Одри Хепбёрн

«ШАРАДА»

В 1962 году журналистка и писательница Мишель Мансо спросила Одри: «Вас интересует что-то ещё, кроме работы?» — и услышала ответ: «Да, мой сын и мой муж. Я мало снимаюсь, меньше чем в фильме в год. Мы с Мелом прилагаем неимоверные усилия, чтобы быть вместе. Последние семь лет нам это удавалось. Мне очень нравится заниматься домом. Единственный мой каприз — это Юбер (де Живанши). Я обожаю моду и в особенности Юбера. Приезжаю в Париж тайком, специально, чтобы увидеться с ним».

В том 1962 году Одри желала только одного: «второго малыша». Она провела больше года в швейцарском шале с мужем и сыном, занимаясь своей маленькой семьёй. Она хотела «подзарядиться». Быть матерью и домохозяйкой так чудесно. Ферреры вставали в семь-восемь часов утра; Одри готовила и занималась Шоном. Мел играл в теннис и много читал, а два-три раза в неделю супруги отправлялись на рынок в Люцерн и ходили по магазинам. Они очень много гуляли, рано обедали и ужинали и ложились спать раньше десяти вечера. Их принимали такими, какие они есть. И даже если их порой раздражали отдельные итальянские фотографы, бродившие возле их дома, они не жили так, как звёзды. Для соседей Одри была просто «фрау Феррер».

На первый взгляд у неё было всё, чего она желала: карьера, приносящая известность, богатство и успех; долгожданный ребёнок и внешне крепкий брак. Однако он уже дал трещину. Мел позволил себе кое-что на стороне, и Одри в конечном счёте об этом узнала. Но на подиуме, на сцене или на съёмочной площадке «шоу продолжалось». Таков был закон людей, которых раньше называли «кочевниками». Несмотря на все усилия как можно чаще и как можно дольше жить на своей вилле рядом с Шоном, их ремесло неумолимо отдаляло их друг от друга. Кого винить, если из-за нужд съёмочного процесса один должен ехать в Голливуд, а другой в Мадрид?.. Чтобы покончить с этим, Одри Хепбёрн какое-то время отказывалась от одного предложения сниматься за другим. Журналистам, говорившим, что она рискует погубить свою карьеру, предпочтя ей роль супруги и матери, она ответила: «Я предпочитаю быть счастливой миссис Феррер, чем нелюбимой Гретой Гарбо, купающейся в контрактах и долларах».

Очевидно, Одри приукрашивала действительность. Хотя слухи о периодических негласных изменах Мела в конце концов дошли до неё, она высоко держала голову. Для Одри, которая сама в детстве пережила развод родителей, счастливая семейная жизнь была важнее профессионального успеха. Но супруги всё время то ссорились, то мирились.

А тут и другие события нарушили её покой. В июле 1962 года шале ограбили. Среди похищенных предметов были нижнее бельё и «Оскар», который она получила за «Римские каникулы». Полиция арестовала преступника — 25-летнего студента по имени Жан Клод Туруд, и тот заявил, что совершил кражу в надежде встретиться с Одри Хепбёрн. Он безумно в неё влюблён, собирает её фотографии и обладает шестью автографами. После «Завтрака у Тиффани» у неё появилось что-то вроде паранойи. За ней повсюду следовал таинственный молодой человек (наверное, вор) — от Нью-Йорка до Швейцарии. Поначалу она думала, что она всё это выдумала или преувеличивает количество случаев, когда его видела: «Долгое время я никому об этом не рассказывала: с одной стороны, если не высказать этого вслух, то как будто ничего и не случилось, а с другой — я боялась его разгневать. Говорила себе, что он, наверное, сумасшедший, раз так долго меня преследует. Мне было по-настоящему страшно, но я ничего никому не сказала».

