Обходной контроль

Глава X

Я постучал в дверь, и Чарли Корбинет сказал:

— Входи, Тайгер. — Чарли сидел в кресле перед экраном телевизора и смотрел какой-то фильм про старые времена, воротник его рубашки был расстегнут, рукава закатаны. — Ты шел довольно долго. Я не люблю ждать. Ты должен это помнить.

— Это все было в прошлом, полковник. Сейчас ты ждешь, потому что обязан ждать.

— Довольно грубо, — сказал он с чувством, — ты сейчас в очень сложном положении. Тебе не доверяют.

— Идиоты.

На мгновение его суровое лицо озарилось улыбкой.

— Жаль, что я не воспитал тебя лучше в свое время.

— В чем, собственно, дело?

— Хал Рэндольф хочет, чтобы ты вышел из игры. Другие ведомства давят на него.

— Пусть себе давят. Их-то какое собачье дело.

— Они разбирают систему.

— Я знаю. Этим они ничего не добьются.

— Понятно. Но должны же они попытаться что-то сделать.

— Конечно, и снова оставить нас беззащитными.

— У тебя есть другое предложение? — спросил он. — Так давай, мы как раз этого и ждем от тебя.

— Не сейчас, но скоро.

— Нельзя ли побыстрей? —

— Тогда помоги мне чем-нибудь.

Чарли Корбинет откинулся в кресле, скрестил таким знакомым мне жестом руки на груди и в упор посмотрел на меня.

— Хал Рэндольф надавил на секретаршу Дага Гамильтона. Она начала вспоминать кое-что. Обнаружились факты, которые, возможно, имеют отношение к этому делу… а может, и не имеют.

— И что же это такое?

— Хотя бы то, что он, работая эффективно, не всегда был честен. Похоже, что попутно он занимался шантажом. Не крупным, но и не мелким. Проверяя прошлое нанимавшихся на работу, он столкнулся со странными группами людей, можно сказать, организациями, включавшими в себя и представителей высших сфер, презрительно относившимися к нашей капиталистической системе и сотрудничавшими с ультралевыми. Гамильтон пользовался подобной, попадавшей в его руки, информацией Большинство людей из этих организаций были студенческого типа — с длинными волосами и бородами, ну, словом, ты знаешь это молодое поколение. Они все охаивают ради самоутверждения и целиком потакают своим слабостям. Паршивцы, сукины дети. Их бы в армию, и пусть они полежат под огнем, тыкаясь своими рожами в грязь каждый раз, когда те, кого они обожают, будут стрелять по ним. Все, на что они способны, это таскаться с плакатами по площадям и улицам да отращивать себе волосы, словно девчонки. Их деды победили индейцев, создали эту страну, подняв ее из первобытной грязи, терпя всяческие лишения.

— Да, это так. Они не мои потомки, Чарли.

— И не мои. Как ты сказал, остались и крепкие парни, вроде нас с тобой. Так вот, Даг делал на этом деньги

— Но каким образом это связано с нашим делом?

— Я не знаю. Возможно, что и никак.

— А если связано?

— Тогда подумай, как. — Он посмотрел мне прямо в глаза пытливым взором, стараясь понять мои мысли, и раздраженно отвернулся в сторону, заключив, что не может этого сделать. Неожиданно яркая вспышка молнии озарила комнату, и мы невольно замерли, ожидая раскатов грома. Секунды через две они раздались, обрушившись затем прямо у нас над головами сухим, раздирающим воздух, треском. — Я буду ждать.

— Хорошо, дам тебе знать, — сказал я. Он кивнул и отвернулся к экрану телевизора с таким видом, словно меня и не было в комнате. Так он обычно делал, когда хотел дать понять, что разговор закончен.

Я открыл дверь и, убедившись, что нет ничего подозрительного, пошел к своему автомобилю. Дождь только начинался и разразился ливнем, когда я уже сидел в автомобиле.

Подъехав к шоссе, я увидел патрульную машину на обочине и полицейских, проверяющих подряд все машины. Я заметил их вовремя, свернул на боковую улицу и объехал пост. Где-то примерно в миле от поста я приметил закусочную, остановил машину и зашел выпить кофе и съесть бутерброд.

Там сидели два шофера грузовиков и обсуждали причину проверки машин. Они вынуждены были в темноте под дождем перекладывать в кузове весь груз. Я выпил кофе, съел бутерброд, расплатился и вышел.

