Охотники за книгами Сезон 1

1

В полицейском рапорте Сэл Брукс написала бы о себе следующее: возраст тридцать с небольшим, пол женский, волосы каштановые, рост метр семьдесят, силы на исходе, нервы на пределе, руки дрожат, взгляд затравленный. Потом стерла бы все после «семьдесят» и перешла бы к подробностям происшествия. В данном конкретном случае: экспертиза музейной кражи выдала некий адрес в Астории. Получили ордер, прибыли на место с инспектором Коллинзом. Белый мужчина лет пятидесяти открыл по нам огонь из окна. После короткой перестрелки инспектор Коллинз взломал дверь. За дверью…

Сэл положила жетон и пистолет на письменный стол и ухватила себя за большой и указательный пальцы левой руки. Ее желудок исполнял вольную программу, за которую даже русский судья поставил бы высшую оценку.

Кровь она видела и раньше, трупы тоже. Но отрезанные пальцы в пепельнице на кофейном столике в Астории в тот день… Это уже ни в какие ворота.

Как минимум отпечатки есть. Но лучше спать она от этого сегодня не будет.

Зазвонил мобильник. Перри. Отвечать не стала. Звонок оборвался до включения автоответчика, затем повторился. Опять он.

— Перри, мне сейчас некогда… — начала было она, но не успела произнести даже имя брата, как ураган «Перри» сбил ее с ног.

***

— Сэл, огромное-преогромное тебе спасибище, что сняла трубку. Как здорово, я так рад услышать твой голос, страшно скучал, как оно там, сколько лет, сколько зим, подскочу к тебе — ну, к примеру, прямо сейчас, а?

— Месяц прошел. — Она просунула палец между шторами, образовалась щелка. Тротуар у нее под окнами был пуст, улица почти пуста. Красный пикап «тойота», «хонда-сивик», мусорный бачок, двое парнишек плетутся домой, отметив наступление пятницы. Все не так страшно. В прошлый раз Перри вот так вот болтал, когда скрывался от какой-то больной на голову тусовщицы; даже не дождался разрешения приехать, просто позвонил прямо с тротуара (лил дождь), поднял мокрую голову — этакий бедненький-несчастненький Джон Кьюсак: она-то знала, что делать такое выражение лица он долго учился перед зеркалом. — С тех пор, как ты последний раз вляпался.

— Сэл, ничего особо страшного, честное слово, волноваться тебе не о чем, просто, ну, всякая чушь в интернете, а еще я поскандалил с соседями по квартире, ты же знаешь людей, они иногда слетают с катушек — ну, в смысле, совсем слетают. Ничего похожего на прошлый раз, клянусь тебе, просто нужно куда-то приткнуться. Мог бы — снял бы номер в гостинице.

Когда это у него были деньги на гостиницу?

Она на всякий случай выглянула тайком в угловое окно. Внизу брата нет.

— У меня был очень тяжелый день, Перри.

— Знаю-знаю, у тебя все дни тяжелые, я дико извиняюсь, но мне бы так хотелось где-нибудь немного отдышаться, и прости меня, пожалуйста, за прошлый раз, и вообще, я тебе цветы купил.

— Дэвид так и не отвечает на мои звонки.

— Да он мизинца твоего не стоит — и вообще без понятия, что значит семья.

— У Дэвида родственников целая куча. И он очень славный. Просто не нравится ему вскакивать среди ночи, потому что мой братишка захлопнул дверь своей квартиры и остался на улице. Но поступил он достойно — обрати внимание на прошедшее время. А цветы ты мне тогда прислал искусственные.

— Так оно и к лучшему, не завянут. И я не просто захлопнул дверь. И вообще, я больше тебя так не подставляю — в смысле, сейчас-то ты точно одна. Или нет?

Она сощурилась. Еще раз выглянула во все окна.

— А ты где?

— В смысле?

Она поняла, что слышит его голос сразу из двух мест: из телефона и из прихожей.

Сэл вышла из комнаты, пересекла кухню и гостиную, подошла к входной двери. Отодвинула задвижку, отцепила цепочку, открыла.

