Изобретение (СИ)

Прошло минут пять, прежде чем Л понял, что ничего не происходит. Он отвлекся от экрана, и его взгляд упал на клавиатуру. Войдя в привычное состояние, он ясно увидел всю ее структуру до мелочей.

Он попытался понять, о чем он думает, когда смотрит на строение предмета.

Он ясно представлял, для чего нужен такой объект, как клавиатура. Так, быть может, стоит также отчетливо прокрутить в голове свойства ракеты? В противном случае Л придется констатировать, что его умение не работает с экранами.

Он снова взглянул на экран и стал прогонять в голове всю основную информацию, которую он знал, как самого себя.

Двигатель космического корабля, который он видит, рассчитан на беспрерывную работу в течение десяти лет. Максимальная скорость, которую может развить данный аппарат, составляет 0,8 от скорости света — приблизительно 240000 км/с — и может быть достигнута через 289 дней. Соотношение первоначальной массы к конечной равно 1/1,95…

«Вот оно!» — наконец воскликнул про себя Л.

Ракета стала открываться перед ним, словно он видел ее насквозь. Однако все выглядело каким-то размытым, нечетким, словно Л смотрел на механизм без очков. Ему необходимо было совершать больше усилий, чтобы разглядеть или, скорее, прочувствовать весь сложнейший принцип работы корабля.

«Видимо, из-за того, что я смотрю не напрямую», — решил Л.

Постепенно, не торопясь, он изучал мельчайшие детали, которые могли бы дать сбой при полете. Он старался не отвлекаться на мысли о том великолепии и новшестве, которые представлял собой этот слаженный мощнейший аппарат.

Наконец его взгляд наткнулся на нечто странное. Л приблизился к системе управления магнитной установкой. Все должно работать, однако Л чувствовал, что здесь что-то не так.

Он попытался мысленно представить себе полет космического корабля в условиях космоса. Перед его глазами установка работала на протяжении некоего времени. Он словно проматывал время вперед, наблюдая за действием механизма.

В какой-то момент магнитное поле вдруг стало ослабевать. Он мысленно замедлил этот участок времени и пригляделся к микросхемам.

Все встало на свои места.

Л пришел в себя и мельком взглянул на время. Он просидел за монитором три с половиной часа.

Несколько минут он не двигался, пытаясь унять головокружение, а затем открыл окно связи с Комрадой и, ругаясь про себя, начал строчить сообщение:

«Необходим перенос запуска из-за неполадок в системе управления магнитной установкой. Система ведет себя нестабильно, вероятна ошибка в программе. Необходимо провести проверку системы».

Отправив сообщение, Л откинулся на спинку стула и принялся ждать.

«Давай же, Уильямс…»

Через десять минут пришел ответ:

«Не вижу причин считать, что этот элемент неисправен. Все полученные в результате испытаний значения соответствуют расчетам в полной мере».

— Черт побери, Уильямс… — пробормотал Л и вновь застрочил:

«Я не хочу повторения предыдущего запуска…»

Он остановился, размышляя, чем закончить сообщение. В конце концов он поставил точку, и письмо отправилось на спутник.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Л получил ответное сообщение:

«Пиши документ о переносе запуска м-ру Уотсону. Я подпишу и отправлю. Жду на базе».

* * *

Его заявление доставило немало хлопот. Прежде всего потому, что у него не было четких объяснений, почему столь мельчайшая и, казалось бы, простая деталь может повлиять на неблагоприятный исход испытания. Л приходилось ссылаться лишь на предположения, почему проблема двигателя заключается в программном коде. Л оперировал тем, что при первом запуске не было столь явной ошибки в глобальных частях ракеты, а, следовательно, необходимо было обратить внимание на мелкие детали. Не мог же он рассказать серьезным специалистам, что видит внутреннее устройство любого механизма!

К тому же, Л не мог использовать внушения из-за того, что совещание о переносе запуска состоялось на Комраде. Но, к его облегчению, было принято решение о поиске ошибки в программе и перепроверке всей системы управления.

— Я понимаю беспокойство мистера Форстера, — заключил Уотсон после четырех часов обсуждений. — Это сложнейший проект, который может не перенести еще одной неудачи…

— Я не понимаю тебя, Форстер, — недоумевал тем временем Уильямс, когда совещание завершилось, — на каком основании ты вдруг стал грешить на компьютер? Ты разбираешься в программировании?

— Немного, — отвечал Л. — По нашей части все работает стабильно и безошибочно. Однако нам сложно заметить какую-то погрешность в системе управления, поэтому можно предположить, что в ней кроется наша проблема.

— Утверждения, основанные на предположениях… — Уильямс усмехнулся. — Порой, Форстер, ты делаешь что-то такое, что можно назвать сумасшествием. Но, черт возьми, я тебе верю.

Старт отложился на три месяца.

Соответствующие детали необходимо было перевезти обратно на Мету, провести их проверку, отправить обратно на базу спутника и вновь собрать все воедино. Это вновь потребовало затрат, однако Л быстро устранил эту проблему, «прочистив мозги» нужным людям. Ему казалось, что он стал разбираться в финансовой системе не хуже, чем в проектировании ракетных двигателей.

Тогда он первый раз попробовал бесцеремонно «прочитать» мысли человека. Как он и предполагал, его сознание развернулось перед Л, как и устройство механизмов.

Это показалось ему отвратительным.

Вся жизнь незнакомого ему человека открылась ему со всеми подробностями, которые доносились до Л бесконечными потоками. Единственное, что принесло ему пользу после этого вмешательства в личную жизнь, — он ощутил свою истинную незначительность, убедившись, что у каждого человека жизнь столь же сложна и многогранна, что и у него. Однако впредь он решил, что будет просматривать мысли людей только в случае крайней необходимости.

Программированием магнитной установки занимались в другом городе, однако это не помешало Л отправиться туда для контроля работы над системой. Он точно знал, что проблема кроется именно в этой части, так как все остальные элементы ракеты функционировали в пределах нормы при условии необходимой длительности полета.

Была ли та же ошибка причиной крушения макета? Л не мог быть уверенным в этом без наличия сломанного аппарата. Но это вполне могло произойти, и было бы глупо повторить ту же самую ошибку.

Л чувствовал, что берет все под свой контроль. Неужели он смог бы обойтись без всех этих людей и построить ракету в одиночку?

Разумеется, это было невозможно.

Он, все же, не знал слишком многого, и именно объединение огромного количества людей было способно воплотить этот проект в жизнь. И все эти люди, вовлеченные в создание ракеты, блестяще справлялись со своими задачами, а Л оставалось только грамотно управлять ими, хоть они этого и не предполагали.

Программирование не было его специализацией, однако теперь, глядя на программу и микросхемы, он абсолютно точно мог сказать, в какой части может закрасться ошибка при полете корабля.

И, конечно, ему пришлось внушить не одному сотруднику, что он прекрасно разбирается в этой области, в том числе своему начальству и сотрудникам другой компании.

Чем дольше он проворачивал свои трюки, тем ощущал все больший подъем сил. Его перестала пугать эта новая власть — она нравилась ему все сильнее. И хотя судьба остальных людей была столь же глубока и противоречива, как и его собственная, и несмотря на то, что без них он не смог бы построить космический корабль, Л все равно осознавал свою исключительность, без которой уже не мог представить своей жизни.

Он проводил контроль и помогал работать над системой управления, пока она не стала идеальной. Дело оставалось за сборкой, и Л тщательно следил за всеми этапами на спутнике.

Через отведенный срок корабль был полностью готов к старту. Л снова находился в Центре управления полетами, не сводя глаз с ракеты на стартовом столе и слушая обратный отсчет.

Пуск.

И вновь настал момент включения основного двигателя, и снова он не мог уйти: каждая клетка его тела была напряжена до максимума.

Проходил час за часом, выполнялся один этап за другим. Спустя восемь часов после пуска двигателя все показатели оставались стабильными. Л не вставал с места, продолжая наблюдать за увеличением скорости.

Лишь спустя двенадцать часов после старта основного двигателя Л решился покинуть Центр управления.

Одинокий космический корабль продолжал бороздить межзвездное пространство…

14. Ожидание

Спустя несколько недель скорость ракеты достигла 14170 км/с. Все системы функционировали стабильно.

Л не мог оценить, правильно ли работают все составляющие — камеры отображали лишь некоторые части корабля. Оставалось только ждать, наблюдать и снова ждать.

Ожидание будет длиться еще около пяти месяцев, прежде чем корабль не начнет торможение, затем через шесть месяцев будет осуществлен разворот, и еще 276 дней на то, чтобы вернуться обратно.

Казалось, что Л совершал путь вместе с кораблем. Он, словно ракета, обладая колоссальной мощностью, двигался сквозь вакуум, не имея представления, достигнет ли конца пути, или же его ждет неминуемая катастрофа…

Через несколько месяцев Л вернулся на Мету. Он испытывал огромное облегчение, так как командировка вытянула из него все силы.

Ему снова стали доступны способности, в том числе и телепортация, и каждый раз перемещения в пространстве получались у него все быстрее и проще.

Л подробно изучил любопытные эффекты, возникающие при телепортации.

Когда он начинал перемещение, все, что он видел перед собой, начинало искривляться в форму круга. Изображение многократно повторялось до бесконечности, уходя в центр круга, причем сначала, ближе к краю, оно было перевернутым, затем, далее к центру, оно снова было правильным, но сильно искаженным, и так далее.

Л не мог дать этому явлению точное объяснение, так как наука еще не ведала о таких эффектах. Он предполагал, что при телепортации он открывает некий туннель в пространстве, вроде «кротовой норы», который мог возникать при помощи дополнительных скрученных измерений, по теории, постоянно присутствующих в привычном мире. Это было единственным правдоподобным объяснением, однако оно не раскрывало сути перевернутых, многократно повторяющихся изображений.

В те моменты, когда он не был занят работой, Л посещал места, где ему хотелось бы побывать. Он тщательно выбирал на карте такие точки, куда он мог бы переместиться, не привлекая внимания.

Теперь Л мог существенно сократить время на путь до офиса. Но ему, все же, необходимо было пройти некоторый путь пешком — Л не мог внезапно возникнуть в людном месте или вблизи камер наблюдения.

Перемещения также помогали ему избегать возможных покушений на его жизнь.

После инцидента Л не пытался заявить в полицию и выследить преступника — ведь тогда сотрудники правопорядка точно обратили бы внимание на внезапное исчезновение Л, а он не хотел лишних вопросов. Поэтому лучшим вариантом оставалось не попадаться никому на глаза.

Он стал намного чаще бывать у отца, чем вызывал его искреннее удивление. Л не решался рассказывать ему про свои новые умения и аргументировал частые визиты появившейся возможностью брать больше выходных и отпусков.

Ночью, когда сил двигаться уже не оставалось, Л слушал мир. Все точнее ему удавалось услышать, увидеть, прочувствовать потоки информации, волнами доносившиеся до его головы. Было сложно сортировать полезную информацию, однако иногда проскальзывали важные и интересные факты.

В один из вечеров, собравшись с духом, он переместился в Ке-Тас.

Так же, как и двенадцать лет назад, словно это было только вчера, он забрался на выжженный холм, с которого открывался леденящий душу вид.

Потоки магмы изливались из недр безжизненной черной горячей земли, покрытой трещинами и застывшей лавой. В воздухе витали клубы пара, сквозь которые порой виднелись мерцающие в небе вспышки Туннеля.

Сердце Л сжалось от воспоминаний об экспедиции в эти края. Тогда ему пришлось подобраться еще ближе к эпицентру катаклизма, чтобы захватить антивещество. Он вспомнил, как изнывал тогда от нестерпимой жары и духоты, — экспедиция состоялась в конце лета, когда влияние Туннеля на планету было минимальным, однако к жару от земли добавлялось палящее солнце.

Казалось, что он может заживо сгореть в этом пекле. Никогда в жизни он не был столь близок к смерти, как в те дни.

Сейчас он пришел сюда снова, чтобы на миг взглянуть на Туннель с помощью своих способностей. Но его наблюдения лишь подтвердили теории о структуре Туннеля. Он имел электромагнитное излучение, которое, однако, не могло распространяться дальше определенного расстояния от его центра. Л наблюдал движение невидимых обычному человеку частиц, уходящих в небо, однако ему была по-прежнему непонятна природа той силы, которая удерживала это излучение.

Он надеялся узнать о Туннеле нечто большее, но осознал, что недоступно даже ему. Если бы он больше разбирался в астрофизике, быть может, он увидел бы здесь что-то еще.

Задыхаясь и обливаясь потом, он покинул это место. Л невероятно везло, что он умел мгновенно перемещаться в пространстве: когда он был здесь в первый раз, ему еще предстояло выбираться отсюда в течение нескольких дней.

Он до сих пор не мог понять причины своих способностей, равно как и структуру Туннеля.

Чем чаще он наблюдал за миром, телепортировался, внушал мысли и перемещал объекты, тем сложнее ему было выходить из этого состояния. И тем невыносимее было пребывание на работе, будучи связанным необходимостью провести испытательный полет до конца. И тем больше его раздражали люди, хотя он понимал, что он не смог бы существовать, не будь их.

В городе нарастало волнение — все чаще происходили забастовки и стычки из-за непродуманных, как считали протестующие, трат государства на космические разработки.

И Л оказался главным действующим лицом всеобщего негодования. Его винили в том, что он помешал запуску оружия на Землю, винили в том, что он изобрел фотонную ракету.

Он смотрел на них и удивлялся этой глупости. В то время, как одни отдавали все, чтобы сделать жизнь лучше, другим была важна лишь их собственная жизнь. Никто не был готов жертвовать собой ради всех.

