Гвардеец

Глава 20

«Диксон» едва видно из-за тонн воды, которые обрушиваются на его палубу. С запозданием, но всё же береговые батареи японцев ожили, и сейчас Шамкий ведёт с ними перестрелку. На японском крейсере слышен стрёкот автоматных очередей, там тоже противник не пожелал сложить оружие. Где-то там Иваныч, которому я приказал после захвата крейсера принять на нём команду, надеюсь мой старпом выживет. А в городе шум боя только нарастает. Десантники действовали стремительно, и судя по всему хотя бы частично, но наш план удался, японцев мы смогли застать врасплох.

Полковник морских пехотинцев действует чётко. Едва артиллерия противника открыла огонь, как две роты морпехов, из-резерва, тут же ушли на их штурм. Надеюсь Шамкий сбережёт мой крейсер, он похоже не собирается покидать рейд Саппоро и отходить в море, несмотря на то, что сейчас не менее трёх батарей ведёт по нему огонь.

— Передовая группа остановилась и ведёт бой в центре города возле здания жандармерии, до штаба два квартала — докладывает мне радист — полицейские участки по ходу движения группы блокированы.

— Остальные?! — я пока в порту, на пирсе, мне нужно чётко знать, что происходит и контролировать ситуацию как на море, так и на суше.

— В порту взято административное здание управление порта, блокированы здания размещения экипажей. Сопротивление не оказывают, но и сдаваться не хотят. Судя по всему, у них с оружием плохо, за всё время только несколько раз выстрелили — полковник тоже неотрывно сидит на рации, раздавая распоряжения своим бойцам — предлагаю пока не штурмовать. Вход и окна под прицелом пулемётов, там должно взвода хватить, если пойдут на прорыв, резервная рота придёт на помощь.

— Хорошо, перенаправляй все подразделения на помощь передовой группе, надо как можно быстрее прорваться к штабу! — соглашаюсь я — останешься тут, контролируй ситуацию, я со своими тоже иду вперёд! Мосты через реку и железную дорогу надо захватить и перерезать по ним движение. Если не удастся захватить — взорвать мосты, полотно и дорогу.

С правой стороны, по окраине города как раз проходит железнодорожное полотно, соединяющее Саппоро с Отару, дорога идёт по побережью и добраться до неё можно вдоль берега. Дорога под прицелом орудий «Диксона». С левой же стороны приток реки Исикари, на котором несколько мостов, в том числе железнодорожный. Мостов этих пять, и, если их захватить, центр города будет изолирован. Отряду, который пойдёт на реку будет тяжелее всего. Гарнизон Саппоро уже поднят по тревоге, и штурмовые группы моряков ведут необычные для них уличные бои. Японские снайперы стреляют с чердаков, из окон домов. Японские солдаты и полицейские, переодетые в гражданское платье, бьют нам в спину. Бои, неожиданные и скоротечные, возникают в разных местах. Управлять ими трудно.

В порт начали прибывать первые партии пленных японцев и наших раненых. В одном из портовых зданий разворачивается лазарет. Пленных японцев загоняем в пустые крытые склады. Охранять их надо тщательно, обыскивать пленных нет времени и велик риск того, что кто-то из них не сдал всего имеющегося оружия. На это тоже приходится отвлекать часть и так не великих сил. По приказу полковника, охрану пленных берут на себя легкораненые бойцы, которые ещё способны держать в руках оружие.

Я со своим радистом, отделением охраны и ротой морских пехотинцев первой волной атаковавших порт, ухожу в город. Улицы Саппоро на подходе к порту пустынны. Но чем глубже мы углубляемся в город, тем чаше нам попадаются трупы и следы прошедших тут схваток. В основном это японские солдаты и полицейские, по иногда попадаются тела и мирных жителей. Относительно мирных конечно, в руках почти каждого или бамбуковое самодельное копьё, или нож. И тела наших бойцов тоже встречаются… Черные бушлаты погибших морских пехотинцев попадаются редко, но они есть.

Прежде чем подкрепление добралось до передовой группы, нам несколько раз пришлось вступать в перестрелки на, казалось бы, уже захваченных улицах.

