Обходной контроль

Глава II

Шторы были задернуты, но солнце пробивалось сквозь них, образуя посреди комнаты яркое желтое пятно. Я понял, что проспал очень долго, и посмотрел на запястье, но часов на руке не было. Я лежал голый под простыней в постели Рондины. Бросив взгляд по сторонам, я увидел часы на ночном столике, но они остановились в 5.45, потому что не были заведены. Пришлось позвонить по телефону и узнать время. Было 4.30 после полудня, я повесил трубку и скинул с себя простыню.

В это время вошла Рондина, видимо, услышав, как я набирал номер телефона.

— Почему ты меня не разбудила, детка? — спросил я с раздражением.

— Доктор дал тебе лекарство, чтобы ты спал.

— Кто положил меня в постель?

Она весело засмеялась.

— Могла бы оставить на мне хотя бы трусы.

— Тогда бы не было так интересно. — Она села на край кровати, не спуская с меня глаз. — Ты даже стонал во сне.

— Перестань, — оскалился я. — Ты бы не посмела…

— Не посмела? Почему?

— Ты слишком хорошо воспитана для этого.

— Но ты был замечательным учителем.

Я не знал, шутит она или говорит серьезно.

— Подай мне одежду, — приказал я.

— Нет. Я позвонила доктору, и он сказал, что ты должен оставаться в постели.

— Кто это еще тебе сказал? Чарли? Хал Рэндольф?

Я все понял по ее глазам, затем она кивнула.

— Они опытнее меня. Полагаю, они знали, что ты захочешь сделать, и заставили меня. Я должна была оставить тебя здесь, Тайгер… я старалась сделать как лучше. Черт с ними, они думают только о себе. — Она была искренна.

— Когда-нибудь мы поженимся, и тогда ты будешь получать указания только от меня. Я быстро прищемлю любого, кто попробует вмешаться, а если ты будешь слушать других, то получишь по заднице.

— Когда же это будет? — с интересом спросила она.

— Я сообщу тебе.

— Похоже, ты любишь затягивать период ухаживания, Тайгер, — сказала она уже без улыбки.

— Когда все закончится, — сказал я, — когда мы сможем ходить и дышать, не чувствуя запаха смерти, с сознанием того, что мир не находится на грани уничтожения. Я не хочу, чтобы ты стала вдовой, еще не выйдя замуж.

— Как ты можешь знать, чего я хочу, дорогой?

— О, ты готова заполучить меня сейчас, потому что ты баба, а все бабы хотят замуж несмотря на обстоятельства.

— Терпеть не могу это слово.

— Оно лишь означает, что ты больше чем женщина.

Ты настоящая куколка, с красивым лицом, живым телом и умом. Я чертовски тебя люблю. Только я могу оценить все твои возможности и я хочу тебя всю.

— Так, значит, я баба, — повторила она, теряя свое британское произношение и переходя на чистый бруклинский диалект.

— Черт, где ты этого набралась?

— У тебя. — Она подошла к гардеробу, взяла одежду и положила около меня, пистолет отдельно.

— Одевайся. Хочешь, чтобы я осталась?

Я слегка оттолкнул ее:

— Иди отсюда. Некоторые вещи я могу делать сам.

— Но в чем-то тебе нужна помощь, не так ли?

Я ухмыльнулся:

— Ты права. А теперь убирайся.

Очень медленно и пластично она встала с кровати, остановилась, взглянула на меня, затем направилась к двери. Ее колебание было намеренным, и она хотела, чтобы я это видел. Она медленно повернулась, держась за ручку двери, и спросила:

— Ты действительно знаешь, где он?

— Кто?

— Луи Агронски.

Я был уже в брюках и в ремнях для пистолета.

— Нет, но думаю, что знаю, как найти его.

— Могу я помочь?

— Возможно, но не сейчас.

— А как другие?.. — спросила она с надеждой.

— Они не в счет. Позже я скажу тебе, почему.

— Ты можешь мне сказать, куда ты сейчас собираешься?

— Конечно. В даун таун[4], в нью-йоркское отделение Службы безопасности представить Халу Рэндольфу и компании доклад, после которого они либо заткнутся, либо уступят мне.

— Ты всегда должен быть именно таким?

Я помолчал, заправляя рубаху в брюки.

— Ты хочешь, чтобы я вел себя по-другому?