Одно утешение: Перри не такой мокрый, как в прошлый раз. Одной рукой прижимает к уху здоровенный телефон в духе «Звездного пути». Одет в грязно-бурый тренч нараспашку, под ним — замызганная черная футболка с четырьмя сердечками: три разбиты на пиксели, одно наполовину целое; прорванные на коленках джинсы — результат его нервической привычки скрести себя пальцами, сидя за компьютером, а не долгой носки. В другой руке большой прямоугольный пакет, обернутый футболками и обмотанный липкой лентой — пакетом он помахал, потом сунул его под мышку, и еще раз помахал освободившейся рукой.

Короче, Джон Кьюсак, версия 1.2.

Сэл резким движением сложила свой телефон.

Перри принялся лепить образ Джона Кьюсака версии 1.7.

Она вздохнула, улыбнулась и обняла его.

— Входи, чучело.

***

Он устроился в гостиной, пока она наливала воду в чайник.

— Мне стоит спрашивать, чего это ты сюда явился?

— Огромное тебе спасибо. — Он пристроил пакет на столе, размотал ленту. — Ничего опасного — в смысле, я бы тебе сказал, если бы было опасно, просто переругался с парнями по поводу одного нашего общего проекта, типа того, ну, и решил убедиться, что я прав, прежде чем возвращаться домой. Нужно спокойно подумать и разобраться. Идиоты безмозглые. Алтайский от арамейского не отличают. — Он одну за другой размотал футболки — все украшенные отсылками к видеоиграм, бред для нормального человека.

— Вот эту игру я знаю, — вставила Сэл. — Там чего-то про дизентерию, да? Зачем тебе столько футболок?

— Сэл, ты хоть в курсе, сколько этой штуковине лет? — Он развернул футболку с Марио и извлек толстую книгу в светлом кожаном переплете, с позолотой на корешке. Обтрепанные страницы были красными по обрезу. Сэл вспомнила пальцы в пепельнице, и желудок решил исполнить еще одну вольную программу.

— И сколько?

— Много — в смысле, очень много. Ее вообще не стоит трогать без перчаток.

Чайник протестующе засвистел, Сэл пошла на кухню его успокаивать.

— Ты бы сменил соседей по квартире. Я со своими отставными любовниками и то меньше скандалила. Даже с Джереми.

Она принесла две кружки кофе.

— Ну, у профессионалов бывают разногласия, мы ж над фундаментальными задачами работаем, из труднорешаемых, порой страсти накаляются. Есть разные стратегии подхода к артефакту. Эйден — помнишь моего подельника Эйдена, он еще в тебя втюрился — хочет посчитать частотность словоупотребления, а это полная фигня, там по форм-фактору предполагается, что это вообще-то люди будут читать, да и вообще, протоколы защиты у Эйдена полная лажа, а это важно, если за тобой следят. — Он пригубил кофе, скривился: — Растворимый, что ли?

— Минутку. Следят?

— Тодд сказал, это Охотники за книгами, поэтому ребята и попросили вынести эту штуковину из дома. Тупые они, потому что, если бы Охотники за книгами меня выслеживали, я фиг бы сюда добрался.

Он опустил ладонь на обложку. Сэл только сейчас заметила, как сильно выцвела кожа на книге: на вид почти как кожа Перри, только под пальцами слегка отливает красным. До Сэл долетел непонятный звук, тихий-тихий: то ли шаги, то ли шепот. По рукам побежали мурашки.

— Перри, кто такие эти Охотники за книгами? Тебе кажется, что тебя преследуют?

— Мне казалось, ты не хочешь этого знать.

Сэл подалась вперед на кушетке и через плечо брата глянула за шторы. На улице по-прежнему пусто. Красный пикап «тойота». «Хонда-сивик». Мусорный бачок. Фургон «И-зед, чистка ковров».

— Сэл, да ладно. Они бы меня сцапали по дороге. Но не сцапали же. Выходит, за мной не следили.

— В какую еще хрень ты вляпался?

В дверь постучали.

— Блин, — вырвалось у Перри.

— Перри, да чтоб тебя. — Она схватила со стола телефон. — Кто там стучит?

— Эйден. Наверное.

— Мистер Брукс? — Голос, прозвучавший по ту сторону двери, явно не принадлежал Эйдену: слишком зрелый, уверенный, уравновешенный. Сквозь слова просачивался акцент, какой — Сэл разобрать не смогла. — Мистер Брукс, мы вам ничего не сделаем. Мы пришли поговорить.

— Блин, — для надежности повторил Перри.

Сэл сбегала в спальню и вернулась с пистолетом.

— Вы кто?

— Ищу мистера Брукса. Мне известно, что он здесь.