Даже он сам.

Да, ракета действительно была слишком сложна и затратна для нынешних дней, однако на данном этапе было невозможно было придумать ничего лучше.

Человечество должно было пройти через некоторые лишения, чтобы достичь высшего развития.

Зачем он отправился на очередной несогласованный протест, он не мог объяснить сам себе. Наверное, ему просто надоело сидеть на одном месте.

Одев темные очки, закрывающие пол-лица, и шапку Мэта, он прибыл на центральное шоссе, тротуары которого уже были заполнены людьми.

Народом правило безумие.

Один, наиболее активный тип — он мог быть одним из инициаторов этого движения, — вскричал:

— К черту фотонную ракету! — и тут же к его крику подтянулись остальные, в том числе и Л, чтобы не привлекать внимания.

В порыве эмоций протестующие заполонили всю проезжую часть, и водители, поняв, что они уже не смогут доехать до места назначения, выходили из машин и присоединялись к движению.

Через несколько минут людей уже разгоняли сотрудники охраны порядка. Л двигался вместе с толпой, глядя на все это зверство, и ему пришло в голову, что во всех этих протестах было кое-что любопытное.

Народом двигала общая мысль, и эта мысль обретала силу.

Однако человечество очень недалеко ушло от обезьян, от первобытной дикости, и совсем не скоро оно сможет стать единым организмом, в котором люди не будут грызть друг друга.

Когда он понял, что может оказаться под арестом, если продолжит участвовать в забастовке, Л проскользнул в пустой подъезд и растворился в воздухе.

* * *

Дни тянулись один за другим.

Ракета набирала скорость.

Чтобы хоть как-то не сойти с ума, Л день ото дня использовал свои умения, и когда он возвращался в прежнее состояние, та пустота внутри него сдавливала все сильнее, не давая возможности вдохнуть.

— Как вы с Люси оказались в Илере? — вдруг спросила как-то Энн.

Она, как обычно, сидела на подоконнике в его комнате и пускала дым в открытое окно.

Он стал часто видеться с ней.

Он считал себя последним идиотом, однако ничего не мог с собой поделать. Он не чувствовал, что она понимает, о чем он говорил, и также осознавал, что ему не интересно то, о чем рассказывала ему она. Однако Энн была единственным человеком, кроме отца, с кем он поддерживал общение, и она помогала ему выживать.

— Насколько я помню, она считалась преступницей? — продолжала девушка.

— Это очень долгая история, — вздохнув, бросил Л, не отрываясь от экрана ноутбука. — Большую часть пути мы преодолели пешком.

— Пешком? Сколько же длился ваш путь?

— Почти месяц.

Энн удивленно покачала головой.

— Вы направились туда только затем, чтобы помешать запуску? — снова поинтересовалась она.

Л скривил губы.

— Нет. Она хотела освободить своего отца из тюрьмы.

— Ясно…

Энн выдохнула дым, не отводя взгляд от окна.

— Но почему ты ей помогал? — донеслось от нее.

Л наконец отвел глаза от монитора и уставился на Энн.

— Она попросила меня.

Та хмыкнула, улыбнувшись уголком рта, и вновь затянулась сигаретой.

— Когда ты доберешься до Земли, — начала она, — она могла бы помочь обустроиться там.

Л стал напрягать этот разговор.

— Мне должно очень повезти, чтобы я попал на Землю, — выдавил он. — Ты сама знаешь, сколько необходимо сделать, чтобы экспедиция состоялась. — Он замолк на мгновение, а затем продолжил: — Но даже если это случится, найти там Люси будет невозможно, не говоря уже о том, чтобы просить у нее помощи. Она не будет иметь ни малейшего представления, что мы отправимся на Землю, и в какой точке произойдет приземление. Да и вряд ли она вообще запомнила, что была здесь.

Он старался говорить небрежно, однако у него это плохо получалось. Он первый раз высказал то, что его беспокоило так же, как постройка ракеты и причины его сверхспособностей.

— Может быть, она все-таки что-то помнит, — пожала плечами Энн. — Она ведь была неотличима от реального человека?

Л кивнул и снова отвернулся к экрану.

— А от нее что-то осталось здесь? Может, какие-то вещи или записи?

— Они надежно погребены под толщей воды, — сухо ответил Л, параллельно думая, как сменить тему разговора. — Мы попали… в непростую ситуацию, и все вещи были утеряны.

— Жаль, — Энн бросила окурок в банку. — Прости за допрос.

Л пропустил ее фразу мимо ушей и углубился в размышления.

И как он раньше не додумался до этого?

* * *

Скорость ракеты достигла 100000 км/с — 0,4 конечной скорости и 0,7 от скорости, которой нужно достигнуть макету в этом испытательном полете. Это известие пришло лишь через четырнадцать дней после фиксации события — начинало сказываться огромное расстояние между кораблем и планетой. Небольшую роль в задержке сообщения начинало играть релятивистское замедление времени и приближение аппарата к Земле.

Ученые всего мира и Л с трепетом следили за приходящей информацией.

Последний полагал, что этот эксперимент завершится успешно — но мог ли он быть уверенным наверняка? Вдруг в космосе существовало то, о чем никто не подозревал?..

Мгновение — и Л возник в Сароне, портовом городе, где ему без труда удалось взять в аренду небольшую яхту за внушительную сумму денег.

Сперва он направился к тому самому берегу, неподалеку от которого когда-то пролегал железнодорожный мост-бутафория. Привязав судно, Л подошел к месту их давней стоянки и огляделся.

Все было ровно так, как и два года назад, словно он и не уходил отсюда. Не было только Люси и моста — они исчезли полностью и бесповоротно.

Л посмотрел вдаль. Когда-то, совсем недавно, они устремились туда, невзирая на усталость, боль и холод…

Л спустился к берегу, отвязал яхту и, телепортировавшись на судно, направился в море. Он ориентировался по навигатору с заранее подготовленной картой, на которой обозначалось расположение бывшего моста.

В нужной точке он остановился. Берег материка уже затерялся в дымке, и вокруг не осталось ничего, кроме бескрайней синевы моря.

А ведь именно здесь, в этом месте, когда-то бушевал шторм, и огромный мост, разрушаясь, исчезал из этого мира…

Л сосредоточился и стал мысленно опускаться сквозь толщу воды. Глубина здесь достигала не более семисот метров, поэтому он без труда добрался до дна и медленно двинулся по нему вперед. Ему приходилось часто останавливаться, чтобы осмотреть объект, который встречался ему на пути, но каждый раз он убеждался, что это был всего лишь камень.

Л прочесывал дно, словно металлоискателем, в течение часа, при этом постоянно корректируя местоположение яхты. Однако пока он ничего не находил. Вполне возможно, что вещи отнесло течением, и тогда он зря тратил свои силы на это бесполезное дело.

Вдруг он наконец наткнулся на то, что искал. Л несколько раз осмотрел предмет, чтобы точно убедиться, что это был действительно рюкзак.

Он был уже наполовину закопан в ил, поэтому, чтобы поднять его на поверхность сквозь пласт воды, потребовалось столько же усилий, сколько он тратил для подъема массивного булыжника.

Наконец рюкзак вылетел из воды, и Л опустил его на палубу.

То, что он вытащил, было мало узнаваемо: рюкзак был абсолютно черным, покрытым водорослями и кораллами. Оглядев его, Л понял, что этот рюкзак принадлежит ему, а значит, ее вещи могли по-прежнему лежать где-то неподалеку.

Через двадцать минут он отыскал другой рюкзак — его отнесло немного дальше предыдущего.

Вытащив его, Л начал сомневаться, сможет ли он вообще найти там не испорченную вещь. Внутри все было абсолютно промокшее. Однако ее записи были тщательно запакованы в несколько пакетов от дождей. Л начал медленно развязывать пакеты, не в силах сдержать улыбку, как ни старался.

Углы листов намокли, но почти все записи и наброски остались целы. Л с трепетом переворачивал страницы. Ему казалось, что он откопал нечто очень древнее, хотя рюкзаки пролежали на дне всего два года.

Но два года!

Целых два года эти записи покоились на морском дне, дожидаясь, когда Л откроет в себе способности поднять их наружу.

Люси фиксировала информацию о событиях, которые происходили с ними, и о том, что она узнавала во время пути. Рядом с записями располагались рисунки тех мест, через которые они следовали в Аврог, и Л сразу узнавал эти места. Часто в этих пейзажах фигурировал он сам.

Наконец он дошел до последних записей. Л бросил на них взгляд и замер. Внизу листа значилось:

Ты справишься.

Л вгляделся в надпись.

Интересно, что на следующий день после того, как Люси сделала эту запись, их опять разлучил катаклизм.

Но кому она адресовала эту надпись? Себе?

Л не мог отделаться от ощущения, что Люси знала, что он прочтет это в ее записях. Иначе зачем ей делать такую пометку, если читать ее будет только она?

Возможно, это было лишь совпадением — могло быть сколько угодно причин, по которым она сделала эту запись.

Л задумчиво посмотрел на горизонт.

Время.

То, что люди не в силах подчинить себе. Однако каким-то образом он и Люси могли узнать, что произойдет в будущем.

Л не сомневался, что он способен и на это. Это было сродни тому, как, рассматривая какой-либо аппарат, он видел, как тот будет работать в будущем.

Но чтобы знать свою жизнь наперед…

Нет.

Л боялся этого как огня.

«Пожалуйста, Люси, вернись. Мне так много нужно с тобой обсудить…»

Он сидел какое-то время, рассматривая записи, затем поднялся и направил яхту в порт.

* * *

«Скорость 153000 километров в секунду, 0,51 скорости света. Начинается торможение. Все системы работают безотказно. Уровень радиации не превышает критического значения», — с этого сообщения начался очередной рабочий день Л.

Это известие пришло лишь через сорок пять дней после фиксации события, а значит, в данный момент корабль должен был уже существенно сбросить скорость. Но информации о его полном торможении нужно будет ждать только через семь месяцев — когда ракета уже разовьет скорость, равную 0,3 скорости света, на обратном пути.

На общем собрании царило ликование. Всюду слышались поздравления, сотрудники пожимали друг другу руки. Но вздыхать с облегчением было еще рано: было известно лишь об успешном завершении четвертой части испытания. К тому же, оставалось все еще неизвестным, возможно ли пребывание человека в корабле, и сможет ли ракета достичь конечной скорости — 0,8 скорости света.

И все же Л не мог скрывать облегчение — это событие было значительным шагом к приближению экспедиции.

В этот же день Л отправился в ЦПК для подачи заявления на участие в экспедиции.

— Мы получили ваш запрос, мистер Форстер, — начал заместитель начальника центра, летчик-испытатель, сложив руки в замок. — Что ж, ваши предварительные результаты идеальны. Однако, видите ли… Они являются идеальными лишь для кратких полетов. Для более длительных экспедиций вы не готовы.

— Вы имеете в виду только зрение? — спросил Л. — Это никак нельзя исправить?

— Я так понимаю, вы целитесь в экспедицию ME? — вопросом на вопрос ответил начальник, глядя в упор на Л. — Я слышал, что она как никогда близка к реализации.

Он откинулся на спинку стула и замолчал. Л выжидающе сидел, уставившись в одну точку.

— Вы же понимаете, мистер Форстер, — продолжил заместитель через несколько секунд, — что эта экспедиция сродни первому полету человека в космос. И подготовка будет вестись так же, как перед самым первым полетом. Мы не сможем отправлять туда, прошу прощения, кого попало. Это наш первый шаг к неизвестности. И нам нужны абсолютно идеальные кандидаты, а таких можно пересчитать по пальцам.

Л открыл рот, чтобы возразить, но собеседник жестом остановил его.

— Я в курсе того, — продолжил он, — сколько вы вложили в этот проект. И вы, к великому сожалению, далеко не идеальный кандидат. Я не говорю только про зрение, хотя оно тут играет важную роль. Я говорю об общей физической подготовке. Посмотрите на себя. Вы истощены. И ментально, и физически. Конечно, вы можете заняться своим здоровьем, но полностью восстановиться до начала подготовки вы не сможете.

Л метнул на него пронзительный взгляд, и выражение лица заместителя тут же смягчилось.

— Но, я полагаю, мы можем принять вас на подготовку, — легко кивнув, продолжил он. — Курс состоит из теоретической части со сдачей экзамена раз в месяц, проверки физической и психологической подготовки, выездные тренировки и прочее. Сюда вы обязаны приходить раз в неделю. О ближайшем занятии и расписании известим.

— Благодарю. — Л пожал руку заместителю и вышел из кабинета.

Только за дверью его начала пробирать дрожь, и ему пришлось стоять неподвижно некоторое время, прислонившись к стене, чтобы унять ее.

Как он мог пойти на это?..

* * *

Привычным порядком действий он зашел в квартиру, на ходу снимая ботинки и куртку.

— Л, — неожиданно раздался тонкий голосок откуда-то сбоку, так что Л чуть не подпрыгнул от испуга.

В кресле сидела Энн.

— Как ты сюда попала? — вопросил Л, шумно выдохнув.

— Прости, что напугала. — Девушка обычным движением заправила светлые пряди за уши и выпрямилась. Выражение ее лица было напряженным, что для всегда позитивно настроенной Энн было необычно.

— Что случилось? — нахмурился Л.

Энн поджала губы и, поднявшись с кресла, подошла к столу. Открыв ноутбук Л, она набрала пароль и нажала несколько клавиш. Из компьютера послышались звуки скрипки, играющей свою тревожную партию.

Л молча наблюдал за ней, пытаясь вспомнить, когда он дал ей код от ноутбука. Энн увеличила звук, и он не выдержал:

— Что все это значит?

