Ход Конём

14

— Не пей, — сказал Антон тихо прежде чем Кэп взялся за стакан.

— Почему? — спросил Копейкин, отдергивая руку от стакана, будто он был раскаленным. Последний час разговора убедил его в том, что все, что говорит этот двенадцатилетний шпингалет, заслуживает самого серьезного внимания.

Отодвинув стакан в сторону, он взял в руки сигару и… поймал себя на том, что вопросительно смотрит на мальчишку. Выругавшись про себя, он свирепо откусил зубами кончик и прикурил, моментально погрузив столик в клубы густого дыма.

— Только не оборачивайся, — сказал Антон, глядя куда-то за спину Копейкину… и снова смутился «нашел кого учить!», — я вон того хмыря в аэропорту видел вчера. А здесь он с барменом переглядывался. И бармен что-то тебе в стакан подсыпал.

Оборачиваться Кэп не стал. Вместо этого, он подозрительно смотрел на мальчишку.

«Интересное, кино. «Xмыря» он видел в аэропорту значит. Сидел там на лавочке, ревел в три ручья и, пока суд да дело хмырей рассматривал. Я, к примеру, никакого хмыря не видел. Ни там, ни здесь. Девять языков. Римская история. Определение сорта любимой сигары по запаху. Не слишком ли?»

— Какой ты наблюдательный, — сказал он вслух, просто, чтобы не затягивалась пауза.

— Да нет, — Антон не заметил перемены в настроении капитана, но все равно стал оправдываться, по привычке, — я не наблюдательный. Ну, то есть, не очень наблюдательный. Обычный. Но у меня память фотографическая. Я если один раз что-то увижу, то запоминаю сразу всю картинку, и детали все, даже если сразу на них внимание не обратил. А потом могу глаза закрыть и вспомнить, понимаешь? И вот сейчас я просто заметил, что тот хмырь все с барменом переглядывается, а потом уже вспомнил, что он вчера в аэропорту был. Он на лавочке сидел у стены, напротив меня, все время, пока я там был и газету читал. Daily Telegraph, кажется. Только газета была позавчерашняя.

— Ну вот, а уже когда я это вспомнил, то стал за барменом следить, потому что он с ним переглядывался — не просто так же. Он твой скотч сначала из бутылки в стакан налил, а потом что-то еще из кармана достал и потряс над ним. Ник, я понимаю, что тебе хочется… но давай в другое место пойдем, а? Не пей здесь, пожалуйста!

От мысли, что Ник может не послушаться — действительно, где это видано, чтобы такому здоровенному самостоятельнуму мужчине всякие мелкие шкеты, вроде Антошки, указывали что ему пить и что не пить? — не послушаться, и отхлебнуть содержимое стакана, большим жадным глотком… а потом упасть здесь же на пол недвижимым трупом… а хмырь у него за спиной — снова с несвежей газетой — так и стреляет глазами поверх газеты в ожидании этого момента, когда Копейкин грохнется со стула и забьется в агонии, чтобы схватить Антошку покрепче, и тащить его… обратно в лошадиный фургон… От этой самой мысли, глаза Антона наполнились слезами (они вообще были «на мокром месте» последние пару дней, эти глаза). Антон слез со своего стула и подошел к Копейкину:

— Ник, пойдем, а? — повторил он дрожащим голосом, сдерживаясь, чтобы не разреветься, и — потянул Кэпа за рукав, — давай в магазине скотча купим? Целую бутылку, давай?

— Ну ладно, малыш, чего ты? — Кэп обнял мальчика за плечи, прижал к себе и потрепал по лохматой голове, — не буду я пить, раз ты сказал. Не реви только, — в который уже раз попросил он, — пойдем отсюда.

Он зажал в зубах сигару, вынул из кармана мятую двадцатку и положил на стол. Потом, глянув по сторонам, накрыл своей широкой ладонью стакан и спрятал в руке.

— Ну, где здесь магазин? Ты знаешь? — спросил он, поднимаясь из-за стола.

Его не оставляло противное чувство, что пацан водит его за нос. Больно уж неординарный мальчишка. Еще и память фотографическая. Копейкин не привык быть в роли ведомого. Он еще раз потрепал мальчишку по голове, пытаясь задавить в себе мерзкую подозрительность, и хмуро пошел к выходу. По пути бросил взгляд на «хмыря» с газетой, сидевшего за крайним столиком.

«Хмырь как хмырь, — пожал он плечами, — нет, не видел я его в аэропорту. Впрочем, я вообще никого там не видел… так, чтобы запомнить…»

— Есть магазин! — обрадовался Антон, — пойдем, я покажу! — oн вприпрыжку поскакал рядом с Кэпом к выходу, — ой… а стакан? Ты зачем его взял, а? — спросил он испуганно.