— Если даже и так, он, похоже, не хочет вас видеть.

— Мне нужно с ним поговорить.

— Сэр, я работаю в полиции, и я вооружена. Попрошу отойти от моей двери.

— Он открывал книгу?

— Что? — Сэл заглянула в гостиную. Перри успел встать и теперь держал книгу, сжав пальцами переплет, — так на ее глазах мужчины, доведенные до крайности, часто стискивали рукоять ножа. — Сэр, уходите, пожалуйста. Иначе я вызову полицию.

Она нажала на автодозвон. Соединили сразу.

— Не дайте ему открыть книгу, — продолжил голос. — Очень вас прошу. Не дайте, если он вам хоть немного дорог.

— Добрый день. Инспектор Салли Брукс. — Она оттарабанила свой личный номер и адрес. — У меня под дверью неизвестный, отказывается уходить…

В дверь ударили тяжелым предметом. Дверная коробка разлетелась в щепки. Салли отшатнулась, выронила телефон, схватила пистолет обеими руками. Прицелилась.

Дверь вывалилась из коробки, ударилась о стену. Влетел вихрь в человеческом облике.

Дальнейшее Сэл помнила отрывочно: безжалостный удар по запястью, пистолет, отлетевший к стене. Женское лицо — показалось, что китаянка. Стрижка боб. Она ударила Сэл коленом в солнечное сплетение, Сэл охнула и осела на усыпанный щепками ковер. Незнакомка будто в замедленной съемке повернулась в сторону гостиной, где стоял Перри.

В руке он держал раскрытую книгу.

Из глаз его катились кровавые слезы, улыбка обнажала острые зубы.

Он произнес слово, вместить которое рассудок Салли не смог. Она услышала, как незнакомка взревела, как звякнуло разбитое стекло. Потом ее объяла тьма — будто захлопнулся рот.

***

Летнее солнце пекло кожу. Четырнадцатилетняя Сэл лежала на плоту посреди пруда рядом с бабушкиной-дедушкиной фермой в штате Каролина, а Перри сидел на берегу и читал вслух. Руку она опустила в неподвижную воду. Вода действительно была неподвижной, но при этом колыхалась, ее голова поднималась и опускалась вместе с плотом, а телу было уже не четырнадцать, и ей, черт побери, все это снилось или все-таки нет?

Напрягшись, она разобрала голоса по ту сторону сна.

— Ты его упустила. — Мужской голос, напевный, совсем рядом, не тот, что раньше. — Как так вышло?

— Он книгу открыл, вот как. — Женский голос. — Картинку хочешь?

— Надумала порисовать — у меня в машине есть карандашики.

— Он попытался напасть на меня, — отозвалась женщина. — А попал в нее. Я ее оттащила, а он прыг в окно, поймать не успела.

— Парень за пределами сетки, с наездником в голове, в восьмимиллионном городе. Изумительно — другого слова не подберешь. Сработано на отлично.

Вой сирены.

— Надо же, — произнес мужчина, — быстро они тут прибывают на вызов. Пошли. Как там она…

— Нормально.

— Уверена?

Не открывай глаза, когда лежишь на спине. Это вредно. Их солнце попортит.

Сэл с трудом подняла веки. Над ней склонился мужчина — рыжеволосый красавец.

— Простите. Тороплюсь. Отдыхайте. Утром полегчает.

Он отстранился, с потолка спустились новые тени, поглотили ее.

2

Сэл в служебной клинике, с целым набором диагнозов — вот что будет написано в протоколе, если в ближайшее время кто-то во всем этом не разберется. Она зыркнула поверх головы врача на Коллинза, своего напарника, который, скрестив на груди руки, прислонился к стене и всем своим видом показывал, что предпочел бы оказаться где угодно, только не здесь, с любыми новостями, только не с нынешними. Голова кружилась.

— Я тебе уже три раза повторила, — сказала она. — Зашел брат. За ним следом еще двое. Я их тебе описала. Сломали дверь. Была драка, очнулась я, когда приехала полиция. Совсем незамысловатая история.

— А брата ты точно видела?

— Естественно. Это точно был Перри. Он с соседями по квартире поругался.

— Дышите, — скомандовал врач.

Она глубоко вдохнула. Стетоскоп холодил кожу.

— В чем проблема-то?

Коллинз поерзал. Если это и была попытка устроиться поудобнее, то, судя по его выражению лица, она провалилась.