Как только я оказался на улице, то почувствовал беспокойство. Что-то угрожающее и необычное появилось в городе. Слишком много для этого часа автомашин на дорогах. Слишком много людей там, где обычно их не было. Некоторые машины стояли припаркованные, и в них сидели люди с таким видом, словно чего-то ожидали. Напряжение усиливалось видом тяжелого черного неба и гнетущей сознание ^мыслью об убитом человеке, лежавшем в нескольких минутах езды.

Скоро что-то должно произойти. Я почти ощущал приближение этого момента. А может, он уже наступил?

Я въехал на территорию мотеля и увидел, как семья автотуристов шумно выгружалась из переполненного автомобиля-универсала. Двое малышей хныкали из-за того, что их растревожили так поздно, еще двоих отец буквально тащил к дому, а невысокая женщина стояла около автомобиля, придерживая дверцу и ожидая, пока на землю спрыгнет белый пудель. Чуть подальше, в месте для парковки напротив номеров, в окнах которых еще горел свет, стояли белый «ягуар» и пикап.

Погасив фары, я тихо подъехал к своему номеру и выключил зажигание. Окна комнаты Камиллы были закрыты шторами, через небольшую щель пробивался свет. Я вышел из машины, подошел к двери и попробовал ее открыть. Дверь легко поддалась. Камилла лежала в постели, ночник у изголовья кровати горел мягким желтым светом. Одеяло поднималось и опускалось в такт ее ровному глубокому дыханию. Она спала. Я молча смотрел на нее некоторое время, она закашлялась во сне, повернулась на бок, чихнула, потерла нос ладонью и почти проснулась, но, как бы раздумав просыпаться, откинулась вновь на спину и затихла.

Я закрыл дверь на замок и направился к двери, ведущей в мой номер. И здесь, возле самой двери, во мне возникло ощущение угрозы. Я сам не заметил, как пистолет оказался в моей руке. Отступать было поздно: тот, кто был в комнате, уже знал, что я стою за дверью. Если я не войду, это встревожит его, и он может уйти через окно. Конечно, если это входило в его. планы.

Я осторожно открыл дверь ключом, толкнул ее рывком и тут же отскочил в сторону, ожидая вспышки выстрела, которая бы указала мне место нахождения противника.

Капитан Хардекер рассмеялся в темноте и сказал:

— Не будьте так впечатлительны, мистер Менн. Это всего лишь я.

— Зажгите свет.

Щелкнул выключатель, и комната осветилась каким- то нереальным красноватым светом. Хардекер сидел на стуле, упираясь спиной в стену, а ноги его покоились на кровати.

— Так можно получить и пулю в лоб, — сказал я ему

— При такой работе, как у нас, всегда есть этот шанс.

— Как вы меня нашли?

— Без проблем. Не забывайте, я ведь местный. Несколько телефонных звонков, некоторые действия, не совсем соответствующие моему статусу, и все в порядке. Вы не волнуйтесь, я дал указание администрации мотеля больше никому не сообщать сведений о вас.

— Почему вы так поступили?

— Я же говорил вам, что вы мне нравитесь. Вы интригуете меня. А я бы хотел знать, что происходит на заднем дворе в моем хозяйстве. Город наполнен агентами ФБР, а я как бы в стороне и ничего не знаю. Такое впечатление, что в наших услугах не нуждаются. Мне просто любопытно— что происходит?

— Что конкретно?

— Ну, например, убит человек из пистолета «магнум» 22-го калибра, и никто об этом не сообщает.

— Кто-то все же сообщил? ₇

— Добропорядочные горожане заметили, что в доме с погашенными огнями на окраине города происходит нечто странное. Оттуда вышли три человека, сели в свои автомобили и разъехались. Позвонили по телефону, приехала патрульная машина, затем появился и я. Убитый был в наркотическом состоянии. Никаких отпечатков пальцев не найдено на ручке двери, выключателе, стенах и других обычных местах. Следы на полу были чисто вытерты.

— Кто позвонил?

— Один мужчина, пожелавший остаться неизвестным. Многие так поступают, когда сообщают о действительно серьезных делах.

— Прекрасно. Так что дальше?

— Мистер Менн, я здесь неофициально, не как полицейский, мне просто любопытно.

