Ната

ОТЪЕЗД

Поставив чемодан на стул, мама укладывала Натины вещи.

Когда она с трудом закрыла чемодан, Ната вдруг вспомнила:

— А мяч, что мы Нюре в подарок везем?

Мяч был очень большой, с одной стороны красный, с другой — синий, в красивой разноцветной сетке.

— Мяч понесёшь ты,— решила мама.

Бабушка внесла блюдо с ещё горячими, вкусно пахнущими коржиками. Мама посмотрела на свою дорожную сумку, доверху набитую свертками.

— Но куда мы их положим?

— В сеточку с мячом,— предложила Ната.

— А в самом деле,— согласилась мама,— сеточка, кажется, прочная.

Вернулся Петя из школы.

— Уже укладываетесь?— Он приподнял чемодан, пробуя его тяжесть.— Ого, сколько вещей у Наты набралось!

— Тебе тоже с нами ехать хочется?— подбежала к нему Ната.

Петя с притворным равнодушием ответил:

— А что мне сейчас у дедушки делать? Купаться ещё нельзя. Мама, ты постарайся передать мое письмо Васе в собственные руки.

— Постараюсь,— улыбнулась мама.

— Ты ж, Наточка, смотри, не ходи босиком, а то кашлять начнёшь,— беспокоилась бабушка.— Да калоши в вагоне не забудьте.

— Ничего, доедем благополучно,— ответила мама.

Спать Нату уложили пораньше, потому, что в семь часов уже нужно быть на вокзале.

За окном только светало, когда Нату разбудили. Пришлось, конечно, умываться, чистить зубы, как в обыкновенный день, и даже завтракать, хотя есть совсем не хотелось.

Когда вошли в вагон, папа сказал:

— Ты, Ната, научись у дедушки, как за пчёлами ухаживать. Вернешься — дома ульи заведем.

— Иди уже,— засмеялась мама,— а то с нами уедешь.

Поезд тронулся. Папа шёл рядом с вагоном, махая рукой.

Замелькали станционные постройки, домики. Потом поезд вошёл в сосновый бор.

— Куда это ты едешь?— спросил Нату высокий пожилой пассажир в очках.

— К дедушке. К нему ещё на машине сто километров ехать надо.

Тут Ната увидела телёнка. Задрав хвост, он стремглав убегал от поезда. Промелькнул домик и стоявший около него человек с жёлтым флажком. Зачернело большое вспаханное поле, вдали двигался трактор.

Поезд остановился на маленькой станции. Мимо окна прошла женщина в красной фуражке, мама сказала — начальник станции.

— Я, когда вырасту, тоже стану начальником станции,— решила Ната.

— Что, понравилась красная фуражка?— засмеялся пассажир в очках.

— И не потому,— обиделась Ната.— Начальник станции всеми поездами командует.

— Ну, Ната, давай завтракать,— предложила мама. Она угостила пассажира в очках, которого звали Петром Ивановичем, бабушкиными коржиками.

Оказалось, что он тоже едет в Колывань и может подвезти их на своей машине. Он геолог и всё лето будет жить в горах.

Ната сообщила Петру Ивановичу, что к дедушке она едет потому, что детский сад остается на лето в городе — для него ещё не достроили дачу, но у дедушки ей будет тоже весело: они с Нюрой будут ходить в лес по ягоды и купаться в озере. Потом Пётр Иванович стал рассказывать о таких интересных приключениях в тайге, что Ната могла б его слушать целый день. Но мама начала одевать её:

— Сейчас наша станция.

Пётр Иванович помог им вынести чемодан из вагона. Они подошли к грузовой машине, крытой брезентом.

— Как там у нас — всё благополучно, Митя?— спросил Пётр Иванович молодого шофёра.

— Всё в порядке,— весело ответил тот.

Нату посадили в кабину. Чтоб ей хорошо было видно в окно, Митя подложил свою фуфайку.

— Наверное, весело быть шофёром, целый день катайся,— сказала Ната.

— Иногда чересчур уж накатаешься,— улыбнулся Митя, ловко объезжая глубокую рытвину на дороге.— Ишь, как тракторы дорогу испортили,— проворчал он.

Проехав последнюю улицу с маленькими домиками, машина стала спускаться к реке.

— А моста нет, как мы переедем?— спросила Ната.

— Вот на том пароме.

Посмотрев, куда показывает шофёр, Ната увидела, как от противоположного берега отчалил помост на двух больших лодках, на нём стояли три машины. Паромщики тянули за канат, висевший над рекой.

На паром въезжали по такому узенькому мостику. что у Наты замерло сердце. Когда машина остановилась. Ната вскрикнула:

— Ой, мы скатимся в реку!

— Нет,— успокоил её Митя,— видишь — кругом перила.