— Да нет никакой проблемы.

— Ладно, не гони.

— Вот. — Он передал ей планшет. — Нажми на воспроизведение.

На записи с камеры наблюдения коридор ее многоквартирного дома был залит жутковатым бело-зеленым светом. Сэл увидела себя: она открывает дверь, выглядывает наружу, улыбается, отступает в квартиру, распахивает дверь, закрывает ее.

— Кадры не те.

— Да нет, те. Посмотри на время.

— На них нет Перри.

Коллинз попытался уронить голову на грудь. Второй подбородок ему не позволил.

— Есть предположения?

— Считаешь, что мне привиделось?

— Допустим. У нас есть твои показания, разбитое стекло в гостиной, две кружки растворимого кофе и десятиминутная обрывающаяся запись, которая противоречит твоим словам.

— Смотрите в потолок, — скомандовал врач. — Одними глазами. И раскройте их пошире, пожалуйста.

Фонарик врача прожигал насквозь. Сэл заставила себя не моргать.

— То есть незнакомцев там нет.

— Говорю же — запись обрывается.

— Блин.

— Сэл, да ладно тебе. Китаянка, белый рыжеволосый мужик, неизвестный третий с — цитирую описание — «пожилым голосом с акцентом». Небогато данных.

— Ирландским, — сообразила она. — У белого мужика ирландский акцент.

— Вот порадовала. А то в Нью-Йорке таких мало.

— Кто-то, похоже, подчистил запись.

— Наряд сразу вытащил пленку. Быстро же эти чистильщики среагировали.

Врач отпустил ее веко, она сморгнула розовые пятна с кровавыми прожилками.

— Второй глаз, пожалуйста.

Свет вновь залил все вокруг.

— Они все спланировали, — подытожила Сэл. — Эти непонятно кто. Не могло это произойти случайно. Им был нужен именно Перри. Взломали систему безопасности в здании.

— Логично. В смысле, возможно конечно, хотя и бредово, — вот только камеры у вас без связи с интернетом. Они даже не цифровые. Настоящие честные агрегаты с пленкой, стоят в подвале, а установили их, похоже, еще в те дни, когда я тырил «Плейбой» у старшего брата из-под матраса.

— Фу, гадость какая.

— На ящике, где они установлены, крысы гнездо свили. По счастью, у нас нашелся видеопроигрыватель. Уж ты поверь мне на слово, до наших парней к этим пленкам никто не прикасался. И сменили бы вы домоуправа. Не дом, а трущоба.

— Но брат там был. Где-то. Я его видела.

Врач отложил фонарик, отошел в сторону.

— Все с ней в порядке. Никаких аномалий не вижу.

Сэл зажмурилась, дождалась, когда рассеется розовый туман.

— Спасибо, доктор. Можно мы переговорим с глазу на глаз?

Когда дверь закрылась, и они остались вдвоем, Коллинз, зашипев, опустился в докторское кресло: похоже, ему просто необходимо было выпустить пар. Смотрел он не на Салли, а на костяшки своих пальцев.

— Концы с концами не сходятся, — подытожил он.

— Но я-то знаю, что видела.

— Чем чаще ты это повторяешь, тем страннее все выглядит. На пленке ничего. В смысле — совсем ничего. Никакой крови.

— Так ты считаешь, у меня просто крыша съехала, и я придумала, что моего брата похитили, сама себя поколотила и расколошматила чертово окно в собственной гостиной?

— Ты вчера уже была немного не в себе.

— Будешь тут в себе. Пальцы в пепельнице! Меня скрутило, но это еще не значит, что я ку-ку.

— Мы сходили к твоему брату на квартиру. Парни, которые с ним живут, сказали, что утром его видели.

— А ты сам его видел? — спросила она. Коллинз качнул головой. — Значит, они врут. Или ему удалось сбежать. В любом случае он влип в поганую историю. Ему нужна помощь.

— Мы попросили его соседей позвонить, когда он появится. А ты передохни пару дней, успокойся, приди в себя.

— А если не приду?

Коллинз откинулся на спинку кресла, оно скрипнуло.

— Лейтенант попросил сказать тебе все это лично, чтобы не пускать по официальным каналам.

— Я должна отыскать брата.

— Сэл…

Она спрыгнула со стола, сдернула куртку с крючка у двери.

