Личный опыт

Часть 20

Лили заново оценивала свою жизнь. В лежачем неподвижном положении… правда, руки начали уже двигаться, но были слабы, поэтому девочку тренировали, опасаясь прогнать слишком интенсивными тренировками этот призрачный успех, но в основном все оставалось таким же — лежачее неподвижное положение, телевизор, сказки и психологи. Это позволило Лили задуматься и заново пересмотреть всю свою жизнь — с детства. Девочка вспоминала обреченную ею девочку, что не просто стала целителем, а бросалась на помощь, даже презирая свою боль. Но и Лили сама чувствовала эту же боль, понимая, что просто кричала бы не переставая, а вовсе не могла бы улыбаться… Именно Гера показала зеленоглазой ее неправоту.

Сейчас у Лили были деньги — хоспис был дорогим, но потратить эти деньги было просто некуда… положение? И что с ним? Девочка внезапно поняла, что нет никакого смысла в ее прошлых устремлениях, если отсутствует душевное тепло. Лили вспоминала то искристое, яркое счастье, которое наблюдала совсем недавно, когда дети оказались здоровы — как им радовались семьи, с какой нежностью прижимали к себе.

В тот день девочка много плакала, осознавая, что потеряла. Теперь она бы хотела искупить все содеянное, но понимая, что даже умереть не может — мучилась душой.

— Мия! Мия! Смотри! Она разбякнулась? — поинтересовалась девочка в сверкающем платье, заглядывая в проекцию.— Еще нет, маленькая, — улыбнулась наставница маленьких демиуржек. — Ей еще предстоит научиться не наслаждаться своим страданием, не красоваться перед собой…— У-у-у-у… — протянула Тринадцатая. — Как все сложно!

Доктор Ленка готовилась к неизбежному — гимнастика, гимнастика, гимнастика… И психолог, конечно. То, что ноги выздоровели, отсутствия боли не означало — в наличии был и страх, и нетренированность, и опасности переломов. То есть еще нужны были витамины, а учитывая год и доступность медикаментов, это значило — внутримышечные инъекции. Боли не хотелось, просто до слез. Устала доктор Ленка от боли… Странно, но окружающие отлично это понимали, особенно, конечно, Дадли…

— Значит, теперь нужно тренировать ноги, да? — понял мальчик, погладив сестренку. О странных словах во сне он решил пока не говорить, в его понимании, сейчас были намного более серьезные вещи в приоритете.

— Нужно… — всхлипнула Ленка, смиряясь с неизбежным. — И уколы нужно, поэтому буду я плакать…

— Не будете, — хмыкнул Петер, заходя в комнату. Прибывший по приглашению герцогини, желавшей узнать, нет ли какого-то другого способа восстановить ребенка, кроме сопряженного с большой болью, Великий Маг привел с собой какого-то очень толстого, почти шарообразного мужчину, пока не представившегося.

— Здравствуйте, Петер! — заулыбалась доктор Ленка, обрадовавшись знакомому магу. — Какими судьбами?

— Тетушка ваша позвала, — объяснил мужчина. — Потому что отдельные целители привыкли к методам простецов и не подозревают о возможностях магии. Вот мистер Тург поможет вам и вашим ногам.

— Магия может без боли? — удивилась не знавшая об этом девочка, на что названный Тургом почти шарообразный целитель просто кивнул, усаживаясь перед девочкой.

Тург был представителем старинной целительской семьи, внешне отличавшейся именно полнотой, даже во время чумы. Именно так их и узнавали во все времена. Глядя в глаза совсем юной целительницы, о которой не знал разве что глухой, мужчина вздохнул. Девочка была готова к реабилитации методами простецов — через сильную боль, что не могло не вызывать уважения, но было просто не нужно. Потому еще раз вздохнув, целитель вытащил десяток фиалов, расставляя их в два ряда на столике.

— Утреннее натощак с синей пробкой, — пояснил он, показывая на зелья. — Вечернее перед сном с черной. Полностью восстановит минералы и витамины.

— Спасибо, коллега! — Ленка заулыбалась так счастливо, что, казалось, сейчас зальет своей радостью все на свете.