Но Ната всё-таки держалась за Митин рукав, пока паром не причалил к берегу. Она облегченно вздохнула, когда машина снова покатила по пыльной дороге.

Направо и налево виднелись только поля, то недавно вспаханные, то уже покрытые ровной зеленью всходов. Ната сначала смотрела в окно, а потом задремала. Когда она проснулась, машина выезжала на пригорок. Ната увидела большой поселок, окруженный сопками, покрытыми сосновым лесом.

— Сейчас приедем,— сказал Митя, сворачивая в улицу, тянувшуюся вдоль большого пруда.

— Хорошее место выбрал твой дедушка, у самой воды,— одобрил Митя, останавливая машину у избы,окруженной цветущей черёмухой.

Ната уже стояла на земле, а ей казалось, что всё кругом двигается. Большой рыжий щенок с лаем подбежал к ней. Ната вскрикнула и выпустила из рук сетку с мячом и печеньем.

Щенок бросился к печенью.

— Он не укусит,— успокаивающе сказал Пётр Иванович, отбирая у щенка сетку.

— Вот тебе раз, на дверях замок,— послышался огорчённый голос мамы.

Из-за угла избы показалась босоногая девочка в розовом платье.

— Ната, тётя Лида!— закричала она.

Ната с трудом узнала Нюру, так она выросла и загорела. Мама поблагодарила Петра Ивановича и Митю и пошла вслед за девочкой в избу.

— Ну и печь у вас,— воскликнула Ната,— как в сказке про бабу-ягу! А Снежок какой большой стал!

Ната подбежала к нему и начала гладить.

— Тётя Лида, в печке суп, а вон молоко и пироги,— показала Нюра.— Мама скоро придёт. Ой, мяч какой!

Узнав, что мяч привезли ей, Нюра обрадованно схватила его.

Мама взяла длинную палку с рожками — оказалось, она называется ухватом — и достала из печки горшок с супом. Нате понравился суп, молоко тоже было густое и сладкое.

Когда пополдничали, мама предложила:

— Пойдёмте на пруд!

Впереди шла Нюра с Натой, за ними мама, а сзади бежал рыжий щенок, напугавший Нату. У него была смешная кличка — Рукавичка.

— Это дедушка так его назвал,— объяснила Нюра.— Маленьким он был похож на мохнатую дедушкину рукавичку.

Они обогнули пруд и, поднявшись немного вверх по сопке, заросшей кустарником и высокими соснами, уселись на большом сером камне. Было очень тихо.

Мальчишки, сидя в узенькой лодочке, удили рыбу. Вдоль крутого противоположного берега тянулся ряд бревенчатых домиков, сразу за ними высилась сопка, покрытая березняком и соснами. Левей виднелась вдали Синюха, к её зубчатой вершине точно прилипло белое облачко.

— Это значит — дождь будет,— показала на облако Нюра.

— Мама, взберёмся на сопку, оттуда Синюху лучше видно,— попросила Ната.

Они пошли вверх по узкой крутой дорожке. Из-под ног срывались мелкие камешки и сосновые шишки, сопка становилась всё каменистей. Кое-где над редкой травой подымались лиловые тюльпаны, их здесь называли ветреницами. Ната нарвала целый букет.

Когда они вернулись домой, тётя Галя уже ждала их. В синем платочке и чёрном рабочем халатике она казалась совсем молоденькой и была очень похожа на маму. Только глаза у неё были не серые, а голубые.

Поворачивая Нату во всё стороны, она весело говорила:

— Ну и выросла, скоро выше меня станешь!

— Тётя Галя, а ты на завод сегодня снова пойдёшь?— спросила Ната.

— И сегодня, и завтра не пойду, отпросилась отвезти вас к дедушке.

Вечером за чаем мама сказала:

— Наконец-то я могу спокойно отдыхать, ни о чём не думая.

— Я тоже отдыхаю,— повторила за ней Ната.

Мама и тётя Галя почему-то засмеялись.

Когда уже собрались ложиться спать, в комнату вошла молодая женщина с заплаканными глазами.

— Галя, дай, пожалуйста, плащ, дождь находит, а Гришутку фельдшер приказал срочно везти на операцию в районную больницу. Доктор наш в Барнауле сейчас.

— А что с Гришуткой?— спросила тётя Галя.

— Да кто ж его знает, горит весь и задыхается.

Мама встала.

— Пойдёмте, посмотрю, что с ним.

— Галя, это, наверное, твоя сестра, докторша?— обрадовалась женщина.

Мама взяла свою сумочку.

— Хорошо, что я стетоскоп свой из неё вынуть забыла.

Ната уже крепко спала, когда мама вернулась.

Утром мама рассказала, что у мальчика в горле образовался большой нарыв. Пришлось ей ночью идти в больницу за хирургическими инструментами и делать операцию, иначе малыш задохнулся бы.