Обходной контроль

Глава V

Пальто Дона было брошено на спинку стула', стоящего напротив телевизора, в кармане лежал бумажник с тремя банкнотами по сто долларов, двумя по пятьдесят и одной в пять долларов, его дорогие часы с бриллиантовым браслетом небрежно лежали на телевизоре.

Версия ограбления отпадала. Он открыл что-то важное, что хотел передать мне. Он узнал, почему Салви прятал наркотики у себя на квартире и, возможно, кто их ему поставлял. Четверть фунта чистого героина стоила не меньше сотни тысяч долларов, и это делало игру настолько крупной, чтобы следить за каждым, кто ходил кругами возле этого бизнеса и задавал ненужные вопросы. Дон Лавойс угодил прямо в ловушку. Черт, мне надо было выбрать кого-то другого, кто знал, как вести себя среди этой рвани на задворках, кого-то, кто не мог вызвать их подозрений. Даже одного неосторожного вопроса было достаточно. Все произошло очень просто… Дон остановился у стойки портье своего отеля, взял оставленную мной для него записку и поехал на встречу со мной. Для убийцы не составило труда все организовать, особенно если он слышал разговор Дона с портье в моем отеле. Я сделал все, чтобы облегчить убийце его задачу. Дон, ожидая меня, попался на удочку и поплатился головой.

Я взглянул на тело. Его пистолет лежал* в кобуре за поясом. Портье у стойки был рад помочь мне информацией. Да, действительно, здесь было несколько человек рядом, когда мой друг брал у него ключ от моего номера. Нет, мистер Мартип, он не может вспомнить ни одного из них. Ах, нет, одного может. Эту замечательную старую даму с первого этажа, которая жила в отеле постоянно в течение последних десяти лет. Я поблагодарил его и положил трубку.

Ньюаркский контрольный центр ответил мне с первого звонка. Я назвал себя, и меня соединили с Верджилом Адамсом. Я все рассказал ему, быстро и в деталях, зная, что все записывается на ленту, а позже будет проанализировано. Когда я закончил, Верджил сказал:

— Ты еще не осмотрел тело?

— Нет. Я бы хотел, чтобы это сделала полиция. Они обычно не любят, когда кто-то что-либо трогает.

— Все же попробуй. Посмотри, прошла ли пуля навылет.

— Не клади трубку. — Я положил свою трубку на стол, опустился на колени рядом с телом и повернул голову Дона, чтобы лучше рассмотреть рану. Я увидел на затылке почти такого же размера выходное отверстие от пули, как и на лбу, почувствовал, как мне стало не по себе, затем взглянул на стену у окна и увидел маленький черный кружочек в подоконнике, где застряла пуля, после того как прошла сквозь голову Дона. Я подошел к отверстию, вынул стержень из шариковой ручки и вставил его в отверстие. Стержень был добрых четыре дюйма длиной, но он не достал до пули, которая глубоко вошла в твердое дерево и штукатурку. Я поднял трубку и сказал:

— Пуля большой скорости, калибр примерно 22 и со стальным наконечником. Она прошла навылет и застряла в подоконнике.

— Тогда это подходит, Тайгер.

— О чем ты, Верджил. Что ты, черт возьми, имеешь в виду?

— Найдж Хопес, советский агент, которому удалось уйти из Канады три года назад и вернуться в Россию.

— Я помню.

— Он практически не был у русских, а вернулся и был законспирирован где-то в Штатах и держался в тени, пока не понадобился. Он работает с пистолетом «магнум» 22- го калибра. Бесшумный пистолет и отличный стрелок. Он убрал Даниельса и тех двух работников консульства, которых наши ребята захватили как шпионов. Достал их в тюремной камере из здания в двухстах футах напротив.

— Черт с ним, Верджил.

— Будь с ним очень осторожен. Он — особый вид убийцы. Он и Вито Салви работали в одной команде как раз после войны, и он прекрасно знает свое дело. Хорошо обучен и чертовски опасен.

— О чем было последнее сообщение Дона?

— Он нашел человека, который был готов за хорошую сумму назвать того, кто был вовлечен в продажу необычно большой партии наркотиков. Имен не было, звонил с улицы у Канала и направлялся в другое место, откуда собирался позвонить еще. Дон хотел поговорить сначала с тобой, чтобы узнать, как ты предполагаешь управляться с этим делом.

— Они управились как надо.

— Что ты собираешься делать?

— Я приведу в действие Службу безопасности. Дам им обыграть это дело.

— Думаешь, ты сможешь заставить их работать после дела Салви?

— Было бы предложено.

— Тогда слушай. Я уже связался с Мартином Грейди. Дела становятся слишком серьезными, чтобы их затягивать. Он обещает любую поддержку, какая тебе только понадобится. Он хочет, чтобы ты действовал безо всяких ограничений в расследовании.

— Я постараюсь, Верджил. Проверю все здесь и в других местах.

— Лучше пользуйся нашими собственными местами. Есть одно новое на 56-и улице недалеко от Седьмой авеню, второй этаж над Шиглеем. Все удобства, месячный запас еды с выпивкой, если тебе понадобится. Грейди владеет всем зданием. Ключи находятся у Шиглея. Пароль — «Проба». Пользуйся этим местом один, мы хотим держать его в работе.