Музыка стала звучать настолько громко, что ее приходилось перекрикивать.

Энн взглянула на Л и указала на кресло.

— Присядь.

Л, немного помедлив, опустился в кресло. Энн, придвинув стул, уселась напротив него.

— Л, — наконец начала она и, набрав побольше воздуха, произнесла: — Ты должен опасаться Норрингтона.

Слышать такие слова от помрачневшей Энн было столь непривычно, что Л поначалу не понял ее.

— С чего ты это взяла? — наконец спросил он, когда до него дошел смысл фразы.

Энн некоторое время собиралась с мыслями, прежде чем ответить:

— Он мой муж.

15. Событие мирового масштаба

— Что? — Л начинало казаться, что она его дурачит.

— Бывший муж. Мы развелись полгода назад.

К скрипке присоединился целый оркестр.

— Это шутка? Ты говорила, что у тебя…

— Я врала. — Энн облизала пересохшие губы.

Наморщив лоб, Л пытался осознать сказанное, однако громкие звуки мешали собраться с мыслями.

— Энн, я не…

— Л, послушай меня. Я хочу, чтобы ты меня выслушал. Я едва сводила концы с концами, когда в моей жизни появился Артур. Он буквально спас меня от нищеты, поставил на ноги, дал мне возможность выучиться и получить хорошо оплачиваемое место в Eternal.

Энн замолчала. Оркестр продолжал бушевать, превращая этот момент в сцену из театральной постановки.

— Но он сообщил мне, — продолжила девушка, — что я также должна буду ему помочь. В определенный момент я должна буду начать следить за тобой. Передавать все, что ты говоришь, делаешь, о чем думаешь. Когда нужно, направлять тебя, подсказывать тебе, что делать. И я согласилась. А теперь жалею об этом.

— Ты издеваешься, — тихо произнес Л, и его слова утонули в музыке.

— Не так давно я поняла, что мне стало невыносимо жить с ним, и развелась. Он стал угрожать мне, что я могу лишиться работы, если перестану выкладывать ему информацию о тебе, — Энн покачала головой. — Но я так больше не могу. Я ухожу, Л. Я не могу больше подставлять тебя и не могу вечно быть его марионеткой. — Она глубоко вздохнула. — Только, прошу, пойми — ему нельзя верить. Он ведь тоже предложил тебе сделку? Что он обещал тебе?

Л молча смотрел на нее.

И как же он сразу не догадался?

Она появилась буквально из ниоткуда и сразу же втерлась к нему в доверие… А он был так занят своими проблемами, что не увидел этого.

— Он обещал тебе полет на Землю? — продолжала вопрошать Энн.

Л не отвечал, и она умоляюще посмотрела на него.

— Я знаю, как сильно ты хочешь улететь. Но пойми… Ты не обманешь Артура. Его просто невозможно обхитрить.

Л попытался влезть в ее мысли, однако, к удивлению, не увидел и не почувствовал абсолютно ничего. Будто перед ним никого не было.

«Может быть это из-за музыки?»

Шум начинал раздражать.

— Слушай, Энн… — начал он, но, взглянув на ноутбук, воскликнул: — Мы можем выключить это?!

— Нет! — Она оттолкнула его руку от клавиатуры. — Нас могут прослушивать.

— Кто?!

— Дружки Артура. Они… Слушай. Ты должен мне поверить.

— Как я могу тебе теперь поверить? И что за дружки?

— Те, кто выполняет его указания. Они пропускали меня сюда, помогали перемещаться между городами. Они такие же странные, как и он.

— Я не понимаю тебя…

— Послушай, ты должен это знать. Ты можешь считать меня сумасшедшей, можешь не верить мне. Но сейчас все, что я тебе говорю, — это чистая правда. — Она судорожно вздохнула. — Они умеют перемещаться в пространстве за доли секунды. Они помогали перемещаться мне, и так я оказывалась там, где мне нужно. Но самое главное здесь даже не перемещения. Я не имею ни малейшего представления, как они это делают… Но в течение всех этих лет Артур… Норрингтон как-то умудрялся… знать, о чем я думаю, — она с трудом подбирала слова, — будто знал все мои мысли. И его шпионы тоже… Иногда мне казалось, что он может управлять мной, буквально заставлять что-то делать, словно влезал в мою голову и наводил там свой порядок. Такое ощущение, что… они могут все. Но перед тем, как уйти от него, я поняла, как уклоняться от этого вмешательства в мысли, Л. — Ее глаза блестели. — Музыка является для них помехой, но только если они находятся далеко. Когда они рядом, или музыки нет, я всегда держу в уме кирпичную стену. Будто закрываю ей свои намерения и помыслы. Я знаю, это звучит абсурдно. Но ты должен этому научиться, в противном случае ты будешь перед ними как на ладони.

Л молчал.

— Ты ведь не откажешься от полета? — тихо, насколько позволял шум, спросила Энн.

— Нет.

— Норрингтон в любом случае узнает, если ты не выполнишь свою часть сделки. Все твои титанические усилия пропадут даром…

Она сделала паузу, собираясь с мыслями.

— Но он не знает, о чем мы говорим сейчас, — продолжила Энн. — Мы можем использовать это. Я могу тебе помочь. Мы можем что-нибудь придумать…

Л вцепился в подлокотники так, что побелели пальцы.

— Энн… — процедил он. — Я понял, о чем ты мне хотела сообщить. Мне не нужна ничья помощь.

— Л, умоляю тебя…

— Обсудим это позже. Мне надо подумать. — Л поднялся с кресла и, повернувшись к ней спиной, подошел к окну. — Уходи, Энн.

Та медленно поднялась с места.

— Прости меня, — проговорила она и быстрым шагом вышла из квартиры, закрыв за собой дверь.

И словно подытоживая разговор, из ноутбука прозвучало несколько последних торжественных аккордов, и воцарилась тишина.

Л невидящим взглядом смотрел на темный переулок, освещенный тусклыми фонарями.

Он не сомневался, что услышанное им было отчасти правдой: Энн говорила про телепортацию, про чтение мыслей и внушения.

Но мог ли он теперь ей доверять?

Что если все это она рассказала ему по указаниям Норрингтона?

Тут было лишь два варианта: либо она играла свою роль, либо говорила правду — и то, и другое вполне имело право на жизнь. Но проверить это было невозможно.

Или…

Можно было попросить ее открыть свое сознание для Л, чтобы он просмотрел его. Однако тогда она будет знать, что он умеет читать мысли, а этого он не хотел открывать никому.

Хотя наверняка Норрингтон и его сообщники уже не раз влезали в его голову и были в курсе обо всех его умениях и мыслях…

Нет, он никак не мог проверить правду. Он был уверен лишь в том, что Норрингтон следил за ним из-за каждого угла.

От дома по переулку следовал тонкий силуэт блондинки, и стук ее каблуков эхом раздавался в вечерней тишине.

«Бедная Энн», — подумал Л.

Если все, о чем она рассказала, не было выдумкой, то ее жизнь сводилась к тому, что Норрингтон использовал ее в своих целях.

Да, он ей помог.

Приручил ее лишь для своей необходимости.

Из-за дома вдруг вышел какой-то человек и направился к Энн. Та отпрянула в сторону, но затем, взглянув на незнакомца, остановилась. У них завязался диалог. Л попытался разглядеть его лицо, однако не смог различить его под надвинутым капюшоном. Энн что-то крикнула человеку и, развернувшись, ушла прочь.

Л попытался прочесть мысли незнакомца, но так же, как и в случае с Энн, ничего не почувствовал. В тот же момент незнакомец повернулся и обратил закрытое тенью лицо прямиком на Л. Тот, нахмурившись, снова взглянул на удаляющуюся Энн и на всякий случай представил в уме кирпичную стену.

Когда он перевел взгляд на незнакомца, тот уже будто испарился.

Л отвернулся от окна, задернув штору, сел на кровать и закрыл лицо руками.

Это вполне мог быть один из тех «дружков». И эти люди, судя по всему, также обладали всем комплексом сверхспособностей. Если Энн права, и они действительно следили за ним, ему надо быть предельно осторожным.

Если она говорила правду, он никогда не сможет не выполнить условие Норрингтона, ибо он сразу же узнает об этом.

Л потер лицо.

Вопреки всему, он чувствовал небольшое облегчение от того, что в этом мире существовали люди, которым доступны те же умения, что и ему.

Но кто они?

Что им от него нужно?

Зачем они скрывают то, что он — один из них? И что это за группа уникальных людей, с ним в том числе?

Прочитать мысли Норрингтона?

Л был больше чем уверен, что обнаружит там ту же пустоту. Да и попадаться на глаза этому типу ему совсем не хотелось.

Круговорот мыслей и новых вопросов затягивал его.

Он остался совершенно один. Отец больше не его отец, Энн больше ему не друг.

Может ли он вообще кому-то доверять в этом мире? Сможет ли он когда-нибудь узнать, кто он?

* * *

Год в ожидании возврата ракеты казался самым долгим за всю его жизнь.

Каждый день, каждая секунда длились вечность.

Л окончательно замкнулся в себе.

Он вел разговоры только по рабочим вопросам и в случае крайней необходимости, чаще всего молчал и старался избегать людей. Люди стали ему противны: в каждом человеке он видел агента, который следил за ним. Из-за развивающегося ощущения преследования ему казалось, что весь мир стал против него. Он не мог отделаться от ощущения, что все смотрят на него, обсуждают его за спиной, будто знали, на что он шел ради того, чтобы улететь отсюда.

Л стал регулярно посещать ЦПК и показывал блестящие результаты в теоретической части. Он в совершенстве знал устройство ракет и самолетов любых типов, принципы их управления, обладал безупречными знаниями об обеспечении жизнедеятельности в полете, разбирался в астрономии, геофизике, астронавигации. Казалось, его мозг способен запомнить всю поступающую в него информацию — чем больше он узнавал, тем больше ему хотелось узнавать.

Каждую проверку — будь то письменный экзамен или отработка на стенде и тренажерах — Л сдавал на отлично.

В программу подготовки входила также летная практика, чего Л ждал с нетерпением. Это был один из немногих просветов в его мрачной жизненной полосе.

Когда же дело доходило до проверки физических качеств, здесь Л приходилось очень часто прибегать к внушению. Из-за сидячего образа жизни в течение нескольких лет его физическая форма совсем пришла в негодность. Конечно, Л пытался выполнять различные упражнения, тесты на силу и выносливость, однако не достигал хороших результатов. Он понимал, что поступал глупо и подвергал опасности всю команду, с которой в будущем отправится в полет. Он осознавал, что ему необходимо тренироваться, но не мог найти на это сил и времени.

Раз за разом он заставлял проверяющих ставить ему положительные оценки. Этим он зарабатывал дополнительные косые взгляды других кандидатов. Как мог тощий очкарик быть одним из лучших претендентов в межзвездный полет?

Чтобы не вызывать подозрений, Л, вопреки своему желанию, стал носить линзы — так все могли думать, что он восстановил зрение. И только те, кто мог это проверить, подвергались мысленному вторжению.

Энн, как и обещала, больше не появлялась на рабочем месте. Спустя некоторое время он, не в силах больше выдержать одиночество, позвонил ей. Оба понимали, что их разговор может прослушивать Норрингтон, поэтому они не затрагивали эту тему. С тех пор они вновь возобновили общение, и Л чувствовал, что Энн, все же, говорила ему правду.

Несмотря на сообщения об успешных этапах полета ракеты, несмотря на успешную подготовку в ЦПК, вся жизнь Л клонилась к упадку. Все, что он чувствовал, — это бесконечную усталость, все, что видел, — озлобленных, занятых выживанием людей и покрытые грязью дороги.

— Поступила информация. МE-1 начал торможение.

Он до сих пор жив.

Еще четыре месяца…

Алкоголь и сигареты приносили облегчение, но лишь на некоторое время. Как и использование сверхспособностей, которые все больше отчуждали Л от окружения.

Женщины стали частыми гостями в его квартире. Они всегда были разные, но их объединяли некоторые внешние черты: небольшой рост, короткие, чуть ниже ушей, волосы…

Он никогда в жизни не уподоблялся вредным привычкам, и сейчас он понимал, что его существование катится под откос.

Зачем ему лететь туда?

Зачем он пытается всех обмануть?

Не проще ли остаться здесь и продолжать работу, совершенствуя летательные аппараты, выучиться управлению самолета?

Зачем ему нужна эта ракета, эта беспощадная тьма?

Но напротив, каждый раз, когда он думал о космосе, он казался ему намного ярче и светлее, чем тяжелый мрак на планете. Парадокс заключался в том, что одному в космосе ему не выжить. Люди были единственным спасением для него.

«Никогда не уходи далеко от людей… Без подобных себе мы будем никем…»

Но как он может быть ближе к людям, когда он становился все меньше и меньше похожим на них?..

* * *

Когда он прибыл в офис в тот день, уже при входе чувствовалось волнение. Л взглянул на первого встречного, и тот ответил ему улыбкой и кивком.

— Успех.

Испытательный полет подошел к финальному этапу. Основной двигатель был выключен, и оставались считанные дни до приземления на Комраду.

Л и его коллеги должны были прибыть на спутник через сутки после этого события.

Через шесть дней МE-1 совершил успешную посадку на поверхности спутника. По предварительным данным все элементы ракеты не были повреждены.

Это было триумфом.

Впервые за историю человечества космический корабль достиг скорости, равной половине скорости света. В первый раз в качестве топлива были использованы только внешние ресурсы. Никогда прежде не были преодолены такие огромные расстояния за такой небольшой период времени.

Несмотря на то, что впереди было еще немало испытаний, успех первого полета по праву можно было считать событием мирового масштаба.