— Иногда, мне кажется, да.

— Тогда ты мне не нужна.

Ее лицо стало пустым, боль, причиненная моими словами, стерла с него всякое выражение.

— Ты не должен так говорить.

— Нет? Тогда не лезь в мои дела. В противном случае ты перестанешь быть бабой и станешь старой каргой. Я буду делать то, что хочу, а иногда то, что должен. Только одного я никогда не приму — женской сентиментальности и жалости. Когда я работаю, не стой за спиной. Ты знаешь, чем я занимаюсь, и поэтому не старайся мною управлять. Еще не родилась мать той женщины, которой бы это удалось. Я делаю свои дела по-своему, и если ты не понимаешь, что я мудрее тебя на двадцать лет, то тебе нечего делать со мной, направь свои старания в другую сторону, детка. Найди себе парня, который будет ползать перед тобой на коленях, ясно, куколка?

Рондина изучающе посмотрела на меня, улыбнулась и смиренно пожала плечами. Но ее глаза смотрели твердо. Она была таким же профессионалом, только молодым, и на ее счету уже было несколько убийств.

— Ясно, Тайгер. — Она повернула ручку, открыла дверь и, обернувшись через плечо, спросила: — Ты еще любишь меня, Тайгер?

— Будь рядом, и обретешь нелегкую долю.

— Тебя и твою игру словами, — сказала она.

Хал Рэндольф устроил настоящую инквизицию. Я много раз и раньше проходил через процедуру запугивания. Сейчас они разыгрывали передо мной сцену, чтобы произвести впечатление.

Здесь были руководители трех служб, их лица я хорошо знал. Два профессиональных стенографиста восседали за своими столами, готовые записывать каждое слово, чтобы потом можно было проанализировать все в деталях. И, наконец, Рэндольф во главе стола, пытавшийся изобразить дружескую улыбку, чтобы я почувствовал себя свободней.

Я встретился взглядом со смеющимися глазами Чарли Корбинета, который сидел за дальним концом стола, и подмигнул ему. Затем выдвинул из-под стола единственный свободный стул и неуклюже сел на него, чувствуя снова боль в боку.

— Итак, джентльмены? — сказал я.

Стенографисты это немедленно записали.

Рэндольф прочистил горло и еще раз взглянул на меня, но дружеское выражение исчезло.

— Я сразу приступлю к делу. Мистер Корбинет передал мне ваш разговор. Имея в виду недавние… события, мы хотели бы получить информацию из первых рук.

— Хорошо, — ответил я. — В деталях?

— Ис самого начала.

Мой рассказ занял не более трех минут. Казалось, что- то зловещее, словно дыхание смерти, нависло в комнате, и лица собравшихся окаменели. Стенографисты записали все дословно. Они, казалось, не много поняли из сказанного и оставались спокойными. А может быть, они привыкли слышать подобное, и мое сообщение было для них еще несколькими строчками в книге гибели человечества.

Наступившую тишину нарушало тяжелое дыхание Рэндольфа. Затем он сказал:

— Одну деталь вы упустили, Тайгер.

— Какую?

— Вы сказали мистеру Корбинету, что знаете, как отыскать Луи Агронски.

— Не совсем так.

— Тогда что же вы сказали?

— Я сказал, что, возможно, знаю, как найти его.

— Может, ты выразишься яснее?

— Не сейчас, дружище.

Я развернулся на стуле, нагнулся и тихонько засмеялся.

— Как ты мне когда-то сказал, я иду по тонкой нити, один неверный шаг, и я погиб. Если ты меня столкнешь, мой конец будет приятен многим людям и тут, и там. Ты хотел бы видеть и падение Мартина Грейди вместе со всеми нами. Если это когда-нибудь случится, то политические акции разных обормотов поднимутся. Я прав? — Все уставились на меня, а Рэндольф не сказал ни слова. — Позвольте мне сказать, джентльмены. Я к этому делу имею меньше всего отношения. Но мы все находимся под угрозой, нравится вам это или нет. Пока мы с этим не разберемся, нам лучше держаться вместе, иначе мы будем размазаны по тому месту, которое останется от Америки.

Несколько покашливаний и переглядываний свидетельствовали о том, что до них дошло. Мой сосед, чья незначительная должность в Вашингтоне была только крышей для его работы в контрразведке, поднял руку, чтобы привлечь внимание:

— Мистер Менн, вы предлагаете объединить наши усилия или дать вам полную свободу и не вмешиваться, учитывая уникальность операции?