— Кто заменит Дона?

— Я уже отправил Мейсона в Детройт за Дейвом Элроем, если он устраивает тебя.

— Хороший выбор. Он знает связи по наркотикам.

— Поэтому я и выбрал его.

— Тогда давай его прямо в дело вместо Дона.

— Понял. Ты готов доложить?

Я ввел его в курс дела, убедился, что все было точно записано на магнитофон и закончил разговор. Я быстро упаковался, спустился вниз, заплатил по счету, нашел в сдаче монету в десять центов, позвонил из автомата Чарли Корбинету и сказал:

— Мы потеряли еще одного, полковник. Дон Ла- войс… он в моей комнате в «Салеме». Я думаю будет лучше, если ты подъедешь сюда до того, как администрация попытается убраться в комнате и подготовить историю для городской полиции.

— Ты ведь знаешь, что Хал Рэндольф собирается делать.

— Ты чертовски прав, поэтому я смываюсь.

— Тебе лучше быть где-нибудь под рукой, могут возникнуть осложнения.

— Сожалею, приятель.

— Хорошо, я посмотрю, что смогу сделать.

— Есть какие-нибудь новости от ребят?

— Только то, что последний раз Агронски видели недалеко от Мирт Бич.

— А как насчет проверки письма Дага Гамильтона?

Чарли немного помолчал, видимо, осмысливая вопрос.

— Ты уверен, что такое письмо было?

— Проверь сам. Хорошо?

— Они проверили все станции доставки корреспонденции в Нью-Йорке, Джерси и Коннектикуте и ничего не обнаружили.

— Пусть попробуют Пенсильванию.

— Я уже попросил. Это сделают завтра. Так, ну а теперь, что насчет Лавойса?

— Сегодня вечером я подготовлю отчет, но только для твоих глаз. Поступай с ним как знаешь.

— Не бери на себя слишком много.

— Похоже, что я всегда поступаю именно так.

— Хорошо, держи со мной связь.

Я положил трубку, вышел из телефонной будки, вынес свой багаж и прошел два дома, прежде чем взял такси. Шофер подбросил меня к 56-и улице. Затем, убедившись, что за мной не следят, я попросил его ехать на восток. Мы ехали до тех пор, пока я не увидел яркую надпись «Ши- глей». Здесь я вышел, подождал, пока отъедет такси, затем нашел кнопку звонка у входной двери и нажал на нее.

Я и прежде видел странных людей, которых Мартин Грейди брал к себе на службу, — потешные маленькие человечки, хорошо получавшие за молчание и исполнение всего, что им скажут. Я произнес слово «Проба», и маленький пожилой человек в поношенном свитере, скользнув по мне взглядом поверх очков, вынул обыкновенный ключ из кармана и предложил мне подняться вверх по лестнице.

Грейди хорошо заботился о своих людях. Трехкомнатная квартира имела все удобства и была полной противоположностью тем, в которых обитали жители этого района. Через кухонное окно можно было попасть на пожарную лестницу, ведущую на крышу, и, похоже, совсем недавно установленную. Можно было пробраться туда из ванной, причем эта лестница была заметна, только если выглянуть из окна ванной и посмотреть наверх.

Два выхода на случай бегства и защищенный вход. Внутренняя сторона входной двери, покрытая стальными пластинами, и коробка, укрепленная массивными болтами, давали жильцу время разобраться, что к чему, и принять меры, прежде чем дверь могли выбить.

Я поставил свой чемодан за кровать, разделся и лег. Долго лежал, вспоминая времена, когда я и Дон Лавойс были вместе, начиная с первой высадки в оккупированной Франции в сорок третьем году. Но меня все время преследовала картина, как он лежит в гостинице на полу с раной от пули 22-го калибра, прошедшей через его череп.

Да, дружище. Старики постепенно уходят один за одним, но мы держим равнение в ряду. Верджил Адамс не сказал мне одну вещь, которую я знаю и сам… Найдж Хо- пес был человеком без лица. Отпечатки его пальцев в картотеке имелись, но ни одной фотографии не было. Он мог появиться где угодно, и никто бы его не узнал, потому что никому неизвестно его лицо, кроме тех, кто был сам на его стороне.

Я встретил Дейва Элроя в Ньюаркском аэропорту, попросил Мейсона Армстронга постоять в стороне, а сам, прогуливаясь с Дейвом, ввел его в курс дела. Элрой — высокий худой парень, с загорелым не по сезону лицом, внешне чуть старше своих тридцати двух лет. Он был довольно неразговорчив, предпочитая слушать и смотреть, но каждый его вопрос был краток и точен. Он знал большинство из тех людей, которые вовлечены в международный картель торговцев наркотиками и живут, недосягаемые для закона. Но Элрой был вполне доволен своей работой в Детройте на местном уровне, где его отношение к делу и способности приносили определенную выгоду для организации Грейди. Мне было незачем смотреть его личное дело — я знал, что он прекрасно владеет пистолетом, быстр и точен в решениях. Каким-то непостижимым образом я завидовал тем десяти годам, которые разделяли нас. Именно на этот срок он был дальше от возраста, когда человеку уже хочется все оставить и спокойно доживать свой век где-нибудь в деревне.