Но не столько осознание этой значимости повлияло на состояние Л.

Когда, прибыв на Комраду и зайдя в цех, он увидел фотонный звездолет, который, благодаря ему и тысячам других гениальных людей, перевернул научный мир, открыл новые колоссальные просторы для изучения, он понял, что его ожидание и труд не прошли даром.

Только сейчас, глядя на свое творение, он осознал, как глупо выглядят все его тревоги и опасения по сравнению с грандиозностью этого изобретения.

«Пора заканчивать с этим упадком», — думал Л, осматривая ракету.

В течение недели корабль тщательно проверялся. Никаких повреждений обнаружено не было, хотя внешняя оболочка, все же, несколько износилась, выдерживая беспрерывный поток космической пыли. Однако все параметры были в пределах нормы, а значит, аппарат был готов к полету вместе с экипажем.

Через пару дней вступила в силу задача по подготовке к главной экспедиции. Необходимо было вновь протестировать все составляющие, а также реализовать жилые отсеки, отсек управления и посадочный модуль. Предстояло еще несколько тестовых полетов, в том числе и испытательный полет с экипажем перед основным стартом.

Впереди было еще очень много работы, однако все знали, что проект находится на финальном этапе.

Теперь можно было официально дать название фотонной ракете, которой предстояло бороздить космическое пространство. Было выдвинуто несколько вариантов, среди которых был выбран «Эофос», по фамилии человека, первого отправившегося в космос. Несколько столетий назад он открыл своим полетом космическую эру, и теперь прогресс дошел до изобретения звездолета.

Помимо доработки ракеты Л также вступил в программу подготовки к межзвездному полету в ЦПК. У него снова почти не осталось свободного времени, чтобы думать о чем-то помимо работы. Л твердо решил заняться собой и получить нужные оценки готовности к полету не обманным путем, а своим собственным трудом.

Он постепенно бросал курить, перестал притрагиваться к алкоголю, начинал набирать оптимальную для него массу тела. Он заставлял себя спать необходимое ему количество часов, даже если он не хотел или не было времени.

Поначалу это давалось ему с большим трудом. Каждый день он испытывал отвратительные чувства, однако находил в себе силы не сбиваться с правильного пути.

Постепенно ему становилось все проще отказываться от вредных привычек. Он стал регулярно заниматься спортом: бегом, катанием на лыжах, упражнениями.

Одним из важных этапов подготовки к полету было выживание в диких условиях.

Предполагалось, что высадка на другую планету должна совершиться абсолютно незаметно для землян. Для этого была выбрана точка, расположенная вдали от каких-либо населенных пунктов, в абсолютно дикой местности. По прибытию путникам необходимо будет самостоятельно добраться до ближайшего города и пытаться обустроить там свою жизнь.

По-хорошему, Л должен был сообщить о своих возможностях телепортации и внушения мыслей, которые могли бы существенно помочь в обосновании на другой планете. Однако объявление об этих умениях могло раскрыть его ложь, а он не хотел вызывать к себе подозрения.

К тому же, Л не знал, получится ли у него использовать свои умения на Земле, — поэтому он молчал. Если он когда-нибудь доберется до Земли, то только там сможет признаться другим астронавтам в своей лжи.

Наступившая зима была подходящим временем для тренировки в условиях дикой природы.

Группу из десяти кандидатов в экспедицию разбили на две подгруппы, которые были отправлены в разные точки Аврогской области. В каждой из подгрупп также находились инструктора и медик.

В подготовку входила масса пунктов: оказание первой помощи, установка лагеря, разведение костра, ориентирование на местности.

Л смотрел на других кандидатов в полет. Это были сильные духом, умные и жизнерадостные люди, которые, так же, как и он, искренне желали изучить другую планету и испробовать путешествие на фотонном звездолете.

Из группы должны были выйти только пять самых лучших кандидатов, и каждый из тех, кого видел перед собой Л, мог быть потенциальным участником экспедиции. С кем-то из этих людей Л когда-нибудь будет бороздить просторы космоса.

Одним из претендентов был Дэниел Палмер — и он больше других подозревал Л в обмане. Как-то раз Л отдаленно слышал его беседу с другими участниками группы:

«Его результаты довольно далеки от наших. И он все еще здесь? Кто оказал ему такую услугу? Меньше всего я хотел бы лететь с ним куда-либо…»

Л, конечно, мог влезть в мысли Палмера, однако решил просто поговорить с ним. Он слишком устал от своей скрытности.

— Дэниел, слушай, — обратился к нему Л, когда почти все приготовления к ночевке были завершены. — Я полагаю, ты, наверное, не слишком доверяешь мне из-за моих результатов в физической подготовке.

Палмер обернулся к Л и нахмурился.

— По правде говоря, да, Л. Но ты уверен, что нам нужно это сейчас обсуждать?

— Я хочу прояснить кое-что, — Л вздохнул. — Я знаю о нестыковке в результатах. Знаю, что не мог пробежать и двух километров без одышки, но при этом у меня по-прежнему были прекрасные оценки. Я специально… — он запнулся, подбирая слово, — договорился, чтобы мне их ставили.

Палмер молча слушал его.

— Этот полет — цель моей жизни, как и у всех нас, — продолжал Л. — Но я понял, что этот обманный путь не принесет ничего хорошего, и своими действиями я могу подставить остальных. И с недавних пор меня оценивают так, как я этого заслуживаю. Но я по-прежнему буду делать все, что в моих силах, чтобы участвовать в экспедиции.

Л замолк. Палмер потер замерзшие руки и усмехнулся.

— Спасибо за раскаяние, Л, — начал он и посерьезнел. — Ты прав, я действительно не доверял тебе. Но на самом деле, и я ошибался. Физическая подготовка — это малая доля всей нашей готовности к этому масштабному событию. Ты блестяще знаешь теорию, как управляться с любой ракетой, в этом я неоднократно убеждался самолично. За весь мой опыт я никогда не видел, чтобы человек безошибочно выполнял все задания на стендах… Да, черт возьми, ты изобрел фотонную ракету! Ты знаешь каждый ее миллиметр, каждую микросхему! Ты знаешь намного больше, чем кто-либо из нас. — Он указал в сторону лагеря. — Я уверен, что ты будешь участником экспедиции. Надеюсь, ты подготовишься и по физической части.

— Усиленно тренируюсь, — кивнул Л.

— Если мы когда-нибудь совершим высадку на другую обитаемую планету, если когда-нибудь случится встреча метанианца и землянина… — Палмер покачал головой. — Это будет настолько масштабным событием, что даже в голове не укладывается. — Он махнул рукой. — Пойдем, а то околеем.

Они побрели по хрустящему снегу поближе к костру.

Л испытывал облегчение: наконец-то он поговорил с кем-то просто так — без уловок и внушений.

* * *

Ракета усиленно дорабатывалась для полета с экипажем.

Нагрузка была очень высокой. Л проводил месяцы на Комраде, контролируя сборку аппарата, а на Мете проверял его с помощью своих способностей через камеры.

Возвращаясь со спутника, он вновь и вновь посещал ЦПК, тренируясь и совершенствуя свои навыки. Ко всему прочему, в подготовку добавилось изучение эксплуатации Эофоса.

Конечно, Л уже давно знал все по этой части, однако все равно регулярно проверял свои знания. Близился тестовый полет с экипажем, и малейшая ошибка могла стать роковой.

Он также стал показывать хорошие результаты в физической подготовке. Помимо тестов с высокими нагрузками будущих членов экипажа на несколько дней помещали в гибернацию, которая также должна была стать частью полета. Эти тесты должны были выявить возможные отклонения при выходе из такого состояния. Для Л это было пустой тратой времени, которое он мог бы потратить на работу, однако ему, как и всем остальным, необходимо было пройти и эту проверку.

* * *

Он зашел в какое-то подвальное помещение с серыми стенами. Там было много людей и какой-то техники: компьютеры, сервера… Ему было не очень уютно в этом месте: все было какое-то чужое, непонятное…

Зачем он там?

Л проснулся и некоторое время не мог понять, где он. Лишь через минуту он осознал, что находится на Комраде, и через несколько часов впервые ступит внутрь своего создания.

Он перевернулся на спину и потер глаза.

Снова видение?

Он вновь увидел будущее?

Что это за подвал? Кто эти люди? Как он там оказался?

Выкинув эти размышления из головы, он быстро встал с кровати и начал готовиться к полету.

Перед ним высился Эофос во всей красе.

Это был полностью укомплектованный корабль, который содержал в себе все необходимое для полета. Звездолет отличался от других ракет своей формой, и непросвещенный наблюдатель не мог предполагать, что скрывается за его металлической оболочкой. Л обладал всеми знаниями о корабле и, несмотря на то, что действия при полете были повторены им неоднократно, он испытывал трепет перед грядущем событием.

Глядя на ракету, Л, как обычно, представил себе ее чертеж. Перед его глазами возникла сложная система из составляющих аппарата: массозаборники, магнитные ловушки, инжекторы электронов, датчики антивещества, центр управления, жилые отсеки…

Лишь немногие люди могли целиком осознавать всю слаженность и многогранность этого сложнейшего организма, созданного человеком.

Главной целью предстоящего полета являлась не только проверка работы всех систем, но и исследование того, как передвижение в фотонной ракете может повлиять на человеческий организм.

Л и четырем его коллегам предстояли те же этапы, что и в предыдущем тестовом полете: вывод корабля на стартовую точку, включение двигателя, разгон, торможение, разворот, снова разгон и торможение.

Помимо этого необходимо было осуществить дополнительные маневры, которые станут неотъемлемой частью будущей экспедиции: прием на борт запасов антивещества с орбиты пятой планеты солнечной системы и тестирование посадочного модуля, с помощью которого предполагалась будущая высадка на Землю.

Все работы должны были проводиться в течение года.

Заняв место в отсеке управления, Л начисто забыл все переживания и, словно слившись с ракетой, внимательно следил за ее параметрами. Первые несколько дней происходили будто в быстрой перемотке: взлет с поверхности, прием топлива, прибытие в точку основного старта, ускорение.

В момент начала работы основного двигателя и его составляющих Л вдруг пришло сильное желание улететь прямо сейчас — ведь он находился в фотонном звездолете, и через четыре года они уже могут достичь другой солнечной системы!

Однако эксперимент необходимо было завершить. Нужно было еще раз повернуть домой, прежде чем они наконец устремятся в неизвестность.

Год работы в ракете, в отличие от месяцев, проведенных в ожидании возвращения испытательного макета, прошел очень быстро, несмотря на однообразную обстановку в космическом корабле.

Каждый день экипаж внимательно следил за показателями приборов, оценивающих работу двигателя, количество поступающего вещества и антивещества, уровень радиации и многого другого. Информация об этом, а также о самочувствии космонавтов передавалась на Комраду и Мету.

Установки работали исправно в течение всего эксперимента. Л и его коллеги чувствовали себя хорошо, не считая небольшого головокружения, обычного для долгих полетов.

Когда пришло время завершения испытательного полета, наступил последний из самых ответственных моментов — спуск посадочного модуля вместе с экипажем. Космонавты перебрались в пространство челнока, и спустя несколько волнительных часов модуль совершил реактивную посадку на поверхности спутника.

* * *

До начала экспедиции оставалось меньше года.

Велась безостановочная подготовка, но, несмотря на усталость, Л чувствовал все больший подъем сил.

Бег стал приносить бесконечное удовольствие.

Снова наступило лето, и теперь пробежки давались намного легче.

В один день он, как обычно, бежал по своему привычному маршруту: по пустыне, мимо скал, среди которых он тренировался в перемещении камней, вдоль ущелья. Погода была на редкость прекрасной: теплое солнце изредка пряталось за медленно плывущими облаками, а прохладный ветер был освежающим. На громадных скалах был отчетливо виден каждый очерченный черной тенью камень.

Бежать было так легко, что Л, впервые не глядя на время, двигался все дальше и дальше, наблюдая за движением солнца по небу, за полетом облаков, за удлинением теней от скал на земле.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда он добежал до океана.

Л остановился перед самой кромкой воды и, вдыхая морской воздух полной грудью, осмотрелся по сторонам.

Пляж был пустынным: мало кто, кроме туристов, когда-либо добирался до этого места. Мощные океанские волны шумно падали на мокрый песок, растекались по нему, доставая до ног Л, и уходили обратно, унося с собой мелкие камни. Золотой шар солнца медленно алел, отражаясь в синеве моря.

Л стоял, пораженный этим внезапным великолепием.

Как же давно он не видел подобных удивительных вещей…

В течение нескольких лет перед его взором была лишь дорога на работу и домой, и в этот момент он будто впервые за долгое время открыл глаза.

Наблюдая за непрерывным движением волн, Л не сразу осознал, что этот берег расположен довольно далеко от Аврога. Когда эта мысль пришла ему в голову, он удивился: выходит, что он пробежал около девяноста километров.

Сначала он подумал, что незаметно для себя телепортировался, однако на часах было девять вечера, а значит, он бежал все эти восемь часов без остановки.

Л снова устремил взгляд на горизонт. Кто же он такой?

Почему в столь привычном мире, среди обычных людей, он обладает такой силой?

Почему же он покидает эту природу?

При мысли, что он не будет видеть всего этого четыре года, его передернуло.

Зачем же он стремился в эту холодную пустоту?..

Ему вдруг отчаянно захотелось остановить этот момент, сохранить его в своей памяти. Он не придумал ничего лучше, чем сделать фотографию этого места. Конечно, снимок не передавал того, как он это видел, но, все же, он будет напоминать ему об этом вечере в те моменты, когда ему будет не хватать родной планеты.

