Цветок для ее величества

Глава 12

Октябрь 1772 года, Столовая бухта

— Столовая бухта! — раздавались крики по всему кораблю, когда Мэссон наконец проснулся.

Жар прошел. Он закрыл глаза и попытался припомнить мелкие подробности сна, но ничего не приходило в голову. А когда вспомнил о рисунке с изображением цветка для королевы, то рефлекторно схватился за нагрудный карман, где и обнаружилась бумага, целая и невредимая.

Почти все плавание от Кабо-Верде до Кейптауна он страдал от острого отравления свинцом. Выяснилось, что кок перепутал пакеты с мукой и со свинцовым порошком и высыпал все в тесто для блинов. Мэссону не повезло: он получил верхние блины в стопке, которые пеклись в последнюю очередь. Тяжелый свинцовый порошок опустился на дно посудины с тестом, поэтому Мэссон съел блины, в которых свинца оказалось больше всего.

Это была простая оплошность, но долгое выздоровление в тесноте, под палубой, вселило в Мэссона еще большую решимость безотлагательно выполнить свое задание и как можно скорее вернуться домой. После того как Фрэнсис чуть не расстался с жизнью из-за небрежности кока, ему больше не нужны были дополнительные доказательства. Он убедился в том, о чем и так уже давно подозревал: все эти так называемые приключения — для глупцов или сорвиголов.

Впервые за несколько недель он снова вышел на палубу и побледнел от свежего воздуха и крепкого ветра, который ударил ему в нос. Фрэнсис закрыл глаза, чтобы насладиться теплотой солнца, а когда открыл их, то не в силах был отвести взор от картины, которая перед ним предстала.

Вдали возвышалась могучая Столовая гора, по сравнению с которой город у ее подножия казался крошечным. С одной стороны она была обрамлена пиком Дьявола, с другой — скалой Львиная Голова; холмы, словно мускулистые руки, протянулись к кораблю, стараясь защитить его в безопасной Столовой бухте. Знаменитая плоская гора была затенена тем, что местные называли «скатертью». Речь шла о слое облаков, которые спадали вниз по утесам песчаника и постепенно растворялись, приближаясь к строениям города, которые жались у подножия горы. Рядом с крепостью, возвышающейся над взморьем, виднелся единственный пирс, выдающийся далеко в море. За ним притаился маленький город. В основном это были одноэтажные домики, расположенные в шахматном порядке. В центре высилась церковная колокольня.

Но если бы даже размеры города были в десять раз больше, провинциальная церквушка превратилась в громадный собор, а стены крепости возвели так, что они конкурировали бы с самыми большими замками Европы, все равно все выглядело бы убого в сравнении с величием и масштабностью расположившейся позади горы.

Мэссон дивился строгой упорядоченности домов, так похожих на европейские и построенных так далеко от Европы. Он не знал, что его ждет, но никак не рассчитывал увидеть город, который настолько вписывался бы в окружающий пейзаж, которому, кроме небольшой крепости на берегу, не нужно ни гигантских стен, ни зубцов или другой защиты.

От восторженного созерцания Мэссона немного отвлекли мужчины, которые собрались возле орудий и принялись их заряжать, чтобы приветствовать новый корабль традиционным салютом из двенадцати пушек.

Вскоре после этого Фрэнсис заметил дым от пушечного выстрела в крепости и только потом услышал залп.

Корабль встал на якорь, и поверхность бухты тут же заполнилась яликами и гребными шлюпками, которые только того и ждали, чтобы перевезти груз и пассажиров на твердую землю. Кроме того, подплыло множество торговцев, которые предлагали товары и стремились опустошить кошельки моряков, прежде чем те спустят жалованье в борделях и пивных.

Шум стоял оглушительный. Матросы кричали, повиснув на такелаже, торговцы чуть не дрались за лучшие места, чтобы первыми добраться до корабля. Мэссон уже побаивался, что им не удастся спустить шлюпки из-за такого столпотворения, но вдруг воцарилась торжественная тишина. Почти все одновременно отвели лодки от «Резолюшн» и образовали коридор, чтобы какое-то длинное судно могло подойти к кораблю.

