Ход Конём

23

«Каюта», расположенная за дверью, никак не походила на помещение, которое бы ассоциировалось у мальчика с этим словом. Скорее, он назвал бы это «покоями» или, в крайнем случае, «роскошным кабинетом»… Стены были отделаны красным деревом — таким же, из которого сделана дверь — украшенным инкрустациями из слоновой кости. Пол был устлан огромным ворсистым ковром.

В углу на шахматном столике, каменные шахматы, выточенные из аметиста и яшмы, представляли окончание какой-то партии.

Из-за большого стола навстречу вошешим поднялся старик, который вблизи выглядел еще старше, чем раньше. На лице, покрытом глубокими морщинами была приветливая, даже радушная, улыбка.

— Добро пожаловать, мой мальчик, — сказал он радостно, — я твой… эээ… брат твоего деда. Меня зовут Бенедикт. Я очень, очень, рад тебя видеть.

— Как и вас, разумеется, сэр Николас, — повернулся он к Кэпу, — прошу, располагайтесь, — он указал на два глубоких кожанных кресла, недалеко от стола.

— Позвольте мне, сэр, — начал Бенедикт высокопарно, — выразить вам самую искреннюю и глубокую признательность как от себя лично, так и от имени государства, которое я имел честь представлять, за оказанные вами неоценимые услуги как всему государству в целом, так и в особенности горячо любимому мною внучатому племяннику лично. Я хотел бы уверить вас в том, что Орден Святого Эстебана и династия Мас Квинн, представляющая его здесь, считают себя в долгу перед вами. Вы можете рассчитывать на помощь и содействие любого рода с нашей стороны, в любое время и в любой точке земного шара.

Антон быстро забрался в кресло с ногами. Его худенькая фигурка утонула в темных кожаных недрах. Только глаза ярко светились, отражая отблески камина в стене. Он с интересом следил за происходящим, внимательно рассматривая своего нового родственника…

Копейкин хмуро поблагодарил и тоже уселся в кресло, стараясь сохранять независимый вид.

— Не думаю, что в этом возникнет необходимость. Я привык обходиться своими силами, — сказал он, многозначительно подчеркивая последнюю фразу.

— Те, кто черезчур рассчитывает на себя и пренебрегает предложенной помощью, плохо кончают, — ответил старик мягко, — сомневаюсь, что это для вас новость, сэр. Осмелюсь спросить как вы полагаете, где были бы вы сейчас, если бы не помощь таксиста? Не стоит, — он поднял ладонь, увидев, что Копейкин собрался что-то ответить, — не трудитесь. Мне не стоило об этом упоминать, а вам совершенно ни к чему отвечать. Вы ничем не обязаны Xорхе — он действовал по моему приказу и в моих интересах. Я просто привел не слишком удачный пример того, что полагаться исключительно на свои силы не всегда разумно.

— Я уверен, что у вас есть множество вопросов, и буду безмерно счастлив если вы позволите мне удовлетворить ваше любопытство прямо сейчас. Скотч безо льда и сигара, не так ли? — обратился он к Копейкину, скорее утвердительно, подходя к бару в углу комнаты возле шахматного столика.

В ожидании ответа он глянул на шахматную позицию, подумал секунду, и передвинул белого ферзя, стоявшего на последней горизонтали, вплотную к черному королю в углу доски, на поле защищенное белым конем. Мат.

— Это что — тоже по запаху? — осведомился Кэп совсем уж неучтиво.

— Нет, почему же? — как ни в чем не бывало ответил Бенедикт, не обращая никакого внимания на грубость Кэпа, — Мне многое известно о ваших привычках, и не только. Мы ведь… я имею в виду Орден… мы очень пристально к вам присматривались, как вы понимаете, прежде, чем решились вверить вам судьбу наследника короны.

— Хорхе… он был вашим… эмм… сотрудником? — спросил Копейкин, — вы приставили его, чтобы следить за мной? А… Валерий Михайлович? Он ведь тоже работал на вас. И что с ним случилось? И что стало с родителями мальчика?