— Я не заметил полицейской машины возле дома.

— За мной машина придет позже. Я не хочу мешать вашим планам.

— Дурачите меня, капитан?

— Хотелось бы надеяться.

— Скажите мне настоящую причину вашего визита.

Он через силу улыбнулся.

— Я послал на вас запрос и получил очень интересный отчет. Удивляюсь, как вы, с вашим прошлым, до сих пор живы и работаете открыто.

— Может, я теперь и ломаного гроша не стою.

— Не скажите. Вы так ведете себя специально, это необходимо вам, не так ли?

— Возможно.

— Это меня беспокоит. Обычно я не волнуюсь из-за таких вещей.

— Оставайтесь спокойным всегда, — посоветовал я.

Хардекер выдержал паузу, взглянул на меня и улыбнулся широкой улыбкой. Было чертовски трудно понять, что у него на уме.

— Один из моих парней сообщил мне кое-что. Это могло бы вас заинтересовать, — сказал он.

Я молча ждал, что он скажет дальше.

— Этот парень обладает фотографической памятью на лица.

— Замечательное качество, — заметил я.

Глаза Хардекера потемнели, он наблюдал за моей реакцией.

— Он узнал и вспомнил Хелен Левис. Он два раза видел ее вместе с тем человеком, которого разнесло на куски, с Генри Фрэнком. Позже он видел ее также вместе с Луи Агронски. Я думаю, вы понимаете, что между этими встречами есть связь.

— Понимаю

— Так что?

— Она советский агент, снимает для виду квартиру в Сарасоте, на случай проверки места жительства, а появляется там крайне редко, представляя дело таким образом, будто она много путешествует.

Улыбка постепенно сошла с лица Хардекера

— В таком случае, у нее прекрасная агентурная сеть, не так ли?

Я промолчал. Он сам связал концы с концами.

— Вы не найдете эту женщину. Она одна из тех, кого очень трудно определить. Обычная средняя женщина, никаких особых примет. Она может присутствовать или отсутствовать. и никто даже не заметит этого. Она просто человек.

— Как-нибудь она засветится, — сказал я. — Всегда случайно что-нибудь происходит.

— Да, но они толковые ребята.

— Ты не совсем прав, парень. В этом случае они не были бы на той стороне.

Капитан Хардекер поскреб себе ладонь, как бы обдумывая, что сказать, глубоко вздохнул, при этом грудь его напомнила мне бочку, и произнес:

— Но если они добьются преимущества, то оно, видимо будет стоить их, не так ли?

Я отрицательно покачал головой.

— Никогда.

Капитан Хардекер поднялся с видом очень утомленного человека, но это была только поза, обмануться мог лишь неопытный человек. Он посмотрел на часы, заткнул пистолет за пояс и сказал:

— Какое-то время… ну, скажем, сутки — мы не будем информировать высшие инстанции об убийстве Бизо Маккули. А потом посмотрим.

Он подошел к двери и остановился рядом со мной на несколько секунд.

— Зачем это, капитан?

— Затем, что за убийством стоит один из нас, — ответил он и вышел.

Для меня это были довольно знакомые слова. Я закрыл дверь, выключил свет и стал наблюдать, как он пересек площадку и Остановился возле проезжей части, не обращая ни малейшего внимания на дождь. Хардекер стоял там до тех пор, пока не подъехала машина, развернулась, и он сел в нее. Когда задние красные фонари автомобиля исчезли за пеленой дождя, я задернул занавеску и подошел к туалетному столику.

Капитан Хардекер был здесь не только из любопытства. Ничего необычного в этом убийстве для него не было. Мы оставили там все в таком виде, чтобы можно было увидеть и понять. Хардекер вел какую-то свою игру. Единственное, что меня беспокоило в его появлении, это быстрота, с которой он меня обнаружил. Если он смог это сделать, значит, сможет и другой. В принципе, трудно спрятаться так, чтобы тебя не нашли, если тем, кто ищет, ты очень нужен.

Найдж Хопес тоже искал. Безликий, он был где-то там, в ночи, с пистолетом «магнум» 22-го калибра, который много раз доказывал свою надежность по всему миру и теперь готов доказать снова.

Далекие раскаты грома дошли до моего сознания. Гроза шла на убыль, молнии уже не блистали яркими вспышками, как час назад. И даже дождь перестал, как бы ожидая своего часа. Мне оставалось только ждать.