Со стороны здания жандармерии, группа японцев с отчаянной дерзостью контратакует передовой штурмовой отряд, прокладывая себе дорогу гранатами. Спешу на помощь, мои стрелки с ходу вступают в бой. Ко мне перебежками приближается командир передового отряда, капитан Орлов. Он ранен. Осколок гранаты рассек ему бровь. Упав рядом со мной на мостовую, он поднял обмотанную бинтом голову и доложил, что его бойцы залегли, так как дальше двигаться невозможно. В это время со стороны реки перестрелка усилилась. Автоматчики штурмового отряда начали бой по захвату мостов.

Радист докладывает мне, что со стороны левого берега Исикари, по шоссе, двигается большая колонна неприятеля. Передовой дозор штурмового отряда, добравшись до реки обстрелял колонну и не дали японцам приблизиться к насыпи. Но автомобильный мост еще не захвачен, в ожидании помощи разведчики ведут бой, обстреливая колонну из противотанковых ружей и пулемётов. Бой за мост не будет лёгким, охрана моста на чеку и уже заняла оборону.

— Блокируйте здание. Оставляй на прикрытие человек десять, остальные рывком вперёд! — приказываю я Орлову — мы теряем время! Необходимо срочно прорваться к штабу!

— Может, в обход попробуем? — нерешительно спросил меня Орлов. Для него это первый бой, всю войну его дивизия простояла в резерве на Дальнем Востоке, и он растерялся. Я его понимаю, и мне его где-то в глубине души даже жалко, но рефлексировать некогда, нужно действовать жёстко, на него его бойцы смотрят.

Нерешительность Орлова меня разозлила. Мы упёрлись в плохо вооружённых жандармов, и уже стоим на месте, а бой только нарастает, грозя выйти из управления и превратится в хаос.

— Слушай меня Орлов, или ты сейчас соберешься, сука, и начнёшь управлять боем, или я тебя сам тут пристрелю! Выполняйте приказ!

Капитан побледнел, чуть слышно сказал «есть», отстегнул противотанковую гранату и побежал в сторону здания жандармерии. Одновременно, он и еще два моряка, броском выскочили на небольшую площадь перед зданием, превращённым в опорный пункт, и метнули противотанковые гранаты. Мы ринулись вперед, почти в упор расстреливая дезориентированных японцев. Я на бегу перечёркиваю очередью из автомата двух жандармов, которые уже готовы кинуть гранаты в лавину морских пехотинцев. Выстрелами их ломает пополам и сдвоенный взрыв раздается практически на крыльце здания, раскидывая в стороны его защитников. Часть группы ринулось внутрь здания, а остальные проскочили площадь, скрывшись за углом очередного деревянного дома. Только прорвавшись через жандармерию, я увидел, как поредела штурмовая группа. Если учесть, что человек десять или пятнадцать остались зачищать здание, то отряд потерял не меньше двадцати человек! Что же, это на моей совести, только я принял решение, из-за которого парни погибли. Я стиснул зубы, погибнет ещё ни мало людей в этой бойне, и о них я скорбеть буду потом, если выживу конечно, ну а сейчас только вперёд!

Целый квартал мы проскочили без всяких проблем. Судя по всему, коммуникации Саппоро уже перерезаны. Сейчас можно заняться разведкой центральных кварталов города. У нас много раненых и ограниченный запас боеприпасов. Немного подумав, решаю продолжать продвижение вперёд, избегая больших боев.

Чем ближе к центру, тем улицы шире, и, наконец, мы вышли на площадь. Пред нами здание префектуры Хоккайдо. Кирпичное двухэтажное здание из красного кирпича. Похоже на английский особняк. Посредине башня с куполом, широкие окна, большой, центральный вход с аркой. Из префектуры никто по нам не стреляет, но люди там явно есть. Несколько лиц испуганно смотрят на нас сквозь стёкла. Наши патрули завязали бой с приближающимися к площади японцами.

— Орлов. Флаг на купол! Тащите оттуда всех, и найди мне переводчика! — командую я.

— Есть! — после штурма жандармерии и моего «пенделя», капитан преобразился, он больше не похож на растерянного и испуганного, теперь это снова уверенный в себе командир. Он сам с отделением солдат и с красным флагом напереревес уходит в здание и уже через несколько минут флаг развивается над администрацией острова.

— Переводчика вызывали? — странный моряк в очках и с щуплой фигурой оказывается передо мной. Переводчик больше похож на студента университета, чем на бойца, и докладывает о своём прибытие совсем даже ни как военный. Хотя вся необходимая атрибутика морского пехотинца на нём присутствует. За плечом автомат, на поясе нож и подсумки, и он явно участвовал в бою.