— Объединить усилия, мистер Делани. Мы не можем позволить себе разобщиться.

— Почему вы думаете, что мы нуждаемся в ваших услугах?

— Потому что мы можем работать на таком уровне, на каком вы работать не в состоянии, — ответил я ему резко. — Вы прекрасно знаете, что Мартин Грейди имеет международные связи и не ограничен в денежных средствах. Пока вы получите «добро» на покупку чего-то необходимого, например информации, мы уже будем ее иметь. У нас есть люди в посольствах, представительствах и других важных местах; где бы ни появлялась новая ценная информация, она прежде всего попадает к нам. Но это, конечно, не самое главное. Мы сейчас говорим о Луи Агрон- ски. Он должен быть найден. Думаю, я смогу его найти.

— Я понимаю.

— Действительно?

Делани уставился на меня, его пальцы выстукивали дробь по столу.

— Вы могли бы рассказать нам о ваших планах, мистер Менн.

— Нет. Я лучше поделюсь с вами результатами моих поисков, но работать я привык самостоятельно. Я хотел бы, чтобы никто не мешал нашей группе. А от вас, в случае необходимости, мне будут нужны специалисты и финансовая помощь.

— Что же остается нам? — мягко спросил Делани.

— Ничего, если вы не сделаете по-моему.

Хал Рэндольф напряженно соображал, многозначительно глядя при этом. Я все время давил на них, торопя и не давая времени на пустые обсуждения.

Чарли Корбинет разрядил обстановку, неожиданно сказав:

— Я хотел бы внести предложение.

Головы в ожидании повернулись в его сторону. В отличие от всех, Чарли был не только теоретиком. Он работал оперативником, когда это было нужно, и никогда не терял своих навыков. Однажды он попал в большую переделку вместе с лучшими оперативниками и не ударил в грязь лицом.

— Хорошо, — согласился Рэндольф.

— Это не первый и не последний раз, когда, как ни странно, мы должны будем работать вместе. Мое сотрудничество с Менном ни для кого не новость, и результаты оправдывают этот контакт. Нравится нам это или нет, но мы должны быть с ним вместе в этом деле. Если мы не воспользуемся его способностями из-за нашего нежелания сотрудничать, это только сильно повредит нам.

— Конечно, если у меня получится, — прервал я его.

— Точно, — продолжил он. — Я понимаю, что, если мы согласимся на объединение с силами Мартина Грейди, определенные политические круги потеряют возможность критиковать или требовать ликвидации дела Грейди, апеллируя к общественному мнению… если до этого когда-нибудь дойдет. Похоже, что выхода нет. Я предлагаю союз с Тайгером, договорившись, что ни одно слово о сотрудничестве не просочится наружу. В этом случае мы ничего не теряем.

Хал Рэндольф фыркнул, но остальные молча поддержали предложение. Все решилось очень быстро. Я настоял на своем и поднялся, немного дрожа.

— И еще одно, — сказал я. — Хотелось бы иметь две подписанные копии этого официального соглашения. Одна копия должна быть направлена Мартину Грейди, другую я буду держать у себя.

Делани слегка улыбнулся, глаза его заблестели:

— Понятно, что вы этого хотите. Но мы бы тоже хотели подстраховаться.

— Каким образом?

— Когда-то ты был офицером. Я предлагаю восстановить тебя в зватгии на этот период, чтобы нам легче было влиять на твои действия. Ты будешь ходить на цыпочках, понимая, что угроза военного суда сразу нависнет над твоей головой, стоит тебе зайти слишком далеко.

Я надел шляпу и задвинул стул на место.

— Не волнуйтесь, джентльмены. Я как раз собирался сделать аналогичное предложение.

Я встретился с Чарли Корбинетом в ресторане «Голубая лента» на 44-и улице, недалеко от Седьмой авеню, в пять часов дня. Конторские служащие как раз начали заполнять ресторан после окончания работы, но я сидел один за маленьким столиком в баре, деля компанию с бокалом холодного пива и поджидая его.

Он скользнул за мой столик, тоже заказал пиво и сказал:

— Ну ты и проходимец, Тайгер.

— Я об этом знаю. Что там было дальше?

