Холодное лето 1402-го. Том 2

Глава 10 Стой, кто идет!

Север Бургундии — лагерь роты на правом берегу Сены

(9 мая 1402 года, вторая половина того же самого дня)

Участок торгового пути с севера на юг, через уцелевшие человеческие анклавы Нормандии и Иль-де-Франса в Дижон, а потом и дальше — в Италию или Испанию — шел, можно сказать прямо через наш лагерь. Его сухопутная часть, естественно.

Ну да, с дорогами, да и открытыми пространствами вообще, здесь и в самом деле было туго. А уж когда обе части нашего отряда объединились в один шумный табор, толпа получилась и в самом деле очень приличная.

Поэтому не выставить пост и хотя бы из приличия не порасспрашивать проезжающих перед тем, как пропустить их — мы просто не могли себе позволить. Средневековое войско — это, конечно, еще не армия в нашем смысле слова, но и тут уже существуют некие законы и традиции. И оттого идея устроить проходной двор без каких-то ограничений — даже в глазах местных выглядела бы несколько нелепо.

Правда, большую часть времени, останавливать особо-то и некого было.

Если без учета крестьян, и прочих местных, шарахающихся в окрестностях собственных домов — то за три с половиной дня пути мы пока видели лишь один встречный караван. Но именно в нем по итогу и получилось раздобыть самые свежие и так необходимые нам новости.

Хотя я не сомневался, что гонцы из крепости прибывают регулярно, но с нами двор Его Светлости почему-то не спешил делиться полученными сведениями. В общем, встречный дижонский купец зиму провел в Париже, но едва успела открыться новая навигация, тут же рванул домой.

Изначально-то он планировал дождаться прихода караванов с Балтики и только тогда уезжать, набив свою «баржу» под завязку свежим медом, воском, пушниной и чем там еще. Но тамошняя торговая гильдия уже знала о проблемах на северной границе Бургундии, поэтому прозевать момент, когда новая война и вовсе перережет путь по Сене — он рисковать не стал.

Разумно решив не гневить бога жадностью, негоциант проникся очень разумной христианский догмой о «необходимости довольствоваться тем что есть» — на свой вкус понятно — поэтому дозагрузил судно местными сравнительно недорогими тканями и прочим, чем смог, после чего и рванул домой.

И в пути они, естественно, ночевали в нужном нам месте.

Просто потому что пожелай кто-нибудь пересчитать укрепленные речные стоянки на Сене — во всей Шампани их не набралось бы и на одну пару рук, а значит — и выбора у него особого-то не было.

Так вот, по словам купца, хотя ни сам он, ни его люди с воды ничего такого не заметили, но тамошние солдаты упорно поминали о следах неких «рейдеров» в окрестных лесах, и их это явно беспокоило.

Наш случайный собеседник советовал «спать вполглаза и не тушить фитили…» Учитывая, что его охрана была обильно снабжена огнестрелом, к словам этим прислушаться стоило. Чувак и впрямь мог разбираться в теме…

Ну и да, обычного торгового трафика — это от двух до пяти караванов весной и осенью, да редкие барки на реке в остальные месяцы — в этом году, по его мнению, тоже ждать не стоило. Последний совет, очевидно, подразумевал, что если мы что-то забыли купить раньше, то сейчас самое время, но у нас вроде как все было, а потому намек пропал втуне.

Выпивка была единственным из того, что я мог в виде исключения позволить своим людям купить именно у него, но как раз ни вино, ни пиво в Бургундию он и не вез. Здешние вина считались одними из лучших, и везти французские — ему просто в голову не могло прийти.

В общем, когда после поспешно свернутого совета я отправился к рогаткам на въезде в лагерь, все эти мысль мелькнули в памяти буквально в пару секунд, и дали возможность прийти лишь к одному хоть сколько-нибудь определенному выводу. Что нет, все-таки нельзя однозначно утверждать, что скандал со швабскими наемниками был абсолютно ожидаемым, или наоборот — хоть в чем-то странным. Вряд ли набранная к сегодняшнему дню статистика (из всего двух встреч) позволяла хоть как-то прогнозировать эффект от попыток останавливать других путников.