В отличие от торговых суденышек, эта лодка была в безупречном состоянии. На веслах сидели индонезийские рабы, одетые в белые штаны и остроконечные плетеные шляпы. На корме лодки бриз развевал красно-бело-оранжевый флаг, посредине — черный с фирменным знаком Голландской Ост-Индской компании.

Лодка прошла вдоль борта и пришвартовалась, спустили веревочную лестницу, чтобы на палубу поднялись капитан гавани и врач Ост-Индской компании. Они хотели проверить, не привез ли корабль контрабандный груз, и убедиться, что на судне нет болезней, которые могли бы обернуться эпидемией в колонии. Мэссон удивленно заметил, как к этим двоим присоединился третий человек, что было явно против правил Ост-Индской компании: никто не должен подниматься на борт корабля или покидать его, прежде чем все не проверят.

Мужчина был примерно такого же возраста, как и Мэссон, среднего роста и телосложения. На его лице виднелся уродливый желтоватый шрам, протянувшийся от левого уха до подбородка. Мужчина носил гражданский костюм, а двое его спутников — униформу: белые штаны и темно-синие камзолы с золотыми галунами. «По качеству и стилю эта одежда могла бы подойти скорее для какого-нибудь зажиточного квартала Лондона, чем для колонии на другом конце света», — подумалось Мэссону. В отличие от двух представителей Ост-Индской компании, у которых был вид и настрой для серьезной работы, третий мужчина выглядел так, словно собрался на утреннюю прогулку.

Капитан Кук встретил его строго, по всем служебным правилам, хотя облик и манеры гостя резко контрастировали с таким обращением. После того как тот вытащил из камзола бутылку и протянул ее в качестве подарка, Кук немного смягчился. Оба прошли к капитанской каюте и дали возможность поработать начальнику порта и врачу.

Спустя несколько минут после того, как представители Голландской Ост-Индской компании покинули судно, подали сигнал о том, что все в порядке. После этого флотилия торговцев набросилась на корабль, как стая голодных чаек, дикими криками призывая моряков опустошать карманы и кошельки.

Прямо под Мэссоном пристала небольшая гребная лодчонка, которой, вопреки всем ожиданиям, удалось пробиться к кораблю. По крайней мере, Мэссон очень сомневался, что эта ветхая скорлупка теперь сможет доплыть обратно до берега, особенно когда он увидел тщедушного гребца. Тот поднял вверх обожженное солнцем морщинистое лицо и улыбнулся Фрэнсису беззубой улыбкой:

— Кровь черепахи, минхер? Vir die slange?^[8]

Мэссон лишь растерянно смотрел в ответ, и тогда мужчина еще раз попытал счастья, и ни на секунду с его лица не исчезала щербатая улыбка, когда он поднимал вверх небольшой мешочек:

— Вы чего-нибудь хотите, минхер? К вашим услугам!

Когда торговец сообразил, что Мэссон все еще его не понимает, он странно свернул язык и попытался зашипеть. Этот звук, может, и напоминал бы змеиное шипение, если бы были целы все его зубы. Фрэнсис улыбнулся, покачал головой и махнул рукой, что, по его мнению, должно было означать вежливый отказ от покупки. Заметив, что здесь каши не сваришь, торговец сдался и пустился соблазнять другого моряка.

Мэссон бежал вниз от какофонии на палубе, чтобы собрать вещи. Возле каюты Барнетта он остановился в надежде, что сможет убедить его плыть до набережной вместе и разделить расходы на переправу, но молодой ботаник уже исчез.

Исполненный неуверенности, Мэссон собрался с духом и отправился проститься с капитаном. Поздоровавшись с морским пехотинцем, который стоял на часах у приемной капитана, Мэссон быстро постучал и отступил назад, ожидая приглашения войти.

— А, мистер Мэссон! — воскликнул Кук. — Вы нас уже покидаете. Надеюсь, вы чувствуете себя достаточно здоровым, чтобы начать работу.