Дейв ничего не записывал, полагаясь полностью на свою память, затем сказал:

— Эта большая закупка героина, которую сделал Салви, должна быть прибыльной. Ни один из посредников не занимался этой партией, поэтому, возможно, она была получена непосредственно от тех, кто доставляет наркотики.

— Знаешь кого-нибудь, с кем можно войти в контакт?

— За те деньги, которые мне позволено потратить, могу найти многих.

— Тогда хорошо. Бери деньги и действуй. Будем поддерживать связь через Ньюаркский контрольный центр. Адамс даст тебе расписание связи, можешь использовать его по своему усмотрению.

— Как собираешься раскручивать дело?

— Думаю, от Гамильтона. Он по-прежнему является ключом.

Я дал Дейву фотографии Агронски и смотрел, как он их изучает.

— Покажи их тем, кому сочтешь нужным, и посмотри, что из этого получится. Если Салви преследовал Агронски и Салви же был вовлечен в покупку наркотиков, то между этим может быть связь. Мы не имеем права упускать ни одного шанса.

— Если ты что-нибудь обнаружишь, обязательно свяжись со мной, прежде чем действовать.

— Предположим, у меня не будет времени?

— Что я могу тебе сказать на это. Постарайся дать знать, по крайней мере, если дело будет принимать такой же оборот, как с Доном. Черт, ты более удачлив, — сказал Дейв, пряча улыбку.

— Так было и раньше, — ответил я ему.

— Хорошо, Тайгер. Надеюсь, увижу тебя еще. Жаль, Дон погиб, но все мы знаем степень риска в этой игре. Я рад снова работать с тобой.

— Взаимно.

Мы пожали друг другу руки и расстались у кассы.

Я направился было к машине, но у самых дверей передумал и пошел к автомату позвонить Чарли Корбинету. Полиции уже сообщили о теле в моей комнате, но Служба безопасности держала_уконтроль над всеми новостями по нашей операции, и Хал Рэндольф был вне себя от того, что я замешан в этом убийстве, и угрожал всеми тяжкими, если я не объявлюсь.

Я сказал:

— Расслабься, Чарли. Я появлюсь тогда, когда у меня что-нибудь будет стоящее. Послушай, я забыл спросить тебя кое о чем… Даг Гамильтон вел досье на каждого, кого он проверял, включая и тех, кто не удовлетворял требованиям. Вашингтон получал копии его отчетов. Ты знаешь, какой отдел работал с этими отчетами?

— Могу выяснить.

— Тогда дай мне имена тех, кого нашли непригодными для работы по соображениям безопасности. Мне нужны отчеты только за последние два месяца. Сколько времени потребуется на это?

— Если я позвоню сейчас и все это имеется в наличии, то отправят завтра утром и на следующий день я получу информацию.

— Хорошо. Как насчет того, чтобы нам встретиться в «Голубой ленте» за ленчем, скажем, в 12 часов?

— Открыто? У меня такое ощущение, что Хал Рэндольф намеревается установить за мной слежку.

— Скажу кое-что, это тебя немного успокоит. Ты знаешь, какое оружие было у убийцы Дона?

— «Магнум» 22-го калибра, возможно, с глушителем, никто не слышал выстрела.

— Надо искать Найджа Хопеса. Это его почерк и оружие, он сейчас здесь, у нас в стране.

— Хопес!

— Ты его помнишь?

— Конечно. Его подозревали в убийстве нескольких ведущих политиков в Европе.

— Сделай баллистическую экспертизу. Интерпол может представить телефото пулевых отверстий, и если они совпадут, мы будем знать наверняка, кого нам искать.

— Никто никогда не видел его.

— Дон Лавойс видел, — сказал я. — А может, кто-то еще. Полагаю, что я тоже видел.

— Хорошо, Тайгер, если это так, то, по крайней мере, один вопрос тебе не зададут. Окажи мне одну услугу.

— Какую?

— Передавай любую информацию, не скрывай ничего.

— Это слишком большая услуга, полковник. Не забывай, я теперь снова имею офицерское звание.

— Но у меня оно более высокое.

— Согласен, уступаю, — засмеялся я и повесил трубку.

Опять начался дождь, мелкий, мерзкий, казалось, он высыпался из облаков, покрывая собой все. Меня бил озноб, но я не знал отчего: то ли оттого, что похолодало, то ли от моих мыслей.

