Личный опыт

Часть 16

После работы магов что-то не давало покоя Петунье. Женщина была задумчива, анализируя свои ощущения, и вдруг поняла: воспоминания Лили. Ведь сестренка до пятого курса была нормальной, ну почти, насколько помнила женщина. Значит, что-то не в порядке было или с памятью Лили, или… с памятью Петуньи. Попытавшись вспомнить, женщина листала дневник сестренки, на первый взгляд подтверждавший то, что было в Омуте Памяти, а вот на второй…

— Мама, что-то случилось? — поинтересовалась Ленка, увидев странный взгляд женщины, будто устремленный в себя.

— Не могу понять… — призналась Петунья. — Я же помню, что Лили была хорошей, почему тогда у нее в памяти… такое?

— Помнишь… — доктор Лена припоминала, что она читала в учебниках о наложенной памяти, накладывая чары. — Интересно как… — удивилась девочка, прочтя ответ.

— Ты что-то увидела? — заинтересовалась женщина, подавшись вперед.

— Увидела… — задумчиво проговорила девочка, накладывая те же чары на себя и сравнивая результат. — Надо будет поговорить с Лили, — ответила она. — С твоей памятью все в порядке!

— Хоть что-то хорошо, — улыбнулась Петунья, как-то сразу успокоившись. Она двинулась к Гермионе, а девочку обняли Дадлины руки. Мальчик будто что-то почувствовал, но молчал, давая Ленке подумать.

Подумать было над чем, потому что женщина являлась родственницей тела Ленки и не являлась одновременно. Что это значит, девочка не понимала, как-то очень быстро утомившись. Поэтому она предложила Дадли отправиться в кровать, на что мальчик, разумеется, согласился. Реабилитация Ленке нужна была именно психологическая, потому что маленькая девочка внутри нее все не могла поверить в то, что боли не будет, и это было еще той проблемой. Судороги Гермионы, кстати, объяснились — они могли быть постгипоксическими, а гипоксию мог провоцировать и страх.

Дадли помог сестре раздеться, осторожно уложил ее ноги, чтобы затем устроиться рядом, поглаживая самую дорогую на свете девочку. Ленкины глаза медленно закрылись, при этом она как-то мгновенно оказалась на лесной полянке, думая о том, как позвать сияющую малышку. Но звать не пришлось, маленькая девочка возникла сама, но в этот раз не одна — чуть поодаль стояли две девушки постарше.

— Здравствуйте, — поздоровалась доктор Лена. — У меня проблема: получается, что мама… Петунья и родственница, и нет моему телу, а как так-то? Ну и память не совпадает с тем, что помнит Лили.— Ты Петунью из сопредельного дернула, что ли? — обратилась Мия к Арии. — А мотив?— В этом мире Петунья умерла, над ней зло подшутил этот… который собака… — немного путанно объяснила демиург. — Я и решила, она же нужна, ну и вот…— Ох, Ария… — скопировала ректора наставница демиуржек. — Кто память синхронизировать будет?— Вы очень интересно все говорите, — заметила доктор Ленка. — Только я ничего не поняла.— Петунья из соседнего мира, — объяснила ей Мия. — Поэтому память у них не совпадает, и нет ненависти к сестре, несмотря на то, какой она была в этом мире. А почему, кстати?— Бяка! Иди сюда! — призрачный пудель снова стал человеком, жалобно посмотрев на Тринадцатую, но точно знавшая, что Дамби так просто не разбякивается, девочка не разжалобилась. — Бяка! Почему Лили была бякой?— Ритуал… сокрытия… — через силу произнес Дамблдор и снова стал собакой.— Вот и выяснили! — заулыбалась Тринадцатая, подбежав поближе к Ленке. — А тебе пора просыпаться! И чтобы вылечилась, а то попа болеть будет! — строго сказала малышка, что в ее исполнении звучало скорее забавно.

Но улыбнуться Ленка не успела, проснувшись. Рядом с ней посапывал брат, воспринимавшийся на каком-то подсознательном уровне близким и родным. Девочке вдруг подумалось, что она никогда и ни за что на свете не согласится с ним расстаться. Что это значит, задумываться пока не хотелось. Вспомнив, что ей всего восемь, Ленка успокоено улыбнулась, обнимая заулыбавшегося во сне Дадли. Подумать о том, что сказать Петунье, можно было и потом.