— Ты пальцем о палец не ударишь, значит, придется мне.

— Сделаю вид, что я этого не слышал, — откликнулся Коллинз. — Ты только там поосторожнее, ладно?

Она рассмеялась, открыла дверь и не замедляла шаг, пока не оказалась на улице.

***

Теоретизировать — занятие для людей, у которых побольше терпения, чем у Сэл Брукс, но, когда поезд метро на Бруклин застрял на Манхэттенском мосту, других занятий у нее все равно не нашлось. «Я свихнулась» — вариант паршивый, и рассматривать его не хочется. Врач сказал, физически она в полном порядке. Крыша у многих периодически едет, был вменяшка — стал невменяшка, но такого съезда крыши она не припоминала. Если это глюк, тогда все понятно, или совсем непонятно, или и то и другое. Ей не раз попадались в метро люди, которые с полной уверенностью заявляли, что они продукты генетических опытов американского правительства с ДНК космических пришельцев и уже сконструировали прототип луча, способного доставить их на родную планету, и с удовольствием ей его покажут, если она заглянет к ним в хибарку в Джерси, где они обитают с четырьмя своими любовниками — воплощениями четырех классических китайских стихий. Так она и поверила человеку, который зовет ее в Джерси.

Она-то пока не трындит про всемирный заговор и не поливает прохожих бранью. То есть полностью не свихнулась — хотя вряд ли свихнувшиеся считают себя таковыми. Сказал себе, что ты не сумасшедший, и любые свои поступки, даже самые странные, будешь считать нормальными. Если так и дальше пойдет, недолго превратиться в психа, у которого в пепельнице валяются отрезанные указательные пальцы.

Поезд пересек реку.

«Давай исходить из того, что ты не свихнулась, — принялась рассуждать Сэл. — Перри пришел к тебе не потому, что переругался с соседями, и забежал не просто поздороваться. Ему было страшно. Возможно, он подумал, что в чужую квартиру за ним не последуют. Или рассчитывал, что сможет сбежать, если только успеет…»

...Прочитать эту книгу. Как-то не вяжется.

Она вышла из подземки на длинную широкую бруклинскую улицу, с обеих сторон застроенную трехэтажными каменными домами: пустые черные окна, итальянская булочная, круглосуточный магазинчик. Недавно открывшиеся кофейни провозглашали: еще немного — и улочка станет понтовой. В район понаедет богатенькая публика, и Перри с его приятелями попросят на выход. Разумеется, при условии, что до того они не завязнут в трясине, в которую вляпались.

Дружки Перри явно что-то знают. Если они видели его утром, смогут рассказать, как он выглядел, куда собирался. Если не видели — выходит, соврали представителям закона: ей будет, чем на них надавить.

Впрочем, на Эйдена и Тодда особо и давить-то не придется. Ребята пугливые.

Она быстренько обошла квартал. Десять утра, улицы как вымерли: большинство жителей уехало на работу. Студеный ноябрьский ветер гнал вдоль тротуара первую страницу журнала «Сан», Сэл поглубже зарылась в воротник куртки. Прошла мимо дома, где жили ребята, — единственного на весь квартал с еще не снятыми украшениями на Хэллоуин. Здоровенный паук из фетра и проволоки, промокший под дождем, криво висел на окне у Перри.

Вдоль улицы стояли припаркованные машины, в основном иностранного производства. Розовый «кадиллак» — будто из брошюры «Мэри Кэй» или из музея. Фургон «И-зед, чистка ковров».

Чутье кричало: не останавливайся. Как минимум вызови подкрепление. Только идиоты и мученики лезут на рожон сами, не имея за спиной кавалерии.

Никакой уверенности, что это тот же фургон. На работе о ней и так уже думают черт-те что. А те, кто вломился к ней в дом, явно ничего не имели против нее лично. Если она правильно запомнила разговор, который случайно подслушала, они даже считают, что спасли ее — но от чего?

И все же.

Чтобы исключить любую возможность сумасшествия, ей не стоило бы направляться прямиком к фургону, вытаскивать пистолет, распахивать задние дверцы и командовать двум озаренным светом экрана фигурам внутри:

— Руки за голову, чтобы я видела.

Китаянка закатила глаза, потом подняла руки до уровня плеч.

— Говорила тебе, нужно сменить машину.

Рыжий отодвинулся от клавиатуры, повернулся на вращающемся стуле.