— Ну уж не для того, чтобы выпить потихоньку, когда ты не видишь, — успокоил Кэп, — есть у меня одна… идея. Попозже расскажу.

— Ты чего расстроился, Ник? — сросил мальчик, заглядывая в глаза капитану, когда они оказались на улице, — ты переживаешь, что они нас нашли, да?

— Нет, малыш… Я же тебе уже объяснил, что не найти нас даже самому тупому и ленивому было бы сложно… Мы же даже не пытались спрятаться, скорее, наоборот. Я не сомневался, что они нас найдут. Здесь другое странно…

Он помолчал, раздумывая, стоит ли делиться с мальчишкой своими выводами… и как бы их еще сформулировать, чтобы он не обиделся и не испугался, как утром.

— Понимаешь, больно их много. Этих «полицейских» двое, плюс, наверняка, кто-то их еще ждал там, куда они ехали. Плюс «хмырь» твой. Плюс бармен… Ну ладно, допустим, бармену просто денег дали… Все равно много. Ну, и выследили они нас профессионально, конечно. Вообще-то, я их только к вечеру ждал. И все это под носом у полиции. Есть же тут полиция, какая-никакая…

Сложно очень, понимаешь? Целая секретная операция получается. Из пушки по воробьям. Понимаешь, ну не нужно столько сил привлекать, чтобы пацана умыкнуть. Даже если он девять языков знает, — не удержался он от колкости, — что-то здесь не сходится. Вот я и расстраиваюсь. Я не люблю, когда не сходится. Понимаешь?

— Десять… — поправил Антон, — десять языков. Русский же тоже считается. Но я же не просто пацан — я же С ТОБОЙ пацан! Просто так меня умыкнуть — конечно, много ума не надо. Но им же надо ОТ ТЕБЯ умыкнуть!

— Я галисийский не посчитал, — ответил Кэп ехидно, — сам же сказал — тот же португальский.

«Дожил, блин, — подумал он хмуро, — нашел себе достойного противника!»

Но все-таки, не удержался и добавил:

— А каталанский и сардинский, вообще-то, надо за половину считать. Раз говорить не можешь…

— Вот именно! Это ТЕПЕРЬ им надо от меня, но сначала-то… сначала же меня не было. Откуда они могли знать, что я им помешаю?

— Получается, что знали откуда-то?.. — спросил Антон озадаченно, — я не понимаю, — признался он, — как они могли знать? А может, они моих родителей просто боялись? А ты уже потом, случайно меня встретил, а?

— Может, и родителей… Только, знаешь, странно как-то, чтобы такая банда профессионалов боялась банковского аналитика и кого-то там «по рекламе», а? И про меня они тоже знали, откуда-то. Помнишь, когда они за тобой в аэропорту пришли? Они же знали, что я по-русски разговариваю. Ну ладно, допустим, могли услышать, как я с тобой говорил. Но они самолет мой задержали заранее. То есть, знали, что я в Москву лечу, и что на самолет не успею, и договорились, чтобы он меня ждал.

— Вот магазин, — Антон показал на небольшое заведение на углу и потянул Копейкина внутрь.

— Hola! Necesitamos una botella grande de escoces, por favor![65] — выпалил он продавцу, скучавшему за прилавком.

— No-no-no! — остановил продавца, метнувшегося к полкам с бутылками Копейкин, — kidding[66], - одарил он его ослепительной улыбкой.

— Ты что, малыш? Не надо мне скотча. Тем более, бутылку. Я… потерплю. Ты лучше спроси, нет ли у них валерьянки.

— Ва… лерьяники? — оторопел мальчик, — а за… чем тебе валерьянка? У тебя что нервы? — он спросил это таким тоном, будто был удивлен не тем, что нервы Кэпа нуждаются в успокоении, я тем, что они вообще существуют, — а демедрол не подойдет? Или седуксен какой-нибудь? А то я… даже не знаю как по-испански валерьянка, — признался мальчик, — ну подожди, я попробую… он повернулся к продавцу и спросил:

— Tiene usted una… эээ… tintura de valeriana?

— Si, senor, pero es caro[67]. - ответил продавец, и добавил шепотом, нагнувшись через прилавок, — El contrabando de mercancias[68].

Антон вопросительно посмотрел на Кэпа:

— Он говорит, что есть, но дорого. Потому что контрабанда. Все равно берешь?

«Гм. Контрабанда валерьянки… Наверное, жутко доходный бизнес», — усмехнулся про себя Кэп и ответил вслух:

— Плевать на цену, нервы дороже. — Сuanto[69]? — обратился он к продавцу, вынимая из кармана пачку денег.