— Xорхе был куратором Ордена на этом острове, — кивнул старик, — возможно, для вас более привычно будет слово «резидент». Это примерно то же самое. Да, — ответил он на немой вопрос Копейкина, — Орден имеет представителей по всему миру. И, повторяю, вы, сэр Николас, за ваши заслуги перед Орденом можете рассчитывать на помощь и поддержку любого из них, в любое время. А Валерий… эмммм… Михайлович… он был резидентом в России, — продолжил раяссказ Бенедикт, — когда младенца Антуана в спешном порядке эвакуировали из Эстебании, ему были поручены забота, защита и воспитание мальчика, чем он и занимался в течение десяти лет. Валерий… эээ… Михайлович — один из самых сильных и влиятельных членов ордена. Поэтому, когда Эстебан… мой брат, король… когда он заболел и обстановка во дворце стала напряженной, нам пришлось срочно отозвать Валерия из России. Он был нужнее королю, чем молодому принцу. А на смену ему мы прислали двоих — тех, кого вы назвали его родителями. Впрочем, формально они и стали его родителями… Валерий — сотрудник экстра класса, поэтому мы и решили заменить его сразу двоими. Но и это казалось нам не совсем адекватной заменой. И вот примерно в это время мы и стали присматриваться к вам, сэр. Не к вам одному, разумеется. Мы рассмотрели несколько сотен кандидатов, но в конце концов остановили свой выбор на вас.

— Так Валерий Михайлович жив? — впервые подал голос Антон, — он здесь? — спросил он возбужденно.

— Жив и вполне здоров, мой мальчик, — подвердил Бенедикт, — он передает тебе свои глубочайшие извинения что ему пришлось оставить тебя, не попрощавшись. У него просто не было возможности поступить по-другому. К сожалению, он не мог сегодня быть на корабле. Государственные интересы требуют его присутствия во дворце. Ты сможешь немедленно увидеться с ним, как только мы вернемся.

— И что вы намерены делать дальше? — задал Копейкин очередной вопрос.

— Дальше? Дальше, надеюсь, все просто. «Звезда Морей» ввернется в Эстебанию. Антуан будет официально коронован. Вы, как Первый Рыцарь Ордена, разумеется, можете присутствовать на церемонии… да и вообще где угодно… если пожелаете.

— Mне ни к чему это звание. Мальчик просто погорячился, — сказал Кэп решительно.

— Король не может «просто погорячиться», — покачал головой старик, — слово короля закон. К тому же… — он чуть улыбнулся, — в данном случае, я совершенно согласен с его решением.

Старик снял с пальца кольцо и, положив на стол, подовинул его Копейкину.

— Я был хорошим Первым Рыцарем, — сказал он с легкой грустью, — но я стар. Мне давно пора подумать об иных материях. Я не могу представить себе более достойного кандидата, чем вы, сэр, Николас и смиренно прошу вас принять этот титул.

— Возьми, Ник, — тихо сказал Антон, — я не погорячился. Пожалуйста, возьми.

— Благодарю, это… мммм… большая честь для меня — выдавил Копейкин, все еще сердитый. Он поднял кольцо со стола и убрал в карман, — а что если он тоже откажется? — он кивком указал на Антона, — станете заставлять силой? Вам ведь придется сначала покончить со мной. На верность вашему Ордену я не присягал, а вот за этого мальчика… — он задумался на секунду и закончил просто и убежденно: — буду рвать глотки.

— Разумеется, — с готовностью согласился Бенедикт, — разумеется будете рвать глотки. Потому мы вас и выбрали. Но интересы этого мальчика это и есть интересы Ордена, так что в присяге на верность нет необходимости.

— Я не откажусь, — подвердил Антон, — Ник, у меня ведь нет выбора на самом деле. Это только кажется, что я могу отказаться, а на самом деле все уже решено. Помнишь как мы говорили про судьбу, и ты сказал, что после того, как веточка выбрана, ничего уже не изменить? Вот, так и получилось… Раз уж наша веточка привела меня сюда, теперь поздно повернуться и убежать. Понимаешь? Это было бы… ну все равно, как ты, там в аэропорту, взял бы и улетел в Москву вместо того, чтобы со мной возиться.

Старик поставил перед Кэпом стакан и коробку с черными сигарами, подвинул к нему массивную пепельницу.

— Угощайтесь, прошу вас.

Сам Бенедикт не вернулся за стол, а так и остался стоять в углу комнаты у шахматного столика.

— Благодарю, — Кэп поднял стакан и сделал маленький глоток, непроизвольно мельком глянув на Антона, который, как ему показалось, весело подмигнул ему из глубины своего кресла, — а вы… эээ… разве не присоединитесь? — Кэп чувствовал себя неловко оттого, что старик стоял, — и… простите, как мне к вам обращаться? — задал он наконец давно уже мучивший его вопрос.

