Обходной контроль

Глава III

Здание фирмы было недавно построено на заброшенном участке между Ла Гуардия и аэропортом имени Кеннеди, окружено сплошным забором из металлической сетки и патрулировалось вооруженной охраной. Для организации такой системы охраны и контроля имелись все основания. Эта с виду обыкновенная фирма Мартина Грейди занималась сверхсекретным, имеющим особое значение проектом по разработке электронной системы наведения ракет из космоса. В случае благополучного завершения работ мы получим преимущество перед любым потенциальным противником.

Около четверти часа меня продержали у входа, затем провели в главный офис, к директору фирмы. Он представился как Генри Стэнтон и предложил мне присесть в кресло напротив своего стола.

— Кажется, мистер Грейди питает к вам особое доверие, — сказал он мне.

Я кивнул. Стэнтон предложил мне сигарету и протянул зажигалку.

— Нас здесь нечасто навещают посетители. Те, конечно, кто не являются официальными лицами.

— Да?

— Вы в курсе, чем мы здесь занимаемся?

— Вполне, — ответил я.

— Хорошо. — Он поджал губы, затем обошел стол и сел в кресло со смиренным вздохом. — Чем могу быть вам полезен?

— Что вы знаете о Даге Гамильтоне?

— Я был немедленно проинформирован о его смерти. Больше ничего. Мартин Грейди сказал, что проводится расследование, в том числе и его людьми, с которыми я должен сотрудничать и оказывать полное содействие.

— Кто-нибудь еще приходил к вам?

— Пока вы первый.

— Гамильтон вел досье на персонал, нанимаемый вами для работы. Где эти досье?

— Один экземпляр хранится в специальном сейфе. Другой направлялся в соответствующее ведомство в Вашингтоне. Люди, занимающиеся особо секретными разработками проекта, тщательно проверялись с точки зрения их надежности спецслужбами, а те, кто не имел доступа к этим разработкам, проверялись нашей собственной службой и одобрялись Вашингтоном.

— Я хотел бы посмотреть эти бумаги.

— Но их очень много.

— Только те, которые готовил Гамильтон.

— В таком случае, это будет сравнительно легко. — Стэнтон нажал кнопку переговорного устройства и пригласил секретаря.

Его секретарем была женщина пятидесяти с лишним лет, образец старой школы: подтянутая и строгая, с седыми волосами, схваченными лентой на самой макушке. Она даже не взглянула в мою сторону, до тех пор пока Стэнтон не представил меня.

— Мисс Хейс, это мистер Менн, представитель Мартина Грейди. Пожалуйста, проводите его к мисс Хант и попросите ее показать мистеру Менну все бумаги по персоналу.

— Будет сделано, сэр. Пойдемте, мистер Менн.

— Что-нибудь нужно еще, мистер Менн? — спросил меня Стэнтон.

— Если что-то понадобится, я дам вам знать. А пока я прошу предоставить мне возможность свободно перемещаться здесь у вас по моему собственному желанию. Вы знаете Хала Рэндольфа из Службы безопасности?

При этих словах брови его слегка приподнялись.

— Да, и довольно хорошо.

— Он может все ускорить, если у вас возникнут затруднения, — сказал я. — Пойдемте, мисс Хейс.

Я проследовал за ней в приемную, где к нам присоединился еще один спутник из Службы безопасности, который следовал за нами на расстоянии полутора метров. Мы прошли все вместе метров девяносто по мягко освещенному коридору, куда воздух подавался из кондиционеров, и остановились у двери с табличкой «Камилла Хант, персонал». Секретарша нажала на кнопку в стене и на прозвучавший сигнал толкнула дверь. Пропустив меня вперед, она вошла сама, а сопровождавший нас парень остался за дверью.