— Все, как ты говорил. Я официально назначен твоим опекуном, докладывать будешь через меня. — Он подозрительно улыбнулся и добавил — Ты становишься к нам ближе с каждым разом. Практически ты уже человек агентства.

— Да брось ты.

— Слушай, ты сейчас находишься в армии. Они быстро оформят твои бумаги. Веди себя получше. Делани не шутил, когда говорил о военном суде. Смотри, будь осторожен и береги себя.

— Прошло двадцать лет, а со мной все в порядке.

— Ты чуть не погиб несколько месяцев назад.

Опять Рондина. Он получает от нее информацию.

— Но я не погиб.

— Давай скажем, что тебе просто везет.

— Вот поэтому я до сих пор жив.

Чарли кивнул и глотнул немного пива.

— С чего ты начнешь?

— Думаю запросить твой отдел дать мне все сведения о Луи Агронски.

— Ты получишь их завтра утром. Но это не то, что я имел в виду.

— Как скоро я должен доложить тебе о результатах?

— На твое усмотрение. Знаю, что ты умеешь работать честно. Может быть, другие — нет, а мы с тобой из одного теста, или ты забыл?

Я засмеялся и допил свое пиво. Подошел официант, но я не повторил заказа.

— Я ничего не забыл.

— Тогда что?

— Знаешь, этот смешной маленький парень, который не вписывается в общую картину, он все-таки тоже убит…

Чарли сразу понял, о ком я говорю:

— Даг Гамильтон?

— Вито Салви убил его вместе с двумя другими. Он был похищен намеренно, и пытали его с какой-то целью. Я хотел бы знать, с какой.

— Ты мог бы спросить об этом Вито Салви, — спокойно сказал Чарли.

— С пулей в боку и истекая кровью? У меня не было никаких преимуществ перед Салви, вряд ли я мог уцелеть, если бы потерял сознание и свалился. Я плохо соображал в тот момент, конечно, можно было бы постараться, но что сделано, то сделано.

— Я верю тебе, — кивнул головой Чарли. — Ты случайно попал в это дело и уцелел. Они что-то придумали, чтобы скрыть эти убийства.

— Я прочитал об этом.

— Все это является частью соглашения с тобой.

— Великолепно. — Однако на самом деле ближайшая перспектива вовсе не радовала меня. Я положил пару долларов на стол и встал: — Я позвоню тебе, Чарли.

— Буду ждать, — ответил он.

Я назначил встречу Дону Лавойсу в лаборатории Эрни Бентли в девять часов. Он должен был доставить затребованную мной информацию. Приехав немного раньше назначенного срока, застал Эрни пьющим свежий кофе. Я позволил Эрни налить мне в мензурку густой кофе, очень напоминавший некоторые взрывчатые вещества, по которым он был большим специалистом. Эрни протянул мне пакет с пончиками и уселся на рабочий стол.

— Слышал, ты занялся важным делом?

— Какие полномочия дал тебе Грейди?

— Я должен во всем сотрудничать с тобой. Мной уже переданы указания в Лондон и Париж, и они готовы подключиться, если будет нужно. Кроме того, Мартин послал чек в банк на случай срочной нужды в деньгах. — Эрни взял половину пончика, сложил ее и засунул в рот. — По какой схеме будем работать?

— Сейчас я еще не знаю. Когда придет Дон, возможно, станет ясно, в каком направлении двигаться. — Я посмотрел на часы, было почти девять часов, в это время раздался звонок нижней входной двери, и Эрни нажал кнопку, открывающую дверь.

Доп Лавойс был здоровым парнем, с широкими плечами и лицом, хранящим следы многочисленных драк. Нос его был слегка искривлен, одна бровь приподнята. Тонкий, белый, почти незаметный шрам от опасной бритвы рассекал его щеку. Он был отличным парнем, на которого можно положиться… Один из немногих, еще оставшихся «старичков».

Он улыбнулся и протянул руку.

— Привет, дружище, приятно снова встретиться.

Я с силой обнял его за плечи и улыбнулся ему в ответ:

— Полагаю, ты говоришь искренне и тебя ничто не напугает.

Он пожал плечами:

— После прошлой передряги все покажется ерундой. Что мы имеем на этот раз?

— Мы должны кое-что разведать для начала, — сказал я. — Садись и слушай. Кофе хочешь?

