Герой Советского Союза Борис Пирожков

Первый полет

Прошло несколько недель. Борис Пирожков со своими друзьями после каждой смены отправлялся в здание бывшей церкви, где готовилось помещение для занятий будущих планеристов. Всем им хотелось как можно скорее начать учебу. Они помогали установить оборудование, готовили витрины по истории воздухоплавания, развития планеризма. Каждый чувствовал себя здесь как в родной стихии, мысленно рисовал себе, как будет на планере парить в воздухе, мечтал о будущих полетах на настоящих самолетах.

Потекли месяцы напряженной учебы.

Только в апреле, когда южные склоны Городских Горок освободились от снежного покрова, будущие летчики привезли туда планер УС-4. Он был несложным по своей конструкции: к длинному лыжеподобному брусу прикреплялось немудреное сиденье для планериста и две небольшие, обтянутые перкалью плоскости. Зато хвостовое оперение, где находились рули высоты и поворота, имело подлинное сходство с настоящим самолетом.

Радости Бориса не было конца. Пусть неказист планер: без мотора, без приборов, пусть он пролетит всего несколько десятков метров, но зато это первый практический шаг в будущее, к настоящим самолетам, к полетам на них.

Как одному из лучших слушателей кружка, Пирожкову инструктор первому разрешил совершить полет на планере. Борис быстро сел в машину, с помощью товарищей закрепил обтекатель — приготовился к полету. Пройдет немного времени — и он будет в воздухе.

Первый самостоятельный полет!

Борис понимал, что нужно действовать четко, грамотно, без малейшей ошибки. Ведь сила резиновых аммортизаторов дает возможность планеру находиться в воздухе полторы-две, от силы три минуты. Но в этот короткий промежуток времени можно натворить немало бед. Стоит только во время взлета оттянуть на себя ручку управления — и планер взмоет вверх, а через несколько секунд, исчерпав подъемную силу, рухнет на землю. То же самое может случиться, если нечетко сработать рулями поворота.

А внизу по скату тем временем двумя тонкими змеями уже пролег черный резиновый аммортизатор, готовый вот-вот передать свою силу планеру для взлета в воздух.

Борис Пирожков поднял руку: «Готов к взлету».

Через минуту он уже не видел ни друзей, натягивавших аммортизатор, ни инструктора, ни склона горы. Он видел только небо и набежавшие навстречу дома родного поселка. Огромное чувство радости охватило Бориса. Ему неудержимо захотелось петь. Но вот его взгляд упал на обтекатель, и он заметил, что находится выше линии горизонта.

«Иду с набором высоты. Еще немного, и скорость будет потеряна — и тогда планер камнем пойдет вниз», — молнией пронеслось в голове. Борис сразу же слегка отдает ручку управления от себя и начинает планировать на большую поляну.

Земля все ближе и ближе. Вот уже прошлогодние сухие стебельки травы коснулись планера. Легкий толчок — и машина покатилась по поляне. А сзади уже был слышен топот бегущих людей и неслись дружеские крики:

— Молодец, Борис, отлично летал!

Вслед за первым вылетом последовали другие. Их приходилось выполнять и при боковом ветре, и в ненастную погоду. Но инструктор неизменно ставил Борису отличную оценку.

Это не было случайностью. Пирожков понимал, что учеба в планерном кружке — первая ступень, которая ведет к настоящему летному мастерству. Именно здесь нужно приучать себя к выдержке.

Серьезное отношение к каждому занятию, уменье анализировать свои ошибки и ошибки других курсантов помогали ему день ото дня совершенствовать навыки и приемы в управлении планером, умело и точно производить взлет и посадку.

Все это пригодилось, когда курсанты начали полеты на планере лучшей конструкции — Г-9.

Полеты на новом планере стали более сложными и ответственными. Самолет забуксировывал планер на высоту семисот метров, затем отцеплял его. Курсанту требовалось произвести несколько эволюций в воздухе, затем сделать развороты и совершить посадку на аэродром.

Как всегда, Борис Пирожков немало времени провел за подготовкой к этим полетам. Он по нескольку раз перечитывал свои конспекты, учебники, тщательно изучал схемы, чертежи, где подробно говорилось о режимах полета, о поведении планеров Г-9 в различных воздушных потоках. Особенно внимательно следил он, как инструктор совершает взлет и управляет планером в воздухе.

Но при первом же полете на Г-9 с Борисом произошло непредвиденное событие. Он четко произвел взлет и на положенной высоте отцепил планер от самолета. Безмоторный летательный аппарат легко и плавно скользил в голубом просторе. Возможность самому управлять планером продолжительное время на большой высоте наполнила радостью сердце Бориса. Ему хотелось летать как можно дольше, забраться на еще большую высоту.