Настроение было отличным, и большую часть пути я мысленно балагурил на тему: а может, тут только купцы разрешают себя тормозить, но от остальных традиции и правила требуют непременно скандалить⁈ Однако стоило приблизиться к выходу на дорогу, как стало понятно: не, вряд ли есть расклады, при которых вот это все может быть нормальным.

…Слово «ландскнехты» мне было известно еще по земной части биографии. Правда, хоть сколько-нибудь логичной и завершенной картины в голове, конечно же, не существовало.

Оно вызывало в памяти некую смесь из интернет-картинок средневековых бородачей в богатых пестрых нарядах с мушкетами, двуручниками или пиками. И кадры из популярного в 90-ые фильма с Рутгером Хауэром, где примерно такие же наемники сначала помогли взять какой-то средиземноморский город, потом захватили и их предводитель, простите, «поимел» чью-то невесту, а в итоге они угодили в чумной замок и долго от кого-то отбивались*.

Короче то немногое, что знал, не сильно-то помогало в понимании, к чему именно нужно быть готовым, за одним маленьким исключением. Как оказалось, гости наши и в самом деле были наглыми, заносчивыми и, без всякого сомнения, склочными типами. А вот с красотой нарядов и могучими статями вышло изрядное несоответствие картинкам.

…Наемников было не меньше трех десятков. И почти две трети из них похожи были скорее на каких-то нищебродов южан, чем на тот образ швабов-германцев, что сложился у меня в голове. Грязные, ободранные и крикливые коротышки вели себя, словно стая наглых павианов.

До бросания говном или шкурками от бананов все пока не дошло, но по-моему лишь из-за отсутствия того и другого на средневековой французской дороге. А конский навоз им, вполне возможно, не подошел чисто по эстетическим соображениям…

Я уже замечал за собой, что после недавних приключений немного расхрабрился, поэтому совсем не удивился, что глядя на происходящее испытал искреннее недоумение: отчего это драка все еще не случилась?

Оборванные наглецы вели себя реально вызывающе.

«…Нет, вы посмотрите на этого слюнтяя, его толкают в грудь, он в ответ нечего. У тебя же аркебуза в руках, если не разжег фитиль, то она же сама — железяка от трех до пяти килограмм. Да врежь уже этому мудаку!»

Ощутив в себе и в самом деле острое желание вмешаться и врезать прикладом по наглой роже — я и в самом деле собрался уже было вмешаться, но вдруг кое-что осознал и притормозил. Привыкнув воспринимать здешнюю жизнь, как данность, я вдруг осознал, что сейчас упускаю из виду парочку моментов, выставляющих ситуацию совсем в ином свете.

«…Черт подери, это же не полурегулярное ополчение, и не слуги какого-нибудь богача, поэтому у них и не могут все быть одинаковыми даже внешне…» — прозрел я.

Даже наша рота более-менее единообразно выглядела лишь издалека, а уж ожидать чего-то похожего от наемников. Поэтому я попытался оценить отряд по его немногочисленным, но лучшим бойцам. И тут-то картина и в самом деле разительно поменялась.

«…Во-первых, — догадался я обратить внимание, — они же все конные!»

А здесь это почти в ста процентах случаев означает, что передо мной и в самом деле профи, как бы там они не выглядели. Профессионалы, которые еще и время от времени удачно воюют.

«…Свеженабранные стрелки ладно, но алебардщики — они же должны быть с самолюбием, так вот почему даже они не лезут в драку! Блин, ну да, лошади все-таки очень недешевы, да и содержать их тоже непросто…»

Тут же в глаза бросилось и неожиданно качественное оружие, для такого невзрачного прикида. И пусть большинство из них броню не носили сейчас — жара — но притороченные к седлам сумки очень узнаваемо и грузно топорщились. Ну и всевозможные легкие каски совершенно открыто позванивали на поклаже ближайших скандалистов.