Мисс Хейс передала секретарю за столом полученные ею на мой счет инструкции, а секретарь в свою очередь сообщила их по селектору кому-то, кто находился за дверью с табличкой «Вход воспрещен». В результате нас попросили подождать. В приемной тонко пахло духами, что было явно не по душе строгой и величественной, как королева, мисс Хейс. Мне не пришлось долго ждать. Аппарат на письменном столе зазвонил, маленькая невзрачная секретарша в очках с толстыми стеклами выслушала сказанное ей по селектору, затем, посмотрев на меня, сказала:

— Вы можете войти.

Камилла Хант была стратегом. Она занимала должность директора по персоналу, и в ее задачу входило знать все, чем занимались люди до того, как поступить на работу в фирму.

Ее офис больше походил на командный пункт, а сама она выглядела как командир. Вошедший хмурым, обязательно улыбался, а улыбавшийся сразу серьезнел. Ей невозможно было лгать, неискренний сразу проигрывал.

Стены были темно-зеленого цвета, с большими красочными изображениями всех самолетов, которые когда- либо стояли на вооружении в Воздушных Силах. Среди них висела яркая картина, выполненная в сюрреалистической манере. Обнаженная женщина была изображена так подробно и с такой экспрессией, что, казалось, она подавляла собой и саму комнату, и все Воздушные Силы, и вообще все.

Письменный стол стоял напротив занавешенных окон и так искусно освещен двумя лампами, что трудно было сказать, сидел кто-нибудь за столом или нет.

Мисс Хант как раз за столом не было. Она сидела слева в углу, внимательно изучая меня и стараясь уловить мою реакцию. Однако она не учла, что в комнате было достаточно света и он играл блестками на ее нейлоне, поэтому я сразу заметил ее, хотя и не подал вида. Конечно, можно было дать ей понять, что ее замысел не удался, но это было бы неинтересно.

Вместо этого я подошел к картине с обнаженной женщиной, стал внимательно рассматривать все интересные места и, не оглядываясь, сказал вслух:

— Замечательный портрет, хотя местами модель немного полновата.

Затем я повернулся, сел в кресло за письменным столом и направил свет настольных ламп на мисс Хант Улыбка замерла на моих устах. Камилла Хант была той самой обнаженной с картины, и она вовсе не была полновата. Художник позволил себе немного фантазии.

Она сидела неподвижно, как статуя, положив одну ногу на другую и только слегка покачивая ступней. Пальцами руки она подпирала подбородок, согнутый локоть покоился на ручке кресла, алый цвет ее ногтей гармонировал с цветом губ. Черные, как ночь, глаза только подчеркивали густую черноту ее волос, которые ниспадали на такое же черное платье.

Но даже в этом однообразии красок была заметна особенная точеность форм ее тела и красота лица. Да, она была вполне способна выведывать все у людей, попадавших в ее западню.

— Привет, паук, — сказал я.

— Привет, муха, — улыбнулась она моей шутке.

— Эта муха улетит.

— Я тоже так думаю. Мистер Грейди мне кратко рассказал о вас. Я рада, что вы меня не разочаровали.

— Не стоит об этом говорить.

— Если вы не против, то отведите свет немного в сторону.

— Я бы хотел рассмотреть вас.

— На картине вы можете увидеть больше.

— Я не люблю подмены естества. Подойдите сюда.

Каждое ее движение было пластичным и женственным, умышленно провокационным, как это могут делать только женщины. Игра закончилась, но она по-прежнему настаивала на ее продолжении. Я следил за ней лучами ламп, затем опустил изогнутые шеи ламп вниз так, чтобы мы могли видеть друг друга в отраженном свете. Встретившись со мной взглядом, она словно запнулась от неожиданного чувства, и грудь ее поднялась.

— Итак, вы и есть один из самых лучших.

— Что же вам рассказал Мартин Грейди?

— Я думаю, он, скорее, предупреждал меня. — Как бы между прочим она отодвинула стул и села за письменный стол.

— Вы бы приняли меня на работу?

— В качестве кого… племенным жеребцом?

— Черт! — засмеялся я, — Грейди никогда не упоминал про такую службу.

