Обходной контроль

Глава XII

Дом был хорошо укреплен. Не так-то просто проникнуть в него. Окна закрывали тяжелая металлическая сетка, прибитая с внутренней стороны, и опущенные жалюзи. Обе двери, передняя и задняя, были обиты снаружи железом и скреплены болтами с внутренней обивкой. Такая защита вполне могла остановить любого убийцу, тем более, если он знал, что насильственное проникновение может привести человека, находящегося внутри, к непредсказуемым действиям. В этом случае убийца предпочтет выждать момент, когда он без проблем сможет проникнуть в дом.

Я захватил с собой отмычки, вставил одну в скважину замка и осторожно попробовал открыть. Замок не отреагировал. Я перебрал четыре штуки, прежде чем нашел нужную, открывшую замок. Дверь слегка поддалась, оставалось снять предохранительную цепочку. Она оказалась длиннее обычной, и я смог скинуть ее язычок, поддев цепь визитной карточкой, которую просунул в щель между дверью и косяком. Цепочка упала, звякнув, и я открыл дверь. Внутри тихо играло радио, звук прерывался потрескиванием, возникавшим из-за грозы. Мой пистолет был наготове. Я вошел, закрыл дверь и постоял немного, дав глазам привыкнуть к полумраку, царившему в доме. Наконец, я стал четче различать детали обстановки и увидел того, кого я так упорно искал.

В том углу, где играло радио, на стене висели часы, и на фоне их круглого блестящего циферблата виднелся контур изогнутой спинки кресла, повернутого к океану. По бокам кресла торчала пара острых локтей неподвижной фигуры, сидящей в кресле и смотрящей на океан через полуприкрытые жалюзи.

Он не слышал меня. Я сбросил туфли и осторожно двинулся вперед, соотнося каждый свой шаг с тем, чтобы в любую минуту быть готовым выстрелить, если понадобится. Заходя с боку, я увидел небольшой прибор с двумя светящимися красными огоньками. Агронски ни разу не шевельнулся, не повернул головы, он тихо сидел, держа в левой руке прибор размером с пачку сигарет, его большой палец замер на одной из двух кнопок.

Я поднял пистолет, целя ему прямо в голову, и тихо позвал:

— Луи!

Он никак не отреагировал… никакого движения. Я сделал еще шаг вперед, готовый уловить малейшее движение его пальца и сбросить руку с кнопки. Достаточно слабого нажатия на кнопку, и э/но случится.

Я почувствовал, как пот заструился по моей спине. За окном дома был целый живой мир, а здесь, внутри, его гибель.

— Луи Агронски! — снова позвал я. Сейчас я был совсем рядом с ним, мог видеть его широко открытые глаза и восторженную улыбку, застывшую на губах, как будто он наблюдал величайшее зрелище в своей жизни. Он был мертв.

Шприц лежал рядом с ним, игла воткнулась в обшивку кресла. Около приемника валялись три пустые капсулы, изогнутая ложка и огарок свечи на блюдце. Луи Агронски принял решение. Наконец он достиг цели. Он готовил всем смерть и умер сам, отравив себя сверхдозой героина, которого он так страстно желал.

Я ничего не тронул. Все осмотрят специалисты. Оставив Агронски сидящим, спрятал пистолет, мышцы мои облегченно ослабли, как будто с плен свалилась гора. Через секунду это прошло. Я посмотрел на часы и выругался в темноту.

Телефон стоял на столике возле стены. Я поднял трубку и назвал оператору номер квартиры в Нью-Йорке. Раздалось всего два гудка, и я услышал голос Рондины, сказавшей совсем просто:

— Да?

— Это Тайгер, дорогая.

Ее голос отозвался вздохом облегчения, которое я сам испытал минуту назад, но вслед за этим она испуганно заговорила:

— Тайгер… О… Но… где ты?

— Я нашел его, детка. Мир опять может спать спокойно. На сей. раз он снова спасен. Ты можешь теперь больше не думать обо всем этом деле.

— Нет, нет, Тайгер… послушай. Я нашла… письмо Дага Гамильтона. Он специально послал его по своему старому адресу, и оно, пройдя по всем его последующим адресам, пришло по последнему. Он все написал в нем.

— Но все уже позади, дорогая.

— Тайгер… это Камилла Хант.

Будто ледяным ветром, пронизывающим до самых костей, повеяло от ее слов. Они произвели на меня ошеломляющее действие.

— Камилла? — повторил я опустошенно.

Что-то затрещало в трубке, затем опять раздался го-. л ос Рондины:

— Генри Фрэнк явился в «Белт-Эйр» якобы наниматься на работу, но на самом деле он встретился с Камиллой Хант, чтобы рассказать ей о Луи Агронски. Гамильтон начал проверять Генри Фрэнка, как всякого нанимающегося, и узнал, что тот был активным коммунистом. Позднее он случайно увидел, как Камилла встречалась с Фрэнком. Они что-то обговаривали. Гамильтон заподозрил неладное и стал наблюдать за Камиллой. Он выследил, как она встречалась с Вито Салви, его словесный портрет он довольно точно дал в письме. Далее Гамильтон захотел выяснить, кто такой Вито Салви и в связи с чем он встречался с Камиллой Хант.