Насколько Мэссон мог заметить, беспокойство капитана было неподдельным, и если он еще и злился за инцидент с обезьяной, то ничем не показывал этого.

Мэссон утвердительно кивнул, как вдруг из тени вышел человек со шрамом, который прибыл на борт вместе с начальником гавани.

— О какой работе идет речь, капитан Кук? Возможно, я смогу быть в некоторой степени полезным?

Кук представил их друг другу:

— Мистер Схеллинг, это мистер Фрэнсис Мэссон. Сэр Джозеф отправил его на мыс для поисков цветов, которые будут расти в королевских садах в Кью. Здесь, на мысе Доброй Надежды, очень полезно водить знакомство с мистером Схеллингом, мистер Мэссон.

Мужчины пожали друг другу руки. Лицо Схеллинга просияло при одном упоминании о сэре Джозефе Бэнксе.

— Скажите-ка, мистер Мэссон, у вас не найдется немного свободного времени сегодня вечером?

— В общем-то, я надеялся, что смогу сразу приступить к работе…

— Великолепно! — воскликнул Схеллинг, не дослушав фразу до конца. — Несомненно, сэр Джозеф выбрал вас за вашу трудоспособность и усердие, но уверен, что даже он не смог бы вам запретить немного отвлечься. Путешествие наверняка было долгим и утомительным. Ост-Индская компания устраивает небольшой праздник в честь прибытия капитана Кука, и, хотя там будут только ее представители и свободные голландские бюргеры с высокой репутацией, я был бы очень рад, если бы вы тоже пришли туда в качестве моего личного гостя.

Мэссон толком не понимал, как реагировать на такой внезапный широкий жест, но не видел повода отказаться.

— Спасибо, мистер Схеллинг, я очень рад вашему приглашению.

— Не стоит благодарности, мистер Мэссон. И если я могу что-нибудь сделать для вас, пока вы находитесь здесь, просто дайте знать. Вы уже решили, где остановитесь?

— Сэр Джозеф передал мне значительную сумму на расходы, так что я наверняка что-нибудь найду. Мне просто нужна небольшая комната, чистая и спокойная, где я мог бы хранить коллекцию и проводить работу.

Схеллинг рассеянно потирал шрам, оценивающе рассматривая Мэссона.

— Вы скоро убедитесь, что здесь, на мысе, простые жизненные мелочи стоят намного дороже, чем можно предполагать. Я боюсь, что это цена за то, что мы живем под защитой Голландской Ост-Индской компании. Если бы не они, кто знает, что выползло бы из темноты, чтобы поглотить нас. За это они пользуются полной монополией на все. Ну, почти на все. — Схеллинг подмигнул со знанием дела, вытащил из нагрудного кармана карточку, на которой значился адрес, и протянул ее Мэссону. — Если вы придете по этому адресу и скажете, что вас послал я, вас там наверняка примут как дорогого гостя.

Когда Мэссон взялся за карточку, Схеллинг продолжал крепко держать ее:

— Если вдруг этого не произойдет, просто дайте мне знать.

И с ироничной улыбкой он отпустил карточку.

Мэссон повертел в руках карточку, достаточно толстую и казавшуюся дорогой, заметил тисненую надпись большими черными жирными буквами: «Джон Схеллинг».

— Эта карточка послужит вам также пропуском на праздник. Вам нужно лишь показать ее на воротах в сады Компании в любое время после шести.

Воцарилось молчание, которое Мэссон счел намеком на то, что ему следует удалиться. Поблагодарив капитана Кука и пожав вялую руку Схеллинга, Фрэнсис вышел на палубу и спустился в один из поджидавших баркасов. В нем уже было полно моряков, которые давно и отчаянно ожидали возможности почувствовать твердую почву под ногами.

Когда темнокожие гребцы отчалили от судна, матросы запели скабрезную песенку. Мэссон не подпевал, он сидел спиной к «Резолюшн» рядом со своим чемоданом и наблюдал, как лодка медленно плывет в объятия гор.