное жжение в том месте, шум в голове и понял, что тоже ранен.