Невеста для предателя (СИ)

Глава 17.

Следующие дни прошли в суете. До приема леди Теллир оставалось меньше недели, и подготовиться к нему в лагере мятежников и беглецов было куда сложнее, чем дома, при помощи верных горничных и модисток. К тому же на мои плечи неожиданно легла ответственность. Я планировала не испытывать судьбу и сидеть тише воды, пока меня прямо не попросят о помощи. Как бы не так. Я вмешалась уже на второй день, едва услышала, как Кристобаль объясняет кому-то, какая одежда нам потребуется.

— Не подойдет, — запротестовала я. — Да такое уже три года как не носят. Наденем подобное, сразу привлечем внимание. Никакая иллюзия не спасет.

Кристобаль обезоружено вскинул руки и, бормоча что-то о беспощадности моды, предоставил мне разбираться с нашим внешним видом. Я вздохнула. Стоило сбегать из дома, чтобы вновь заниматься подготовкой к светским приемам. Признаться, быт мятежников я представляла несколько иначе, но что поделать. Мои требования к тканям и фасонам выслушали серьезно, а сами наряды спешно заказали у какой-то модистки через подставных лиц. Благо, средства на это у Кристобаля водились — вероятно, остались после нескольких выкупов, отданных ему за знатных девушек.

Сложнее пришлось с выбором прикрытия. Среди присутствующих в лагере не было завсегдатаев светских приемов, поэтому эта задача досталась нам с Кристобалем. Мы сидели в его шатре (я почти перестала чувствовать смущение, оставаясь с ним наедине) и перебирали знакомые имена.

— Ричард Остерн? — предложил Кристобаль очередную кандидатуру. Он задумчиво подкидывал в руке надкушенное яблоко.

— Не пойдет, — я покачала головой и припомнила недавние сплетни. — В прошлом месяце его на очередном приеме поймали в саду с любовницей. Его супруга рвала и метала. Если появимся в их облике, только привлечем лишнее внимание. Может, лорд и леди Армтор?

Кристобаль хмыкнул:

— Если он не слишком изменился с нашей последней встречи, то даже твои иллюзии не смогут сделать мне такой большой живот и лысину.

Пришлось согласиться. Задача оказалась сложнее, чем мне представлялось на первый взгляд — я начала переживать, что зря предложила всю эту затею. Тут Кристобаль выпрямился и защелкам пальцами, привлекая мое внимание:

— Эртоны. Фредерик и Амалия Эртоны.

Я сощурилась, припоминая. Эту семью я видела на приемах нечасто, и то — издали. Отец не питал к ним симпатии и на званые вечера в нашем поместье не приглашал. Не самый знатный, но все же уважаемый род. Обоим им было около сорока.

— Кажется, нам подходят, но я слишком плохо помню их лица, — я поджала губы, переживая, что из-за меня ускользает возможность.

— Это ничего, мы потренируемся и я помогу тебе добиться сходства, — подбодрил Кристобаль, воодушевленный своей затеей. — Я хорошо знаю обоих, они были дружны с моим отцом, а после всей этой истории с обвинением отстранились от общества. Открыто против короны не высказывались и в опале не находятся. Достаточно богаты, чтобы получить приглашение, но при этом не скандальные, внимание не привлекут.

— Значит, Эртоны, — заключила я.

Так началась практика. Весь первый день мы добивались портретного сходства в иллюзии — корректировали черты лица, стараясь восстановить их по общим воспоминаниям. Часть времени я тренировалась на Келли, потому что хорошего зеркала в лагере не водилось, а мне нужно было как-то воссоздать облик леди Амалии. Моя подопытная барабанила пальцами и сопела, демонстрируя нетерпение, но открыто не возмущалась. Чем больше я сосредотачивалась на магии, тем меньше меня нервировала её реакция.

На этом сложности не кончились — Кристобаль оказался ужасно требователен. Сам он накладывать иллюзии не умел, но в магии понимал куда больше моего — поэтому критиковал, как я направляю энергию, поддерживаю заклинание и даже дышу. Ни один наставник не муштровал меня насколько взыскательно — очевидно, всем им было не слишком важно, как хорошо я смогу колдовать.