И как бы в ответ на это желание планер вошел в восходящий воздушный поток.

«А что если попробовать забраться выше?» — подумал Борис, и руки машинально подтянули немного ручку. Планер пошел вверх.

«Прекрасно. Оказывается, можно и после буксировки самолета забраться выше». И Борис опять взял ручку на себя. И опять планер взмыл вверх. Теперь уже домики превратились в маленькие спичечные коробки, а люди казались похожими на муравьев.

«Может быть, — сделать петлю Нестерова? Следует только смело действовать ручкой, уловить момент перевода планера в завершение петли. Вот ребята удивятся!»

Борис оглянулся в сторону аэродрома.

«Далеко улетел. А что скажет инструктор? Надо скорее возвращаться», — тут же решил Борис и поворотом ручки влево развернул планер в сторону аэродрома.

Теперь уже полет усложнился. Встреченная на границе аэродрома воздушная струя на этот раз была справа и заставляла Пирожкова быть в напряжении, более осторожно действовать рулями, чтобы планер не взмыл снова вверх, а летел на положенной высоте.

Чтобы облегчить свое положение, Борис сделал второй разворот. Правда, он был совершен раньше времени. Но Борис надеялся при подходе к третьему ориентиру выправить положение и провести остальные два разворота в положенном месте, хотя и знал, что направление курса полета будет проходить в границах аэродрома и инструктор обязательно увидит ненормальное выполнение полетного задания.

Так это и произошло. После посадки Борис подошел к инструктору, чтобы доложить о выполнении задания. Но тот не дал ему сказать и слова.

— На какой высоте вы должны были совершить полет? — спросил он Пирожкова.

— На высоте семьсот метров.

— На какой высоте вы сделали первый разворот?

— Тысяча двести.

— Кто вам разрешил вносить поправки в полетное задание и тем более чуть ли не вдвое увеличить высоту полета?

— Я попал в воздушный поток, и планер самопроизвольно вошел в набор высоты, — начал оправдываться Борис.

— А вы помогали планеру сделать это и дважды брали ручку на себя. Не так ли?

— Да, это правда, — признался Борис.

— Вы нарушили дисциплину. А нарушение ее, невыполнение приказания в бою может привести к поражению. Сейчас вы не выполнили полетного задания. За это отстраняю вас от полетов на пять дней.

Борис растерялся. Его отстранили от полетов! Он — нарушитель дисциплины, хотя имеет только отличные оценки за каждый полет. Удар казался несправедливым. Что страшного сделал он? Ведь полет закончился хорошо, он прекрасно посадил планер. Подумаешь, поднялся чуть повыше заданной высоты! Что в этом плохого? Ведь он не растерялся, не раскис. От этих мыслей стало особенно обидно. А что скажет он сейчас своим товарищам, как объяснит причину отстранения от полетов? Самолюбие было задето очень сильно. Страшно расстроенный и недовольный, Борис медленно шел к товарищам. Курсанты окружили его.

— Ну что?

— Как дела?

— Неужели отстранили? — послышались шумные вопросы.

— Это несправедливо!

— Нет, Бориса наказали правильно, — остановив товарищей, сказал Георгий Добролюбов.

— А что он такого сделал? Молодец парень! — крикнул Димка Мордвин.

— А я считаю, что так поступать нельзя, — продолжал Георгий. — Ты только подумай, Борис, что будет, если каждый из нас начнет летать по-твоему. Это же анархия!

— Правильно, — поддержал Добролюбова Володя Сафонов. — Это просто воздушное баловство. А что если бы ты был в условиях военной обстановки? Там недисциплинированность может привести не только к невыполнению задания, но и к гибели товарищей по оружию.

Ребята оживленно зашумели. Разгорелся горячий спор. Борис стоял, опустив голову. Незаметно подошел инструктор.

— Очень хорошо, товарищи, что вас задел поступок Пирожкова. Нужно, чтобы каждый извлек из него урок для себя. Да и ты, Пирожков, тоже не вешай голову, а трезво все обдумай. Ценность советского человека состоит не только в том, что он честно трудится, но и в том, что правильно понимает свои ошибки, находит пути к их исправлению и старается, чтобы и другие не совершали подобные ошибки.

Полный тяжелых раздумий возвращался Борис домой. Этот случай явился для него хорошим уроком. Обычно дисциплинированный и собранный, он и сам скоро понял безрассудность своего поступка.