Уже давно исчезли последние лучи солнца, когда Л, исказив пространство, покинул побережье.

* * *

На конференции присутствовали директор Eternal, правитель Кодора, руководители проекта и пять членов экипажа Эофоса, отобранные для миссии.

Их имена звучали на весь мир: Джим Коллинз, Мэттью Ливитт, Дэниел Палмер, Стивен Роудс, Л Форстер.

Это были люди, которые обладали недюжинным умом, силой и выносливостью. Это были люди, которые рисковали своими жизнями во имя изучения. Этими людьми руководила общая цель, а не личная выгода.

— Нам всем ясно, что конечной точкой является планета Земля, — говорил Уотсон. — Но также наша задача — это изучение полета на Эофосе. Мы не знаем, что ждать от Туннеля. И мы пока не знаем других способов межзвездных полетов, кроме грядущего. В первую очередь вам необходимо понять, возможно ли в принципе добраться с помощью Туннеля до другой солнечной системы. И вернуться обратно, — добавил он, делая нажим на последнем слове. — Поэтому… если вы поймете, что вам не хватит ресурсов для того, чтобы достичь Земли и вернуться обратно, в приоритете — ваш возврат обратно на Метаморфозу. Однако вы вправе решать. У вас есть выбор, в зависимости от ситуации и состояния экипажа.

— Уверен, вы знаете о возможных опасностях полета, — изрекал Эрратикус. — Их несчетное количество. Однако этот риск полностью оправдан. Вы являетесь первопроходцами и первые узнаете то, что не знает никто из нас.

Новость о предстоящем полете всколыхнула общественность. Не было ни минуты, чтобы какой-либо информационный канал не говорил об этом событии. Не было ни одного человека, который не знал бы о предстоящем полете. Ежедневно выпускалось сотни статей, в которых общественные деятели, ученые, писатели и многие другие высказывались по этому поводу. Кто-то восторгался проектом, а кто-то считал его бездумной тратой ресурсов.

Казалось, все человечество участвовало в запуске первого звездолета в космос. Это было событием, которое затрагивало все слои населения, словно единая мысль, связывающая всех людей.

План экспедиции был составлен и тщательно проработан.

В целях безопасности космонавты были переселены ближе к космодрому, где они совершали последние приготовления к полету.

— Джим, — обратился как-то Л к коллеге, — что сподвигло тебя отправиться в экспедицию?

— А кто не хотел бы увидеть другую планету? — засмеялся тот. — Но если серьезно, я жажду собственными глазами увидеть других, реальных людей, а не призраков, хочу узнать их, хочу убедиться в том, что во вселенной мы не одни. Я знаю, что могу и не вернуться назад, что мы рискуем. Но в этом и заключается свобода…

Л уже не испытывал никакого волнения перед предстоящими событиями. Возможно, причина этого крылась в психологической подготовке, которая проводилась ежедневно. Каждый день всем членам экипажа задавались различные вопросы, ответы на которые давали понимание об их состоянии и готовности к полету.

— На чем основано ваше желание отправиться в экспедицию? — прозвучал вопрос.

— Раньше моим ответом был поиск способов улучшения жизни на планете, — ответил Л. — Бесспорно, это одна из основных задач нашей экспедиции. Но сейчас я мог бы сказать, что также преследую и свои личные цели. Я хочу узнать, кто я, почему моя жизнь такая, как есть. Однако это не только моя цель. Мы все хотим узнать, зачем мы здесь, почему мы существуем. Поиск ответов на эти вопросы — цель абсолютно каждого человека, а следовательно, всего человечества. Я хочу приблизиться к этим ответам и поделиться своими исследованиями с людьми. И, быть может, в будущем, мы также ответим на те же вопросы жителей Земли.

— Вы готовы к экспедиции.

* * *

Л вернулся домой уже в позднем часу и сразу же завалился на кровать. Подготовка и ежедневное общение с сотнями людей отнимало все силы. Л закрыл было глаза, однако вдруг раздался телефонный звонок.

Простонав, он чуть ли не ползком добрался до трубки и, снова улегшись на кровать, поднес ее к уху.

— Добрый вечер, мистер Форстер, — услышал он приторный голос. — Простите за поздний звонок. Надеюсь, я вас не разбудил?

Л медленно поднялся и сел.

В ежедневных беспрерывных заботах он совершенно и думать забыл про Норрингтона.

— Добрый вечер… мистер Норрингтон. Все в порядке, спасибо.

— Я рад, что вы в добром здравии. — От его голоса по спине Л пробежал холодок. — Хотел сказать, что восхищен проделанной вами работой. Вы меняете мир, мистер Форстер.

— Благодарю вас, — произнес Л, надеясь, что разговор на этом закончится.

— Не буду долго вас задерживать. Вы ведь не забыли о нашем уговоре?

Л стиснул зубы. Он до последнего надеялся, что Норрингтон забудет про сделку.

— Мистер Форстер?

— Да, я слышу вас. Мистер Норрингтон… — Л закрыл глаза и продолжил: — Меня уже берут в полет. Я прошел через всю подготовку, и уже через несколько недель состоится старт. Нет никаких причин для моего отстранения. Может быть, мы сможем обойтись без нашего соглашения?

В трубке повисло молчание. Л напряженно ждал, догадываясь, что ответит ему собеседник.

— Мистер Форстер, — наконец прозвучал ответ. — Видите ли… Я не готов отказываться от нашего договора. Я понимаю, через что вы прошли, готовясь к полету. И я также в курсе того, каким образом вы проходили подготовку.

— И каким же? — спросил Л, решив сыграть дурака.

— Мы оба это знаем, мистер Форстер. — Голос замдиректора стал тверже. — Я знаю и могу многое, и уж поверьте мне, если вы не выполните условие, я сделаю все, чтобы не допустить вас к этой миссии.

Л промолчал. К горлу медленно подступал противный ком.

— Насколько я знаю, через несколько дней вы отправляетесь в Сод к вашему отцу, — продолжал Норрингтон, четко проговаривая слова. — Ночью после вашего прибытия, в 2:30, вас будут ждать мои люди. Место их нахождения я укажу вам на карте. Вы должны будете провести их в точку расположения устройства так, чтобы вас никто не заметил. Если кто-то будет осведомлен об этом кроме вас, моих сотрудников и вашего отца, я признаю невыполнение вами моих требований.

Л подавил желание записать разговор на диктофон — он понимал, что с умениями Норрингтона он этим ничего не добьется.

— Когда вы прибудете на место, — без эмоций описывал порядок действий заместитель, — мои сотрудники проконтролируют установку вами устройства. Вы поместите устройство и покинете помещение. Устройство сработает незадолго до старта ракеты. Если я получу сведения о выполнении вами моего задания, вам открыт путь к звездам. Есть ли у вас какие-то вопросы?

— Мне все ясно, — ответил Л, кусая губы.

— Чудно. Я рад, что мы достигли взаимопонимания. Еще раз прошу прощения за поздний звонок. До встречи, мистер Форстер.

16. Путь к свободе

Усталость как рукой сняло.

Сердце бешено колотилось, мешая сосредоточиться и сообразить, что же теперь делать.

Он не мог пойти на это.

Не мог.

Но и обойти бдительность Норрингтона казалось невозможным.

Л запустил руки в непривычно коротко остриженные перед полетом волосы и выругался.

«Давай же, думай…»

Даже со всеми его умениями не представлялось реальным обмануть нескольких человек, обладавших, как минимум, теми же способностями.

Ему была необходима помощь. Один он не мог…

Л отнял руки от лица и выпрямился.

Они могли следить за ним прямо сейчас.

Это означало, что ему необходимо прятать свои мысли. Здесь нужно было вести себя намного мудрее.

Л представил себе стену, закрывающую его размышления. Думать о стене и одновременно рассуждать о том, что ему делать, было нелегко и требовало большей концентрации. Он не мог узнать, насколько эффективно эта стена закрывает его мысли, но у него не оставалось выбора.

Он поднялся с места и собрался было телепортироваться, но остановился.

Что если они могли контролировать и его местоположение?

Это было довольно сомнительно, поскольку установленные на стенах камеры охватывали каждый угол.

Л создал двойника и обошел здание, в котором находился, но не обнаружил ни одного человека.

Он попытался найти какое-либо подозрительные мысленное излучение поблизости, но, кроме находящихся в соседних помещениях коллег и охранника у входа в дом, также никого не увидел.

Конечно, они могли скрывать свой разум или следить за его присутствием каким-то иным способом, но Л был вынужден рискнуть. Не забывая держать в уме «заслонку», он направился прямиком в комнату Энн.

В пустом помещении играла тихая музыка, а девушка, по-видимому, находилась на кухне. Л подошел к ноутбуку и сделал музыку погромче.

Послышались торопливые шаги, и в комнату вошла Энн в домашней одежде. Ее глаза округлились от испуга, когда она увидела Л, но тот прижал палец к губам, и она выдохнула, стараясь успокоиться.

— Л! — тихо воскликнула она, подойдя к нему. — Как ты здесь оказался?

Л, не отвечая ей, мысленно вылетел за пределы дома и начал тщательно обследовать окрестности. Он был практически уверен, что они должны быть здесь.

И действительно: вокруг здания слонялся тип, похожий на того, что Л видел из окна в Авроге. Его лицо было скрыто, однако было ясно, что это агент Норрингтона, — в его голове не было абсолютно ничего, что мог бы почувствовать Л.

Субъект ходил из стороны в сторону, не подавая вида, что заметил что-либо подозрительное.

— Л?

Л вернулся в комнату и, вздохнув, произнес:

— Энн… Теперь твоя очередь мне поверить. Мне нужна твоя помощь.

Девушка присела на край кровати, жестом указав Л на кресло.

— Я обладаю сверхспособностями, — быстро начал он, развалившись на сиденье. — И это не только перемещение предметов. Я умею внушать мысли, перемещаться в пространстве… Многое. Все то, что может Норрингтон и его дружки.

На лице Энн мелькнуло и тут же исчезло удивление.

— Я догадывалась об этом, — тихо произнесла она.

— Ты была права, — продолжал Л, — когда предположила, что я заключил с Норрингтоном сделку. И скорее всего, он, все же, повлиял на то, чтобы меня взяли в экспедицию. Взамен этого, по договору, я должен подорвать собственный город.

Он посмотрел на нее.

— Я не могу этого сделать, Энн. Но я не знаю, как обойти его вездесущих шпионов и его самого.

Л потер лицо. Грудь сдавливало от осознания собственной беспомощности.

— Я так близко к полету, Энн… — проговорил он сквозь пальцы. — Как ты и сказала… Все это, все, что я делал, будет впустую.

Девушка сидела неподвижно, уставившись в одну точку и поджав губы.

— Значит, ты умеешь то же, что и они… — наконец вымолвила она.

— Я понятия не имею, почему так происходит. Я научился всему этому четыре года назад. И я думаю о причинах этих умений все эти годы и бестолку. Я не могу понять, что меня может объединять с этими людьми. Единственное, что может навести меня на новые мысли, — это полет на Землю.

— Я понимаю, Л.

Энн вздохнула и обратила на него взгляд.

— Как ты должен совершить подрыв? — спросила она.

Л рассказал о плане, озвученном беловолосым несколько минут назад.

— Когда должна сработать бомба?

— За несколько часов до взлета.

— И как же он сможет препятствовать твоему полету?

— Он может все что угодно, Энн… Ты сама знаешь. При желании он развернет корабль обратно в любой момент нашего пути.

Энн закрыла глаза, напряженно размышляя.

— Выходит, что взрывное устройство будет покоиться на своем месте больше недели, после того, как ты установишь его? — наконец задала вопрос она, открыв глаза.

— Выходит, что так.

— И как его не обнаружат за это время?

— Его агенты будут следить за этим, — пожал плечами Л.

— Это очень странно… — протянула девушка.

— По-видимому, он не хочет, чтобы новость о взрыве как-то повлияла на запуск ракеты. — Л резко встал и начал ходить туда-сюда по комнате. — Но при этом установить бомбу должен я. И я не должен никоим образом помешать подрыву.

— А зачем Норрингтону вообще этот подрыв? — нахмурилась Энн. — И почему это должен делать именно ты?

— Он говорил о месторождении. Взрыв повлияет на скорое переселение жителей, и ему откроется доступ к ресурсам. А я ему нужен, чтобы обеспечить подход к точке расположения бомбы.

Энн помотала головой.

— Ты чувствуешь, что это звучит нелепо? — вопросила она. — Зачем Норрингтону месторождение? Хорошо, допустим, оно действительно ему нужно, но зачем ему твоя помощь? С его возможностями он прекрасно справится и самостоятельно!

Л не ответил, продолжая мерить шагами комнату.

— Он проверяет тебя, Л, — изрекла Энн. — Ему плевать на город, ему нужен лишь ты! Он по какой-то причине хочет узнать, на что ты пойдешь ради полета на Эофосе…

Л остановился и взглянул на нее.

— Скорее всего и так, — проговорил он. — Но это не избавляет нас от самого факта взрыва.

— Но подожди… Если ему все равно на город, и ему важен лишь факт взрыва… Нужно сделать так, чтобы он узнал об этом, но самого взрыва не произошло…

— Создать иллюзию?

— Именно. Поместить ложные новости…

— Не забывай, у него есть дружки, которые наверняка будут следить, состоялся ли взрыв. — Л снова зашагал из стороны в сторону.

— Может, их как-то нейтрализовать? — предположила Энн.

— Норрингтон забеспокоится, если не получит от них новостей, — помотал головой Л. — И пошлет туда еще кого-нибудь. Или придет сам.

— Заставить их отправить ему сообщение об успехе?