— Ваш… ничего себе! — не удержался Тург. Увидеть мало того, что предназначенную пару, а уже связанных нерушимыми узами, в восемь лет для него было внове. — Юноша, вы будете массировать целителя. Три дня минимально двигаться, а потом ходить даже через «не могу», мы договорились?

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — девочка потянулась обнимать целителя и Петера, просто покачавшего головой. Даже подумать было страшно, через что прошел ребенок, кроме того, Великий Маг не был бы великим, если бы не увидел ореол самопожертвования, что сразу же означало очень неприятные последствия для тех, кто на ребенка покусится.

Этот визит сильно порадовал Ленку, принявшуюся снова привыкать к цветочному имени. Первые дни девочка просто наслаждалась тем, что ничего не болит, а вот потом пришел страх. Страх возвращения боли, страх сделать что-то не так, страх переломов… Весь опыт врача куда-то будто спрятался, выставляя наружу только ту самую боящуюся боли маленькую девочку.

— Ну что ты, маленькая, — Дадли мягко улыбался, массируя сестренку. — Вот увидишь, скоро ты будешь ходить…

— А ты меня не бросишь? — жалобно спросила она.

— Не брошу, конечно, — мальчик гладил Геру.

— Честно-честно? — еще более жалобно поинтересовалась девочка, сразу оказываясь в объятиях Дадли.

— Честно-честно, — поцеловал он ее прямо в нос, отчего та заулыбалась и проговорилась.

— Даже если выяснится, что мы не брат и сестра? — эту фразу Геры услышала Петунья, готовясь гасить истерику мальчика.

— Тогда будем любимыми, так же сказала та маленькая девочка? — спокойным голосом произнес мальчик, много о чем уже подумавший и принявший свое решение.

— Я тебя люблю, — призналась укрытая теплом Дадли Герания.

— Я тебя люблю, — прижал к себе девочку мальчик, а Петунья очень тихо, на цыпочках удалилась, чтобы не помешать признающимся в любви детям. Что бы ни стояло за появлением Дадли, но женщина понимала — Гера жива только потому, что у нее был этот мальчик, а, значит, и его самого никто и никогда не предаст.

— Мия! Мия! А они еще маленькие же? — Тринадцатая задумалась о правильности того, что видела. — А как тогда?— Ох, малышка, — улыбнулась наставница. — Его создал мир, понимаешь? А она где-то внутри — большая тетя, вот и он где-то внутри большой дядя.— Поэтому их любовь не малышачья? — поинтересовалась малышка, разглядывая соединившие две души узы.— И Дадли, и Лена вполне понимают, о чем говорят, и также вполне искренны, — произнесла появившаяся Ария. — Тут мы не властны — так решило Мироздание.Тринадцатая задумалась о малышачьей и не малышачьей любви, что-то рисуя веточкой в неизвестно откуда взявшемся на лесной полянке морском песке.

***

Гарри постепенно привыкал к тому, что Гермиона живая, рядом и никто ей не угрожает. Для мальчика было очень важно, чтобы Гермионе никто не угрожал. Этой ночью ему почему-то снилась совсем не Гермиона, а беловолосая девочка с факультета воронов. С трудом вспомнив ее имя, Гарри не понимал, почему она ему приснилась, пока не вспомнил историю Луны Лавгуд. Но сейчас они были еще маленькими, значит, можно было все исправить?

— Гермиона, я вспомнил одну девочку, у которой погибла мама, когда ей было девять лет, — со своим вопросом Гарри, конечно же, пошел к самому дорогому существу на свете. — Но мы еще маленькие, и это можно исправить же?

— Надо спросить маму! — решила девочка, знавшая только один метод решения проблем. — Она точно знает, как решить все проблемы… мама! Мама!

— Что, мои хорошие? — с улыбкой глядя на подбежавших к ней детей, спросила Петунья.

— Гарри вспомнил девочку, у которой умерла мама, но она еще не умерла, потому что мы маленькие, — протараторила Гермиона, — что делать, мамочка?

— Как она умерла, Гарри, ты знаешь? — посерьезнела женщина, пытаясь сообразить, что можно сделать.

— Взорвалась на глазах Луны, — ответил наморщивший лоб Гарри, пытаясь вспомнить подробности. — Экспериментировала, кажется.