Когда ты все время находишься в напряжении, то начинаешь предчувствовать опасность. Играя со смертью, учишься различать и понимать ее повадки. Некоторые условия способствуют проявлению ее активности. Все равно как лучи солнца весной заставляют оживать змей. Возможно, еще не время, но, разбуженные теплом, они по зову природы поднимают свои страшные головы и, раздраженные и голодные после сна, готовы напасть, даже если для этого еще не подошло время.

Я почувствовал, что Хопес где-то здесь. Не так уж все и сложно. В плохо освещенном месте возле дома Маккули у него было мало шансов на точный выстрел, тем более против наших двух пистолетов. Но, отказавшись от выстрела, он мог спокойно сесть мне на хвост и выследить, подключив для этого свою группу с машинами и радиосвязью. Конечно, я был осторожен. Мысль о преследовании все время не покидала меня. Для них я являлся препятствием, мешал им, и меня следовало устранить. Я не был скован разными формальностями и инструкциями, которые опутывают по рукам и ногам. К тому же за мной стояла хорошо отлаженная и обеспеченная организация, с которой им еще не приходилось иметь дела. Я специально держался у них на виду, провоцировал нападение, надеясь только на своевременный ответный выстрел.

Уберите ключевую фигуру — структура начнет терять управление и может развалиться.

Я испытывал внутреннее напряжение и веселье оттого, что кто-то другой ждал, наблюдал, планировал, как устранить меня. Я достал свой пистолет и взвел курок, ощущая приятную тяжесть оружия в руке. Это старый мой приятель, отполированный до блеска моими руками от частого использования. Он часть меня самого, как, скажем, пальцы на руках, металлическое чудовище, которое может подарить или отнять жизнь.

Я подошел к окну, слегка раздвинул занавески, чтобы можно было видеть пространство перед домом, и стал раздумывать над тем, какую бы выбрал позицию, будучи на его месте. Все пространство перед чередой номеров мотеля было хорошо освещено, и здесь нельзя было укрыться. Сбоку от моего крайнего номера росли кусты, но оттуда не была видна входная дверь, что неудобно. Оставалось только одно место — пальмы, росшие наискосок от моего номера, откуда просматривались все подходы. И черт меня возьми, если он не там, я это чувствовал.

Сейчас мне надо показать ему, что я в номере. Я пошел в ванную, включил свет, вышел и плотно прикрыл дверь, чтобы он не проникал в комнату. Он будет думать, что я нахожусь там, а не лег спать. Если давно наблюдают за мной, то знают, что я был у Камиллы и вернулся к себе. Они видели, как вошел ко мне и вышел капитан Хардекер, но не могли знать, что произошло между нами. Наверняка на всякий случай они будут ждать от меня каких-то действий. Стоит мне только выйти наружу, как на меня нападут.

В этот раз они рассчитали все точно и правильно выбрали время. По их плану убить меня должны здесь и сейчас.

Но мне нужно выйти за дверь. Если не выйду я, рано или поздно они войдут в дом. Не Хопес один, так несколько человек вполне могут расправиться со мной, даже рискуя потерять кого-то из своих. Конечно, я мог бы с ними справиться и один, будь у меня газовая бомба или граната. Ночь словно смеялась надо мной раскатами грома и шумом возобновившегося дождя, который горстями бросал в окна ветер.

Я решил кое-что предпринять. Потребовалось совсем немного времени для того, чтобы из подушек, одеяла и части своей одежды смастерить очень похожее на человеческую фигуру чучело и укрепить его на торшере. Затем я тихонько приоткрыл окно, ровно настолько, чтобы просунуть в щель ствол пистолета. Открыв замок, я быстро распахнул дверь и вытолкнул на улицу чучело, наблюдая, откуда появится вспышка выстрела.