— Ты переводчик? Хорошо! Опросить всех японцев в префектуре, найти мне там самого главного засранца! Быстро только! — ругать этого явно мобилизованного моряка я не стал, сам недавно таким был.

Красный флаг над зданием администрации привел японцев в ярость. От куда-то, с какой-то явно необнаруженной нами ранее батареи, начался артиллерийский налет по центру города. Когда он прекратился, самураи пошли в наступление. Снова разгорелись уличные бои.

Группа Орлова контратаковала японцев. Морские пехотинцы уходят вперед, перед префектурой остаюсь только я и отделение охранения с легкоранеными. А между тем из здания выгнали человек двадцать японцев и среди них два офицера! Вначале они ничего не предпринимали, покорно выполняя команды переводчика, но распознав во мне командира, оба японских военных преобразились. Стоявший ближе ко мне офицер побагровел, выхватил меч и кинулся в атаку. Я аж растерялся, и даже предпринять ничего не успел. Удар сабли пришелся по стволу автомата, я выставил его перед собой инстинктивно. Противно лязгнув, лезвие завязло в прикладе, а мичман, командир моего охранения, ударом приклада сбил японца с ног. Другой офицер тут же поднял руки. Набросившиеся на японские офицеров, бойцы мгновенно избавили их от холодного оружия.

— Вот же ж мать их за ногу, падлы какие! — мичман со злостью пнул сапогом по рёбрам начавшего приходить в себя японца, которого недавно приголубил прикладом — извините тащ капитан первого ранга, недоглядел.

— Херово! Ты мичман вообще мышей не ловишь! — я всё никак не могу отойти от внезапного нападения. Руки трясутся, зарубка на прикладе автомата вышла знатная. Хоть и маленького роста офицерик, но ударил от души, если бы по голове попал, я бы точно не выжил — а если бы он этой зубочисткой во мне дырку проковырял?! Лучше пленных обыскивайте! Какого юха с них мечи не сняли?!

— Второпях зивнули… — оправдывается мичман — может его в расход?

— Допросить! Кто такие, чего тут делали, где мать его штаб и командующий! — отмёл я такое заманчивое предложение. Пристрелить засранца прямо руки чесались.

— Тащ командир! Вот! — переводчик вытолкнул ко мне из толпы гражданских второго офицера, который в нападении на меня участия не принимал.

— Чего вот?! Нормально доложить! Чего это за гусь?! — психанул я.

— Кэнъити Кумагай губернатор Хоккайдо, глава Северного военного округа — тут же поправился переводчик — это самый главный тут, как вы и просили.

— Очень интересно… — я уставился на главу администрации, который с каменным лицом, не выражающим ни каких эмоций, смотрел на меня — а второй кто?

— Офицер связи пятого фронта Ёхомити Кинго — тут же доложил переводчик.

— Отлично! Ну ка спроси этого Кумагая, слышал ли он о том, что их император объявил о капитуляции? — начал я допрос — почему они оказывают сопротивление? Не уважают императора?

— Он получил приказ. Император прямой потомок богини солнца Аматэрасу и его распоряжение для него священно. Он принимает его волю и готов подчинится. Но командование пятого фронта ему не подчиняется — перевёл ответ переводчик — он спрашивает, почему мы не прислали парламентёра с предложением сдаться? Зачем было нужно штурмовать город?

— Не его собачье дело! Это не переводи! Скажи ему, что мы высадились на причалы порта без единого выстрела. Если бы японский крейсер не открыл по нам огонь, мы бы не штурмовали город. Но это сейчас не важно. Спроси его, готов ли он подписать акт о капитуляции?

— Он готов подписать акт, выполняя волю императора, и сдаться победителю. Просит вашу охрану не стрелять и вернуть ему меч — тут же ответил переводчик.

— Зачем? А, впрочем, верните ему железяку и на прицеле его держите! — зачем это надо губернатору я сначала не понял, но решил сделать как он говорит, если что мои ребята нашпигуют его свинцом.

Переводчик выхватил у бойца разоружившего губернатора меч и сунул его в руку японца. Я тут же был вынужден положить руку на ствол автомата мичмана, опуская его вниз. Японец выхватил из ножен свой меч, и перехватив его двумя руками, за лезвие и рукоять, с поклоном протянул мне — понял! Не стрелять!