О чем же я думал? Меня беспокоила возможная смертельная опасность. Иначе не могло и быть, ведь я играл в игру без правил и ограничений, если вообще можно было говорить о правилах и границах поведения в таком деле. Наверное, сейчас в Москве уже знают, как умер Вито Салви. У них есть свои каналы информации, как и у нас, и указания будут несомненно даны. Не важно, что я стану делать, где буду находиться, куда пойду, — я стал для них целью. Может, они и не знают, каким образом я попал в это дело и что мне сказал Вито Салви перед смертью, пытаясь спасти свою жизнь. Но это и не важно, достаточно того, что я встал на пути Вито Салви к Луи Агронски и продолжаю стоять, поэтому меня необходимо убрать. И мое фото, в отличие от Найджа Хопеса, имеется у них в досье. Я был им довольно хорошо известен, и они могли достать меня без особых трудностей. Только одно могло замедлить выполнение их плана по моему уничтожению— они прекрасно знали, что за мной стоит весь мощный аппарат Мартина Грейди. Это представляло для них определенную трудность, так как потребовалось бы снять с других операций множество людей, думаю, не менее десяти на одного. Но так дело обстояло вначале. Сейчас же высокая ставка в игре стоит этого риска. О, они хорошо знают свое дело. Они могут просто убить, могут подстроить несчастный случай, но результат должен быть один. Если они не достанут меня непосредственно, то доберутся каким-то другим образом, и в этом случае я должен отовсюду ожидать опасность. Опасность… словно притаившаяся в тени змея, готовая неожиданно ужалить. Трудно, жить с такой мыслью в голове.

Сев в такси, я назвал шоферу адрес Рондипы и удобно устроился на сиденье, пока мы пробирались в потоке машин к тоннелю Линкольна. Таксист взял вправо на 42-и улице, повернул на север на Восьмой авеню, включил фары и остановился около дома Рондины.

Здоровенный привратник, узнав меня, кивнул головой. Его, большое помятое лицо ирландца, на котором были заметны следы многих драк, сразу изменило выражение, потому что он уже имел дело со мной раньше и знал результат. Я спросил:

— Эдит Кейн дома?

— Да, сэр. — кивнул он. — Пришла около часа назад.

— Одна?

— Ее доставила служебная машина ООН. Кто-то был с ней в машине, но не выходил, — сказал он мне. — Все в порядке?

Я знал, что он имеет в виду, и спросил:

— Кто-нибудь следит за местом?

Он пожал огромными плечами под униформой, лицо сделалось задумчивым.

— Не могу сказать уверенно.

— Почему?

— Я знаю всех, кто живет в доме…

— И что?

— Знаю всех, кто обычно ходит по этой улице. Людей из других домов, торговцев, служащих, рабочих — ну и все такое прочее. Знаете, когда стоишь у дверей на улице в одном месте в течение многих лет, то начинаешь различать подобные вещи. Например, сегодня я заметил такси, разъезжавшее по улице, пассажир будто бы искал нужный ему номер дома.

— Ну и что в этом показалось тебе необычным?

— Послушайте, за пассажира это всегда делает таксист, уж он-то знает порядок расположения домов. А я видел, что парень в машине смотрел по сторонам, а водитель— прямо перед собой так, словно ему приказали, и это необычно. Позже они появились еще раз, в стороне, не подъезжая к дому. Никакие полицейские агенты не работают в этом районе. Затем я увидел лицо этого парня, но уже в другой машине голубого цвета.

— Ты сможешь узнать его?

— Нет. Это было просто лицо. Я видел, что он делает. Но он смотрел украдкой, не желая, чтобы его лицо видели.

— Когда он появлялся в последний раз?

— Может быть, полчаса тому назад.

Я полез в карман, достал бумажку в десять долларов, сложил и передал ему.

— Смотри в оба. Если что, я буду наверху. Не пускай в дом незнакомцев, если кто-нибудь появится и будет спрашивать кого-либо из жильцов, посмотри, на каком этаже остановится лифт, и тут же позвони мне.

— Сделаю, как надо. — Привратник положил деньги в карман и улыбнулся. — Я могу задержать их здесь, чтобы вы на них взглянули, если хотите.

—. Не беспокойся. Постарайся запомнить их, чтобы потом опознать.

— Ожидаете неприятностей?

— Все время, приятель.

— Я на вашей стороне, — сказал он. — Если вам нужна помощь, я всегда могу позвать Берта из дома напротив или Германа из соседнего подъезда. Они оба были тяжеловесами несколько, лет назад и, к тому же, в долгу передо мной.

— Хорошо, я буду иметь это в виду, — ответил я, затем прошел и нажал кнопку звонка под табличкой «Кейн» и стал нетерпеливо ожидать, пока раздастся зуммер автоматического замка, открывающего входную дверь.

Дойдя до квартиры Рондины, я постучал, увидел, как в глазке появился свет и услышал ее низкое покашливание за дверью. Она открыла дверь, лицо засветилось радостью, и она бросилась ко мне в объятия.

— Привет, мой милый, — сказала она и прижалась губами к моим губам, прежде чем я успел прижать ее к себе со всем чувством желания, переполнявшим меня.

Ударом ноги я закрыл дверь и, немного отстраняя ее, с улыбкой промычал от удовольствия.

— У вас, американцев, дикие реакции, например мычание.

Она взяла мою руку и, подобрав под свою, бессознательно положила на поднявшуюся от возбуждения грудь.

— Я не ждала тебя сегодня.

— Я тоже не собирался быть здесь.

— Тогда в чем дело?

— Я не хотел оставлять сейчас тебя одну, — сказал я ей.