— Каким образом? Они не поддаются внушению, Энн, они также умеют закрывать свои мысли от вторжения!

Л запустил руки в волосы.

— Это абсолютно неразрешимо… — протянул он. — Мы никак не сможем заставить сообщников поверить во взрыв.

Размеренная музыкальная композиция, до сих пор доносившаяся из динамиков, сменилась другой, не менее тоскливой.

Л и Энн молчали, уйдя в размышления в поисках выхода из ситуации.

— Значит, — ворвался голос Энн в заунывное звучание мелодии, — ничего не остается, как допустить взрыв.

— Что? — Л снова остановился.

— Ты знаешь, сколько разрушений может принести бомба? — спросила Энн.

— Из того, что он говорил мне… Подрыв должен выбить из строя электростанцию и насосы, что приведет к затоплению.

Энн поджала губы.

— Мы можем попробовать защитить важные элементы конструкции, чтобы они меньше пострадали от взрыва, — предложила она. — Можно внушить всем людям, живущим и работающим в области взрыва, покинуть в этот день этот район. Я могу помочь проследить, чтобы там никого не было…

— Энн, — перебил Л, — я не могу допустить, чтобы подрыв состоялся!

— Придется чем-то пожертвовать, Л. Либо твоим полетом, либо парой разрушенных зданий.

Л стиснул зубы.

— Подожди. — Энн заправила волосы за уши. — Есть еще способ. Помнишь, я когда-то говорила тебе, что ты можешь посмотреть ракету, чтобы найти в ней возможные причины поломки?

Л кивнул.

— Я говорила это с подачи Норрингтона. Он знал, что ты сможешь это сделать. И ты ведь нашел тогда эту причину?

— Да. Я могу видеть устройство любых предметов.

— Тогда ты можешь попробовать залезть в эту бомбу и попытаться как-то уменьшить ее мощность. Выбросить оттуда половину вещества, взломать электронику… Чтобы взрыв случился, но принес минимум вреда. Сделать из нее шипучку. Сообщники Норрингтона вряд ли будут вдаваться в масштабы разрушений, если им необходим лишь факт события?

Л молчал.

— Ты ведь можешь это сделать? — вопросила Энн.

Л кивнул, и она добавила:

— А я помогу с безопасностью.

* * *

Голова болела уже несколько дней.

Л пустым взглядом смотрел в окно вертолета, который вез его в Сод. Он мог бы и сам добраться до города в несколько секунд, однако теперь за ним тщательно следили по предполетным требованиям.

Их с Энн план был слишком шаток.

Он понятия не имел, как он сможет уменьшить мощность бомбы, и как они заставят по меньшей мере четыре тысячи человек покинуть область взрыва.

Он так жаждал вырваться отсюда, так страстно желал отправиться в полет, который был как никогда близок к нему, но осознание того, сколько разрушений может принести его прихоть, удерживало его на месте. Если он поймет, что кто-либо может пострадать из-за него, он должен будет избавиться от бомбы и признать свое поражение.

Л помотал головой, пытаясь не думать о том, как он будет жить, если останется здесь. Лучшим решением сейчас было действовать по ситуации, и для начала понять, что из себя представляет взрывное устройство, насколько обширную область захватит взрыв, и сколько разрушений он принесет.

Л вздохнул и закрыл глаза.

Ему казалось, что всем миром владеет Норрингтон. Этот человек будто расставил везде свои невидимые сети, не пускающие Л на свободу, и тот чувствовал перед ним свою беспомощность и слабость.

Отец понял все по лицу Л, когда тот зашел в дом.

— Норрингтон?

Л кивнул в ответ.

— Черт бы его побрал, — выругался Форстер-старший. — Ты придумал, как его обойти?

Л устало покачал головой.

— Для начала надо узнать, что это за устройство, и где оно будет располагаться, — ответил он. — Если я пойму, что кто-то пострадает, то избавлюсь от него.

— Но ты не можешь не полететь!

— Я приму решение завтра утром.

До двух часов ночи Л сидел неподвижно за столом, опустив лицо на руки, и без единой мысли в голове ждал.

В два двадцать пять телефон подал сигнал, и на экране высветились координаты.

Место располагалось не очень далеко от его дома, и Л, глубоко вздохнув, собрался с силами и переместился в точку, предварительно выключив камеры наблюдения вокруг.

В пустом переулке стояли двое мужчин в капюшонах. Один из них молча протянул Л серебристый чемодан в форме куба и сложенный лист бумаги, а другой произнес:

— Место указано на карте, — он кивнул на бумагу. — Вы должны провести нас туда и поместить устройство. Мы позаботимся о том, чтобы там никто не появлялся до срабатывания устройства. Ваша часть состоит только в том, чтобы установить его.

Его слова гулко отдавались у Л в голове.

— Вам понятно?

— Да.

Он попытался проникнуть в их мысли, однако, как и ожидалось, ничего не почувствовал.

С трудом заставляя двигать отяжелевшее тело, Л шел к нужному месту с незнакомцами, следующими за ним по пятам. Все свое внимание он обратил в тщательное наблюдение за тем, чтобы никто не встретился им на пути и не заметил их. Его двойники заглядывали за каждый угол, следили за каждой квартирой, и всякого, кто мог бы случайно увидеть или услышать их, Л заставлял это забыть.

В его скованном тревогой сознании крутился только один вопрос: неужели он действительно это делает?

Путь привел его ко входу в один из технологических тоннелей. Взломав замок, Л продолжил вести агентов по длинному коридору с множеством ответвлений. Когда он зашел в нужное помещение, один из незнакомцев молча указал на пол, а другой произнес:

— Открой чемодан.

Подавив желание врезать этим чемоданом тому по лицу, Л повиновался, и перед его глазами возник находящийся внутри черный куб.

С виду было не ясно, что это бомба, Л никогда в жизни не видел таких устройств. Он молниеносно проник внутрь устройства и похолодел. Оно действительно содержало в себе огромное количество взрывчатки, способной принести непоправимые последствия для города.

О чем он думал, когда верил этому идиоту, который уверял, что обойдется без жертв?!

По указаниям сотрудника Норрингтона он вытащил куб и поставил его на пол. Агент забрал чемодан со словами:

— Ваша задача выполнена. Мы оповестим об успехе мистера Норрингтона. Можете идти.

С посеревшим лицом Л вышел наружу и, телепортировавшись в свою комнату, лег на пол.

Закрыв глаза, он собрал остатки сил и, сконцентрировавшись, стал мысленно добираться до бомбы. Подземный тоннель и место установки устройства располагались не так далеко от его дома, и он быстро достиг точки.

По всей вероятности, когда бомба сработает, то может пострадать и его дом…

Двое агентов по-прежнему находились на месте, и Л все также не мог увидеть их мысли. Отвернувшись от них, он всмотрелся в устройство и пробрался за оболочку куба.

Он оказался в лабиринте.

Огромное количество сжатого взрывчатого вещества окружали бесчисленные тонкие трубки и пластины. Чем дальше он проникал внутрь бомбы, тем больше элементов возникало перед его глазами, и тем сложнее становилась их конфигурация.

Л блуждал в этой головоломке, пытаясь разобраться, как работает устройство, и его начинала охватывать паника. Ему потребуется не меньше нескольких дней, чтобы выяснить предназначение каждого элемента устройства. А ведь уже через два часа он должен был лететь на космодром, чтобы на следующий день отправиться на спутник…

Как Л ни старался сосредоточиться и взять себя в руки, у него не выходило успокоиться и выровнять учащенное дыхание.

Осознание того, что он не мог понять даже как обезвредить бомбу, не говоря уже о том, чтобы пытаться уменьшить мощность взрыва, отдавалось во всем его теле физической болью.

Он вернулся в комнату и дрожащей рукой вытер пот, каплями стекающий по его лицу. Не в силах выдержать напряжения, он поднялся и переместился из города на поверхность.

Предрассветный воздух был чистым и прозрачным.

Легкий теплый ветер прояснил сознание Л, и вернул ему прежнюю рассудительность.

Перед его глазами снова высилась пятиэтажка — такая же отчужденная, как и он сам. Ее оконные и дверной проемы все также зияли черной пустотой, приносящей отдаленный шепот и неясные мысли.

Подчинившись мгновенному порыву, Л направился ко входу и, переступив через обломки, зашел внутрь дома.

В заброшенном здании царила опустошенность и разруха. Пол был усеян обломками кирпичей, дерева и стекла, покоящимися под слоями пыли. Голые серые стены разрезались дверными проемами, через которые проходил тусклый утренний свет; лестница была наполовину разрушена, и в ней не хватало ступеней.

Л сделал несколько шагов вперед, наступая на хрустящие под ногами осколки, и в какой-то момент пространство вокруг поменялось. Теперь он находился на площадке между первым и вторым этажом, а вход, через который виднелись серые песчаные дюны, остался внизу.

Л шагнул назад и вновь оказался на прежнем месте.

Он перемещался вперед-назад еще несколько раз, наблюдая за изменением окружения. Затем, остановившись, он закрыл глаза и, вздохнув, позволил еле различимому шепоту стать громче и наполнить его сознание…

Он зашел в аудиторию, полную людей, среди которых были известные ученые и профессора. Он начинал сильно нервничать. Он дошел до стола, собравшись с духом, оглядел обращенные к нему лица и, набрав в легкие воздуха, начал последовательно излагать все то, над чем работал несколько лет.

Когда он завершил свою речь, зал наполнился аплодисментами. На неизменно хмуром лице его научного руководителя царило ликование.

Теперь мир изменится…

Он стоял в бескрайнем поле со странной иссиня-зеленой травой. Он должен был найти здесь Люси. Вдалеке он заметил нескольких людей в черных одеждах. Они двигались к нему навстречу…

Он шел вместе с ней по набережной. Он был в этом месте в первый раз, но оно казалось ему смутно знакомым. На другом берегу реки располагалось здание парламента и башня с часами…

Отец вел машину слишком быстро, и Л боялся, что их жизнь может завершиться в этом электромобиле. Отец забыл пристегнуться, но Л не смел говорить ему ни слова.

Когда они добрались до поселка, от него уже не осталось и следа. Вместо их дома были лишь обломки, и матери нигде не было видно.

Они найдут ее лишь через два дня…

Сияла полная луна, и все пространство было освещено ее яркими лучами.

Была видна каждая деталь корпуса корабля и каждая травинка на земле, а очертания верхушек черных деревьев отчетливо обозначались на фоне темно-синего неба.

«Там кто-то есть», — услышал он голос.

Луч фонаря был направлен в сторону расположенной вдалеке рощи.

«Это Люси», — ответил он.

«Кто? Тот призрак?»

Он кивнул.

«Я пойду туда».

«Подожди… Как это возможно? Откуда она может знать, где мы приземлимся?»

«Я оставил ей письмо».

«Что?..»

Он зашел в свой дом, в котором не был уже почти десять лет. Морщин на лице отца стало больше, однако его ум был по-прежнему ясным, а походка твердой.

«Выходит, что город не пострадал?» — задал вопрос Л.

Отец улыбнулся.

«Нет, и мы продолжаем развиваться. Ты был прав, Л, хоть я тебе и не верил. Когда я зашел в тот раз в тоннель, бомбы там уже не было. Никто и не думал разрушать Сод…»

Л распахнул глаза.

Выбравшись из пятиэтажки, он бросил на нее последний взгляд и переместился в комнату. Все еще не веря в то, что увидел, он вновь мысленно добрался до взрывного устройства и проверил его функционирование в течение нескольких недель.

И бомба не сработала.

Л изумленно вгляделся в устройство. Из-за паники, из-за веры в грядущий взрыв Л даже и предположить не мог, что он может не произойти.

Несмотря на то, что бомба содержала в себе взрывчатое вещество в большом количестве, оно было абсолютно изолировано от того лабиринта, который его окружал. В устройстве не было ни таймера, ни детонатора — ничего, что могло бы привести его в действие.

Л вернулся в себя.

Как же он сразу не мог об этом догадаться?

Если Норрингтону не нужен был город, ему не нужен и подрыв. Он не стал бы тратить и капли своих сил на то, что не представляло для него ни малейшего интереса.

Ему хотелось лишь играть с Л и проверить, сможет ли тот разгадать его замысел.

— Чертов псих, — проговорил Л и беззвучно засмеялся.

Теперь у него не осталось сомнений в том, что он мог видеть будущее, — но сейчас он уже перестал этого бояться. Отныне он понимал, что это становилось неотъемлемой частью его жизни, как и все остальные умения. Его ощущение времени, как и пространства, перестало быть для него линейным, и он становился независимым от времени. И хотя, конечно, его тело продолжало стареть, его разум начинал жить во всем отведенном ему времени разом.

Однако сейчас все эти видения будущего и прошлого были разрозненными. Они приходили к нему спонтанно и по каким-то причинам наполнялись подробностями, лишь когда он спал или находился в бутафории.

Он не мог видеть время всегда, когда он этого хотел.

Но он чувствовал, что будет способен на это, когда найдет человека, который был таким же, как и он сам.

Люси.

Лишь с ней вместе он мог в полной мере реализовать свои возможности.

И сейчас он знал, что у него получится претворить свой план в жизнь и улететь на фотонной ракете, что никто не развернет его обратно, и он доберется до Земли, где его будет ждать Люси.

И чтобы она узнала, где его найти, он оставит ей письмо.

Он не мог повлиять на ход времени, поэтому его у Л оставалось мало — меньше чем через час он должен был лететь обратно в Аврог.

Широким движением он отодвинул со стола все лишние предметы в сторону, вытащил пачку бумажных листов и ручку и начал писать:

Дорогая Люси! Если ты читаешь это письмо, значит, ты здесь, и ты, скорее всего, вспомнила те события, которые произошли с тобой в Кодоре…

Он посмотрел на написанное и поморщился, но времени что-то менять уже не было.