— Я знаю, на что способны люди, это моя работа, я должна видеть их насквозь. Вы кажетесь мне отличным экземпляром.

— Я явился с прекрасными рекомендациями.

— Нет сомнений, но вы пришли сюда не для того, чтобы наниматься на работу, не так ли?

Я уселся, откинувшись на стуле, выдвинул ящик стола и положил на него ноги.

— Даг Гамильтон подготавливал рапорты на людей, которых он проверял. Они проходили через вас?

— Да. Он проверял все предыдущие места работы, контакты, кредитные карточки — обычные вещи, которые не поручишь высоким чинам из безопасности. Я имела право давать заключение о способностях или личных качествах будущих сотрудников.

— А что относительно Службы безопасности?

— Всем непосредственно управляют люди из Вашингтона через Мартина Грейди. Я имею дело с низшим уровнем работников, но даже здесь необходимо искать людей с достаточной квалификацией. Думаю, не стоит говорить Вам о серьезности проводимых на фирме работ.

— Нет, не стоит. Могу я посмотреть дела, подготовленные Гамильтоном?

— Позвольте я воспользуюсь телефоном. — Мисс Хант улыбнулась мне.

Я придвинул аппарат к ней, а сам наблюдал за изящными движениями ее тела, когда она нагнулась вперед, чтобы снять трубку.

— Линда, — сказала она, — пожалуйста, возьми все документы с меткой А-20 из сейфа и принеси их.

— Кто еще имел доступ к этим бумагам, Камилла?

Она тряхнула головой с игривой улыбкой:

— Никто…

— Меня зовут Тайгер. Это имя дал мне мой старик.

— …Тайгер. Второй экземпляр направлялся в Вашингтон, и если там не возражали и я была довольна, человек мог рассчитывать на работу здесь. Это просто информация о прошлом. У нас здесь продвижение по службе зависит от результатов работы, а не от прежних заслуг. Существуют специальные требования приема для всех — от уборщицы до руководителя, — и все подвергаются этой процедуре.

Вошла секретарь, положила на стол папку и вышла. Я взял ее в руки, взвесил и просмотрел содержимое. Она была толще, чем папка Гамильтона, но, возможно, у него были копии, отпечатанные на папиросной бумаге, а здесь — на специальных типографских бланках. Каждый бланк пронумерован, всего их было восемьдесят четыре.

— Какой период времени представляют эти дела? — спросил я.

— Около трех лет. Это только отчеты самого Гамильтона.

— Как часто меняются люди?

— Довольно редко. Мистер Грейди платит большие деньги. Это его политика.

— Да, я знаю.

— Отчеты Гамильтона приходятся на период расширения работ. Если вы обратите внимание на даты, то увидите, что мы достигли максимума приема около четырех месяцев назад, и с тех пор никого больше не нанимали, так как на данный момент удовлетворили нашу потребность в людях. Однако мы никогда до конца не знаем перспектив фирмы. Возможны новые виды работ и прием новых специалистов.

Я просматривал бумаги, обращая внимание на имена, адреса, и ничего не находил знакомого.

— Гамильтон когда-нибудь давал отрицательные заключения?

— Обычно одно из трех. Копии отчетов направлялись в Вашингтон в том случае, если эти люди планировались на секретные работы. Чаще всего это были сведения о незаконной деятельности или криминальных нарушениях.

— Много было случаев увольнений?

— Ни одного. Несколько человек просто переведены по требованию Грейди на работы в других проектах. Но наша система достаточно эффективна, и специалисты необходимой квалификации быстро подбираются.

Я посмотрел на нее и улыбнулся.

— Не сомневаюсь. А как насчет отстранения от работ после проверки Гамильтона?

— Всего несколько случаев, но это касалось недостаточной квалификации. Вы думаете, кто-то из них мог затаить злобу на мистера Гамильтона?

Я положил папку на стол и откинулся на спинку стула.