— Veinte. Para usted descuento especial[70], - ответил продавец, достал откуда-то из-под прилавка маленький пузырек с коричневой жидкостью, воровато оглянувшись посторонам, быстро завернул его в большой скоманный обрывок газеты и протянул капитану.

Копейкин взял сверток из рук продавца и пошел к выходу.

— А теперь, малыш, нам нужно найти какую-нибудь кошку, — сказал он, оказавшись на улице, — их здесь много обычно бродит. Пойдем-ка заглянем вон в тот переулок?

— Кошку? Зачем нам кошка? Во-он одна сидит, — Антон показал на тощую облезлую кошку, осторожно выглядывавшую из-за мусорного бака.

— Знаешь, что получается? — сказал мальчик задумчиво, — выходит, что их двое… ну, то есть, две группы, как бы. И одни хотят меня утащить, а другие им стараются помешать. Понимаешь? И… я думаю, что мои родители… Что они тоже во второй группе были, понимаешь?… Лично мне, вторая группа больше нравится, — добавил он, подумав, — а тебе, наверное, не очень.

— Почему? — удивился Копейкин, — почему это она мне не нравится?

— Кис-кис-кис, — позвал он, поставил на землю свой стакан, развернул газету и разлил валерьянку из бутылочки вокруг стакана, плеснув немного и в сам стакан напоследок, — кис-кис-кис…

— Ну потому, что ты такой здоровый, сильный, умелый, независимый человек, а они тебя… использовали, как… пешку.

Антон смутился, потому что называть вещи своими именами всегда неприятно.

— Откуда ты знаешь? — спросил Кэп хмуро, — а может быть, я с ними заодно, и только тебя «втемную» использют? Вот скажи, откуда ты это знаешь, а?

— Нет, — Антон помотал головой и с готовностью принялся объяснять: во-первых «интерполовцы». Они хотели, чтобы ты улетел тогда на самолете. Думали, что улетишь. А если бы ты был «в курсе», то они знали бы, что ты не полетишь. И нечего было самолет задерживать. Во-вторых, ты меня им… отдал. Значит, и ты не знал ни кто они, ни зачем я им нужен. И сейчас не знаешь. А в-третьих, это, — он кивнул на стакан со скотчем, — ты мне не поверил про хмыря в баре.

— Да, малыш… Отдал, — помрачнел Кэп, — никогда себе не прощу. Надо же было таким идиотом оказаться!

— Да ладно, — махнул рукой Антон, — главное, что ты меня потом нашел, — и добавил, хихикнув: быстро поднятое не считается упавшим.

Он опустил голову и хмуро рассматривал носок своего тапочка. Не поднимая глаз, он сказал тихо:

— Спасибо тебе, Ник. Ты… если хочешь… уезжай в Москву, — последние слова он выговорил совсем уж еле слышно, — оставь меня и уезжай, — заговорил он громче, взяв себя в руки, — и пусть они тут сами как хотят обходятся без тебя. Свиньи они так тебя использовать…

Антон всхлипнул, шмыгнул носом и быстро вытер глаза тыльной стороной ладони.

— Не говори глупости, — ответил Копейкин строго, — они — это они, а мы — это мы. Я же тебе пообещал вчера, что никому тебя не отдам, помнишь? И это я сам решил, и никакая «вторая группа» меня к этому не принуждала. А то, что они там, наверное, рассчитали, что я поступлю именно так, и это им оказалось выгодно, то это уже их дела. И я из-за них своих обещаний нарушать не собираюсь. Понял, малыш? И чтобы я больше таких глупостей от тебя не слышал!

«Н-да… как пацан все по полочкам разложил! Действительно, выходит, что я ни в одну команду не вписываюсь, а просто так сбоку стою… Xотел бы я, чтобы и у меня в отношении него такая же ясность была. Больно уж гениальный пацан… слишком гениальный, чтобы этак втемную тыкаться, как слепой котенок, вместе со всякими капитанами разведки, у которых вместо головы лазерный прицел.»

— Правда, Ник? — мальчишка счастливо улыбнулся сквозь слезы, — ты правда так думаешь? Я боялся, что ты… ну, что ты скажешь а пошли они все…. Ну за то, что они так по-свински с тобой, понимаешь?

— За что же ты так обо мне думал, интересно? — спросил Кэп серьезно, — разве я давал тебе повод?

— Ну… просто я думал, что ты должен очень сильно ненавидеть когда тобой так вот распоряжаются… вслепую, как пешкой. Ты вон какой… сильный. И независимый. Ты даже меня фаталистом обозвал, когда я тебе про веточки рассказывал. Потому что не хочешь согласиться с тем, что ты не все контролировать можешь.