Ната

ЁЛКА

Сегодня Ната принесла в детский сад новые тапочки — синие с белым кантиком.

— Ой, какие красивые!— воскликнула Оля,

Ната надела тапочки и топнула ногой.

— Теперь я совсем хорошо танцевать буду.

Проходивший мимо Вова пропел:

— И непохоже на песню!— крикнули Оля и Ната вместе.

После завтрака ребята, выстроившись, пошли на музыкальные занятия. Ольга Петровна уже сидела за пианино.

Ната любила ходить под музыку. Но сегодня она часто смотрела на свои тапочки и сбивалась.

— Придётся, Ната, посоветовать твоей бабушке, чтоб тебе ничего нового не покупали,— сказала Вера Александровна.

Ребята уселись на стулья, и Ольга Петровна начала играть. Надо было внимательно слушать, чтобы потом поднять руку и сказать, что она играла. Ната смотрела на Ольгу Петровну. Ей всё в ней нравилось: и чёрные локоны, и блестящие карие глаза, и тонкие пальцы, быстро бегающие по клавишам. А какая она весёлая, её все ребята любят.

Ольга Петровна обернулась:

— Ну, кто скажет, что я играла?

Ната покраснела: она ведь совсем не слушала. Все, кроме неё, подняли руки.

Когда повторили разученную песню, стали играть в «оркестр». Ребята, сидевшие в первом ряду, пели «ля-ля-ля» и двигали пальцами, будто они играют на флейтах; во втором ряду скрипачи выводили «тили-ли», а в третьем — барабанщики отрывисто пели «бум-бум». Получалось очень интересно.

Потом девочки начали разучивать танец Снежинок. Ната танцевала усерднее всех.

После полдника Вера Александровна подозвала Нату и ещё нескольких ребят я сказала:

— Я сейчас прочту вам пьесу, мы её будем готовить к ёлке по секрету от всех.

Пьеса оказалась очень смешной — про зайца-хвастуна, который всем говорил, что он не боится ни лисы, ни волка, а если поймает медведя, то съест его.

Коля, как всегда, выскочил:

— Я буду зайцем-хвастуном.

Но Вера Александровна сказала, что он будет играть волка. Зайцем-хвастуном она выбрала Вову, зайчатами — Нату, Любу, а лисицей — Олю.

Вечером Ната с нетерпением ждала бабушку, чтобы поскорее сообщить ей все новости. Но бабушка, войдя с большим пушистым платком в руках, сказала:

— Дома, дома поговорим. Получше закутаться надо, ишь какой мороз!

И обвязала Нату так, что осталась только щёлка для глаз.

Дома, как только с неё сняли платок, Ната затараторила:

— И ещё мы петь будем. И в пьесе я участвую.

— Да ты разденься сначала,— перебила её бабушка и стала расстегивать Натину шубку. Ната вырвалась и закружилась по комнате:

— Я буду танцевать вот так: тра-ля-ля, тра-ля-ля…

Но в валенках и шубе танцевать неудобно, Ната сразу же запыхалась.

— Я попрошу маму, чтоб она мне поскорее сшила платье из марли. Нам Вера Александровна показывала одно, на нём из ваты шарики нашиты — вот красиво!

— Из марли?— ужаснулась бабушка.— Да ты простудишься!

— И не простужусь, у нас совсем тепло, просто жарко.

— Можно из фланели платье для Снежинки сделать,— решила бабушка.

— Вера Александровна не позволит, и все смеяться будут!— возразила Ната и побежала в комнату.

Петя сам с собой играл в шахматы.

— Ага, а я на ёлке Снежинкой танцую,— похвасталась Ната.— И в пьесе зайчиком буду. И на ёлку мы завтра игрушки клеить начнём. И Оля песню будет петь!

— Вот затрещала, ничего понять нельзя.

Ната начала медленно повторять:

— Я зайчиком буду…

Петя замахал рукой:

— Слыхал, слыхал, не мешай.

Но, посмотрев на обиженное лицо Наты, добавил:

— Я тоже в детсаду волка играл.

Хорошо, что пришла мама. Ей Ната рассказала всё — даже какие слова говорит зайчик. Мама пообещала сшить и марлевое платье для Снежинки, и шапочку с ушами для зайчонка.

На другой день начали клеить ёлочные игрушки. У Наты сначала ничего не получалось. Вера Александровна сказала:

— Это потому, что ты, как всегда, спешишь.

Ната стала клеить медленно-премедленно. Но коробочка у неё всё-таки вышла некрасивая — один бок вдавлен.

Оля её утешила: коробочку можно повесить так, что этого не будет видно.

Потом делали разноцветные флажки и красивые серебряные звёздочки.

Время пролетело незаметно, и вот уже до ёлки оставалось всего три дня. Вера Александровна приказала всем завтра принести костюмы, чтобы их примерить.