— Ну-ка, пойдем, — нахмурилась Петунья, отправляясь к сестре.

О чем идет речь, Алисия сразу не поняла, но, вникнув в проблему, кивнула. Связавшись с придворными магами, женщина продиктовала фамилию мамы Луны, оставляя проблему на них. А вот маги, поняв, что имело место предвидение, что случается только в ключевые моменты той или иной истории, занялись проблемой серьезно, то есть — связались с международниками.

Представители МКМ тоже знали, когда происходит подобного рода предвидение, да и с пророками имели дело, потому к семье Лавгуд заявились довольно внушительной делегацией. И вот тут начались сюрпризы, при этом никто из гостей подобных сюрпризов и не ожидал. Миссис Лавгуд оказалась ученым-кустарем, что было возможно только в Великобритании, а вот ее совсем еще маленькая дочь как раз пророком.

— Пандора, вы сейчас дадите Обет никогда не экспериментировать вне лаборатории и на дому, — решил приглашенный специалист. — Кроме того поклянетесь, что все расчеты будете подтверждать у Эрнесто, для чего вам будет предоставлен специальный портал.

— А если нет? — не принявшая всерьез ничего из сказанного ей, самоуверенная женщина вдруг обнаружила, что магия ей не подчиняется. Великий Маг Петер, прибывший вместе с международниками, рисковать не любил. Ему хватило и истинного целителя с наложенным проклятьем. — Что вы сделали! — завизжала Пандора.

— А если нет — станете сквибом, потому не сможете проводить никаких экспериментов, — ответил ей Петер. — Итак, ваш выбор?

— Я согласна, — понурилась женщина, заставившая своего мужа серьезно задуматься.

Ксено очень любил свою жену, поэтому международникам поверил, понимая, что, если она погибнет — это будет катастрофой и для дочки, и для него. Вот только осознавать, что для Пандоры какие-то эксперименты гораздо важнее и Луны, и его самого, заставили мужчину пересмотреть свое отношение к жене. Ксено был благодарен спасшему их неведомому пророку, предоставившему даже воспоминание, от которого сжималось сердце: повзрослевшая Луна с немытыми волосами босиком идет по коридору Хогвартса, а в глазах ее — только слезы. Такого своей дочери мужчина совсем не хотел, ну а если Пандора не понимает…

Обрадованный решением этого вопроса, потому что из всех, кого Гарри знал в Хогвартсе, жалко ему было только Луну, мальчик выбросил из головы прошлое, полностью сосредоточившись на Гермионе, которой… Вспоминая, как она завидовала Герании, потому что у той был Дадли, Гермиона теперь благодарила судьбу за такое чудо.

А Гера решила еще раз посмотреть на Лили. Возможно, только просто посмотреть, оценить состояние той. Сначала, правда, девочка решила поговорить с мамой и тетей Алисией, чтобы не питать ненужных надежд. С трудом держась на ногах, цепляясь за Дадли, Ленка потопала к маме. Ходить было тяжело, даже очень, но не больно. Зелья хорошо работали, как и массаж, и боли не было, было только утомление и страх, с которыми зелья уж точно ничего поделать не могли.

— Мама, существует ли вероятность, что Лили может жить среди нас? — уклончиво поинтересовалась доктор Ленка. — Ну если у нее руки уже начали работать, значит, и я могу что-то сделать…

— Если она согласится, если для нее так будет лучше… — задумчиво проговорила Петунья, заключив затем: — У меня возражений нет. Воспитаем.

— Очень хорошо, — кивнула девочка, почти упав в коляску, которую подкатил Дадли. — Устала, — расстроенно сказала она.

— Не все сразу, маленькая, — ласково погладил ее мальчик. — Мы с тобой еще побегаем.

И Ленка верила, что да — побегают, просто обязательно. Просто нужно потерпеть, и тогда совсем скоро… ей повезло так, как не везло никому из пациентов — болезнь, оказавшаяся проклятьем, просто ушла и теперь надо было много работать над собой, чтобы снова ходить, спокойно дышать и жить полной жизнью. Привыкавшая к имени Герания доктор Ленка трудностей не боялась.