От значимости происходящего меня бросало в холодный пот. Обычно от моих иллюзий зависело количество полученных комплиментов и внимательных взглядов — но никак не арест и заключение в темном сыром подвале. Ардену подобное было не в новинку. Он легко шутил над любыми моими промахами и от души хохотал, когда иллюзии выходили криво. Особенно ему пришелся по душе огромный нос, который я создала, запутавшись в плетениях магии. Сходства с леди Амалией Эртон нос мне не добавил.

После таких занятий любое другое дело казалось отдыхом, лишь бы не приходилось использовать магию. На третий день тренировок я сидела в шатре, служившем полевой кухней, и пыталась почистить многострадальную картошку, оставив при этом пальцы целыми. Келли, оказавшаяся поблизости, наблюдала за моими потугами со смесью пренебрежения и жалости. Её взгляд поднял во мне волну раздражения. Можно подумать, это все так легко. Где, по её мнению, я должна была научиться кулинарии? Я даже не знала, где в поместье находится кухня.

— Ты нож держишь неправильно, — сказала она, откусывая кусок морковки, за которой и заглянула в шатер. Я шумно выдохнула, готовясь к какой-нибудь колкости, — Дай сюда.

Я подняла на нее глаза и, чуть помедлив, вложила нож в протянутую ладонь. Келли выхватила из таза с водой картофелину и отряхнула от воды:

— Не нужно вилять ножом, только без пальцев останешься, — объяснила она с раздражением. — Берешь его в правую руку, лезвием к себе. В другую ладонь кладешь картошку и прокручиваешь под ножом. Вот так.

Она показала. Змейка кожуры оказалась совсем тонкой — не сравнить с теми ошметками, которые оставались после моих стараний.

— Пробуй.

Я взяла нож назад и попыталась повторить показанное.

— Крепче руку держи, — скомандовала Келли.

Выходило далеко не так проворно, как у Келли, но куда лучше того, что было.

— Ну, уже не так жалко, — заключила девушка.

Я подняла на нее глаза:

— Келли, спасибо тебе большое.

— Это не ради тебя. У нас тут не так много запасов еды, а ты кромсаешь половину овощей. Нельзя, чтобы столько шло на компост.

Её нарочитая серьезность и нежелание принимать благодарность были даже немного забавными. Я удержалась от смешка, чтобы не злить ее еще больше.

— Веришь или нет, я совсем не собиралась переводить продукты. Просто никогда не занималась ничем подобным.

Келли только фыркнула, давая понять, что думает о моем опыте и талантах. Я вернулась к чистке овощей. А что, получалось совсем неплохо. Немного практики, и у местных станет меньше поводов надо мной посмеиваться.

Келли так и стояла рядом, похрустывая морковкой. Я бросила на нее короткий взгляд. Девушек вроде нее я прежде не видела. Вокруг меня всегда были только леди и служанки — Келли нельзя было принять ни за ту, ни за другую. Короткая стрижка, резкая походка, грубоватая речь. Манеры она либо давно забыла, либо (что больше похоже на правду) и вовсе никогда не знала. Все мои знакомые, — Эдна, Каллист, даже моя легкомысленная младшая сестра, — умели держать лицо в любых ситуациях, улыбаться, если не слишком хочется, и молчать, когда следует. Келли не тратила силы не подобное.

Не скрывала она и то, что я ей не нравлюсь. Это было почти обидно. Она не доверяла мне, как Гилберт? Её раздражало мое знатное происхождение (очевидно, более высокое, чем её собственное)? Может быть, ревновала к Кристобалю? Я замечала, как смягчались черты её лица, когда она смотрела на него. Вполне возможно, Келли просто нервировало, что все последние дни я провожу вместе с Арденом за подготовкой к грядущему приему. Хотя она сама помогла уговорить его принять мою помощь.