Кстати, Мел Феррер, который всё больше утрачивал любовь к ней, уже устал от страхов жены. Он думал, что Одри делает из мухи слона, чтобы вызвать внимание и симпатию к себе. Оставив её в Швейцарии, он уехал в Испанию сниматься в «Падении Римской империи» — историческом фильме с огромным бюджетом.

Тогда-то Одри и навестил режиссёр Ричард Куайн. По его просьбе она согласилась на роль Габриэль Симпсон в ленте «Париж, когда там жара». Режиссёр отмёл все предубеждения Одри, представив ей этот фильм как комедию. Сценарий казался идеальным: натурные съёмки в Париже, костюмы от Живанши и весёлая романтическая история, написанная Джорджем Аксельродом. Однако её опасения по поводу того, что её партнёром будет Уильям Холден (они не виделись уже девять лет), впоследствии оправдались.

Во время своего визита Ричард Куайн нашёл Одри «остроумной, блестящей, всегда приятной, всегда учтивой и предупредительной, превосходной хозяйкой» и пополнил собой многочисленный круг её поклонников, которых она совершенно околдовала; он был просто счастлив узнать, что она приняла его предложение.

Съёмки начались в июле 1962 года на киностудии Булони. Когда руководству киностудии сообщили, что Одри хочет получить гримёрку № 55, оттуда тотчас переселили французскую звезду. Они не знали, что у актрисы была гримёрка под тем же номером в Риме, когда снимали «Римские каникулы», и в Голливуде в период «Завтрака у Тиффани»; успех обоих фильмов убедил её в том, что 55 — её счастливое число.

Однако везение не играло большой роли в её личной жизни. Внешне её брак выглядел гармоничным. На публике супруги всегда производили впечатление семьи, наслаждающейся тихим счастьем. Но как только начались съёмки «Парижа, когда там жара», ситуация приняла критический оборот. Между супругами возникло непонимание, усугубленное расстоянием: она жила в Париже, а он в Мадриде. Мел больше не приезжал к ней по выходным, как обычно делал во время предыдущих киноэкспедиций, и Одри внушила себе, что должна совершить что-нибудь этакое, чтобы вернуть его. Тогда она прибегла к старому проверенному способу: надо заставить его ревновать.

Уильям Холден галантно согласился помочь партнёрше в этой уловке. Но вот проблема: он не ломал комедию, его сердце по-прежнему учащённо билось при виде Одри. Их встреча разожгла былую страсть. Холден переживал настоящий внутренний разлад. «В тот день, когда я прибыл в аэропорт Орли на съёмки “Парижа, когда там жара”, я слышал, как звучат мои шаги, когда я шёл по переходу, — в точности как приговорённый к смерти, проходящий последние метры, — рассказывал актёр своему другу Райану О’Нилу. — Я понял, что буду вынужден снова увидеться с Одри и завязать с выпивкой, однако не чувствовал себя способным ни на то, ни на другое».

Чтобы осуществить свой план — вызвать у Мела ревность, — Одри нарочито искала общества Уильяма Холдена; как она и предполагала, они оба очень быстро заинтересовали журналистов. Когда дело начало принимать серьёзный оборот, кое-кто из друзей известил Мела, как Одри проводит вечера. Он воспринял эту новость спокойно, говоря, что не хочет выставлять себя на посмешище и выглядеть ревнивцем. Одри была ошеломлена, но не отчаялась и продолжала псевдороман с Уильямом Холденом, когда они вернулись в США для озвучивания фильма. Но всё было тщетно: Мел казался таким же безразличным. Решив нанести главный удар, Одри потребовала развода. На сей раз реакция мужа последовала незамедлительно: он немедленно выехал в Нью-Йорк, чтобы урегулировать их разногласия. На какое-то время всё уладилось. И никто больше не говорил о хорошенькой герцогине де Кинтанилья, в чьём обществе Мел проводил много времени в Мадриде.