— Не откажусь.

Пока Дон потягивал кофе из мерного стаканчика, я изложил ему всю историю точно по датам, наблюдая, как он реагирует. Дон был как всегда спокоен, лицо ничем не выдавало его реакции, он просто впитывал информацию, не задавая вопросов, пока я не закончил. Затем он слегка кивнул, давая понять, что все понял. В его глазах появился холодный блеск, и это означало, что он почувствовал, насколько сложным может оказаться дело и насколько серьезными последствия, если нам не удастся достичь цели.

Дон поставил стаканчик, из которого пил кофе, на стол и, вынув сигарету, закурил:

— Серьезное дело.

— Чертовски серьезное.

— С чего мне начать?

— Со связей Вито Салви. Он провел большую работу, чтобы выйти на Луи Агронски. Нам нужно знать его ходы.

Дон поднял глаза от спичечного коробка, который вертел в руках.

— Если ему пришлось пытать Дага Гамильтона и двух других парней, не думаю, что у него были выходы на Луи Агронски, не так ли?

— Возможно, он просто хотел получить подтверждение информации, которой располагал. Салви был старым профессионалом, дружище. Я не верю, что он рассказал мне все до конца, хотя и был в безвыходном положении. Он и так сказал мне намного больше того, что мог сказать один разведчик другому. Все же мы были по разные стороны, а есть правила, которые не нарушишь ни в какой ситуации.

— Хорошо, Тайгер, я постараюсь это сделать. Что еще?

— Смотри сам. Я займусь Гамильтоном. Он как-то не укладывается в схему. Если у тебя будут осложнения со Службой безопасности или местной полицией, обращайся ко мне. Мы договорились о сотрудничестве с полицией и агентством в Вашингтоне по этому расследованию, но не больше.

Дон снова улыбнулся мне.

— А если я встречу какую-нибудь прекрасную блондинку?

— Умерь свою прыть.

— Я только подумал о Панаме… собрат, — сказал он, усмехнувшись.

Эрни Бентли неодобрительно посмотрел на нас и покачал головой.

— Для таких «асов» оперативной разведки вы ведете себя как дети.

Дон посмотрел на него, улыбаясь.

— Ты знаешь, как говорится о работе без развлечений, Эрни.

— Ну, сколько раз ты попадался на женщинах?

— Только однажды.

— Я слышал другое.

— В остальных случаях я был не на задании. — Дон опять засмеялся. — Спроси об этом Тайгера.

— Хватит, — сказал я и посмотрел на часы. — Давайте приступим к делу.

Даг Гамильтон жил на Манхэттене в современной четырехкомнатной квартире. Пять лет назад район славился большими ресторанами, завсегдатаи которых любили город и сделали его современным чудом света. Сейчас же здесь преобладали расчетливые люди, предприниматели, сами словно сделанные из стали и цемента.

В личном деле Гамильтона, которое мне прислал Дон, была указана его зарплата. От «Белт-Эйр Электронике Корпорейшн» он получал двести долларов в неделю и примерно еще 150 по другим контрактам, которые выполнял. Его агентство было небольшим, но активно работало с 1946 года. К делу были приложены положительные отзывы от пяти крупных компаний, которые пользовались его услугами. Он был обеспечен заказами и имел неплохой стабильный заработок. Единственная неувязка была в том, что самая дешевая однокомнатная квартира стоила в этом районе 350 долларов в месяц, а Даг Гамильтон занимал одну из самых дорогих квартир, стоимостью десять тысяч долларов в год.

Шесть месяцев назад он жил в сорокадолларовой квартире в Бруклине.

Для разговора со мной швейцар пригласил в коридор управляющего. Мне хватило одного взгляда на него, чтобы понять, что это за человек. Пожилой и мудрый, он видел слишком много людей, подобных мне, и соответственно судил о них. Правда, на этот раз он ошибся, приняв меня за полицейского.

— Собираются ваши люди оставить это место в покое?

— Да, скоро.

— Они фотографировали, снимали отпечатки пальцев, я давал показания дюжине полицейских. Мне нечего добавить к тому, что я сказал им. — Он махнул рукой в сторону улицы.

— Вы знаете, как это бывает. У нас такая работа, — сказал я.

Он кивнул, пожимая плечами.