Она повернулась и серьезно взглянула на меня:

— Я понимаю. Это, должно быть, связано с делом Гамильтона?

— Приготовь мне немного выпить, сядь, и я все тебе расскажу.

— Обычный?

— Да. — Пока она готовила выпивку, я на этот раз осмотрел все комнаты, желая знать наверняка, что мы одни, и проверил запоры на окнах и двери. Конечно, это не препятствие для тех, кто может силой проникнуть в любое место, по, по крайней мере, взлом замка или оконной задвижки обнаружит их и даст небольшой выигрыш во времени.

Когда я вернулся в гостиную, она передала мне стакан и уселась на подлокотник кресла, прижавшись ко мне и теребя рукой мои волосы.

— Ты думаешь, что можешь, не нарушая секретности, рассказать мне?

Я попробовал виски и, усевшись поудобней в кресле, взглянул на нее.

— На своем уровне я сам определяю, что можно делать. Ты была хорошо обучена в Британской разведке и имеешь опыт работы со мной. Черт с ним со всем. Сейчас нам очень нужны опытные люди.

— Но это не совсем то, что ты хочешь мне сказать?

— Да.

— Ты полагаешь, что я могу быть для тебя камнем преткновения, это так? — спросила она.

— Некоторым образом. Я бы не хотел быть припертым к стенке из-за тебя. Не сейчас.

— О?!

— Понимаешь, все очень серьезно. Это больше, чем ты и я. Видишь ли, захватив тебя, они могут этим вынудить меня открыться или заманить в ловушку. Я не могу себе этого позволить.

Ее пальцы нежно прошлись по моей макушке, спустились к затылку и стали слегка поглаживать шею.

— Я не думаю, что так получится, Тайгер. Я действительно не хочу, чтобы так вышло.

Ее большие глаза светились любовью, но любовью разумной, сознающей все сложности предстоящей работы. Прежде чем я мог ей ответить, она прикрыла мне рот рукой.

— Не говори ничего. Мы оба принимаем правила игры, которые не могут быть изменены, и не важно, кто должен погибнуть. Это может быть любой из нас.

— Ты забавляешь меня, куколка. — Я взял ее руку и поцеловал.

— Если ты хочешь мне что-то сказать, я готова слушать.

Я все рассказал ей с самого начала. Если она собиралась быть в этом деле, то имела право знать все. Знающий обстановку агент может принести гораздо больше пользы, чем тот, кто работает вслепую. Если вы ожидаете нападения, то можете приготовиться к нему и настигнуть врага, прежде чем он настигнет вас, а я не хотел бы, чтобы она рисковала своей головой больше, чем это было необходимо. Когда я закончил говорить, она взяла пустой стакан из моих рук, приготовила еще порцию и села у моих ног.

— Так что я, по-твоему, должна делать? — спросила Рондина наконец.

— Будь со мной. Если Хал Рэндольф станет мешать твоей работе со мной, это может повредить всей операции. Если русские загонят тебя в угол, это тоже расстроит дело, потому что займет время и отвлечет внимание. Ты будешь находиться поблизости, где нам никто не помешает.

— Время работает на меня, — сказала Рондина. — В связи с последней перетряской в Кремле наше посольство выжидает, до тех пор пока не будет ясна новая политика, поэтому у меня есть возможность заняться чем-то другим.

Она положила голову мне на колени и посмотрела на меня.

— Итак, я жду твоих приказаний, мой господин. — Она засмеялась и добавила: — Только не кричи на меня опять.

— Если только для твоей же пользы, детка.

— О’кей.

'— Тогда упакуй чемодан, позвони своему боссу, и давай убираться отсюда.

Рондина поднялась с пола одним гибким движением и подала мне пустой стакан.

— Один на дорожку сделай, пожалуйста, сам. Я буду готова через десять минут. Могу я оставить адрес нового места?

— Нет.

Она опять улыбнулась мне одной из своих странных улыбок.

— В твоей стране есть один документ под названием акт Менна, помнишь?

— Это другой Менн, милая. Если я перевезу тебя через государственную границу, то не для распутства.

— Ты имеешь в виду, что можешь даже жениться на мне?

— Никто не застрахован от этого.

Она рассмеялась в ответ и бросила через плечо, направляясь в спальню:

— Оба Менна звучат интересно. Но мне больше нравятся твои слова.

В спальне она занялась укладкой чемодана, заполняя его содержимым ящиков, пока я готовил легкие коктейли для нас обоих. Мои часы показывали начало седьмого, и солнце на улице гасло в легком сумеречном тумане, очень похожем на мелкий дождь. Я подошел к окну, выходящему на улицу, и немного отвел в сторону штору, глядя на уличное движение. Привратник, словно на карауле, расхаживал на крыльце с заложенными за спину руками, не оставляя без внимания ни один проезжающий мимо автомобиль. Он честно отрабатывал те десять долларов, которые я ему дал.

Я задвинул штору, взял стаканы, направился в спальню и открыл дверь. Неожиданно я остановился, охваченный тем чувством, которое, наверное, испытывает охотник, когда видит на поляне косулю, еще не почуявшую приближения человека.