И тут начались неприятности.

Костюм Снежинки, который сшила мама, получился замечательный: воздушный, украшенный ватными шариками и блестящими бусами. Ната, хлопая в ладоши, запрыгала вокруг стула, на котором он висел. Но тут вошла бабушка. Она несла белые фланелевые штанишки и такой же лифчик с длинными рукавами. На беду, мама уже ушла в больницу.

— Вера Александровна не позволит костюм Снежинки портить,— возмутилась Ната.

Бабушка твердо ответила, что тогда она не позволит выступать Нате Снежинкой.

— Тоже мне, балерин заводят, детей простуживают,— ворчала она, заворачивая платье и штанишки с лифчиком в газету.

По дороге в садик Ната мечтала: хорошо, если б бабушка как-нибудь потеряла свои фланельки.

Бабушка подала Вере Александровне сверток:

— Ната всю ночь кашляла, придётся ей под платье Снежинки надеть фланелевый костюмчик, тут я вложила.

Вера Александровна взглянула на красную, с глазами, полными слёз, Нату:

— Сегодня у нас будет врач, я попрошу его прослушать тебя.

— Я совсем не кашляю,— не выдержала Ната.

— Ну, уж как хотите,— решительно заявила бабушка,— или пусть оденет, или не участвует.

— Мы посоветуемся с врачом и позвоним вам домой. Ну, пойдём, Ната.

Из-за фланелевого костюма весь день был испорчен. На репетиции слова зайчонка Ната произнесла так, что Вовка крикнул:

— Ты что — спать собралась?

Ната думала: хорошо бы выбросить бабушкин костюм в форточку, чтобы его замело снегом. Только где Вера Александровна его спрятала?

Ната хотела спросить об этом воспитательницу, но та начала разговор о костюме сама.

— Я только что звонила твоей маме. Она сегодня прослушает тебя и скажет, можно ли будет тебе выступать в марлевом платье.

— Мама позволит, мама позволит!— запрыгала Ната.

Костюмы принесли все, кроме Оли. У неё заболела мама, и некому было его сшить. А у Оли была самая главная роль — лисы.

— Сделаем шапочку для лисы из моей муфточки,— предложила маленькая Леночка.

— Не волнуйтесь, ребята, у Оли костюм будет,— успокоила всех Вера Александровна.

Настал день ёлки. Ната то и дело подбегала к окну: почему так долго нет мамы? Вдруг в больнице что-нибудь случилось и она задержится? А бабушка её в садик не поведет, она вчера маме сказала:

— Если вам хочется простужать ребенка — простужайте, только в этом я вам не помощница, ведите её на ёлку сами.

И всё утро бабушка ходила с поджатыми губами. Это значило — она очень сердится.

Послышался бой часов. Ната бросилась в столовую.

— Бабуня, отведи меня в садик, мне пора идти, мама до сих пор не пришла.

— Сегодня поведет тебя мама,— не отрываясь от шитья, ответила бабушка.

Глаза у Наты наполнились слезами, она всхлипнула:

— Это ты всё из-за своей фланельки! Я могу опоздать, и из-за меня пьесы не будет.

— Обойдутся без одного зайца,— хмуро сказала бабушка,— здоровье важнее всяких пьес.

В передней хлопнула дверь, и вошла мама.

— Ой, как ты долго,— бросилась к ней Ната,— мы можем опоздать!

— Не волнуйся, успеем,— успокоила её мама.

И вот Ната уже весело шагает с мамой по улице. Большие снежинки, медленно кружась, садятся на тротуар, деревья, одежду. Шапочка у мамы стала пушистой и похожей на Снежка. «Жалко, Нюра не увидит, как я буду выступать зайчонком»,— подумала Ната.

В садике её шумно окружили ребята, уже одетые в костюмы.

— Смотри, какую мне шапочку с лисьими ушками сшила Вере Александровна,— показала Оля.— Одевайся скорее, уже гости пришли.— И стала помогать Нате застегивать пуговки.

— Вот красиво!— воскликнула Ната, увидев Иру, самую высокую девочку в группе, в костюме Снегурочки. На голове у неё был серебряный кокошник, с него спускалась прозрачная фата, вся в блестках. Но, посмотрев на свою пышную юбочку, Ната решила, что у неё костюм тоже хороший.

Наконец, под весёлую музыку все вошли в зал и окружили громадную ёлку. Она, ещё темная, игрушек не разлядеть. Вера Александровна говорит:

— Давайте, ребята, попросим: «Ёлочка, зажгись!»

И как только ребята повторили эти слова, ёлка вспыхнула разноцветными огнями, засверкала золотыми бусами, серебряными звездочками. Каких только не было на ней игрушек! Такой красивой ёлки Ната ещё не видела. Маленькая Леночка даже в ладоши захлопала от восторга.