***

Вопрос, заданный Лили, был очень серьезным — можно ли вылечить онкологических больных. Ленка удивилась тому, как изменилась зеленоглазая девочка всего за несколько месяцев, перестав обвинять всех вокруг в своих бедах, да и попросила она не за себя. Тяжело вздохнув, зеленоглазая девочка поехала по палатам, чтобы увидеть своими глазами. Новости были неутешительными — чары приносили только один ответ: «безнадежен».

Это была совсем, казалось, прозрачная девочка, смотревшая с надеждой. Еще не потерявшая надежду, испытывавшая боль малышка буквально тянулась к свету и миру, но… Жить ей оставалось считанные недели, и доктор Лена видела это. Хотелось не просто плакать, а рыдать от боли за этих ни в чем не повинных детей. Изнутри поднималось какое-то странное чувство, повинуясь которому, зеленоглазая девочка протянула руку к малышке. Ленке очень-очень хотелось помочь, и будто что-то откликнулось в ней самой на это желание. Объятая серебристым светом ладонь коснулась головы ребенка, погрузившегося в сон. Серебристый свет объял тело онкологической больной, затем будто впитавшись в нее. Несколько мгновений Ленка с удивлением смотрела на свою ладонь, а потом снова наложила чары.

— Не поняла, — призналась юная целительница. Перед ней лежал абсолютно здоровый ребенок. — Значит, я могу и так? Нужно только очень сильно желать?

— Значит, ты можешь, — согласился Дадли. — И… поможешь?

Решив, что в таком случае можно помочь, зеленоглазая девочка поехала по палатам, спасая детей. Это выглядело истинным чудом, если бы кто-то увидел, что делает малышка в инвалидной коляске. Даже и не подумав помочь себе, Ленка вливала этот непонятный свет в тех, кто действительно хотел жить, кому это было очень нужно… И когда свет погас, не зажигаясь вновь, зеленоглазая целительница увидела, что была везде. Доктор Ленка чувствовала себя очень сильно утомленной, буквально раздавленной, что было интерпретировано как результат общения с Лили. Поэтому по дороге домой она лежала. Дадли, видевший весь процесс излечения, как будто понимал состояние сестренки, молча гладя такую дорогую ему девочку.

— Мия! Мия! — Тринадцатая удивленно смотрела на то, как доктор тратила подаренное ей на других, даже не задумавшись о себе. — Что это, Мия?— Это доктор, маленькая, — улыбнулась девушка, радостная оттого, что не ошиблась в человеке. — Она спасает других, забывая о себе, понимаешь?— Но… Но… Но… Она же могла себе исправить ножки! — воскликнула малышка. — Снова ходить и чтобы совсем-совсем не было больно!— А выбрала она спасение жизней, потратив весь твой дар, — погладила Тринадцатую Мия. — Но вот за такое светлое дело тоже положена награда… И она получит эту награду, когда придет срок.

Поняв, что у нее были какие-то странные силы, которые закончились, Ленка, конечно, подумала о своих ногах, но даже не расстраивалась на эту тему, дети были важнее. Доктор, бывало, ошибалась, бывало, не понимала своих пациентов, но никогда не считала свою жизнь и здоровье более важными, чем жизнь и здоровье ее пациентов. Как ни странно, но Дадли очень хорошо понимал ее, только позже уже спросив, чем занималась сестренка.

— Понимаешь, братик… — зеленоглазая целительница помолчала. — Эти дети, в хосписе, они все безнадежные, и вылечить их нельзя.

— Но ты же лечила, я видел, — улыбнулся мальчик. — Значит, можно?

— Думаю, это был какой-то ограниченный дар, — задумчиво произнесла доктор Ленка. — И его едва хватило на детей… Зато они теперь будут жить.

— И это важнее… — прошептал Дадли, буквально боготворя свою сестренку, спасавшую других, не думая о себе. — Я тебя никому не отдам!

— И я тебя никому не отдам! — ответила ему Ленка, думая только о счастье близкого человека, но где-то там маленькая девочка в сияющих одеждах заулыбалась кивнувшей ей тете, и мир совсем чуть-чуть, но изменился.

Отлежавшись, Ленка решила поговорить с Петуньей. Нужно было аккуратно рассказать маме о том, почему она помнит одно, а на деле произошло совсем другое. Это, по мнению девочки, было совершенно необходимо, потому что Лили начала меняться… Поэтому, попросив все понимающего Дадли подождать, целительница завела маму в отдельную комнату — разговаривать.

— Миров, мамочка, великое множество, — объяснила девочка. — Но у каждого из них свои законы и своя жизнь, понимаешь?