«…Да и зачем бы им скрывать, никакого запрета на ношение ведь нет, тем более в таких местах… — почти тут же я скривился от недоброй догадки. — Дьявол, а ведь они могут и не знать, сколько именно нас. Может именно из-за этого так и напирают…»

Действительно, если наемники и впрямь хороши хоть в чем-то кроме модных показов, то могли ведь и подумать: что им шестеро лохов с алебардами и аркебузами на дороге, да полсотни или пусть даже сотня не готовых к бою «купцов» на полянке между лесом и рекой.

И без того не очень широкая в верховьях Сена в этом месте сужалась, с пеной и грохотом преодолевала пятно мелководья неподалеку от лагеря, и оттого шумела куда больше, чем в других, куда более спокойных местах. Нам даже пришлось переносить лодки на руках, чтобы завтра плыть дальше.

«…А ведь в лагере как раз только что закончился обед, народ отдыхает, и наемники ведь могли просто не понять, что вооруженного народу здесь куда больше, чем в девяти из любого десятка средневековых городов. Вот же, блин…»

— Интересно, как так получилось, что до следующего городка почти сутки пути, а они сейчас уже успели к нам добраться. И лошади их вроде не уставшие… — увлекшись своими недобрыми размышлениями я, наверное, забылся, и произнес последнюю мысль вслух.

— Думаю, Твоя Милость, они должны были выехать еще затемно, — бесстрастно сообщил голос нашего проводника, и я вдруг вспомнил, что да, он же и в самом деле шел, по-моему, позади меня.

Обернувшись, я заглянул в его бесстрастную маску, и спросил:

— А зачем в таких опасных краях как здешние, ездить по ночам?

— Да, господин, причины и в самом деле должны быть весомые… — сохраняя прежнюю ничего не выражающую личину, но уже совсем не таким невыразительным голосом подтвердил он.

Выждав несколько мгновений, чтобы передумать, или чтобы сама Судьба дала знак и остановила меня, но грома с неба я не дождался, поэтому решил действовать так, как видел эту ситуацию прямо сейчас.

— Старший десятник, — глянул я в прищуренные глаза начштаба, — беги-ка ты скоренько к пикинерам, они же хоть сколько-нибудь опытны, и собери пару десятков. Плюс столько же стрелков из лука…тоже из тех, что получше. Не шуми, но жду вас, как можно скорее. Будете готовы — лучники пусть останутся среди деревьев, а пехоту с алебардами пусть подходит!

— Куда походит, Твоя Милость?

— А там, где я сам буду!

Подозреваю, что улыбка у меня получилась несколько кривоватой, но надеюсь все же не очень испуганной. Ткнув в бок собравшегося было идти со мной проводник я, не оглядываясь, зашагал на помощь к полудюжине своих часовых в сопровождение всего двух воинов с алебардами.

Появление четырех новых действующих лиц ненадолго остудило страсти (проводник со своей новой невозмутимой рожей за нами все-таки потащился), но меня это совсем не успокоило.

Может быть, наемники вовсе и не напрашивались на драку, но при виде меня они и в самом деле сначала как-то подозрительно быстро успокоились — и некоторое время заинтересованно посматривали в ту сторону, откуда мы пришли, а потом — так же быстро попытались вернуться к прежней манере.

— Что это за трухлявые заборы вы здесь наставили, доброму воину уже и не проехать спокойно… — разорялся, по-моему, самый плюгавый из них буквально только что и прямо с седла; его же голос встретил первым и мое появление. — Это не тебя ли мы здесь вынуждены ждать? Эй, сопляк, я тебе говорю, вели сейчас же убрать рогатки!

Проигнорировав хамский выпад я приблизился к подавленной кучке своих солдат, сделал вид, что осматриваю их снаряжение, и подмигнул парочке самых испуганных. Запаха горящих фитилей и в самом деле не было, а значит, в случае драки они бы даже сигнал подать не смогли, и тут же позволил себе заметить это вслух:

— Так, ты старший над караулом? А почему это у тебя аркебузы не готовы к бою?

— Так… — не смог ничего ответить невысокий мужик лет 35–40, еще буквально месяц-полтора назад самое опасное, что державший в руках, так это хлебный нож.

— Ну, так давай, приводи все порядок!

— Это в кого ты тут стрелять собрался? Что это за болтливый сопляк пришел? — понеслось со стороны всадников.