Голосом, далеким и холодным, я спросил:

— Ссылался он на какие-то улики?

— Генри Фрэнк был из О-Галли, и Камилла Хант несколько раз летала к нему. Гамильтон вложил в конверт фотокопии авиабилетов.

Да, все было прекрасно задумано. Подождать, пока Мартин Грейди не обнаружит, что он лично рекомендовал советского агента на ключевой пост одного из самых секретных производств. Как она попала к Грейди? Камилла Хант занималась издательским делом, что давало ей, как опытному разведчику, возможность проявить себя. Затем ее приглашают на работу в самое важное секретное производство, где она тихо сидела, дожидаясь нужного часа. Она, должно быть, занимала высокое положение в разведке, и ей были даны все полномочия, необходимые, чтобы задействовать большие силы, когда наступит соответствующий момент. И он наступил.

Человек сбился с пути и силой своего ума и больной психики создал ситуацию, способную уничтожить мир. Камилла Хант тут же воспользовалась этим. Она имела документы на имя Хелен Левис и запасную квартиру в другом городе. Она лично убедилась в настроениях и состоянии Луи Агронски, встретившись с ним. Ее хорошо научили разбираться в психологии поведения людей, использовать их слабые и сильные стороны. Ей было совсем нетрудно изменить внешность, небольшой грим и камуфляж могут сделать женщину неузнаваемой. Решив, что все готово, они подстроили ловушку, перекрыв каналы получения Агронски наркотика, и заставили его двигаться от одного места к другому, направляя к Нью- Йорку, в поисках героина. А в Нью-Йорке они подготовили все, чтобы за героин получить от Агронски информацию— знания, накопленные его мозгом, разрушаемым наркотиком.

— Камилла Хант, — произнес я бессознательно вслух.

Я не расслышал ответа Рондины, потому что голос позади меня произнес:

— Совершенно верно, Тайгер. Я удивлена, что ты догадался. Положи, трубку, пожалуйста.

Она говорила хриплым гнусавым голосом, и я уже не мог представить ее белое, нежное, живое тело в красных отблесках от нагревателя. Сейчас этот голос соответствовал ее подлинной сути — паука со своей паутиной, готового съесть жертву.

Медленно положив трубку, я повернулся, зная, что у нее в руке пистолет, браунинг, отличное бельгийское оружие. Дуло смотрело мне прямо в лицо.

— Ты удивляешь меня, Тайгер. Где еще… один?

— Я утопил его.

Казалось, это известие никак на нее не подействовало.

— Понятно. Я ведь предупреждала его.

— Да, он был подготовлен, только не совсем.

— Не так, как я.

Я кивнул.

— Как ты добралась сюда, Камилла?

— Деньги, как ты знаешь, многое могут. Там был вертолет и человек, согласившийся лететь сюда. Если тебе интересно, мне было совсем нетрудно найти этот Лисвилл. Нужно было только вспомнить кое-какие детали, которые ты сам мне сообщил, океан, например.

— Тебе здорово повезло.

— В этот раз да. Был разрыв в облачности. Мы приземлились недалеко отсюда. — Она улыбнулась мне, но это была ледяная улыбка. — С вашими пилотами всегда можно договориться.

— И что с ним? — спросил я.

Она безразлично пожала плечами.

— Он ушел, как Даг Гамильтон? — предположил я.

— К его счастью, гораздо быстрее.

— А почему был убит Даг?

Она пристально посмотрела на меня, глаза ее наполнились презрением.

— Гамильтон слишком много знал, он сам в этом признался. Вито Салви, по крайней мере, был уверен, что Гамильтон сказал все, что знал. — Она замолчала и нахмурилась. — Возможно, он и лгал. Он сказал, что у него есть материал на меня. Ерунда, ничего серьезного, обычное заключение по результатам проверки.

— У него был и другой материал, как оказалось, — сказал я.

— Теперь эю не имеет значения.

Я намеревался еще кое о чем расспросить ее, но она резко тряхнула головой. Быстрым взглядом она осмотрела всю комнату, увидела неподвижную темную фигуру в кресле у окна и все поняла сама, без лишних объяснений.

— Нет, Тайгер, бессмысленно вести эти разговоры. Ничто не заставит меня не сделать… этого. — Пистолетом она очертила круг, ни на минуту не выпуская из-под прицела жизненно важные части моего тела.

«Во что бы то ни стало я должен отвлечь ее разговором. Несмотря на большое расстояние и мое невыгодное положение, стоит только ей слегка нажать на курок, я должен попытаться быстро выхватить у нее пистолет, броситься вниз и выстрелить. Это мой последний шанс, другого нет. Может, мне повезет».

Камилла, казалось, прочла мои мысли и сказала:

— Рядом с тобой на столе лампа. Зажги ее. Только не делай руками резких движений. Медленно, очень медленно.