— Да она же вырубилась. Откуда я мог знать…

— Где, мать вашу, мой брат?

— Занятный, надо сказать, смысложизненный вопрос, — произнес рыжий. Приятный акцент. Это сотрясение мозга тебя отвлекает. Сосредоточься.

Китаянка, не вставая со стула, подалась вперед.

— Не двигаться! — рявкнула Сэл.

— Прошу прощения, инспектор Брукс, — раздался за ее спиной, с тротуара, мужской голос — глубокий, зрелый, подчеркнуто невозмутимый. Тот голос за дверью. Сэл сделала шаг назад, повернулась, чтобы включить новоприбывшего в поле зрения, — похоже, мы неверно друг друга поняли.

Высокий, латиноамериканской внешности, в черной рубашке с белым воротничком, какие носят священники. В руке — поднос с тремя стаканчиками кофе, вторая рука поднята ладонью вверх: то ли благословляет, то ли сдается.

— Кто вы такой? Что за хрень тут творится?

— Отец Артуро Менчу. — Ударение на второй слог. — А что до второго вопроса, то сейчас объясню, если вы мне дадите такую возможность.

***

Они стояли на тротуаре рядом с фургоном. Менчу предложил поговорить внутри, но Сэл бросила на него взгляд, означавший «вы что, меня совсем за дуру держите?», — на чем предложение и увяло. Рыжему явно было не по себе снаружи, он переминался с ноги на ногу, оглядываясь через плечо, а руки засунул глубоко в карманы. Женщина просто наблюдала за ними, скрестив руки на груди. Костяшки пальцев на ее правой руке были забинтованы, под черной курткой угадывались мышцы безо всякого жира. Сэл она понравилась. Неприкрытая враждебность после всех этих непоняток действовала освежающе.

— Вы священники, — скептически объявила Сэл.

Женщина хохотнула.

— Я священник, — уточнил Менчу. — Грейс, понятное дело, нет. А Лиам — послушник.

— Зачем вы вчера ворвались ко мне в квартиру? — Хотелось еще добавить «как», имея в виду все сразу: сломанную дверь, книгу, подчищенную запись. Решила — не стоит. Лучше разбираться последовательно.

Менчу поставил поднос с кофе на крышу фургона.

— В руках у вашего брата редкая рукопись, которая ему не принадлежит. Раньше принадлежала людям, на которых мы работаем. Похищена семьдесят лет назад. Как выяснилось, последние семь десятков лет она провела в закрытом хранилище музея Метрополитен. Две недели назад некто проник в хранилище и вынес оттуда несколько книг, включая и эту.

— Хотите сказать, Перри участвовал в похищении? — Ей вспомнился вчерашний день, Астория, отрезанные пальцы, лужа крови в пепельнице. Белый мужчина, под пятьдесят. Выстрелы. Есть надежда, господи боже, получить отпечатки пальцев. — Да не может быть.

— Напрямую не участвовал. Нашлось много желающих купить похищенные книги, среди них — ваш брат и его друзья. — Голос отца Менчу звучал невозмутимо, он неотрывно глядел Сэл в глаза, но стоял при этом чуть под углом. У него хорошо получалось выглядеть миролюбиво: Сэл решила, что это профессиональное. Ее внимание снова переметнулось к Грейс, та ухмыльнулась, оскалив зубы. — Были и другие претенденты, и денег предлагали больше. Ваш брат похитил книгу у первого похитителя, подменив ее копией. Мы связались с ним в надежде решить дело мирным путем, а он сбежал к вам. Потом сбежал от вас. Книга представляет большую ценность, пусть даже только для коллекционеров, а люди, у которых он ее украл, свое терять не любят. Если он согласится с нами сотрудничать, мы обеспечим его безопасность.

Пальцы вдавили в углубления пепельницы — в те, куда принято вставлять сигареты. Ногтями наружу — этакие солнечные лучики из плоти и кости.

— Ему следовало бы пойти в полицию.

— Мы и есть полиция.

— Продолжайте.

— Мы — специалисты-консультанты из соответствующего отдела полиции. Если позволите. — Он медленно потянулся к нагрудному карману. Сэл кивнула. Он достал оттуда визитную карточку. Сэл был знаком указанный на ней номер телефона. — Это карточка старшего инспектора Галлахер. Она подтвердит мои слова. Вчера мы несколько превысили полномочия, приношу свои извинения. Просто Перри грозит серьезная опасность.