— В таком случае они должны были питать аналогичные чувства и к вам, не так ли? Гамильтон пропустил их, а вы нет.

— Действительно, — кивнула она, — но это не так. Понимаете, те, кого я отстранила за недостаточную квалификацию, охотно были приняты на службу другими фирмами с меньшим уровнем требовательности.

Я кивнул.

— Могу я взять бумаги, чтобы детально просмотреть?

— Конечно, только будьте аккуратнее с ними.

— У вас есть алфавитный список всех сотрудников?

— Естественно.

— Могу я взглянуть на него?

— Верхний ящик стола, справа от вас, как раз над вашими ногами. Вам придется опустить ноги, чтобы выдвинуть его. — Ее губы были приоткрыты, и я мог видеть белые точеные кончики ее зубов. В этот раз ее глаза смотрели на меня смеясь. Я открыл ящик, просмотрел список на букву «А», надеясь найти фамилию Луи Агронски, но не обнаружил ничего похожего.

— Могу я вам чем-то помочь?

— Нет, просто любопытно. — Я задвинул ящик и поднялся. — Так вы не против, чтобы я взял эту папку с собой?

Камилла поправила прическу и ответила:

— Нет… но помните, что это конфиденциальная информация.

— Не забывайте, что мы работаем на одного человека. Я вам верну ее. — Мы стояли рядом. Я и не предполагал, что она такая высокая, пока она не встала возле меня. Необычное, особенное выражение было на ее лице. Ее заигрывание со мной продолжалось, она пыталась найти брешь в моей броне. По ее поведению я мог догадаться о том, что ожидало меня, если бы я проиграл.

Я оглянулся и посмотрел на картину. Сходство было поразительным.

— Я бы хотел написать вас, — сказал я.

Она проследила за моим взглядом.

— О, вы умеете рисовать?

— Нет, вовсе нет. Просто я хочу нарисовать вас.

— Но зачем?

Я рассмеялся.

— Думаю, это будет очень интересно. Я буду рисовать своими крылышками.

Уголки ее глаз прищурились.

— Но здесь необходим опыт.

— Говорят, что это очень увлекательное занятие.

— Сомневаюсь в этом.

— Не отказывайся от того, чего не попробовал.

Я направился к двери и открыл ее. Вооруженный охранник все еще ожидал меня в приемной.

— Всего хорошего, паук, — сказал я.

— Всего хорошего, муха, — ответила Камилла. — Возвращайся в паутину в любое время.

Офис Дага Гамильтона находился на Ленгсингтон- авеню, в нем работали его младший партнер Джеймс Миллер, две секретарши и один человек в приемной.

Я назвал себя представителем Мартина Грейди и попросил секретаря показать бумаги по «Белт-Эйр Электронике Корпорейшн». И хотя она еще не пришла в себя от всего случившегося, молча провела меня в кабинет и, выдвинув ящик, вынула папку по компании.

Я быстро просмотрел ее, обращая внимание на даты документов, но, судя по всему, здесь не было ничего нового по сравнению с тем, что я уже имел.

— Кто-нибудь еще интересовался этим? — спросил я.

— Да. Полиция, естественно, и мистер Рэндольф из Службы безопасности. Они тоже смотрели эти бумаги.

— Что-нибудь взяли из них?

— Ничего. Вы можете проверить — все страницы пронумерованы и лежат по порядку. Я не знаю, что именно они здесь искали, и не могла сообщить им ничего интересного.

Я закрыл папку и передал ей.

— Давно работаете здесь?

— Пять лет, мистер Менн.

— Тогда вы должны помнить, когда Гамильтон стал сотрудничать с «Белт-Эйр».

— Я веду все контракты.

— Вы также печатаете все отчеты?

— Да, все.

— Значит, у Гамильтона должны были быть и черновики?

— Конечно, но после того как перепечатывают набело, их уничтожают. Поэтому ничего не осталось.

— А он сам никогда не печатал?