— Смотри, сколько гостей,— шепнула Оля,— мне страшно перед ними танцевать.

— А я и не боюсь,— тряхнула кудрями Ната и посмотрела туда, где сидели гости. Вон и её мама, она улыбается и кивает ей.

Не успела Ната рассмотреть игрушки, как поднялся весёлый шум,— вошёл Дед-Мороз. Он был совсем как настоящий: румяный, с большой белой бородой, в красном тулупе. Он стал плясать с ребятами вокруг ёлки, потом позвал:

Ната с другими девочками-Снежинками закружилась вокруг ёлки. Их танец и танец Снегурочки всем очень понравится. Потом пели, декламировали стихи, Дед-Мороз загадывал загадки.

Когда на середину зала выскочил Вова в белой шапочке с длинными заячьими ушами и, гордо подбоченившись, крикнул: «А я никого не боюсь!»,— ребята притихли. Они поняли, что начинается пьеса, которую готовили по секрету от всех.

Вова так хорошо сыграл зайца-хвастуна, а Оля лисицу, что гости и все ребята долго аплодировали.

После пьесы ещё танцевали, потом сели отдохнуть.

И вдруг в раскрывшуюся дверь въехала русская печка, на ней лежал Емеля — тот самый, сказку про которого недавно читала Вера Александровна! Емеля сказал: «По щучьему велению, по моему хотению приготовь, печка, подарки для ребят!» И печка выполнила это приказание: Дед-Мороз начал вынимать из неё кульки с конфетами и печеньем и раздавать ребятам.

Сойдя вниз, Ната увидела маму, о чём-то разговаривавшую с Верой Александровной.

— Мамочка, ой, весело было,— бросилась к ней Ната,— жалко, что бабушка не пришла!

Мама пригладила Нате волосы:

— Позови Олю, она у нас будет жить несколько дней.

— Оля, у нас?— удивилась Ната.

— Её маму положили в больницу, Вера Александровна хотела забрать Олю к себе, но у нас ей будет удобней.

Оля, узнав, что мама в больнице, заплакала.

— Не плачь,— обняла её Ната,— моя мама обязательно вылечит твою маму.

Когда Ната легла спать и закрыла глаза, перед ней снова засверкала ёлка и закружился хоровод. Вдруг она почувствовала, что кто-то осторожно коснулся её лба. Открыв глаза, Ната увидела склонившуюся над ней бабушку: «Она пробовала, не горячий ли у меня лоб»,— догадалась Ната. И крепко обняла бабушку:

— Я не простудилась, ты не волнуйся.

Прошла неделя. В субботу, придя из садика, Ната с Олей, сидя на диване, рассматривали книжку с картинками, когда зазвенел телефон.

— Оля, тебя к телефону зовут,— послышался голос Пети.

— Это я, Оля,— тоненько сказала она, прижимая к уху трубку. Вдруг щёки её порозовели, глаза заблестели: — Послезавтра?— радостно переспросила она.

— Ну что?— подбежала к ней Ната.

— Это тётя Лида звонила. Маме совсем хорошо, послезавтра она будет дома.

Вечером у Наты вдруг поднялась температура. Посмотрев на градусник, бабушка перепугалась:

— Тридцать восемь и три! Не скарлатина ли начинается? Не послушалась меня, я так и знала, что она в этом садике что-нибудь схватит.

Мама выслушала Нату:

— Никакой скарлатины у неё нет. Мне кажется, это желудочное.

— Это у меня живот болит от пирожков,— краснея, вдруг призналась Ната.

— Да ты ж их совсем мало съела?— удивилась мама.

— А я потом ещё брала из буфета. Петя сказал, что я не смогу пять пирожков съесть, а я взяла и съела.

— Как тебе, Петя, не стыдно,— обернулась к нему мама.

— Я ж не думал, что она такая глупая,— смутился тот.

На другой день после завтрака Петя начал читать девочкам сказки Андерсена, но пришёл Коля Петров, а потом Гриша. Петя остановился на самом интересном месте: оловянный солдатик упал из окна. Теперь сиди, жди, пока мальчишки уйдут…

— И кто так рано в гости ходит?— сердито пробормотала Ната.

Петя погрозил ей.

Коля начал хвастаться своей школой:

— У нас живой уголок теперь мировой.

— Зато аквариума у вас нет,— возразил Петя.

— Подумаешь,— фыркнул Коля,— трех рыбок завели…

— И всегда этот Коля хвастается,— тихонько сказала Ната Оле.

Гриша подмигнул Пете:

— Вот осенью у вас появится такое, что вашему классу, Коля, и не снилось.

— Куда вам за нами угнаться,— пренебрежительно ответил Коля. Тут он увидел пакетик с марками.— О, да у тебя новые марки!

И мальчики стали их рассматривать.