Я двумя руками принял из рук губернатора меч и передал его адъютанту. Уже хорошо. Теперь бы так же просто с командующим фронта разобраться, но чествую, что там так просто не будет.

— Составьте акт капитуляции на русском и японском языке, за моей подписью и подписью губернатора, добавьте в него командующего фронтом. Местом сдачи японских войск в плен определить торговый порт Саппоро! Пусть под орудиями «Диксона» сдаются. Справишься студент? — спросил я переводчика.

— Справлюсь! — переводчик серьёзен, он сразу понял всю ответственность момента и видимо в японских традициях разбирается.

— Начальника штаба полка морпехов сюда, пусть ему поможет. Оставь человек десять в охране, мы выдвигаемся дальше — даю я команду мичману — Как только бумага будет готова, и её, и губернатора притащите ко мне, где бы я не находился!

— Там десять, тут десять, так скоро один останетесь! — ворчит мичман, но тут же начинает отдавать распоряжения.

— Товарищ капитан! «Диксон» на связи, Шамкий просит вас срочно связаться с ним! — это мой радист мучает рацию, принимая доклады от штурмовых групп. Как же не вовремя! Похоже командование докричалось наконец-то до радиоузла крейсера.

— Передай ему, что выйду на связь через час! Сейчас некогда, и о повреждениях «Диксона» информацию запроси! — дал я себе отсрочку. Полюбому придётся с Николаичем разговаривать, если что он и вестового с письмом пришлёт, но хотя бы небольшая фора у меня будет — передай им, что губернатор Хоккайдо заявил о капитуляции, идём к штабу фронта!

Между тем, несмотря на капитуляцию главы Северного военного округа и губернатора, бой только разгорается. В районе реки уже бухает артиллерия и она явно не наша. Там есть корректировщик, но «Диксон» молчит. С моря, после подавления или захвата береговых батарей больше не слышно выстрелов. Гарнизон Саппуры явно получает подкрепление. Стрельба уже раздается и у нас за спиной, в тех местах, которые мы только что прошли.

— Передай на «Диксон», пусть мать их открывают огонь, там наши парни гибнут! — добавляю я перца радисту, который передаёт радиограмму на крейсер — Скажи, мой приказ и моя ответственность! Вперёд мужики!

Через десять минут мы догнали отряд Орлова, который вновь уткнулся в оборону японцев. Проскочив наши оборонительные позиции, я тут же повёл отряд своих телохранителей в стремительную атаку, сходу проскочив на улицу, которую занимали японские стрелки. Морпехов Орлова подгонять нет нужды, они сразу же вливаются в ряды атакующих и уже очень скоро меня задвинули за широкие спины бойцов. Бой тут же перешёл в рукопашную схватку.

В моей правой руке нож, рожок из автомата я успел выстрелить ещё на бегу. По глупости своей, перехватив автомат за дуло я хотел использовать его как дубинку, но от ожога выпустил оружие из рук, теперь у меня только ТТ и финка. Впрочем, на мою долю врагов не досталось, крепкие моряки просто смели уступающих им в комплекции японских бойцов. У нас добавилось легкораненых, но убитых нет и мы, не замедляя бег, прорываемся дальше.

Получена радиограмма с «Диксона»: Приказ Юмашева, боевые действия прекратить и отводить войска в порт, после чего грузится на корабли. Николаич не может его нарушить и стрельбу прекратил, но легкий японский крейсер захвачен и сейчас там командует Иваныч. Трофейный корабль выполняет мой приказ, в захваченных башнях крейсера обустраиваются мои канониры, и они готовы поддержать десант. Я вынужден сообщить Николаичу, что выйти из боя не могу, мною принято решение закончить начатое. Мы слишком завязли, слишком далеко продвинулись, чтобы останавливаться. Судя по всему, полковник морпехов того же мнения, бой у мостов продолжается. В горячке боя я забыл свои страхи перед неминуемым наказанием, меня сейчас беспокоит другое. Впереди — уличные бои, а у нас ограниченный запас патронов.

Орлова ранило во второй раз. После полученного ранения он заметно обессилел, едва ходит, у него забинтована грудь, но он продолжает командовать своим подразделениям. Да у нас почти все ранены, некоторые ни по одному разу. Меня пока минует чаша сея, на мне в нескольких местах прострелян китель, но на теле ни царапины. Мой радист, уложив рацию в сидор за спиной, взялся за автомат и пошел в цепь, каждый боец сейчас на счету. Мы почти прорвались к штабу.