Замедленным движением руки я включил лампу, словно для того, чтобы она осветила место моей смерти.

— Теперь пистолет, Тайгер; Вынь его пальцами и брось на пол. Эти действия означают, что ты еще несколько секунд можешь жить и мыслить.

Я потянулся рукой за пистолетом, слегка повернувшись при этом, и вдруг понял, что я ничего пе смогу сделать. Острая, ослепляющая боль от раны, нанесенной Хопесом, пронзила все мое тело и отозвалась в мозгу. Я достал пистолет и уронил его на пол рядом со мной.

— Теперь вынь все из карманов. Все до последнего. Выверни их так, чтобы я могла видеть. Я наслышана о всяких хитрых штучках, которыми ты пользовался, Тайгер. Мы также пользуемся такими методами, но я не хочу попасться на них сама.

Один за одним я вывернул карманы, выложив на стол их содержимое. Она была явно раздосадована. Портмоне, пара скрепок, мелочь, набор отмычек и совершенно теперь бесполезный ингалятор фирмы «Безекс», который предназначался для Найджа Хопеса. Она подняла на меня насмешливые глаза.

— Зачем затягивать, Камилла?. — сказал я.

Она снова улыбнулась, но ее влажные глаза были холодными глазами паука, готового схватить свою жертву.

— Я говорила тебе однажды, что мне доставляет удовольствие изучать поведение людей. Мне интересно наблюдать за их реакцией. О тебе очень мало сведений в Комитете, твое досье тоненькое, а описание дел, в которых ты участвовал, довольно внушительное. Мне хочется посмотреть, как ты себя поведешь, зная, что сейчас умрешь.

— Но я и раньше видел смерть.

— Видел, но в этот раз можешь быть уверен — ты умрешь. Отойди назад на один шаг и встань посреди комнаты.

Я подчинился. Стоит мне только приблизиться к чему- нибудь, что я смогу бросить в нее, она тут же выстрелит. Я стоял, сознавая, что это то самое место, на котором я умру. Наступил последний момент в моей жизни. Она подошла к столу, все время держа меня на прицеле и заставляя стоять без движения. Со своего места она могла теперь хорошо видеть Луи Агронски и убедиться в том, о чем она догадалась вначале. Она могла видеть и красные огоньки на приборе, говорящие о том, что устройство обходного контроля включено. Позднее ее технические специалисты смогут разобраться в этом приборе и заставить его работать на них.

— Почему вы не захватили Луи Агронски раньше, Камилла?

Она тихо кашлянула и сказала откровенно:

— Только потому, что мы не знали устройства обходного контроля. Он довольно хорошо все спрятал. Возможно, даже с секретной миной. Нам необходимо было иметь сам прибор. Мы надеялись заполучить и Агронски, но теперь уже поздно… Ничего, наши инженеры разберутся во всем, уверяю тебя.

— Но ты же знаешь, что мы все погибнем, ты понимаешь это?

Она тряхнула головой, продолжая улыбаться.

— Только ты, и сейчас. Остальных мы научим, как жить. Они узнают, что такое служить на благо государства, и, будь уверен, протестующих будет очень немного. В конце концов, мы имеем большой опыт обращения, как у вас говорится, с «плененными народами». Эта страна не будет исключением.

Камилла держала пистолет в левой руке, а правой перебирала предметы, которые я выложил на стол. Я старался спокойно и твердо смотреть на нее, чтобы в моих глазах она не уловила ни просьбы, ни мольбы. Ей это, наверное, доставило бы большое удовольствие, позволив наслаждаться ролью паука, которую она выбрала для себя с самого начала.

Брови ее нахмурились, нос сморщился, и она чихнула, тряхнув головой. В каком-то смысле это выглядело даже комично.

— Я мучаюсь по твоей милости, Тайгер, но зато, на этот раз, мне удалось сплести самую крепкую паутину.

— Сурово.

— Ты думал, этого никогда не случится. Я была права с самого начала… ты муха, Тайгер. Типичная муха, попавшая в паутину и умирающая в момент наивысшего удовольствия, не так ли?

— А разве так?

Она снова сморщилась и тяжело задышала, сопя носом, было видно, как ее это раздражает. Она скользнула глазами по ингалятору, потом вернулась взглядом, взяла баллончик в руку, открутила крышку и поднесла к носу.

— Спасибо тебе, муха… прежде чем ты умрешь, прими от меня благодарность.

И она глубоко вдохнула, приставив ингалятор сначала к одной ноздре, затем рука ее двинулась к другой и застыла на полпути. Глаза ее на секунду сделались ясными, чистыми и широко раскрылись, когда цианистый газ достиг легких.

Она вдруг осознала, что проиграла, попыталась нажать на курок пистолета, который уже смотрел дулом в пол, но ноги ее подогнулись, и она рухнула на пол, присоединившись к тому, кто уже ушел из этой комнаты в иной мир — мир смерти.

Она была уже мертва, когда я подошел к ней, и не могла слышать моих слов:

— Я ведь говорил тебе, паук, что я оса, а не муха.