Среди темного пятна пальм, как я и рассчитывал, появилась яркая вспышка, и фигура, которую я смастерил, ввалилась в комнату, отброшенная выстрелом назад, а по стене защелкали пули. Я выстрелил подряд семь раз в сторону деревьев и тут же немедленно бросился на улицу через открытую дверь, пропахав телом небольшую дорожку в гравии. И только тут я понял, что меня обманули. Первые выстрелы были сделаны из ружья, а не из пистолета 22-го калибра, и вот я оказался один на открытом месте. Я катился по гравию, когда раздался второй выстрел. В этот раз стреляли не из-за пальм. Пуля сорвала часть воротника с моего пиджака и выбила из гравия каменные осколки, которые больно впились мне в лицо. Я повернулся в сторону выстрела, увидел стрелявшего на крыше и выстрелил. Пуля ударила ему под ноги, выбив осколки черепицы как раз в тот момент, когда он поднимал руку, чтобы выстрелить в меня во второй раз. После моего выстрела он не стал ждать, повернулся, перебрался через конек крыши и исчез под грохот грома и блеск молнии.

Меня спасло то, что какие-то припозднившиеся туристы въехали на территорию мотеля и фары их машины случайно осветили мощную фигуру, прыжками направлявшуюся от пальм ко мне и продолжавшую сжимать в руках ружье. Я не успел даже повернуться, как он уже занес приклад ружья над моей головой. Едва увернувшись от удара, я нырнул ему под ноги и толкнул корпусом, нападавший покачнулся и упал на меня. Это его устраивало. Похоже, он даже засмеялся, одной рукой стал хватать меня за горло, а другой сильно ударил под ребра. Затем своей огромной ладонью обхватил запястье и рванул назад так, что пистолет выпал из моей руки на землю. Коленом он пытался ударить мне в пах, но я увернулся. Мужчина старался придавить меня всей тяжестью своего могучего тела. И снова засмеялся, чувствуя свое превосходство в силе: ему, видимо, доставляла удовольствие мысль убить меня.

Он забыл только об одном. Я тоже любил подраться. Выждав удобный момент, я сделал то единственное, что мог сделать. Я ткнул прямыми пальцами ему под кадык. Он, онемев от боли, в удивлении схватился руками за свое горло, а я сжал что было силы его руки, приподняв его и ударил коленом в пах. После этого удара глаза его чуть не вылезли из орбит от ужасной боли. Он слишком привык побеждать, слишком был уверен в себе. Этот человек видел выражение ужаса в глазах своих противников, а сейчас ужас был в его собственных. Он знал, что его не оставят в покое, и затряс головой, совершенно лишившись возможности говорить от физических страданий, которых не испытывал раньше. Прежде чем мой противник пришел в себя, я обхватил его голову руками и одним мощным, резким рывком свернул ему шею и отбросил сразу обмякшее тело в сторону, как ком грязи.

Покончив с ним, я бросился к деревьям и увидел еще одного человека — с родимым пятном на щеке и дыркой в груди, которую он получил в результате одного из моих выстрелов. Заряженное ружье 303-го калибра лежало рядом с ним, на ремне висел револьвер 38-го калибра.

Я подтащил тело здоровяка и положил его сверху на убитого, а его ружье бросил рядом. Опять судьба улыбнулась мне, и в этой схватке я вышел победителем. Они остались лежать здесь, а я спокойно уходил. Никто ничего не заметил, шум дождя и грохот грозы заглушили звуки борьбы.

Возле дома я обнаружил лестницу, которую, видимо, приладил Найдж Хопес, и поднялся по ней на мокрую от дождя черепицу крыши. Затем перелез на ту сторону, где он подкарауливал меня. Это место было отмечено разбитой моей пулей черепицей. Толково. Он все здорово предусмотрел, отсюда ему была видна и передняя, и боковая сторона моего номера. Он выбрал такое место, с которого мог настигнуть меня, каким бы путем я ни попытался уйти. Действовал так же, как, наверное, действовал бы и я. Он был мастер своего дела, прикинул все возможности, понимая, что и его противник может оказаться достаточно умным. Поэтому он постарался предусмотреть все случайности и непредвиденные действия с моей стороны.

Как долго он стоял здесь, поджидая удобного момента? И был ли это действительно Найдж Хопес, которому поручили дело? Он сам ответил на мой вопрос. Недалеко от того места, где я стоял, в водосточном желобе, белел аккуратный, величиной с палец, баллончик с надписью «Безекс».