— Да, иногда, я думаю. Случалось, что мы были сильно загружены другими делами, и он печатал сам.

— Не помните, какие именно?

— Боюсь, что нет. Я хотела бы вспомнить… помочь, но, знаете, отчеты — это такая рутинная работа, их сотни.

— Я понимаю. Тогда еще одно. Гамильтон переехал недавно в довольно дорогие апартаменты. Не знаете, где он взял деньги?

Какое-то время она колебалась.

— Мистер Гамильтон был холостяком. Он никогда не сорил деньгами, и, естественно, у него были сбережения. Я знаю, что он имел значительный счет в банке. Я полагаю… он… просто хотел перемен.

— Это был решительный шаг. Может, здесь замешана женщина?

Она вспыхнула и опустила глаза.

— Нет, боюсь, что нет. Он не был создан для женитьбы.

Когда она вновь подняла глаза, я увидел хорошо знакомое выражение лица секретарши, влюбленной в своего босса. Это случается повсюду и чаще всего приносит несчастье.

— Тяжелый случай, — сказал я.

Она знала, о чем я подумал, и, пожав плечами, ответила:

— Это жизнь.

— Контора продолжает работать?

— Мистер Миллер будет-вести дела. Это было решено раньше, когда он только стал младшим партнером. У мистера Гамильтона есть сестра, где-то на Среднем Западе, и она получит свою долю по завещанию. Ее уже проинформировал адвокат мистера Гамильтона.

— Спасибо вам за помощь. Если мне что-нибудь понадобится, я свяжусь с вами.

— Хорошо.

— Если у вас будет время, посмотрите, может, вам удастся найти те отчеты, которые печатал сам Гамильтон.

— Постараюсь, но не могу вам обещать.

— Спасибо и на этом.

Безнадежное дело. Совсем ничего. Четыре человека мертвы, один, в чьих руках находился секрет мирового бедствия, пропал, и даже не за что ухватиться.

Конечно, возможно, что смерть Дага Гамильтона была случайностью, и не окажись он на пути Вито Салви… Возможно, что пустая папка в его квартире не содержала ничего важного, и он просто держал в ней черновики, перед тем как напечатать их в офисе.

Я надел шляпу и вышел из конторы в ревущий Нью- Йорк. Прошло больше десяти минут, прежде чем мне удалось найти свободное такси, и еще тридцать понадобилось, чтобы пересечь город и добраться до места, где жил Чарли Корбинет. Он уже стоял у открытых дверей и поджидал меня, когда лифт остановился на его площадке.

— Хочешь выпить?

— Немного. Ночь только началась.

Он налил два стакана, передал один мне и сел напротив.

— Что-нибудь узнал?

Я быстро выложил все, что узнал, дал ему немного подумать и увидел, что он сделал такие же выводы, как и я. Затем Чарли поднялся и стал задумчиво мерить комнату шагами. Наконец он сказал:

— Мы следим за Луи Агронски с тех пор, как он начал работу над системой управления стратегическими ракетами. Одной группе было поручено разузнать все о его прошлом, другой постараться двинуться вперед. Поскольку Агронски проходил проверку, заглянуть в его прошлое было нетрудно. Мы просто еще раз проверили все сведения на случай, если что-то было упущено.

— Ну и что?

— Чист как воздух. Никаких нарушений, прекрасные рекомендации… ничего необычного. Даже не ясно его политическое кредо. Он зарегистрирован, но никогда не утруждал себя участием в голосовании. Единственное, что добавилось нового, это воспоминания его бывшего декана в колледже, который вспомнил, что однажды, на старшем курсе, Агронски был на грани потери рассудка из-за перенапряжения. Лечивший его психиатр умер, но его записи сохранились. Из них видно, что Агронски пролежал в больнице две недели, прежде чем вернуться в колледж.

Ему был предписан хороший отдых; после лечения не возникло никаких побочных явлении.

— Это могло быть только началом болезни, — предположил я.