…После твоего исчезновения прошло уже шесть лет. За это время произошло очень многое. Не буду перечислять всех событий. Самое главное то, что через несколько дней — 14.04в.м. — я лечу на Землю. Мне удалось достичь своей цели и создать, с помощью сотен тысяч других людей, фотонную ракету для полета человека — «Эофос».

Экспедиция займет 1382 дня, т. е. почти 4 года (по корабельному времени). При этом на Земле, по расчетам, должно пройти 1569 дней. Эта небольшая разница связана с тем, что, с одной стороны, мы будем двигаться со скоростью, близкой к скорости света, поэтому времени на корабле должно пройти меньше, чем на планете; а с другой стороны, время на Земле течет медленнее, что и обуславливает такое малое различие. Таким образом, мы прибудем четвертого числа восьмого месяца (августа) 2004 года по земному летоисчислению.

Честно говоря, участие в этой миссии мне далось нелегко. Мне пришлось связаться с человеком (или группой людей), которые оказывают на меня влияние. Я искренне надеюсь, что полет на Землю разъяснит многие мои вопросы.

Я понимаю, что ты, скорее всего, не поверишь этому сну или забудешь его, но, все же, я предполагаю, что ты все вспомнишь, если я встречу тебя на Земле.

На всякий случай сообщаю примерные координаты нашего приземления: 65°57’24’’ с.ш. 96°08’39’’ в.д.

Буду очень рад увидеть тебя вновь.

Л Форстер, 06.04в.м.996.

Отбросив ручку, он достал скотч, приклеил два листа к столу и, нахмурившись, взглянул на бумаги.

Шанс, что Люси сможет появиться здесь, прочитать это и запомнить, был крайне мал. Но, все-таки, он не сомневался, что за теми деревьями будет именно она…

Наскоро собрав вещи, Л спустился вниз.

Отец уже сидел за столом: по его лицу было видно, что он также не мог сомкнуть глаз.

— Ты сделал это? — прохрипел он, взглянув на Л. — То, что от тебя требовал Норрингтон?

Л кивнул в ответ.

— Где?

— Отец…

— Где? — повторил Форстер-старший.

Л вытащил из кармана схему с отмеченным местом и протянул ему.

— Я не слышал, как ты выходил из дома, — бросил тот, вглядываясь в лист.

— Отец, бомба не сработает.

— Что?

— Взрыва не будет.

— Откуда ты знаешь?

— Я… — Л вздохнул. — Я хочу, чтобы ты мне поверил. Я уверен в том, что город не пострадает. Норрингтону по какой-то причине нужен лишь я.

Отец покачал головой.

— Я доверяю тебе, Л, — произнес он. — Но, пойми меня… Я не смогу поехать с тобой на Комраду.

— Я понимаю, — скривил губы Л. — Сейчас в тоннеле двое агентов, но когда я улечу на Комраду, их и бомбы уже быть не должно.

Форстер-старший кивнул и поднялся из-за стола.

— Я оставил письма на столе… — продолжал Л, стараясь не смотреть ему в глаза. — На случай, если придет Люси.

— Понял тебя. — Форстер-старший обратил тяжелый взгляд на сына и, вздохнув, произнес: — Л, береги себя.

Л не ответил, и отец добавил:

— Буду ждать вестей.

Л наконец взглянул в черные глаза отца. Он до сих пор не сказал ему о том, что знал…

Но это и не было необходимостью.

* * *

— Я рада, что тебе удалось добиться своего, — молвила Энн, когда Л сообщил ей последние события.

— Еще рано об этом говорить, — возразил Л. — Столько этапов должны пройти успешно, чтобы наш план реализовался…

— Я верю, что все пройдет благополучно. — Энн натянула улыбку и добавила: — Завтра я полечу в Сод, свяжусь с твоим отцом, чтобы проконтролировать ситуацию… На всякий случай.

Она подошла к нему и, заключив его в объятия, прошептала:

— Удачи вам, Л. Я всей душой надеюсь, что все будет хорошо.

— Спасибо, Энн, — ответил он. — Спасибо за все.

— Не говори глупостей, — усмехнулась она, смахнув набежавшие слезы, и, взглянув на него, добавила: — И возвращайся, Л. Здесь был и остается твой дом.

Несмотря на то, что Энн несколько лет обманывала его, Л был искренне ей благодарен — без нее он бы не смог уцелеть.

* * *

Меньше чем через сутки Л в последний раз оторвался от поверхности Метаморфозы. На следующий день после прибытия на Комраду он получил сообщения от отца и Энн о том, что бомбы в технологическом тоннеле нет.

* * *

Вот он — Эофос.

Чистая, отражающая лучи света, металлическая поверхность.

Прямой, как стрела.

Мощный, как ни одно из изобретенных устройств.

Стоя за стеклом базы, Л молча смотрел на корабль, который уже через несколько часов станет его новым домом.

Четыре года…

Четыре года он не увидит солнечного света, не ощутит дуновения ветра, не почувствует под ногами земную твердь…

Четыре года он будет взаперти с четырьмя другими астронавтами без возможности поговорить с кем-то еще…

Четыре года…

Но как же он хотел покинуть этот ставший таким тяжелым для его жизни мир…

Вся планета наблюдала за ними.

Даже сам Л уже не видел ничего перед глазами: он, так же, как и все, будто смотрел на себя со стороны. Он видел, как подъезжает на вездеходе к лифту, долго поднимается наверх, заходит в корабль…

Он будто прыгал в океан с высокой скалы, не зная, что таится под поверхностью воды…

— Три… Два… Один… Взлет!

И снова наступила тишина.

Тишина, нарушаемая лишь дыханием и биением сердца.

— Пусть удача сопутствует вам, ребята.

Часть вторая. Люси. Глава 1. День, который изменил жизнь

Дождь превратился в такое обыденное явление, что без него теперь сложно было представить жизнь. Этот год уже побил все рекорды по количеству осадков, хотя его конец был еще не близок.

Вода, летевшая с небес, уже не мешала, а будто слилась с жизнью, стала неотъемлемой ее частью. Словно куполом пелена облаков накрыла страну, по-видимому, намереваясь отделить ее от остального мира.

Вода разлеталась во все стороны, когда нога ударяла о землю. Капли дождя стекали по лицу, а мокрая одежда прилипала к телу.

Дыхание было ровным и глубоким.

Почему человек ценит дыхание лишь тогда, когда не хватает воздуха? Почему когда нет воды или пищи, он начинает сильнее дорожить их наличием?

Почему он начинает ценить жизнь лишь тогда, когда стоит на пороге смерти?

«Только когда я бегу, я ощущаю себя живым человеком…»

Но сейчас бег, так же, как и все остальное, стал обыденностью, частью ежедневной рутины, для него существовало строго отведенное время. Все мысли были посвящены только нескончаемой работе, горящим срокам и тому, какой адский труд надо совершить, чтобы все успеть.

«Как все успеть?..»

Вечная спешка.

Общие мысли где-то в стороне, на уме только частности. Не опоздать на встречу… Черт, автобус ушел…

Снова бежать…

Снова миллионы требований и исправлений к проекту. Вновь множество каких-то проблем.

Опять сидеть до позднего вечера… А утром снова сюда… И так до бесконечности.

— Срок сдачи этапа четвертого августа следующего года…

«Четвертое августа… Какая ирония…»

Каждый день повторялось одно и то же.

Разговоры с одними и теми же людьми. Тот же путь до рабочего места. Всегда одинаковый маршрут, день ото дня.

Те же лица, те же осточертелые лица…

Возможно, только отпуск мог бы помочь выйти из этого замкнутого круга. Но никто не даст в ближайшее время отпуск.

Лишь там, в горах, можно будет вздохнуть спокойно…

Но до них отсюда было слишком далеко. Отсюда, от царства дождей и бесконечной сырости.

За окном уже наступила ночь, но количество работы не уменьшилось. Осталось только бросить все, как есть, и забыть до утра…

На секунду показалось, что на небе наконец стали видны звезды, но это была лишь пыль на стекле…

Снова под ногами темная мокрая лондонская мостовая. Рука скользила по грязным перилам, а глаза судорожно искали хоть что-нибудь интересное в этом каждодневном городском пейзаже.

Наверное, человек не гулял бы по улице в такую промозглую погоду, если бы у него не было возможности вернуться в теплый дом. Не отправлялся бы в холодные горы, не жил бы без крыши над головой, если потом не вернулся бы домой.

Но как же злила эта привязанность к пустому дому и пустой работе, отсутствие возможности делать что-то большее!

— Четвертое августа!

Стакан со всего размаху полетел на пол.

Осколки разлетелись во все стороны. Злость и раздражение сразу прошли, и осталась только тоска.

Теперь нужно было ходить чуть ли не по всей квартире, собирая стекло.

Острая боль в пальце снова напомнила о том, как хрупко и недолговечно тело.

Красная кровь на белой руке…

Ведь это уже было перед глазами.

Когда это случилось?

Или это только случится?

Лишь тогда, когда она отмыла пальцы и умыла лицо холодной водой, Люси наконец впервые за день будто прозрела.

Резко выпрямившись, она посмотрела на себя в зеркало. Мешки под покрасневшими глазами выдавали усталость, накопленную за бесчисленное количество дней работы без должного сна.

Только глядя на себя в зеркало и чувствуя пульсирующую боль в голове и пальце, она наконец задала себе те вопросы, которые, на самом деле, волновали ее уже несколько лет.

Зачем? Зачем все это успевать?

Какой в этом смысл?

Для чего она живет в этом мире? Неужели для того, чтобы проектировать здания? Есть ли в этом хоть какой-то толк?..

Прошли бессмысленные полчаса уборки разбитого стакана.

Сколько еще посуды она разобьет, прежде чем приведет свою психику в порядок? Почему она не могла жить нормальной жизнью?

Однако, как она ни старалась привыкнуть, такая жизнь совершенно ей не подходила. Она не понимала, зачем существует здесь.

Где, здесь? В этой стране, в мире? Вдруг сама жизнь не для нее?

Такие странные и отвратительные рассуждения…

Как же остальные справлялись с этой рутиной? Неужели она настолько слаба, что не может так жить?

Люси без сил опустилась на незаправленную кровать, и как только она закрыла глаза, перед ее взором стали вновь проноситься все те же воспоминания.

Прошло уже два года, с тех пор как она прочитала письмо.

Два года…

Какой же наивной она была…

Здесь, в Лондоне, лежа на старой обветшалой кровати, она отчетливо слышала голос матери, звучавший тогда:

«Что ты делаешь, Люси?»

«Мама… — проговорила она, откладывая исписанные бумаги. — Я все вспомнила… Вспомнила, что произошло с папой и со мной тогда, три года назад!»

И что мать ответила, когда услышала ее рассказ?

«Люси, что за чушь? Ты не могла быть на другой планете! Ты все это время была дома!»

«Я не понимаю, почему ты так считаешь, но до этого момента я действительно не помнила, что делала в те две недели!»

Мать посмотрела на нее так, что Люси пришлось пробормотать:

«Ладно, может быть, это действительно был сон…»

И после этой краткой беседы она наивно полагала, что отец точно вспомнит все, когда она ему это расскажет…

«Очень интересно, Люси. — Мистер Бакстер не мог скрыть улыбки. — Я… Подожди, ты серьезно веришь в это?»

Люси кивнула.

Отец молчал какое-то время, а затем произнес:

«Люси, твой рассказ слишком разнится с реальностью. Во-первых, мама подтверждает, что ты была в это время дома. Как ты могла присутствовать где-то еще? Тем более, — он усмехнулся, — на другой планете? А во-вторых, представляется невозможным, чтобы ты оказалась там за доли секунды».

Люси поморщилась. Ей не нравилось, когда отец включал лектора.

«Мы… Отец, там были мы с тобой…»

«Люси, я не помню абсолютно ничего из того, что со мной случилось тогда. Пойми, я не хочу, чтобы ты потеряла веру в эту увлекательную историю. Я хочу, чтобы ты осознала, почему она не может существовать в реальности…»

«Но почему ты уверен, что это не может быть реально? — перебила Люси. — Мы же так многого не знаем…»

«Сейчас мы знаем достаточно из того, что может опровергнуть факты из твоего рассказа».

«Например?» — Люси выжидательно уставилась на отца.

«Ты сказала, что прочитала письмо о том, что к нашей планете летят жители другой солнечной системы… Напомни, какое расстояние до той планеты?»

«Два с половиной световых года».

«Хорошо, какой срок инопланетяне потратят на то, чтобы добраться до Земли?»

«1382 дня».

«То есть… Около четырех лет. Выходит, они должны лететь с околосветовой скоростью. Мы пока не располагаем возможностью двигаться подобным образом».

«Но у них есть эта возможность».

«И когда же они должны прибыть на Землю?»

«Четвертого августа 2004 года».

«То есть, здесь должно пройти также четыре года? — засмеялся мистер Бакстер. — Люси, если они тратят на путь четыре года, на планете должно пройти в полтора раза больше времени, чем на корабле!»

«Л говорил мне, что на Земле время идет в два раза медленнее…»

«Допустим. А он говорил тебе, что за космический корабль способен разогнаться до такой скорости?»

«Фотонная ракета. Он создал ее. Она работает на антивеществе».

«Антивещество! И откуда же они добывают его?»

«Из того самого Туннеля».

Отец выпрямился на кресле.

