Ход Конём

1

Антон сидел на скамейке в зале отлетов аэропорта одного небольшого тропического острова. Перед ним на полу лежали два здоровенных баула с вещами. Прикрывая руками мокрое лицо, мальчик тихонько всхлипывал. Люди, то и дело снующие вокруг, недоуменно поглядывали на ребенка, слегка замедляли шаг, словно раздумывая, пожимали плечами и проходили мимо, спеша по своим неотложным делам.

Копейкин шел через зал на посадку, погруженный в свои мысли. Периферийным зрением, он автоматически отметил какую-то неправильность в обстановке. Что-то, чего здесь быть не должно. Пройдя по инерции еще несколько шагов, он остановился и оглянулся в поисках «якоря», зацепившего его внимание. Мальчишка. Мелкий совсем. Слишком мелкий, чтобы сидеть здесь одному. Плачет.

Копейкин вздохнул, посмотрел на часы и, длинно выругавшись про себя, повернулся и пошел в сторону скамейки.

— What's the matter[1]? — спросил он по-английски, опускаясь на скамейку рядом с мальчиком, — I can help.[2]

Антон растерянно поднял мокрые глаза на незнакомца.

— No comprendo, — пробормотал он и показал пальцем на багажную бирку, привязанную к ручке сумки, с надписью Destination: MOW.

— Русский?! — обрадовался Кэп, — что случилось, малыш? Рассказывай…

— Потерялся, — всхлипнул Антон, — родители покурить пошли, а меня тут оставили с вещами. А самолет через пять минут улетит. А их нет.

Подбородок задрожал, и мальчик снова закрылся руками.

— Ну и чего ж ты ревешь-то? — не понял Копейкин, — ну подумаешь на самолет не успеете! Завтра улетите. Лишний день на море — плохо, что ли?

Антон помотал головой, не отрывая ладней от лица:

— Они давно ушли. Я здесь уже два часа сижу. Или больше.

Мальчик громко всхлипнул, отвернулся и расплакался.

— Ну не реви, — Копейкин положил руку на острое вздрагивающее плечо, и развернул мальчика к себе, — давай рассуждать, логически. Что могло случиться? Ну не сбежали же они от тебя? Задержались где-то, просто. Наверное, очередь на секьюрити большая или еще что… Чего плакать-то? Найдутся…

Он говорил тихо, стараясь успокоить мальчика и смотрел близко в мокрые глаза — помогает или нет?

Помогало слабо. Антон что-то совсем расклеился, да еще положение ухудшалось тем, что он никак не мог объяснить незнакомцу серьезности проблемы. Мужик-то русский, наверняка в Москву летит. До самолета пять минут. Сейчас, вот-вот, он посмотрит на часы, поднимется с лавки и, сказав на прощание, что-нибудь ободряющее — не грусти, все наладится, — убежит на посадку. А он, Антошка, останется здесь совсем-совсем один. На далеком острове. В аэропорту, крытом сухими пальмовыми листьями. На деревянной лавке. Рядом с двумя баулами, которые он не сможет даже поднять одновременно.

— Я… был… на секьюрити, — с трудом проговорил он сквозь слезы, — нет там никакой очереди, — помолчал, снова всхлипнул, и добавил с неожиданной спокойной и окончательной уверенностью в голосе: — они не вернутся.

Тетка в динамике пробормотала скрипучим голосом о том, что заканчивается посадка на московский рейс — сначала на ломаном испанском, а потом на еще более ломаном английском.

Капитан снова грязно выругался про себя, бросив взгляд на часы.

«Действительно, куда они могли деться-то? Если пацан не врет про секьюрити… да я и сам там только что проходил. Всей очереди два человека, включая меня… Н-да. Пошли покурить и не вернулись. Несчастный случай? Похищение?»