— Возможно. Откройся этот факт раньше, сомневаюсь, чтобы его взяли в этот проект.

— Есть свидетельства, что он это скрыл?

— Нет. Поскольку это было не душевное заболевание, декан думал, что все не настолько серьезно, чтобы об этом упоминать. Довольно обычное явление для лучших студентов, которые усиленно занимались.

— Где вы потеряли Агронски?

— После установки «горячей линии» он был направлен во второй космический проект. Если ты помнишь, там были две неудачи, прежде чем удалось решить все трудности и успешно его завершить. Агронски был рекомендован для работы над новым тяговым двигателем, но вынужден был прервать начатое дело из-за дорожного происшествия. В истории болезни указано, что у него были порезы, перелом большого пальца и легкое повреждение спины. В это время он жил в небольшом доме, купленном во Флориде, и имел двадцать тысяч долларов на счете. По-видимому, повреждения в спине сильно беспокоили его, он отказался от всех работ и жил на сбережения. Здесь и был потерян контакт с ним.

У Агронски не так уж много приятелей. Он уже немолод. Его видели несколько раз в городе, когда он делал покупки, но чаще всего его видел работник банка. Он стабильно снимал со счета значительные суммы, увеличивавшиеся раз от раза. Это не вязалось с его привычками, тем не менее, никто не обратил на это особого внимания. Позже он полностью закрыл счет, продал свой дом коллеге — инженеру по проекту, и с тех пор его не видели.

— Женщина? — спросил я.

— Нет. Мы тщательно проверили. Притом он не пил и не играл.

— Каждый имеет хоть какие-то интересы, кроме работы.

— Агронски не тот человек. Мы, во всяком случае, ничего не смогли обнаружить.

— Такие люди, как он, просто так не исчезают.

Чарли повертел стакан, уставившись на его содержимое. Затем залпом выпил.

— Он продал дом с мебелью, взял пару чемоданов, уселся в старенький форд и укатил. Месяцем позже он продал автомобиль дилеру[5] в одном городке в Южной Каролине за сотню долларов. С тех пор о нем больше ничего не известно.

— Если он остался без денег, то должен был пойти работать или зарегистрироваться для получения пособия по безработице.

— Никаких пособий ему не платилось. Мы проверили все регистрационные ведомости, тюрьмы, больницы в стране и ничего не обнаружили. Не выписывались на его имя и иностранные паспорта. Он не выехал ни в Канаду, ни в Мексику. — Чарли сделал паузу, налил себе еще выпить и тряхнул головой. — Хал Рэндольф полагает, что он мертв.

— Если бы он был мертв, Вито Салви не старался бы найти его, — сказал я.

— Я тоже так думаю. — Чарли покрутил стакан с кусочками льда. — Так что, Тайгер?

— Я думаю, он притаился в каком-то месте, стараясь принять решение, и если мы не доберемся до него раньше, чем он его примет, все погибнет.

— Так ты по-прежнему думаешь, что знаешь, как найти его?

— Я обязан его найти. Если Советы поручили одному из лучших своих агентов выследить его, они обязательно пошлют еще одного. И мы не можем этому помешать. Вито Салви далеко нас опередил, он, может, был уже совсем близко к цели, когда обнаружил, что два твоих агента сели ему на хвост. Он убрал их. С какой стати Гамильтон попал в это дело, я еще не знаю. Теперь скажи, что удалось узнать об Агронски тем двум агентам?

— Абсолютно ничего. Поэтому они и сосредоточились на поисках Салви, надеясь, что он приведет их к Агронски. В их последнем докладе говорилось о том, что младший атташе Советского посольства, за которым следили и который подозревался в организации передачи денег советским агентам, пошел на необычный контакт. Описание внешности человека, с которым он встречался, подходит Вито Салви, за исключением черт лица, но их, конечно, можно изменить. Агенты стали следить за Вито, с тех пор информация о них не поступала, пока ты не нашел их.