Так выглядела и Рондина, красивая, полунагая, с блестящей на свету кожей. Высокомерно вздернутые вверх и в стороны груди усиливали атлетическую грацию ее тела. Их рубиновые кончики, как маленькие боеголовки, готовы при соприкосновении разрушить мужчину, если не обезоружить их нежной лаской.

Она стояла, поставив одну ногу на кровать, и расправляла на ней чулок, затем пристегнула его к поясу и подошла к зеркалу убедиться, что на чулках нет морщин. Тут она увидела в зеркале меня, молча смеющегося над ней, резко повернулась, схватила блузку, прижала к груди, затем, сообразив, как это глупо выглядит со стороны, нетерпеливо топнула ногой и сказала:

— Ты давно здесь?

— Достаточно.

— Ну, знаешь, это не совсем вежливо.

— А вежливо раздевать мужчину и класть его в постель? — напомнил я ей.

— Это совсем другое.

— Надеюсь. — Я подошел к ней и передал стакан. — Ты выглядишь с каждым разом все лучше, детка.

Она взяла выпивку, тряхнула головой в притворном раздражении и потянулась за бюстгальтером.

— Тебе это нравится, пока мы не женаты.

Я посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом и сказал:

— У тебя, дорогая, так много всего, что может нравиться. Думаю, этого хватит надолго.

Затем, прежде чем она смогла чем-нибудь запустить в меня, я вышел из комнаты.

Закончив одеваться, Рондина позвонила в посольство и договорилась о коротком отпуске, затем вышла из спальни с кожаным чемоданом и белым теплым полупальто в руке. Она позволила мне взять у нее чемодан, проверила окна, погасила свет и закрыла дверь на ключ, когда мы вышли. Внизу вспомнила, что забыла позвонить еще в одно место, и остановилась у автомата в подъезде, а я стал ждать ее у входной двери.

Как раз в это время с улицы вошел привратник. Увидев меня, он махнул рукой, подзывая.

— Он снова проехал мимо. Тот же автомобиль. Я как раз собирался звонить вам.

— Номер заметил?

— А как же. — Он подал мне обрывок бумаги с номером, записанным наискось. — «Шевроле» прошлогоднего выпуска, темно-голубой «седан» со вмятиной на левом заднем крыле.

— Спасибо, приятель. Могу я воспользоваться телефоном в привратницкой?

— Конечно.

Я поймал Чарли Корбинета у него дома, прочитал номер и положил трубку, ожидая, пока он его проверит. Чарли имел чертовски хорошие связи. Через десять минут он позвонил мне и сообщил, что этот автомобиль сдается напрокат и принадлежит фирме, расположенной на 51-и улице. Проверка на фирме установила, что он был взят напрокат два дня тому назад человеком по имени Джон Кларк, предъявившим в качестве документа, подтверждающего его личность, водительские права. Эти же самые права были заявлены как украденные месяц назад и возобновлены Джону Кларку, Буффало, Ныо-Йорк.

Чарли дал мне время все это записать, затем спросил:

— Что все это значит, Тайгер?

— Мне надо спешить. У тебя есть что-нибудь новое от Интерпола по 22-му калибру?

— У-ф-ф. Ты был прав. Из этого пистолета были совершены те, другие, убийства. Хал Рэндольф занимается этим делом, он всех поднял на ноги.

— А по обходному контролю?

— Ничего. — Чарли помолчал. — Тайгер…

— Что?

— Мы не можем себе позволить упустить его.

— Я знаю это, дружище.

— Мы не можем допустить, чтобы просочилась какая-нибудь информация об этом, — сказал он. — Одно слово, и поднимется такая паника, какой мы никогда еще не видели.

— Ч-черт. Газеты должны будут помалкивать. У Вашингтона достаточно влияния, чтобы потребовать этого, если кто-нибудь попытается что-то пронюхать.

— Это не совсем то, что я имею в виду. Предположим, что Советы сами все откроют. У нас хватает либеральной и левого толка прессы, которая разнесет московскую весть. Достаточно какой-нибудь бабке или бродяге заговорить об этом, и всякая вшивота начнет орать на улицах.

— Да, я знаю. Все, что мы имеем, это выигрыш во времени. Если они будут уверены, что Агронски выкинул этот трюк с обходным контролем, то могут попробовать его использовать. Но прежде они должны убедиться в его результативности, чтобы не подставить себя под ракетный удар, и на этой стадии игры они не могут позволить себе враждебных выпадов.

— И сколько, по-твоему, мы имеем времени? — спокойно спросил Чарли.

— Едва ли много, — ответил я и положил трубку.

Рондина наблюдала за мной, стараясь удержать привратника подальше от телефона, чтобы он не мог понять наш разговор. Я поставил аппарат на место, вышел к ним и взял ее чемодан.

— Куда ведет эта задняя дверь?

— Во двор, — ответил привратник.

— Там есть подъездная аллея для машин, которая идет параллельно улице за домами?

— Вам нужно будет только перебраться через забор. — Он подумал немного и добавил: — Там есть контейнеры для отходов. Вы можете встать на них. Забор не более восьми футов высоты.