— Чего ждем… — добавил я в голос строгости.

Минута под градом все более откровенных оскорблений и вот все три аркебузира заканчивают раздувать фитили. Несложные последовательные движения, уже ставшие им привычными за последние недели — явно пошли на пользу стрелкам. Щеки их немного порозовели, и на лицо нет-нет, а стали мелькать пока еще не очень уверенные улыбки.

Сообразив — что-то пошло не так — пара наемников попыталась снова подойти в упор к ставшим опасными стрелкам, но краем глаза все это время я следил за нашими гостями. Поэтому раньше, чем они снова полезли между кольев, я громко, так чтобы расслышали все, приказал:

— И еще раз повторяю вам, если кто угодно, пусть даже ваша любимая теща попытается пролезть между рогаток или станет без спросу растаскивать их, приказываю сначала выстрелить, а потом уже ждать меня разбираться. Потому что клянусь Господом, если все это произойдет, а пуля останется в аркебузе, то я велю повесить всех вас с позором, как трусов и предателей!

Сообщение явно было оценено по достоинству. Выкрики не прекратились, но шедшие на прорыв мозгляки передумали. Резко изменив направление, прямо перед преградой они изобразили бесцельную прогулку, и через минуту снова вернулся к остальным.

И только теперь я позволил себе «заметить» алебардщиков.

— Так, а вы что здесь стали, все это относится и к вам тоже, поэтому если опростоволоситесь, то вешать будут всех!

Заглянув в глаза бойцам, я наконец-то убедился, что в случае чего не останусь совсем один, и нашел взглядом плюгавого, благоразумно упраздняющегося в юморе прямо с седла. Выслушав очередную его тираду, я дождался паузы и в короткое мгновение тишины вставил свои «пять денье».

— Истинно, истинно говор вам чудо! Как есть чудо Господне! — поперхнувшись словами, что собирался снова изрыгнуть, он удивленно замолчал, несколько раз даже неуверенно оглянувшись.

— Ты что это…

— Нет, — вскричал я максимально пафосно и восторженно, и даже сложил руки на груди в молитвенной позе, — вы только посмотрите! Мало того, эти люди смогли черного пса научить сидеть на кобыле — или может и сам он сука? — задался я вопросом чуть тише, но все еще так, чтобы они слышали. — Очень уже по-бабьи воет… — и дальше продолжил прежним, громким восторженным голосом, чтобы не дать себя перебить. — Нет, вы гляньте, они же и брехать его научили почти по-человечьи! Слова, правда, большей частью гнусные, собачьи…

Наконец-то сообразив, что я просто насмехаюсь над одним из них, а значит и над всеми, наемники подались вперед, и негромко, но ощутимо загудели, на мгновение, словно бы обратившись в злой рассерженный рой.

Множество озлобленных голосов и в самом деле слились во что-то с трудом различимое, но куда легче было понять, что все они при этом оглядываются на группку самых рослых, крепких и богато принаряженных всадников. В центре отборной группы сидел полностью вооруженный воин, полностью игнорирующий жару и прочие неудобства.

В неплохой кирасе, богатом стальном шлеме и недешевом кафтане с кольчужными накладками на самых уязвимых местах. И тут я понял, что только сейчас рассмотрел — в правой руке он держал копье с очень странным наконечником в виде широкого полумесяца и серебристого шара на само конце древка.

«…Интересно, как же таким сражаться?» — невольно удивился я, и тут же с ужасом осознал: кажется, сейчас узнаю.

Словно бы специально дождавшись именно этого моего взгляда, или позволив мне себя заметить, предводитель только тогда и качнул своим необычным оружием, подавая сигнал к атаке.

* Плоть и кровь — историко-приключенческий фильм режиссера Пола Верховена. Действие происходит в Италии в 1501 году. Барон, изгнанный в результате заговора, хочет вернуть власть и берет город в осаду. Чтобы подстегнуть боевой дух наемников, обещает отдать им в случае победы город на сутки грабежа. Однако потом решение меняет и, переманив на свою сторону командира наемников, после захвата разоружает и выгоняет их без обещанной платы и добычи.