— Как ты здесь оказалась? — спросила я после пары минут молчания, споласкивая очередную картофелину в мутной воде.

— За морковкой пришла.

Она прекрасно поняла, что я говорила совсем о другом, но мне несложно было уточнить:

— Я имела в виду, в лагере.

— Не от хорошей жизни, — Келли мрачно посмотрела на меня и после короткой паузы добавила: — У меня вся семья погибла четыре года назад. Мама и два брата. А убили их по милости нашего величества.

— Мне жаль.

Келли кивнула.

— Да, ничего веселого. Кристобаль тогда узнал мою историю и предложил помощь. А еще возможность отомстить.

— Кому отомстить? Королю?

— Ну а кому ж еще? — Келли вскинула голову.

Масштаб её планов впечатлял. Конечно, я понимала, что у всех собравшихся в лагере есть свои претензии к действующей власти и стремление к справедливости. И все же странно было слышать, как легко обычная девушка говорит о личной мести его величеству Робастану.

— Я спляшу, когда его толстая задница окажется подальше от трона, — уверенно добавила Келли, дожевывая морковку. Я засмеялась от ее тона. — Что, думаешь ничего не получится?

— Думаю, он для того и отрастил такую задницу, чтобы ее было не так просто сбросить, — я улыбнулась, испытывая сильное смущение оттого, что произношу подобные слова, да к тому же про его величество. Но за последние несколько дней манер и пиетета перед короной у меня поубавилось, а атмосфера лагеря располагала к некоторой дерзости. Собственная смелость пришлась мне по душе. К тому же я не слишком погрешила против истины — с тех пор как король Робастан занял место своего покойного отца на троне, он и правда несколько обрюзг. Сейчас уже не верилось, что с десять лет назад дамы шептались о привлекательности тогда еще принца.

Келли улыбнулась моему ответу, и её одобрение оказалось неожиданно приятным.

— Ну, — заключила она, — это ему не поможет.

Времени на практику оставалось все меньше. Ночью мне снилось, как иллюзия спадает с меня прямо посреди зала и все собравшиеся гости начинают смеяться над моей беспомощностью. Сложно было назвать это кошмаром — на деле мне грозило нечто пострашнее смеха.

Кристобаль, в отличие от меня, не переживал — во всяком случае, с виду. Ему было не впервой ввязываться в подобную авантюру. Когда мне, наконец, удалось продержать две аккуратно собранные иллюзии в течение нескольких часов, он довольно кивнул:

— Очень неплохо. Должно получиться. На сегодня закончили.

Я с облегчением отпустила магические потоки, и морок развеялся. Нужно было идти отдыхать, но уходить из шатра Кристобаля совсем не хотелось. Наедине с Арденом было уютно. Спокойно. Но поводов задержаться не осталось.

— Я тогда пойду?

— Постой. Я, конечно, рассчитываю на лучшее, но надо обсудить и другой исход. Давай-ка порепетируем, что ты будешь говорить, если нас задержат.

Снова недоверие? Я поджала губы, пытаясь скрыть обиду.

— Конечно, я всем скажу что не сделала ничего плохого. Что тебя несправедливо обвинили во всем и что каждый честный человек…

Кристобаль засмеялся и махнул рукой, требуя остановить монолог.

— Нет, нет, нет, это никуда не годится.

— Что?

— Нет никакого смысла рассказывать правду. Если план провалится, не пытайся никого выгораживать. Ври. Скажи, что я силой заставил тебя сбежать со мной. Можешь добавить, что я угрожал сделать что-нибудь ужасное с твоей сестрой, как её там…

— Вивиан.

— Вот да, с ней. Говори, что ты понятия не имеешь, зачем мне понадобилось на прием леди Теллир, и что только жуткие угрозы заставили тебя помочь мне с иллюзиями. Но ни слова про Адриана, его подставлять нельзя. В случае неудобных вопросов просто бросайся в слезы. Это не вызовет подозрений.

— Но… — я даже не знала, с чего начать протестовать. — Я не хочу подставлять тебя.