Я взял Рондину за руку.

— Покажи нам дорогу, — сказал я ирландцу.

Вслед за привратником мы повернули палево в конце коридора, вошли через пожарную дверь в проход с голыми цементными стенами, куда выходили двери служебных комнат. В дальнем конце была еще одна пожарная металлическая дверь с красной лампой над ней и тремя горизонтальными задвижками. Как все пожарные двери, она открывалась наружу, но имела дополнительный замок.

Привратник повернул рычаг довольно легко, закрепил его в крайней позиции, открыл дверь и шагнул вперед, придерживая дверь и давая нам пройти. Он обрадовался, что дверь так легко открылась, и повернул ко мне довольное лицо. В тот момент, когда я было уже взялся за чемодан, рычаг, словно его кто-то толкнул, отскочил назад и ударил привратника по лбу. Он свалился как подкошенный, дверь стала закрываться, пока не уперлась в его ноги. Я отстранил Рондину и осмотрел большой кровоподтек, начавший появляться над его глазом. Фуражка спасла его голову, в противном случае она была бы пробита, а так будет просто рубец. Ничего страшного, он скоро придет в себя.

Рондина неподвижно стояла рядом, потом тихо спросила:

— Что это было, Тайгер?

Я показал ей на маленькую вмятину на двери и блестящее пятно не больше пятицентовика на поверхности рычага. Это были следы от пули.

— Мы почти попались, детка. Они затеяли всю эту игру с разъезжающим автомобилем, чтобы заставить нас воспользоваться задним выходом. Кто-то сидел в засаде, ожидая нашего появления. Они побоялись начать стрельбу на улице. Мы чуть не попались на удочку.

— Ты уверен?

— Ох, малышка. Я бы не говорил, если бы это было не так. Кто бы это ни был, он предполагал убить меня. К тому же, он не похож на тех, кто промахивается. При таком освещении он мог увидеть только упавшее тело и торчащие ноги. Этот привратник моего роста и комплекции, стрелявший думал, что это я первым выхожу из двери. Когда наш приятель придет в себя, то вынужден будет вернуться на пост, правда в фуражке большего размера, чтобы скрыть шишку, и с карманами, полными денег, чтобы немного успокоить боль. А мы прекрасно смоемся отсюда. Если кто и шляется вокруг, наблюдая, то мы достоверно все для него изобразим.

Рондина достаточно быстро оценила ситуацию. Она ухмыльнулась, стоя у стены напротив меня, и что-то пробормотала, что никак не соответствовало общеизвестной британской культуре речи. Я улыбнулся ей в ответ, потому что понял, что она сказала и что имела в виду.

Прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем привратник издал первый стон, осторожно обхватил голову руками, ощупывая ее, глаза его на мгновение открылись, затем он их снова закрыл.

— Ты меня видишь, приятель?

— Да, но не очень четко. Что, черт возьми, случилось?

— Побереги себя. Я все объясню позже. Не трогайся с места, и за это ты получишь кучу денег.

— Кто-то хочет, чтобы ему снесли голову за такие штучки.

— Это не тот случай, когда ты сможешь отплатить. Ты готов?

— Хорошо, хорошо, не так громко. Черт, кто уделал меня?

— Считай, что тебе повезло. Тебя могли убить.

— Так я счастливчик. Ну а кто-то скоро будет чувствовать себя несчастным. Ну погодите!

— Сосредоточься на тысяче долларов в твоем кармане, и ты почувствуешь себя гораздо лучше.

Он округлил глаза и уставился на меня из темноты.

— Мне уже гораздо лучше, вы только продолжайте…

— Позже. — Я взглянул на Рондину: — Ты готова?

— Давай, действуй.

По телефону в коридоре я позвонил Уолли Гиббонсу. Он еще работал в офисе и без всяких вопросов приступил к делу. Уолли организовал частную машину «скорой помощи» по нужному адресу и сообщил о моем звонке Чарли Корбинету, чтобы все было зафиксировано и организовано прикрытие через Службу безопасности. Это им не очень понравится, но остается только вести дело так, как оно идет.

Не так уж много времени было в нашем распоряжении, но мы хорошо сработали. Санитарная машина подошла первой, и не успела она еще припарковаться, как мы уже оттащили привратника с того места, где он лежал. Со стороны, если кто и наблюдал, можно было увидеть только втягиваемые внутрь через дверь ноги, и это должно было их удовлетворить. Привратник старался держаться спиной к любопытным, оттесняя их в сторону, а тем временем санитары выкатили меня из здания на носилках с закрытым простыней лицом, погрузили в машину «скорой помощи», куда села и якобы потерянная от горя женщина, провожающая близкого в последний путь. Мы поворачивали за угол, когда первая из сопровождающих машин пронеслась с визгом вверх по улице, а я уселся на носилках, уставившись в абсолютно безучастное лицо одетого во все белое сопровождающего, сказавшего:

— Что за шутки, приятель?

Делать было нечего, я полез в карман, вложил ему в руку две крупные купюры и ответил:

— Какая тебе разница?