Робкий воздыхатель (Уильям Холден) сыграл свою роль и незаметно исчез — из жизни Одри и с киноэкрана. Критика разнесла фильм в пух и прах. «Сатердей ревью» считала, что сценарий «пустой». «Нью-Йорк таймс» отмечала, что «мисс Хепбёрн, фееричная, как всегда, выглядит несколько сбитой с толку поверхностностью сценария, которому ей приходится следовать», а «Тайм» писал, что «на неё всегда приятно смотреть, как и на Париж», но, «к несчастью, Уильям Холден — не Кэри Грант».

Кстати, Кэри Грант как раз стал новым партнёром Одри. Стэнли Донену пришло в голову снять их обоих в «Шараде». Работать с ним было самым горячим желанием актрисы. Стэнли Донен взялся его осуществить. Когда Кэри Грант гостил у матери в Бристоле, режиссёр появился на пороге его дома со сценарием «Шарады».

— Просто восторг, — воодушевился Кэри Грант, когда его прочёл. — Если бы только Одри Хепбёрн согласилась сыграть роль девушки Регги.

Тогда режиссёр отправился в Париж и показал сценарий Одри.

— Просто восторг, — сказала она с тем же воодушевлением. — Роль Питера, загадочного мужчины, прекрасно подходит Кэри Гранту. Интересно...

— Да, — сразу сказал Стэнли Донен. — Мы обо всём договорились.

«Шарада», фильм с бюджетом в три миллиона долларов, — это триллер и невероятная комедия в стиле Хичкока: четыре неприятных типа, в том числе Кэри Грант, преследуют вдову, пытаясь заполучить спрятанное состояние её покойного мужа. А ещё это великолепный антураж для Одри, которая была в восторге оттого, что играет в дуэте со звездой. «Я всегда расхваливал и того и другого, — скажет Стэнли Донен, — но я даже не знал, до какой степени прав, пока не увидел их обоих на экране в первых отснятых сценах. Вместе они безупречны. Я никогда ещё не был настолько уверен в фильме, как с начала работы над “Шарадой”».

Однако их первая встреча не задалась. Режиссёр устроил ужин, по словам Одри, «в каком-то очень шикарном бистро»; она и Стэнли Донен приехали первыми. Когда вошёл Кэри Грант, Одри встала и заявила: «У меня такой мандраж», на что Кэри Грант ответил: «Не стоит... Рад с вами познакомиться. Ну же, садитесь... Положите руки на стол, ладонями кверху, опустите голову и сделайте несколько раз глубокий вдох». Стэнли Донен заказал бутылку красного вина; опустив голову, «Одри опрокинула бутылку, и вино залило кремовый костюм Кэри Гранта, — вспоминал режиссёр. — Одри готова была сквозь землю провалиться от стыда. Люди за другими столиками не сводили с нас глаз... Это был ужасный момент». Впоследствии Одри рассказала об этом катастрофическом вечере продюсеру Стивену Силверману: «Кэри просто снял пиджак непринуждённым жестом и очень убедительно заявил, что пятно будет легко вывести... Я чувствовала себя ужасно плохо и постоянно извинялась, но Кэри был само очарование. На следующий день он прислал мне баночку чёрной икры с запиской, чтобы я не расстраивалась из-за таких пустяков».

Кэри Гранту было 59 лет, а Одри всего 33; он был рад, что сценарий искусно обыгрывает их разницу в возрасте: его герой должен отвергать авансы Регги (Одри). «Самая большая проблема для меня — найти подходящую звезду для дуэта, — признавался Кэри. — Зритель не поймёт, если я стану волочиться за слишком молодыми девушками. Вот почему в “ Шараде” я слегка смягчил любовную линию с Одри. В самом деле, я не думаю, чтобы я мог ухаживать на экране за девушкой моложе её».