Кристобаль мягко улыбнулся:

— Вряд ли то, что ты скажешь, сможет принципиально увеличить список обвинений к моей персоне. У короны их и так хватает. Расскажешь все, как есть — только подставишь себя. Даже Вильфорду Ферроу вряд ли хватит влияния замять историю о том, как его дочь помогла государственному изменнику с побегом.

Мне нечего было на это возразить, и Арден продолжил:

— Дальше. Что ты ответишь, когда тебя будут расспрашивать о нашем укрытии?

— Что я ничего не видела и ничем не могу помочь в поисках? — на этот раз я была уже не так уверена в своей версии.

— Тоже не самый удачный ответ. Если совсем ничего не расскажешь, от тебя не отстанут. Покажи желание помочь, выдай немного информации: что-нибудь про горы, лес, — он неопределенно повел рукой вокруг себя. — Сильно в конкретику лучше, конечно, не вдаваться…

— Это я и при желании не смогу. Все еще плохо понимаю, в какой именно части Гиллиада мы находимся.

Кристобаль хохотнул:

— Вот и славно.

— Но что, если я скажу что-то лишнее? Вдруг по моему описанию они смогут найти лагерь и всех, кто здесь скрывается? — голос у меня дрогнул. Меньше всего я хотела, чтобы опасения Гилберта на мой счет оправдались.

— Нестрашно. Если мы с тобой не вернемся в установленный срок, Гилберт уведет всех отсюда.

И снова это пугающее чувство ответственности спазмом скрутило внутренности. Я закрыла глаза и покачала головой.

— Я так надеюсь, что ничего из этого не пригодится.

— Я тоже, Вета, я тоже.

Вета. Мне понравилось, как это имя звучит на его губах — тепло и мягко. В голосе Кристобаля не было так хорошо знакомой мне насмешки, и это почему-то смущало еще больше. Мне захотелось прижаться к нему, уткнуться лбом в плечо, почувствовать тяжесть его рук.

Это было глупо? Думать о всем этом и мечтать сейчас, в подобной обстановке. Отец непременно осудил бы мое поведение влюбленной идиотки, но я больше не готова была принимать на веру все, что он говорил.

Арден стоял близко, и в полумраке шатра мы были совсем одни. Я сделала небольшой шаг к Кристобалю и он почти синхронно придвинулся ко мне. Его рука коснулась моего лица, пальцы мягко прочертили линию от скулы до губ. У меня замерло дыхание. Он притянул меня к себе за подбородок и накрыл мои губы своими.

Этот поцелуй отличался от того первого, неожиданного и рваного. Первые мгновения неловкости (вдруг я делаю что-то неправильно, не так?) сменились желанием, посторонние мысли исчезли, будто и не было. Его волосы щекотали мне щеку. По всем правилам приличия я сейчас допускала совершенно немыслимую дерзость, но мне все казалось удивительно правильным. Единственно верным.

Пальцы Кристобаля путались у меня в волосах, другая рука легла на талию. Я тянулась к нему, будто пытаясь оказаться еще ближе, обняла сперва за плечи, за шею…

Кристобаль прервал поцелуй первым. Я вздрогнула, будто просыпаясь ото сна.

— Тебе пора спать, — его большой палец мягко прочертил линию на скуле. — Боюсь, на завтра у нас запланировано важное дело.

Мне потребовалось несколько непозволительно долгих секунд, чтобы вообще понять, о каком таком деле идет речь.

— Да. Конечно, — кажется, мой голос прозвучал более хрипло, чем мне хотелось бы. Какая-то глупая часть сознания твердила, что я просто сделала что-то не так, и Кристобаль теперь пытается меня отослать, но я поборола это чувство прежде, чем оно обрело форму.

Уже приподнимая полог шатра я обернулась, чувствуя, как краснеют щеки.

— Кристобаль.

— Да?

— Поцелуй — это же не обязательное условие для передачи магии?

Он улыбнулся широко и нарочито нагло:

— Конечно же нет.