«Люси, послушай. Если в этом пресловутом Туннеле, расположенном в космосе, есть запасы антивещества, которых хватит для того, чтобы совершить межзвездный перелет, то мы должны сейчас наблюдать излучение от аннигиляции. Этот процесс должен происходить постоянно, и никакие небесные тела не смогли бы существовать рядом с антивеществом. Тем более, если, как ты говоришь, Туннель располагается вблизи от Земли. Ты хочешь сказать, что мы не можем увидеть то, что находится у нас перед носом?»

Люси, не мигая, смотрела в одну точку.

«Антивещество может никак не взаимодействовать с нашим миром…» — возразила она, понимая, что все ее доводы рушатся в пух и прах.

«Я не хочу сейчас ломать твои представления об этом. Я просто пытаюсь объяснить тебе сейчас, почему вероятность существования этой планеты — с другой цивилизацией, с призраками, бутафориями и Туннелем — крайне мала».

Она не могла спорить с ним. Его равнодушный взгляд совершенно отличался от того, что был, когда она спасла его…

И стал еще более холодным после того, как он попал в ту историю.

«Лишь одно подтверждение тому, что это правда, Люси, — твоя собственная вера».

Как бы она не отрицала, у нее не было ни одного весомого доказательства существования Меты.

Если бы только она смогла повторить здесь то, что делала на Мете, это стало бы неоспоримым подтверждением ее пребывания там. И в течение года после прочтения письма она пыталась переместить хоть какой-либо предмет, но у нее не получалось это сделать. Потом она уже бросила все попытки.

Быть может, только на Мете ей были доступны сверхспособности?

Но скорее всего, она сама в глубине души не верила, что другая планета существовала в реальности…

Послышалось тихое жужжание.

Люси вслушивалась в него некоторое время, пока не поняла, что это был мобильный телефон, к наличию которого она еще не привыкла.

Поморщившись от осознания того, кто мог звонить ей в этот поздний час, она медленно приподнялась с кровати и дотянулась до трубки.

— Привет, дорогая, — послышался низкий противный голос.

— Не называй меня так, — с отвращением проговорила Люси. — Что ты хотел?

— Узнать, как у тебя дела! Почему ты думаешь, что я что-то хочу?

— Ты никогда не звонишь просто так, Сэм…

— Так как ты?

— Все хорошо, Сэм. У тебя появились деньги общаться со мной на отвлеченные темы?

— Но ты же не хочешь встретиться… Кстати говоря, я недавно попал в такую историю…

— Я же говорила, что ты не можешь звонить просто так…

— Но сейчас действительно серьезная ситуация, Люси… — его голос стал нарочито грустным. — Моей матери вновь нехорошо.

«От осознания того, во что превратился ее сын», — подумала про себя Люси.

— А с деньгами, как ты знаешь, у нас туго… — продолжал изливать душу Сэм.

— Потому что ты все потратил на выпивку?

— Ты плохо обо мне думаешь, милая, — пропел он. — Я исправился, Люси. Но мне очень нужна твоя помощь.

— Ты не вернул мне прошлый долг, — холодно произнесла Люси.

— Я верну после первой же зарплаты!

— И позапрошлый…

— Люси, пойми, мне задерживают выплату… Ты знаешь, как у нас плохо с этим. Люси, дорогая…

— Не называй…

— Ты ведь помнишь, как я тебе помог?

— И теперь я должна расплачиваться с тобой за это всю оставшуюся жизнь?

— Нет-нет, как ты могла подумать…

Люси будто воочию видела его мерзкую ухмылку.

— Но ты знаешь, — продолжал голос, — что может случиться, если я случайно обнаружу, что улики против того несчастного были ложными.

Люси скрипнула зубами.

— Ты каждый раз угрожаешь мне этим, — произнесла она. — Может хватит?

— Мне нужно проводить очень много манипуляций, чтобы держать это в тайне. А для этого мне необходимо много сил. Но я не могу жить, когда моим родным нездоровится, Люси. Ты должна понимать.

Люси молчала, пытаясь проглотить противный ком в горле.

— Прошу тебя, Люси. — Голос Сэма, однако, звучал отнюдь не умоляюще. — В последний раз. Этого больше не повторится, уверяю тебя.

Люси уже сбилась со счета, сколько раз он говорил это.

Она вздохнула.

— Хорошо, Сэм. Но я думала, мы будем вести себя по-взрослому.

— Жду тебя в субботу в кафе на Джонсон-стрит, как обычно, — ответил Сэм, пропустив реплику Люси мимо ушей.

— Я поняла тебя.

Послышались короткие гудки.

Люси отложила телефон и, проведя рукой по спутанным от ветра волосам, снова легла на кровать.

Когда она уже выберется из этой трясины? Сколько еще она будет ходить на поводу у Сэма?

Капли дождя стучали по жестяному подоконнику. Комната медленно наполнялась запахом сигаретного дыма, идущего с нижнего этажа.

Думала ли она, что ей выпадут эти мучения, когда первый раз встретила Сэма? Но, с другой стороны, если бы не он, кто знает, что сейчас было бы с отцом…

Она познакомилась с ним еще до того, как вспомнила о Мете. Поначалу ей нравилось общаться с ним, но после прочтения письма это знакомство стало приносить ей отвращение.

«Ты стала такой странной», — говорил он.

Однако она лишь пыталась найти повод, чтобы избавиться от его компании.

Но так и не смогла.

Ее злила собственная глупость, что она так легко смогла забыть абсолютно все, что было связано с Метой, и вспомнила об этом лишь через три года.

И эти три года она потратила лишь на учебу и общение с Сэмом.

Между тем, на Мете прошло уже шесть лет, и все эти шесть лет Л помнил ее, изобретал корабль, чтобы прибыть на Землю…

Или все это было игрой ее сознания?

«Ты скоро обо всем этом забудешь, — звучал в голове голос мистера Бакстера. — Это ведь просто сон…»

Она честно попыталась поверить ему. День ото дня она жила своей жизнью. И после того раза ей никогда больше не снилась Мета.

Однако она до сих пор помнила все: каждую деталь, каждое событие, каждое лицо. Все, что происходило тогда, четко и намертво врезалось ей в память.

Куда бы она ни взглянула, везде находила что-то, что напоминало ей о событиях на другой планете.

Капли дождя безостановочно падали с платформы на черную землю… Люси неотрывно смотрела на колеса приближающегося поезда в Бирмингем.

Ей так повезло, что Л спас ей жизнь в тот вечер…

Хотя что могло бы случиться с ней во сне…

После окончания института Люси уехала в Лондон в поисках более перспективной должности, и теперь она трудилась в архитектурном бюро. Поначалу ей была интересна эта работа, однако месяц за месяцем она становилась все более в тягость. Единственной радостью в первое время стали поездки в Бирмингем к матери и отцу, которых она навещала раз в месяц. Ей нравилось не столько навещать родителей, сколько пребывать в собственной старой комнате. Ей казалось, что именно в этой комнате ей может прийти в голову какая-то разгадка, или к ней, наконец, возвратятся сверхспособности.

Вскоре каждый день становился похож на предыдущий. Она начинала думать, что вот-вот сойдет с ума, но тут пришло открытие, которое помогало ей до сих пор.

Она стала путешествовать.

Поначалу она ходила с группами, однако вскоре это стало мешать Люси. Все меньше и меньше она разговаривала с другими. Ей казались пустыми и бессмысленными те темы, которые обсуждались в компаниях…

Люси перевернулась на бок. Обычно она не размышляла так много перед тем, как заснуть, однако сегодня воспоминания нахлынули бурным потоком. До смерти хотелось спать, однако она не могла сомкнуть глаз.

Свист ветра становился все громче и громче… Ветер всегда сулил перемены в погоде.

Но ждут ли хоть какие-то перемены в ее жизни?

Она закрыла глаза, и перед ней вновь предстал тот день.

День, когда отец убил человека.

Он пришел тогда домой в состоянии полной растерянности. В его руках был зажат пистолет.

По его словам, за ним долгое время следил какой-то старик. Отцу казалось, что он насмехался над ним, будто провоцируя его на действие.

Куда бы он ни шел, как говорил мистер Бакстер, его всегда преследовал тот тип. В конце концов мистер Бакстер начал носить с собой оружие.

Он не мог сказать, зачем он стал это делать и зачем он выстрелил, когда в очередной раз увидел старика в темном переулке. Он был уверен только в том, что когда он нажал на курок, старик ухмыльнулся и словно исчез, а пуля попала в невинного прохожего, вышедшего из-за угла дома.

Его история была столь же невероятна, сколько и история Люси, поэтому она верила отцу. Она знала, что убийство могло быть подстроено, однако у этого также не было ни единого доказательства.

Тогда в голове звучал только один вопрос.

«Почему это происходит с нами?..»

Не было никакого шанса выбраться из этого мрака. Постоянно ощущался соленый вкус слез… И все это время Люси отчего-то преследовало чувство, что она уже видела эти события.

Эта история обернулась бы пожизненным заключением, если бы не Сэм, работающий в полиции. По счастливой случайности, Сэм оказался неподалеку от места убийства и, заметив уходящего мистера Бакстера, сразу же подложил оружие в руку убитого.

Затем ему удалось добавить еще несколько улик и обернуть преступление мистера Бакстера как акт самозащиты.

Спустя несколько месяцев судебных разбирательств мистера Бакстера освободили из-под ареста.

Это событие очень сильно отразилось на его состоянии. Он стал замкнутым, неразговорчивым. Вместо привычно добродушного и приветливого отца Люси видела испуганного и озлобленного человека.

Но она понимала его. Как сама она отреагировала бы на такой удар?

Тут ей было уже не до детских бредней.

После той истории Люси сама, как и отец, совершенно закрылась. Ей стали противны окружающие люди, большая часть которых намеренно совершала зло другим.

День ото дня она все больше погружалась в себя, в те воспоминания, которые продолжали разрывать ее изнутри, и после работы беспрерывно рисовала до самого утра: все, что она видела на другой планете, все события, которые произошли там с ней, лицо Л… А затем рвала изрисованные листы, размазывая уголь и слезы по лицу, и боролась с собой: с жаждой помнить и необходимостью забыть.

С тех пор, когда ей позволяла работа, она стала уходить в горы одна. Матери и отцу она сообщала, что идет с группой.

И пропадала.

Чем дольше она находилась наедине с природой и самой собой, тем больше ей это нравилось. И как раньше она не догадывалась о том, что можно быть одной?

Постепенно ее заносило все в более дикие и опасные места.

До сих пор она помнила нестерпимую боль во всем теле после преодоления того перевала. Каждая клетка тела словно разрывалась от напряжения. Голова раскалывалась. Грудь сдавливало так, что невозможно было нормально дышать…

Склоны гор сильно размокли, угрожая ей срывом вниз с каждым ее шагом. Но если она не смогла бы преодолеть этот перевал, то не преодолела бы реку, которая от дождей становилась все глубже и шире, а течение — все сильнее. И тогда она застряла бы здесь не меньше, чем на неделю, и ей пришлось бы еще труднее.

И она лезла вверх.

Как и там…

Было ли ей тогда также тяжело? Может ли сравниться ли ее пребывание во сне с существованием в реальности?

Куда она стремилась?

Зачем ей нужно было все время куда-то лезть? Чего она хотела этим достичь?

Да, она хотела уйти от людей, возможно, желала проверить свои силы, на что она была способна, надеялась, что вновь обретет свои потерянные умения…

Но на самом деле она жаждала помнить ту Люси, что шла на Мете вперед, приблизиться к тому, что происходило с ней тогда.

В каждом дереве, каждом камне, в дождь или солнечный день, в холод или жару, она видела себя, идущую вместе с Л навстречу неизвестности.

После преодоления перевала в конце того дня не оставалось сил даже на радость от того, что она добралась до запланированного места. На следующий день она снова, превозмогая боль, собрала вещи и двинулась дальше.

За весь путь в тех местах ей не встретилось ни одного человека. Но очень часто ей попадались дикие животные. Это было главным минусом одиночных путешествий — тебе никто не поможет. Никто не спасет тебя.

Ты сам за себя в ответе.

Она помнила, словно это случилось вчера, как она брела по каменистому склону, окутанному туманом. Было так тихо, словно у нее пропала возможность слышать.

Вдруг она увидела прямо перед собой черную тень.

Она замерла.

Сердце стучало так сильно, что казалось, оно было единственным, что звучало тогда.

Она снова была в шаге от гибели: либо падение вниз, либо смерть от лап медведя. Кто знает, что у этого животного было на уме?

Она стояла, не в силах сдвинуться с места, и слушала тихое ворчание и шорох, доносящийся от животного.

Ей повезло, и зверь ушел.

Однако она еще долго стояла на месте, боясь пошевелиться. После этого Люси старалась производить больше шума при ходьбе, чтобы отпугнуть животных.

Казалось, она никогда не добралась бы до океана. Впереди было столько километров, столько перевалов и рек…

Но в какой-то момент появился ветер. Снова ветер, означающий перемены.

И этот ветер доносил с собой запах моря.

Уже через несколько часов Люси увидела перед собой желанную кромку сине-серой воды, сливающейся с горизонтом.

Волны омывали покрытые грязью ботинки. Ноги тонули в песке. Ветер гнал облака, через которые изредка пробивалось солнце.

Она шла сюда именно ради этого.

Ей было все равно, что предстоял еще более далекий путь обратно: тогда не было человека счастливее нее. Она была счастлива ощущать то же самое, что чувствовала тогда.

«Ты справишься»…

Лишь в самом конце пути, перед городом, после нескольких сотен пройденных километров, грязная и исхудавшая, она встретила местного жителя. Он жестами спросил, откуда она пришла, — Люси не знала русского языка, — и она показала ему свой маршрут на карте. На лице мужчины возникло изумление, и он что-то ответил ей.