Так сценарист Питер Стоун обошёл проблему явной разницы в возрасте, да ещё и с пользой для дела. Когда Одри влюбляется, Кэри Грант говорит: «Кто в моём возрасте хочет слышать слово “серьёзно”?» В самом деле, чтобы избежать возможных обвинений в дурном вкусе из-за разницы в 26 лет между двумя мировыми звёздами (как произошло с Фредом Астером и Гари Купером), на сей раз Одри за ним бегает, а Кэри Грант постоянно ей напоминает, что годится ей в отцы.

Однако вне киностудии ходили «нелепые слухи», по выражению самого Кэри Гранта, в которых его имя стояло рядом с именем Одри. Он отказывался обсуждать эти «дурацкие истории», которые печатали о нём в журналах, некогда связывавших его с Софи Лорен, Марлен Дитрих и Ингрид Бергман. Тем не менее они с Одри прекрасно ладили. Все партнёры актрисы, за исключением Хамфри Богарта, попадали под её обаяние, и Грант, в свою очередь, был очарован ею. «Работать с Кэри так легко, — отвечала ему взаимностью Одри. — Играет он, а ты только следуешь за ним».

Позже, в интервью Биллу Коллинзу, Одри поделится впечатлениями о партнёре: «Вопреки тому, что многие о нём думают, это очень сдержанный человек, очень чувствительный и очень спокойный; философ, даже мистик в каком-то смысле. А ещё у него есть великолепная способность ставить себя на место другого. Я хочу сказать, что он сильно меня опекал; он знал, что меня раздражает, и всегда приходил на помощь. Это была даже очень нужная помощь, потому что, когда я с ним работала, мне не хватало опыта. <...> Я думаю, он понимал меня лучше, чем я сама. Он очень наблюдательный, видит людей насквозь. Он часто говорил, что нужно расслабиться, избавиться от наших страхов... Но никогда не читал нотации. Когда он помогал мне, то делал это так, что я этого не осознавала, с мягкостью, которая избавляла меня от робости. <...> Кэри — ранимый человек, и он распознал мою собственную ранимость. У нас с ним это общая черта. <...> Однажды я должна была быть нервничающей и взвинченной, и он сказал мне что-то очень важное. Мы сидели рядышком в ожидании следующей сцены. Он взял мои руки в свои и сказал: “Тебе нужно научиться немножко больше себя любить”. Я потом часто об этом думала».

Очень элегантная, одетая от Живанши, Одри играла роль Регины (Регги) Ламперт; она обожала эту непринуждённую женщину, уверенную в себе, — полную противоположность ей самой. Она как никогда боялась, как бы её сына Шона не похитили. Она исступлённо работала три недели, потом рухнула без сил, а затем снова с головой окунулась в работу ещё на три недели, нетерпеливо ожидая конца съёмок, чтобы вернуться в тишину Швейцарии.

Остаток 1962 года и первую половину следующего Одри отдыхала в Бюргенштоке с сыном или сопровождала Мела на съёмках. 29 мая 1963-го она приехала в Нью-Йорк, в гостиницу «Уолдорф-Астория», чтобы спеть «С днём рождения, дорогой Джек» на приёме, устроенном по случаю 46-летия президента Кеннеди — как Мэрилин Монро годом ранее.

Если не считать семейных проблем, фортуна ей улыбалась. «Шарада» пользовалась бешеным успехом у публики, а критика на все лады хвалила этот «неотразимый, увлекательный и утончённый фильм» («Верайети»), «полнейшее наслаждение» («Ньюсуик»), где актёры «изысканны, непринуждённы, блестящи и элегантны» («Нью-Йорк таймс»).

Можно понять, что Кэри Грант в одном из интервью того времени отмечал: «Единственный подарок, который я хотел бы получить на Рождество, — это немедленно сделать ещё один фильм с Одри Хепбёрн». Поэтому он был в списке кандидатов на роль профессора Хиггинса в экранизации «Моей прекрасной леди», но эта роль ему не досталась, тогда как, по иронии судьбы, заглавную роль получила Одри.