Я подобрал его, внимательно осмотрел и вернул на место. Спустившись вниз, на мокрой и мягкой от дождя почве увидел его следы, ведущие к тропинке, которая за углом дома сворачивала к шоссе. Не было смысла идти за ним. Было более чем достаточно времени и возможностей, чтобы исчезнуть отсюда. Теперь он должен будет выбрать другое время и другое место. Я чувствовал, что Найджа Хопеса больше нет здесь. Он ушел. Без особых усилий я открыл дверь в номер Камиллы, она по- прежнему спала в той же позе. Дыхание ее было тяжелым, ей что-то мешало в горле. Она чихнула и закашлялась во сне. Я закрыл дверь

Дейв Элрой получил посылку, направленную мне Эрни Бентли, и привез ее мне в начале девятого. По- прежнему небо было закрыто облаками, и моросил дождь, но даже при такой погоде было заметно, как светлеет восток и приходит день. Он передал мне банку кофе, которую привез с собой, затем сел и стал слушать мой рассказ о том, что произошло этой ночью.

Когда я закончил говорить, он присвистнул и сказал: — Мы не можем оставить их тела на месте просто так. — Я не намерен утомлять себя длинным объяснением с полицией. Нам не нужно впутываться в это дело.

— Хорошо, как скажешь. Ты проверил их документы?

— Никаких документов. Когда ими займется полиция, возможно, что-нибудь обнаружится. Нам они ничем помочь не могут.

— Послушай, но к кому будут цепляться?

Тут я засмеялся.

— Это как раз тот случай, когда мой официальный статус сыграет мне на руку. Самооборона при исполнении служебных обязанностей. С этой точки зрения происшедшее совсем меня не беспокоит. Ты позвонишь в Ньюарк и попросишь их поработать над этим.

— Ты знаешь, как выходить сухим из воды, — сказал Дейв.

— Как обстановка в городе?

— Полно агентов, — ответил он, — и еще больше на подходе. Эти люди вовсе не выглядят как туристы. Я думаю, что положение хуже, чем в Лос-Аламосе, когда Манхэттенский проект был в самом разгаре. Трудно найти в городе свободный номер.

— Ничего страшного.

— Что с посылкой? — спросил Дейв.

Я снял, крышку коробочки и разорвал слой фольги.

Внутри лежала пара отдельных упаковок ингалятора с названием «Безекс» — небольшие баллончики из белого пластика. Там же нашел и записку от Эрни. Я посмотрел на адреса, по которым он направил ингаляторы, снизив предварительно наполовину их эффективность. Если кто- нибудь станет пользоваться ими, то будет вынужден часто их менять. Я снял целлофан с одного из смертоносных маленьких баллонов. Здесь Эрни превзошел самого себя. Он поместил внутрь смерть, а нам оставалось только использовать подходящий момент. Единственное, чем он не мог мне помочь, — это употребить баллончик с ядом против Найджа Хопеса, а не какого-нибудь бедного малого с сопливым носом, не имеющего никакого отношения к убийце.

Он предлагал разместить баллончики в различных местах. Я положил один в мой бритвенный прибор, а другой в карман пиджака. Затем передал Дейву список тех магазинов, куда был направлен «Безекс».

— Поговори с владельцами этих магазинов, пусть они дают информацию о каждом, кто покупает этот ингалятор. Скажи, если они будут интересоваться, что ты представитель фирмы и хочешь изучить действие ингалятора.

— А если кто-нибудь попадется?

— Не упускай его из вида и свяжись со мной через Чарльза Корбинета. Пожалуй, здесь я больше, не останусь. Для меня лучше, если я буду все время перемещаться. Да, и не вступай с ним в контакт, пока с тобой не будет кого-нибудь еще.

— Черт, Тайгер. Я как-то раньше управлялся и один.

— Это очень опасный человек, приятель. Твои действия должны быть точны. Если ты настигнешь его и во всем будешь уверен, не упускай случая. Убей его.

— Без разговора?

— Без разговора, — подтвердил я. — У нас нет на это времени. Нам нужен Агронски, а не Найдж Хопес. Он только препятствие.

Дейв закурил и, улыбаясь, посмотрел на меня.

— Вы, ребята, как боевые летчики во время войны. Один из вас будет уничтожен, так что бомбардировщики либо достигнут места, либо их собьют.

— Значит, давай делать так, чтобы удача была на нашей стороне, — сказал я. — Какое оружие ты имеешь при себе?

— Пистолет 38-го калибра и нож на ноге.

— Помни тренировки.

— Как я могу их забыть? — Он рассмеялся. — Ты берегись, Тайгер. Ведь они прежде всего охотятся на тебя. — И он быстро вышел, плотно прикрыв дверь.