— Знаю, но что еще можно осматривать? Никаких других жильцов на этом этаже нет. Квартплату он вносил за месяц вперед, никого не беспокоил, никаких вечеринок или подобных развлечении. Мне он нравился.

— Однако кто-то его не любил.

Управляющий жестом отправил швейцара, затем мягко заметил:

— Что все это значит? Я знаю только, что он умер.

— Он убит.

— Я так и предполагал. Он был частным детективом. Я видел много его исходящей корреспонденции с адресами разных агентств. Что случилось?

— Никто еще толком не знает. Просто он взялся за дело, слишком большое и сложное для него.

— Так что мне делать с квартирой? Он оплатил ее до конца года наличными.

— Решите этот вопрос с адвокатом. А как насчет того, чтобы позволить мне осмотреть квартиру?

Он указал на лифт.

— Будьте моим гостем. Она еще не заперта. Верхний этаж.

— Спасибо.

Лифт открылся, и мы шагнули из него в небольшой коридор с дверью, задрапированной толстой нейлоновой тканью, стены были расписаны под модерн, но хорошим художником. Дверь в квартиру была открыта, и запах сигар еще стоял в воздухе.

Я вошел, постоял в прихожей и осмотрелся. Никто не побеспокоился выключить свет. Квартира Гамильтона еще не была до конца оформлена декоратором, но все сделанное говорило о том, что хозяин не был стеснен в средствах.

Где-то Гамильтон получил шанс, большие деньги, а затем заплатил за это своей жизнью.

Я знал, что ничего здесь не найду. С другой стороны, я и не искал ничего определенного. Все, чего я хотел, это заглянуть в жизнь человека, которого видел только мертвым, привязанным к столу, со следами изощренных пыток на теле. Минут десять я ходил по комнатам, открывая шкафы и выдвигая ящики, рассматривая вещи и предметы, принадлежавшие человеку, начавшему новую жизнь. У него было все, необходимое человеку. Только не было уже его самого. Сведения, которые Дон раскопал о Гамильтоне, говорили о том, что он был скромен в быту, и, казалось, все подтверждало это. Две бутылки виски, одна из них начатая, два костюма, полдюжины рубашек, трусы с носками, несколько книжек и безделушек, вот и все. Было такое впечатление, что он только что переехал сюда, хотя на самом деле прожил здесь несколько месяцев.

Всюду на слое пыли были следы, оставленные полицией и свидетельствующие о методичном и тщательном обыске. Убийство совершено не здесь, так что смотреть было особенно не на что. Все, что найдено полицией и относилось к делу, зафиксировано в протоколе.

Часть работы Гамильтон делал дома, и один угол гостиной был занят столом красного дерева и небольшим бюро для бумаг. Однако в папках ничего не было, кроме использованных копирок, полученных счетов и заметок с планами работ.

Из чистого любопытства я стал искать папку по «Белт-Эйр Электронике Корпорейшн». Она была на месте. Только одна папка. Я вытащил ее и стал рассматривать. Совсем недавно она была доверху заполнена бумагами. Зажим находился на последнем делении, что говорило о кипе документов толщиной в добрые полдюйма, хранившихся в папке.

Я поставил папку на прежнее место. Или Даг Гамильтон сам вынул эти документы, или кто-то еще поинтересовался сотрудниками «Белт-Эйр Электронике Корпорейшн».

На обратном пути я остановился возле стола управляющего, копавшегося в бумагах, подождал, пока мимо пройдут две женщины, и сказал:

— Никто не просил вас проследить за его почтой?

— Нет, никто.

— Что-нибудь поступило для него?

— Сегодня ничего.

— Сохраните все, что бы ни появилось. Вам скажут, что с этим делать.

— Понятно, — ответил он, а затем добавил: — Думаю, я должен закрыть квартиру?

Я пожал плечами.

— Через несколько дней будет судебное разбирательство, и вас проинформируют, как поступить. Пока же, я думаю, вам лучше запереть дверь. Я не знаю, кто еще может заинтересоваться квартирой.

— Хорошо. Могу я ее сдать?

— Не спешите. Ведь он заплатил вперед, не так ли?

Управляющий выглядел растерянным. Он пропустил мои слова мимо ушей и уткнулся в свои бумаги.

Я вышел на улицу, остановил такси и попросил отвезти в «Белт-Эйр Электронике Корпорейшн».