— Понимаю, Гера, — улыбнулась Петунья, ожидая продолжения, ведь не просто так дочка ее позвала на разговор.

— В каждом мире есть ключевые люди… — Ленка думала, как сформулировать, но потом решила сказать как есть. — Петунья в этом мире очень завидовала сестре, а та ее… Не любила. Приятель Лили зло подшутил над Петуньей, по его мнению, а по сути — убил ее. Но демиург решила, что без Петуньи многое пойдет не так, потому ты из другого мира, мамочка. Ты помнишь совсем другую Лили, но…

— Сестренка… — всхлипнула женщина. — Значит, там она погибла… Подожди, но ты же есть и в том мире, что с тобой стало?

— Я спрошу, мамочка, — пообещала целительница, думая о том, что мама как-то легко приняла эту новость. А вот Петунья думала о том, что все равно ничего изменить нельзя, а здесь у нее Дадлик, Гера, Гермиона… Здесь у нее есть сестра, значит… Сказка это или нет, но изменить ничего нельзя, а вот сама сказка разницу в памяти вполне объясняет. И женщина, погладив дочку, просто выкинула эти вопросы из головы, живя как и прежде.

Ленка, напротив, не могла выкинуть из головы вопросы Петуньи. Ведь в том мире, где не было Дурслей, Гарри Поттер наверняка был, что же с ним стало? Этот вопрос не давал покоя, поэтому девочка решила прояснить его у одной маленькой девочки. Если мальчику там плохо, может быть, и его забрать? Почему-то о других людях того мира целительница не думала.

***

Ответ на вопрос «что случилось с Гарри в другом мире», целительница получила неожиданно быстро, для начала став свидетелем… хм… Одна девушка — наставница малышки, насколько поняла доктор, выговаривала старательно прикрывавшей свой мускулюс глютеус[2] второй. Прикрывавшаяся чуть не плакала, а первая явно была раздражена. Малышка Тринадцатая при этом лила слезы, поэтому оказалась на руках доктора Лены.

— Что случилось, маленькая? — поинтересовалась женщина, гладя ребенка. — Отчего плачем?— Там мир погиб! Совсем! — разревелась пуще прежнего девочка. — Они уби-и-и-или…В мире, откуда забрали Петунью для дипломного проекта, Гарри Поттер родился мальчиком. С детства он жил в приюте, где над ним не издевались, но тепла было маловато, поэтому, наверное, Гермиона его и впечатлила. Дальше… Гарри спас Гермиону от Тролля, не позволил взять вину на себя, защищал от всех возможных и невозможных угроз, намертво замыкаясь на девочке. Когда это заметили, было уже поздно что-то менять. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор посчитал этот факт хорошим рычагом давления на своего героя, угрожая безопасности Гермионы.Но случилось непредвиденное — в конце пятого курса. Гермиона закрыла Гарри собой от чар Долохова, погибнув, хотя самому Гарри из-за крестража в голове они были не опасны. Потеряв самое дорогое, юноша устроил посмертный выброс, уничтожив все и всех в Министерстве Магии Адским пламенем. Как только пламя коснулось Арки Смерти, мир схлопнулся. Теперь Арии грозило наказание, души были уничтожены, за исключением души Гарри, что делать с которой, не знал никто. Поэтому Мия выговаривала Арии, а девушка понимала, что с дипломом можно распрощаться, как и с именем.— Я думаю, что Ария сделала выводы из своего поступка, — доктор считала, что нашла выход из этой непростой ситуации. — Я предлагаю воплотить Гарри Поттера, можно же меня склонировать в мальчика?— Можно, — кивнула внезапно улыбнувшаяся Мия. — Ты хочешь пару Гермионе?— Да! Да! Да! — запрыгала Тринадцатая, а потом замерла: — Ну пожа-а-алуйста! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ну… хнык… — глядя жалобными глазами, малышка на пробу хныкнула, вызвав улыбки окружающих.— Будет ли пара или нет, от них зависит, — улыбнулась Елена Викторовна. — Нужно дать шанс на детство пацану, да и Гермиона…

Что было дальше, Ленка не запомнила, проснувшись в каком-то очень хорошем настроении, в таком хорошем, что Дадли удостоился поцелуя в нос от счастливой девочки и замер от этой ласки. Зеленоглазая целительница поняла, что теперь абсолютно точно все будет хорошо, счастливо улыбаясь всему миру. Все плохое, по мнению девочки, абсолютно точно закончилось.