— Я думаю, что люди Рэндольфа тоже следили за Салви.

Чарли утвердительно кивнул:

— Они тоже получили по нулям. Салви был слишком опытен, чтобы оставлять хвосты.

— Они в конечном счете постепенно раскопают по частям это дело, но уйдут недели.

— Ты знаешь, у нас этого времени нет.

— Тогда нужно что-то придумать. — Я поставил стакан и зажег сигарету. — В этом деле должна быть какая-то зацепка, но пока я не могу ее уловить.

— Тайгер, мы не должны упускать ни одного шанса в этом деле.

— Я чувствую, что-то здесь есть.

— Тогда действуй… ты получаешь большие деньги. Я не думаю, что ты найдешь зацепку в том факте, что он работал в «Белт-Эйр Электронике Корпорейшн». У него не было причин скрывать свое имя или прошлое, а если бы ему нужны были деньги, он мог устроиться в любую простую проектную организацию и прилично там зарабатывать.

— Пока я буду продолжать начатое.

— Помни, у нас нет времени.

— Как я могу забыть об этом? — Я вскочил со стула и взял шляпу. — Найдешь меня в отеле «Салем», если я тебе буду нужен. Там я зарегистрировался под фамилией Мартин. И еще, мне нужно самое последнее фото Агронски, которое ты можешь достать.

— Я найду тебе фото. Всего хорошего, Тайгер.

— Спасибо, — сказал я, — мы должны использовать все возможности.

Эрни Бентли оставил для меня в отеле конверт с копиями документов и записку, чтобы я сразу же связался с контрольным пунктом в Ньюарке. Я взял ключи у портье, нашел в кармане несколько монет и стал звонить из автомата в холле. Оператору я дал номер телефона в Ньюарке.

Верджил Адамс сразу же ответил, как только я назвал пароль.

— Только что звонили из Лондона, сказали, что Москва уже утвердила агента, который должен заменить Вито Салви.

— Они работают оперативно. Кто это?

— Еще нет точных сведений. Мы узнали об этом из нашего источника в посольстве в Париже. Стараемся получить более подробную информацию, но это займет определенное время. Однако одно нам уже известно: его не засылали, он давно работает здесь. Агент очень хорошо законспирирован, не так-то легко будет его обнаружить. Получение этой информации было просто удачей.

— За деньги Грейди можно купить почти все.

— Да, если есть что, — сказал Верджил. — Мы знаем, что они держали где-то у нас в стране пару оперативников высокого ранга для всякого рода срочных дел с той поры, как Бутенко и Соколов были осуждены за шпионаж. К тому же именно сейчас Москва что-то затевает. Один из главных кремлевских разработчиков операций отозван из Бонна на экстренное совещание с самым высшим руководством по поводу того, чем ты занимаешься.

— Вы еще не установили размер премии?

— Грейди дал добро на 25 тысяч долларов тому, кто найдет конкретный путь. И если понадобится, он добавит. Мы сообщили об этом всем сотрудникам, запятым в деле, но, откровенно говоря, мой друг, мы больше рассчитываем на тебя.

— Спасибо, связной.

— Тебе кто-нибудь еще нужен?

— Нет, достаточно Дона Лавойса. Пока все сотрудничают со мной, мне больше никто не нужен.

— Ну, смотри, Тайгер, это твоя игра, — сказал Адамс и добавил. — Да, чуть не забыл еще одну вещь, она может быть для тебя интересной.

— Какую?

— Наш информатор в Праге сообщил, что цена на тебя круто поднялась, ты не только находишься в первой строке на листе «А», но на тебя специально объявлена охота.

— Сколько же я стою?

Верджил ответил с юмором:

— Хватит, чтобы купить виллу на берегу Черного моря, новый ЗИЛ, содержать дюжину прислуги, пользоваться распределителем и получить политическое признание.

— Послушай, почему бы тебе самому все это не поиметь?