— Мне не пристало сидеть в присутствии короля. Это право традиционно принадлежит только Первому Рыцарю, — отвечал старик невозмутимо, — большинство здесь зовет меня Гроссмейстером или Учителем, но для вас, сэр, я — просто Бенедикт.

«Еще не хватало!»

— Антон… эээ… малыш, прикажи ему есть! — пожалуй, это прозвучало слишком резко. Как команда. Интересно, осмеливался ли кто-нибудь раньше отдавать команды королю Эстебании?

Ну, ЭТОМУ королю, как раз отдавали команды, и часто, правда, он тогда еще не был королем, но все равно был тем же самым Антошкой. Поэтому, интонация Кэпа его не обидела и не расстроила.

— Сядьте, Учитель, — сказал он просто, — я думаю, будет справедливым если вы сохраните за собой пожизненно все привилегии Первого Рыцаря.

— Благодарю, мой мальчик, — с достоинством ответил Бенедикт и сел за стол.

— Учитель, — спросил Антон робко, догадываясь об ответе, — а… что стало с моими родителями?

— К сожалению, им не удалось… эээ… вернуться. Потому нам и пришлось вводить в игру сэра Николаса, — они многое сделали и погибли как герои, — Бенедикт говорил сухо и безэмоционально, только глаза, глубокие и темные, выдавали его истинные чувства внимательному наблюдателю.

«Вводить в игру». Эта фраза здорово резанула ухо Копейкина.

— А кто вам дал право распоряжаться человеческими жизнями? — спросил он сердито, — кто позволил вам «ввести меня в игру», как пешку?

— Как пешку? — старик удивленно приподнял брови, — вы играете в шахматы, сэр? — он слегка кивнул головой в сторону доски с шахматами, — вспомните, что происходит с пешками в конце пути. Уверяю вас, пешкой в этой были совсем не вы… — он помолчал, выжидая, чтобы до капитана дошел смысл сказанного и продолжил: — если уж пользоваться шахматной терминологией, то вы играли роль совсем другой фигуры, — он снова показал на доску, где ферзь под защитой коня матовал черного короля, — конь. Он обеспечивает свободу тактического маневра, защищает проходную пешку от нападения, приводит ее к цели. Конь… Хотя, лично я предпочитаю старое, исконное, название этой фигуры. Рыцарь. В этой партии, сэр, вы сыграли роль королевского рыцаря. Согласен, не совсем по своей воле, но так уж получилось. Разве вы, сэр, остались чем-то недовольны? Разве, знай вы всю партию с самого начала, вы делали бы иные ходы? А если нет, то к чему ваше недовольство? С вашего ведома я действовал или нет — вопрос несущественный, важно лишь, что я действовал в ваших интересах.

«Ну надо же, как он все лихо повернул… не хуже внука, черт его подери!»

Копейкин не спешил сдаваться.

— А может быть, знай я о вашей игре, я мог бы действовать более осмысленно? Может быть Xорхе остался бы жив? Может, мальчик не получил бы… эээ… не пережил бы такого потрясения?

— Может быть и так, — согласился старик невозмутимо, — а может быть и наоборот. Может быть, вы погибли бы без пользы, слишком рано ввязавшись в бой. Может быть, Xорхе не удалось бы вас защитить. Нам не дано знать что могло бы быть, как и о том, что будет. Мы можем судить только о том, что есть. Либо это нас устраивает, либо нет.

— Цель оправдывает средства? — спросил Кэп саркастически, — важен результат, а то, как он получен, не имеет значения?

— Конечно, — подтвердил Бенедикт убежденно, — глупость и фанатизм могут довести до абсурда любую идею. Но это еще не делает любую идею абсурдной саму по себе.

— Разве нельзя было поставить меня в известность? А Антон? Вы и ему лгали всю его жизнь. Зачем?

— А вы согласились бы? — старик не сдержал усмешки, — представьте, что я появился в вашей московской квартире, и рассказал вам захватывающую историю о борьбе за королевский трон в стране, о которой вы никогда не слышали между претендентами, до которых вам нет никакого дела. Боюсь, я не владею русским языком достаточно хорошо, чтобы рискнуть предположить куда именно вы бы меня послали… но догадываюсь, что это было бы достаточно далеко. Не так ли? А что касается Антона, я думаю, что он и сам знает ответ, верно, мой мальчик? — Бенедикт посмотрел на мальчика и подбодрил его легкой улыбкой.