Он взял деньги, вытащил книжечку с квитанциями и попросил меня подписать. После того, как я это сделал, он сказал:

— Совершенно никакой, приятель. Счет оплачен. Как мне поступить со сдачей?

— Раздели ее с водителем.

— Вызывайте нас в любое время. Вот вам визитная карточка. Куда надо ехать? Мы берем плату за километраж.

Я назвал место и попросил остановиться на углу, за два дома до моего нового убежища. Он передал мои слова через окошко водителю. Парень за рулем ничего не сказал. Он выключил передний свет, закурил сигарету и расслабленно уселся, наслаждаясь ездой. Я всегда думал, что нью-йоркские таксисты асы, но ни один из них не мог сравниться с этим парнем.

Рондина и я вышли, не обратив на себя внимания, остановились у ларька купить сэндвичи, ровно на столько, чтобы убедиться, что за нами нет хвоста, затем направились вниз по улице к дому с вывеской «Шиглей» и поднялись в квартиру, так предусмотрительно предоставленную Мартином Грейди.

Через пару часов в вечерних газетах опубликуют трагический рассказ об убийстве мужчины в одном из респектабельных районов. По документам, найденным при нем, установили, что это Т. Менн, служащий организации Мартина Грейди, причина его убийства не ясна, но предполагается, что он тайно пытался проникнуть в здание. Службе безопасности ничего не остается, как работать дальше без меня. Вот будет потеха для всех, когда Хал Рэндольф и я встретимся лицом к лицу.

Опять начался дождь. Струи ударяли по оконному стеклу. и казалось, что какое-то животное, стремясь попасть в жилище, стучится лапами в окно, скребя и царапая, на время затихая перед новой попыткой. Под блики молний и перекаты грома, шедшие из-за Гудзона, все наполнялось стуком бесчисленных молоточков, неудержимой бешеной атакой природы против человека.

Было какое-то радостное неистовство в шторме, шумном и разгульном, настойчивом и раздражающем, но без разрушительного могущества тех сил, которые копятся над Карибским морем, перемешиваясь и готовясь к нападению через месяц или меньше и обманчиво называются безобидными женскими именами, их дают ураганам в пору зрелости.

Полчаса назад поздние газеты сообщили о предполагаемом убийстве в доме Рондины. Где-нибудь в городе Найдж Хопес сидит, удовлетворенно думая о том, что его задача выполнена, и прикидывает, какую награду он получит, когда его отчет дойдет до места. Он, конечно, доволен, что выиграл и что самое главное препятствие уже устранено.

Этого парня ожидает самое большое удивление, которое он испытывал в своей жизни.

В тишине зазвонил телефон, как чей-то вестник. Я поднял трубку и молча ожидал, затем услышал код Мартина Грейди. В ответ я назвал свой, и он сказал:

— Ньюаркский контрольный центр только что передал мне информацию, Тайгер. У тебя есть что добавить к этому?

— Еще нет. Наши люди были на квартире Рондины?

— Да, двое парней. Между визитами полиции и Службы безопасности они проделали хорошую работу, но скоро предвижу крупное объяснение. Твой старикан полковник здорово их прижал. Случайно он передал информацию, что пуля была скоростной, 22-го калибра, и вся картина прояснилась.

— Но ни одного признака появления Найджа Хопе- са? — спросил я его.

— Пока нет. Мы пытаемся применить тактику оставленного поля боя, стараясь идентифицировать его. Кто- нибудь из людей Хопеса должен знать его в лицо, и если мы будем следить, один из них выведет на Хопеса. Тебе сообщат об этом сразу же. Есть что-нибудь новое из Вашингтона? — Грейди кашлянул. — Говорят о реорганизации в определенных департаментах. Это означает, что они будут незаметно проталкивать «яйцеголовых» вместо того, чтобы подавлять их. Если Государственный департамент возьмет инициативу в свои руки, он подрубит им корешки. Когда все это кончится, мы собираемся сконцентрироваться на определенных ключевых персонах наверху и вытащить их делишки на белый свет.

— Пришло время?

— О’кей, Тайгер, поддерживай связь. Не стесняйся просить о чем-нибудь, если будет нужда.

— Хорошо, Мартин. Для всех я мертв, насколько я понимаю, поэтому дай немного приятной информации нашим «друзьям».

— Уже сделано.

— Для Европы тоже?

— Дезинформация пришла туда раньше, чем вышли газеты. Я не сомневаюсь, что на Красной площади радуются.

— Великолепно, — сказал я сдержанно.

— Будем надеяться, что это даст нам какое-то время.

Я положил трубку и уселся на диван, положив ноги на подоконник, так я мог смотреть на дождь. Где-то там в темноте был скрыт ответ. Где-то там Луи Агронски до сих пор старался прийти к какому-то решению.

Я почувствовал, что Рондина села позади меня, ее пальцы погладили мне плечи и стали массировать шею.

— Может это подождать?

— Нет.

Ее губы коснулись моей щеки, и она нежно повернула мою голову к себе. Пока я наблюдал ночь, она переоделась в легкую, практически прозрачную одежду.

— Не может. Но подождет, — сказал я.