Я слышал, как он завел двигатель своего автомобиля и уехал. Собрав все свои испачканные вещи в мешок для прачечной, я бросил его на заднее сиденье автомобиля и повесил табличку на дверь своей комнаты с надписью «Не беспокоить». Я не хотел, чтобы уборщица обнаружила дырку в унитазе и выбоины от пуль в стене раньше времени. Для начала достаточно того, что обнаружат два трупа в пальмовой рощице.

Я раза три постучался в дверь Камиллы, прежде чем услышал ее шаги. Она с трудом проснулась, встала с постели, подошла к двери, открыла ее и стояла, глядя на меня сонными глазами. Я вошел в комнату. На ней все еще была надета моя рубашка, застегнутая посередине.

— Ты бросил меня, — сказала она обвиняющим тоном.

— Ты так крепко спала, что я не захотел тебя беспокоить.

Камилла положила голову мне на плечо и взглянула на меня снизу вверх:

— Это я виновата, — сказала она. — После того, как я насмотрелась… на этого убитого, приняла снотворное и совершенно отключилась. — Она сморщила нос и чихнула. Глаза ее были влажны и блестели, а голос охрип.

— Забудь об этом, тебе нужно было отдохнуть.

— Что-нибудь… произошло?

— Очень многое, ты все проспала.

— Ты можешь?..

Я знал, что она собиралась спросить, и покачал в ответ головой.

— Одевайся. Мы уезжаем.

Без всяких слов она кивнула и стала снимать свои вещи с вешалок в шкафу. Снаружи продолжал капать дождь, стуча по крыше, где-то вдали раздавались раскаты грома. Камилла пошла одеваться в ванную комнату, а я присел на край кровати, поджидая ее. Позади сумочки на туалетном столике я увидел бумажный пакетик с надорванным верхом. Это было лекарство, выписанное в нью- йоркской аптеке с предписанием принимать одну-две таблетки перед сном. Почти механически я высыпал из пакетика на ладонь оставшиеся десять таблеток из тринадцати, бывших первоначально в упаковке, затем снова ссыпал их в пакет и положил ей в сумочку. А за окном по- прежнему бушевала непогода, так же как и людские страсти.

Где-то был убийца и целая группа людей, охотящихся за ним. Проверяя и перепроверяя каждый факт, ища какие-то следы, они стараются в конце концов прийти к единственно нужному результату.

Где-то находился Агронски, который не знает, на что решиться, и рано или поздно кто-нибудь примет это решение за него. Несмотря на все отклонения возбужденного мозга, он выбрал себе очень хорошее место, чтобы спрятаться. Он не оставил ни следов, ни намеков. Голодное животное с озлобленной философией руководило гениальным умом и вело его туда, где он мог причинить больше всего разрушении. Сейчас оно просто сидит и поедает само себя, до тех пор пока полностью не уничтожит.

Я поднял трубку и набрал номер Винсента Смолла. Телефон прозвенел раз тринадцать, прежде чем была снята трубка и раздраженный голос ответил.

— Хелло?

— Смолл?

— Да, это я.

— Говорит Менн, Винсент. Вы один?

— Совершенно, если не считать полицейских снаружи.

— Все в порядке?

Я почувствовал, что он колеблется, но в ответ услышал:

— Да, все в порядке.

Я не мог скрыть раздражения и усталости.

— Скажите мне, друг.

— Да, собственно, нечего говорить. Разве только..

— Ну же, в чем дело?

Голос его зазвучал утомленно, все восторженные нотки, которые были в нем во время нашей первой встречи, исчезли.

— Я… помните, мы спрашивали агентов по продаже недвижимости о возможной покупке Луи где-нибудь участка земли с домом?

— Да, и что из этого?

— Я не знаю. Один из агентов позвонил вчера вечером и сказал, что появился человек, которого интересует тот же вопрос.

— Местный?

— Нет, приезжий. Он зашел узнать, где Луи, потому что знал, что тот интересуется собственностью, а у него есть несколько прекрасных предложений.

— Как он выглядит?

— Довольно обыкновенно. Он был в затемненных очках… Шел дождь, на нем была шляпа, воротник поднят.

— Тогда отчего вы встревожились? — спросил я нетерпеливо.

Винсент Смолл не ответил. Прошло немало времени, прежде чем он сказал:

— Я звонил еще нескольким людям, этот человек был и у них тоже.