— Знаю, — кивнул Антон, — то есть… ну… я думаю, что я знаю. Потому что нельзя просто взять и сказать человеку «ты король». То есть, можно сказать, но это ничего не изменит. Это просто слова. Помнишь, как ты меня днем уговаривал? Нужно было чтобы я сам это понял. Ну… понял, что я король. А иначе ничего бы не вышло. Правильно? — он вопросительно посмотрел на старика.

Тот удовлетворенно кивал: «именно так, мой мальчик. Все верно.»

— И вообще, как вы это себе представляете? — Копейкин вернулся к мучавшему его вопросу, — он же ребенок. Разве ребенок может быть королем?

— Напротив, — возразил Бенедикт, — прежде всего, он король. Вспомните его на палубе, сэр Николас. Он — самый настоящий король. А король может быть и ребенком, но это не так уж существенно.

— На палубе мало, — сказал Копейкин, — король он ведь каждую секунду король, даже во сне. Вот смотрите, — он решил выложить свой главный козырь и спросил повернувшись к мальчику: — чтò ты собираешься делать с этим… мятежником, которого ты арестовал? Ведь это тебе придется решать, раз ты король. Что ты с ним сделаешь? — Кэп был уверен, что знал что ответит Антон… и этот ответ был неправильным.

— Отпущу, — беззаботно ответил Антон, даже не задумавшись, и махнул рукй, — зачем он мне?

Кэп закашлялся. Это был совсем не тот ответ, которого он ожидал. Этот ему даже не приходил в голову.

— Как «отпущу»? — спросил он удивленно, — он же… Как это «отпущу»?

— Да просто отпущу и все, — Антон снова беззаботно махнул рукой, — он уже не опасен. В Эстебанию ему путь закрыт. Высадим его здесь на острове, пусть идет куда хочет. Ну, а что мне еще с ним делать, Ник? Казнить?… Знаешь, я понял теперь что ты утром говорил про «за то что» и «потому что». У меня нет причины хотеть его смерти, а убивать за прошлые дела… я не хочу. В тюрму посадить? Сбежать может. Охраняй его там, корми, пои… Зачем нам это? Пусть сам себе на жизнь зарабатывает.

Старик с гордостью переводил взгляд с мальчика на Копейкина и обратно, будто спрашивая молча «Ну что, удовлетворен? Получил?»

Копейкин вздохнул. Старик и мальчишка положили его на обе лопатки.

— Ты будешь очень хорошим королем, малыш, — сказал он искренне, — и… я буду очень скучать.

— Берегите его, — обратился он к Бенедикту, — обещайте мне, что будете его беречь.

Антон понял, что пришла пора прощаться. Он вылез из своего кресла, подошел к Копейкину и обнял его.

— Может останешься, Ник? — безнадежно спросил он дрожащим голосом.

Глаза быстро наполнились слезами, даже переполнились. Соленая влага полилась через край, чертя мокрые дорожки на чумазом лице. Антон прижался лицом к груди Кэпа и заплакал громко и горько, навзрыд, всхлипывая, подвывая и сотрясаясь от рыданий, которые он даже не пытался сдержать, всем своим худеньким телом.

Почему-то, ему совсем не было стыдно сейчас оттого, что он ревет как девчонка. Просто не до того было, чтобы стыдиться. Он прощался с другом, возможно, навсегда. Это было важнее сейчас. Важнее глупого стыда. Важнее эстебанской короны. Важнее всех корон мира.

Старик поднялся из-за стола и, деликатно кивнув Копейкину, неслышными шагами прошел к небольшой двери у бара и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Копейкин обнял мальчика, прижал его к себе и сидел так, тихонько поглаживая тяжелой ладонью по голове с торчащими во все стороны непослушными вихрами, по вздрагивающим острым плечам, по худой спине с выпирающими треугольниками лопаток…

Он молчал, понимая, что говорить здесь нечего, что все, что он сказал бы кому-то другому в такой ситуации, этот мальчишка и сам понимает не хуже него. Поэтому он только крепче прижимал к себе худенькое тельце, вздрагивающее от рыданий, терпеливо ожидая когда мальчик успокоится.