— Я люблю проводить отпуск во Флориде, — ответил он и повесил трубку.

Я отошел от телефона и улыбнулся. Когда-нибудь я покажу ему четыре страницы записной книжки, той, что я вытащил из кармана Маркуса Петри, которого убил. Верджил не знает, что он также находится в списке «А», правда в самом конце, но все же в списке.

Поднявшись к себе наверх, я позвонил Дону Лавойсу. Он поднял трубку, мы обменялись паролями, после чего он сказал:

— Есть кое-что новое на Вито Салви.

— Что именно?

— Сыскная полиция проводила обыск в месте, где он скрывался. Пока они там копались, было бесполезно соваться, я пришел туда сразу после их ухода. Там я не нашел ничего интересного, пока не добрался до ванной комнаты. Один из полицейских, должно быть, использовал унитаз и не осмотрел его, после того как спустил воду, и просчитался.

— Паршивое туалетное воспитание.

— Привычка, — сказал он. — Я взял крючок с вешалки, опустил его в отстойник унитаза. Там поперек отстойника была закреплена проволочка ниже уровня воды. К ней была привязана нейлоновая нить примерно шести футов длиной, конец которой плотно перехватывал резиновый герметичный контейнер с героином, который находился в канализационной трубе. Известный прием, но не такой уж и старый. Ничего не увидишь, если специально не искать.

— Черт, Салви не мог быть наркоманом.

— Но полфунта героина были там. Это вносит несколько интересных моментов.

— Хорошо. Необходимо тогда посмотреть результаты вскрытия. Мог быть пакетик оставлен там предыдущим жильцом?

— Нет. Проволока стальная и почти не покрыта ржавчиной.

— Что ты со всем этим сделал?

— Оставил все как было.

— Молодец. И что ты думаешь об этом?

— Никто из соседей никогда даже не видел Салви, он для них практически не существовал. Он хорошо скрывался. Квартиру снял по телефону, деньги заплатил авансом, продукты покупал в других местах и без доставки на дом. Нас может на что-то навести только источник, где он покупал героин.

— Тогда, — сказал я, — попроси Эрни подготовить для тебя последние списки распространителей наркотиков. Держи с ним связь через Ньюарк.

— Я понял. А прямые контакты с тобой?

— Как можно меньше. И будь осторожен. Красные ввели в дело нового человека.

— Я уже слышал… только они охотятся не за мной.

Я положил трубку, подошел к окну, сел на подоконник и стал смотреть на ночной город. Я ощущал легкое щекотание в желудке, какого раньше никогда не чувствовал. Я бывал на охоте, и мог быть убит. Довольно часто я был кроликом, чувствовал горячее дыхание собак у себя на спине и запах слюны. Они хотели растерзать меня, но кролику всегда удавалось уйти от погони. Пока. Но чувство, наполнявшее меня сейчас, было вызвано не опасностью подобной охоты. Меня мучили мысли об огнях ночного города, которые могут в одно мгновенье исчезнуть в кошмаре более яркого огня, который повиснет в воздухе как огромный гриб, на пространстве, покрытом такими же, одновременно появившимися грибами, если это допустить.

Я закрыл замок двери на два оборота, набросил цепочку, улегся на кровать и стал внимательно просматривать страницу за страницей информацию о сотрудниках «Белт- Эйр».

В большинстве случаев это были краткие, состоящие из двух-трех слов, ответы на специфические вопросы. В конце каждой страницы содержалось небольшое резюме типа: «любитель выпить» или «любит азартные игры». Одно из заключений говорило даже о необходимости более полноценной половой жизни. К сожалению, они не содержали определений деловых качеств нанимаемых. Судя по датам, большую часть своей работы по обследованию персонала Гамильтон провел в первой половине года. Только одна анкета не имела даты представления отчета Гамильтоном, хотя, возможно, другая дата указывала на начало расследования. После часа работы над бумагами я собрал их, снял пистолет с предохранителя и заснул.