— Что вы хотите этим сказать, Винсент?

Я услышал, как он сглотнул и почти выпалил:

— Первый, к кому этот приезжий обратился, сказал ему, что мы тоже интересовались возможной покупкой Луи. Он ничего не имел в виду при этом. Просто упомянул и все…

— Вы звонили Бостеру?

— Да. — Его голос стал едва слышен. — Он… не отвечает. Может, это ничего и не значит…

Как можно спокойней, чтобы не напугать его, я сказал:

— Вы попросите полицейских, чтобы они зашли в дом, пусть находятся рядом с вами. И никого не впускайте в дом, кроме полицейских. Сидите тихо и не выходите, понятно?

— Да, я понял…

Он еще продолжал говорить, когда я нажал на рычаг, чтобы разъединить линию, и набрал телефон Клода Бостера.

Никто не отвечал на звонок.

Камилла вышла из ванной, когда я уже опустил трубку, она увидела мое лицо и спросила:

— Что такое, Тайгер?

— Нас разъединили. — Я взглянул на нее, раздумывая, что с ней делать, оставлять одну здесь или взять с собой, хотя в случае чего этим мог воспользоваться противник. Затем сказал: — Поехали, детка. Ты побудешь со мной.

Она не стала спорить и задавать вопросы, просто вышла и села в автомобиль. Ее глаза неотрывно следили за мной, пока я обходил автомашину и садился за руль.

Я взглянул на небо, и чувство опасности вернулось ко мне. Она вновь поджидала нас. Я проехал место, где все еще лежали два скованных смертью тела с незрячими глазами, в ожидании момента, когда их найдут и опознают. Затем завернул за угол и помчался по направлению к шоссе.

Указатель бензина был почти на нуле, и мне пришлось остановиться у бензоколонки, чтобы заправить бак. Пока заливали топливо, я зашел в телефонную будку и набрал номер телефона капитана Хардекера.

Дежурный сержант соединил меня с ним, и я сказал:

— Это Менн, капитан. Прошу вас об одолжении.

— Естественно. — Было что-то потешное в том, как он это сказал.

— Так могу я попросить или нет?

— Вы резки, Тайгер. — Я услышал, как он застучал карандашом по аппарату. — Они отказались от сотрудничества с вами.

— Прекрасно.

— Мои сведения о вас становятся все шире и шире. Мне только и говорят, что о вас, об остальном молчат.

— Понятно, я ведь здесь.

— Для меня. Вас очень бы хотели вывести из игры.

— Я знаю об этом.

— Так что за одолжение?

— Я могу на вас рассчитывать?

— Почему бы и нет?

— Отзовите своих людей, дежурящих у дома Бостера, я хочу его навестить.

— Предположим, это сделано. Вы знаете, что вас разыскивают, и помимо меня всем дано указание задержать вас, приятель. Но здесь у меня есть еще определенный вес, я могу попробовать их отозвать, но мне на всякий случай не мешало бы придумать какой-нибудь повод.

— Вы его сейчас получите, у меня как раз есть один.

— Валяйте.

— Два мертвых человека в пальмовой роще рядом с моим номером в мотеле. Я убил их обоих. Отверстия от пуль в комнате помогут вам разобраться в ситуации, используйте это, а детали я сообщу позже.

Он на минуту запнулся, потом сказал:

— Это проходит по нашему участку.

— Шериф будет рад вашей помощи, капитан. Сообщите тем, кто давит на вас, о том, что случилось, и вы увидите, как они запрыгают, когда узнают, кто убит. Вы будете выглядеть молодцом. — Я посмотрел на часы. — Но прежде мне нужен от вас час времени.

— Не больше того. Будь я другим, действовал бы по инструкции, и вам бы не поздоровилось.

— Какая бы тогда была от меня польза? — сказал я и положил трубку.

Бак автомашины был уже заполнен, служащий проверил уровень масла, и я расплатился с ним. Возвращая мне сдачу, он посмотрел на меня взглядом, говорившим: «И чего тебе не сидится в такую погоду дома, приятель», явно досадуя на то, что ему пришлось мокнуть под дождем.

Я сел в машину и повернул ключ зажигания. Камилла положила свою руку поверх моей.

— Тайгер, в чем дело? — спросила она.

— Я напуган, детка, — ответил я ей.