Хрустальный ключ

14

В 1945 году машинист Григорий Ваганов вернулся из армии домой и после заслуженного отдыха снова начал водить пассажирские поезда. Маруся, жена его, порою обижалась на мужа: только приедет из дальнего рейса, не отоспится и уже вспоминает:

— Надо бы у Чердынцевых побывать.

Однажды Маруся не сдержалась и упрекнула Григория.

— О них… — она хотела сказать «о чужих», да вовремя остановилась, — о них помнишь, а вот о том, что у Петюшки ботинок нет, и не подумаешь…

Григорий крепко обнял жену за плечи и заглянул в глаза.

— Маруся! А если бы я не вернулся с войны?

Маруся потупилась, положила голову ему на грудь. Слезы потекли по ее лицу.

— Ведь мы с Андреем всегда дружили. Вместе водили поезда, сначала тут, а потом в прифронтовой полосе. Вражеская пуля могла попасть не ему в грудь, а мне. Тогда ты осталась бы без мужа, а Петька — без отца… А что у сына ботинок нет, так это дело простое. Завтра пойдем в универмаг и купим.

Маруся ничего не ответила. Она только спрятала свое лицо на груди Григория. А тот обнял ее еще крепче.

Больше они никогда об этом не говорили.

Все следующее утро Маруся хлопотала на кухне. Оттуда тянуло такими сдобными запахами, что вихрастый Петька не раз совал свой нос в полуоткрытую дверь.

— Ой, мама! До чего вкусно пахнет!

Но Маруся отвечала ему довольно сурово:

— Не мешай! С голоду не умрешь!

После вкусного, праздничного завтрака, Маруся подала Григорию небольшую, но укладистую, тяжелую корзину.

— Вот отвези Клавдии. Ей, наверное, некогда на кухне возиться. На путях работает.

— Хорошая ты моя! — ласково сказал Григорий.

Он, как ребенка, погладил ее по голове.

Побывав у Чердынцевых, Григорий Степанович вернулся на станцию: вскоре должна была идти электричка в город.

В ожидании поезда он заглянул в маленький чистенький зал для пассажиров.

Как раз в этот момент Кирилл Григорьевич Черноок вышел из своего кабинета.

Окинув высокого ладного мужчину взглядом, он узнал в нем машиниста и, как видно, первоклассного: на его груди поблескивали эмалью два почетных значка «Отличный машинист». Слева на форменном кителе пестрели колодочки, обтянутые орденскими ленточками. Значит, человек этот славен и своими ратными подвигами.

Встретились они лицом к лицу, и Кириллу Григорьевичу неудобно было пройти мимо.

— Что проездом или по делу? — спросил он.

— А вы, извините, начальник? — очень вежливо осведомился Ваганов.

— Да, начальник станции, Черноок.

— Ваганов, машинист, — четко козырнул Григорий. — Семья тут знакомая живет, — продолжал он. — Был у меня друг, тоже машинист. Вместе в армию пошли, вместе поезда водили. Попал он под фашистскую пулю, сложил свою голову. Жена у него осталась. Тут, у вас, путеобходчицей служит. Детей трое. Я из отпуска, навестил их.

— Как фамилия путеобходчицы?

— Чердынцева, Клавдия. На первой будке.

— Да-да! — вспомнил Черноок. — Мне говорили о них. А в чем нуждается семья?

— В чем нуждается? — переспросил машинист. — Да как сказать. Трудновато живут. Правда, Клавдия на ребят пенсию получает. Вот с дровами ей помочь надо. Да хорошо бы распилить, а то мужчина в семье один, нынче в первый класс пойдет.

Он усмехнулся. Улыбнулся и начальник станции.

— Хорошо! — сказал он. — Я про них не забуду. Я тоже фронтовик. Тоже оставлял здесь, на Урале, семью, — и Черноок протянул машинисту крепкую руку.