Вспомнились читанные в новостях давно и недавно душераздирающие статьи об ужасных похищениях людей в странах карибского бассейна. Пришла на ум бумажка из номера отеля, призывающая не выходить за территорию без сопровождения….

«Ну и что мне теперь с ним делать? Не оставлять же здесь одного! Черт! И с собой не заберешь. Родители-то… блин, ну найдутся же они в конце концов… а тут на тебе — ребенок пропал!»

Копейкин с тоской проследил за последними пассажирами, спешно забегающими в «кишку» для посадки в самолет, готовый отправиться на родину…

— Ну все, успокойся, — Копейкин подбавил твердости в голос и легонько встряхнул мальчика за плечи, — хватит реветь. Слезами горю не поможешь. Давай-ка подумаем, куда они могли деться. И главное что нам с тобой теперь делать. Только успокойся сначала. Тебя как зовут-то хоть?

Встряска подействовала лучше. Антон вдруг увидел себя со стороны и устыдился. Совсем расклеился, как девчонка. Стыдно… Он шмыгнул носом, вытер рукавом глаза и постарался взять себя в руки.

— Антон, — ответил он на вопрос, поднимая глаза на незнакомца, помолчал секунду и добавил, — Москвин.

— Очень приятно. А меня Николай… эээ… — капитан замялся. Николаем Николаевичем его давно никто не называл. Да никогда, практически, а не «давно». В армии «товарищем капитаном» звали, кому положено, а остальные — Кэпом все больше или Ником. А еще раньше… ну это уже совсем давно было.

— Ник, — поправился он, протянул мальчику руку и слегка сжал его узкую ладошку сильными пальцами, — вот что. Пойдем-ка, полицейского найдем. Пусть они делают свою работу. Во-первых, по радио объявить надо, а во-вторых…

«Во-вторых, может, уже трупы неопознанные где-то обнаружились» — додумал он уже про себя.

— Зачем по радио? На случай, что они забыли? — спросил мальчик язвительно, — и что «во-вторых»?

Искать полицейского ему совсем не хотелось, и он, как раз, собрался объяснить это незнакомцу, но в это время из глубины зала возникли два высоких стриженных мужчины в одинаковых серых костюмах и галстуках. Они приблизились к скамейке и, один из них вежливо обратился к мальчику, не обращая внимания на Копейкина:

— Антон Москвин?

Антон ратерялся и молча кивнул, глядя снизу вверх на спросившего.

Второй мужчина вынул из кармана красную книжечку и повертел ее перед носом Антона.

— Интерпол, — объяснил он, — мы располагаем сведениями о ваших родителях. Просим пройти с нами.

Первый мужик взял мальчика под локоть и помог ему подняться.

Оказавшись на ногах, Антон немедленно оказался зажатым между двумя провожатыми, каждому из которых он едва доставал макушкой до груди.

Копейкин, немного оторопело следил за происходящим, и решил, наконец вмешаться, когда мальчика уже повели прочь. Он поднялся с лавки и сделал шаг следом, намереваясь остановить удалявшуюся группу, но это не потребовалось.

Интерполовцы, наконец, заметили его. Один из них продолжил идти вперед, крепко взяв Антона за руку, а второй повернулся и подойдя вплотную к капитану, сказал негромко:

— Не стоит. Интерпол благодарит вас за оказанную помощь. Я бы на вашем месте поторопился — вас там ждут, — он кивнул в сторону двери, через которую шла посадка в московский самолет. Перед ней стояла стюардесса, которая приветливо улыбнулась и кивнула капитану, — дальше, мы сами справимся. Еще раз спасибо, — повторил полицейский и развернувшись быстрым шагом пошел догонять напарника.

Антон, едва поспевая за своим длинноногим провожатым, оглянулся и беспомощно посмотрел на капитана. Беззвучно, отчаянно артикулируя одними губами, он несколько раз повторил:

— П-А-С-П-О-Р-Т! ПАС-ПОРТ! ПАСПОРТ!