Это пробилось сквозь профессиональный глянец, сквозь профессиональную самоуверенность, которую Сэл столько раз видела у священников и адвокатов: Менчу не все равно.

— Прошу прощения, — продолжил он. — Понимаю, какое это было потрясение для вас. Понимаю, что вы тревожитесь за брата. Мы тоже тревожимся. Необходимо его найти.

— Один человек, — произнес Лиам, — за пределами сетки, в таком-то городе. Расплачивается наличными. Плевая задачка. Вам кого еще отыскать, раз уж я взялся за дело? Элвиса? Амелию Эрхарт?

Отец Менчу сделал вид, что не слышит.

— Возможно, его друзья что-то знают. Но они напуганы. И с чужими говорить не станут.

— Чего зря время терять? — вставила Грейс. — Пошли дверь вышибем.

Лиам кивнул.

— Классная мысль. Вчера просто отлично сработала.

У Салли была тысяча официальных поводов развернуться и уйти. Но Перри в опасности, а если эти люди — подчиненные старшего инспектора, она имеет право им помочь, не нарушив при этом должностной инструкции. Технически.

— Я могу вам помочь.

— Нет, — отказался Менчу. — Простите. Нам не разрешается вас в это впутывать.

— Так я уже впуталась. И речь идет о моем брате. Дорога каждая секунда. Если вы пойдете в квартиру без меня, вам скажут еще меньше, чем копам сегодня утром.

— Мы знаем, что делаем.

— Я тоже.

Глаза Менчу казались очень глубокими и печальными.

Лиам откашлялся.

— Возьмите ее, святой отец. Нам людей не хватает.

Священник испустил вздох.

— Ну, ладно.

— Позвольте вопрос, — вмешалась Сэл, в основном чтобы прервать молчание. — Вы сказали, что вы — консультанты. А из какой организации?

Старик прикоснулся пальцем к своему воротничку.

— Что, разве непонятно?

3

— Ничего себе, — не сдержалась Сэл, когда Лиам вручил ей жучок. Его едва было видно под кусочком пластыря. Прижав жучок к коже, она даже не почувствовала холодка металла. — Мировая техника.

— Моя специальность. Вот еще, — Лиам протянул ей тонкий серебряный крестик на цепочке.

— А это зачем?

— Да так, — ответил он. — Просто наденьте — и все.

— Не верю я в Бога.

— А он в вас верит, — Лиам рассмеялся, будто это была шутка. — Считайте, что вам передоверили полномочия.

Грейс глянула на наручные часы.

— Мы могли бы войти туда уже двадцать минут назад.

— Говорите обычным голосом, — проинструктировал Лиам. — Тогда мы все услышим. Что случится — воспользуйтесь крестиком.

— Это типа аварийная сигнализация?

— Скорее кольцо настроения, только наоборот. Увидите что-то странное — постарайтесь дотронуться до него крестиком. Там, — он пошевелил пальцами, — токи и все такое.

— Смеетесь.

— Мало в вас веры.

— Спасибо, — поблагодарила она и вышла из фургона.

***

Звонок в форме черепа таращился на Сэл с двери в квартиру парней, сантиметра на полтора сдвинутый от центра. С обеих сторон от звонка красовались просверленные дрелью дыры, заклеенные липкой лентой: звонок пытались повесить трижды без измерений и после третьей попытки решили, что сойдет и так.

Почтальон давно махнул рукой на забитый почтовый ящик — дожди превратили его содержимое в ком разноцветной целлюлозы. На верхней ступеньке хлюпали промокшие рекламные брошюры, тут и там покрытые замысловатыми пятнами зеленой плесени.

Сэл глянула черепу в глаза из осколков стекла, крепко зажмурила собственные, открыла снова и потянулась к кнопке на нижней челюсти.

Нажать не успела — дверь распахнулась, и на пороге возник Эйден, длинный и тощий, в пижамных штанах и замызганной фланелевой рубахе. Он прижал дверь ногой, не давая открыть ее дальше, но по причине худобы не смог заслонить собой даже такую узкую щель.

— Сэл, ты сильно не вовремя.

Она толкнула дверь. Эйден попятился, обрушив пирамиду грязной обуви, и Сэл шагнула в тесную пыльную прихожую. Дверь у нее за спиной захлопнулась.

— Где Перри? В какую хрень вы его втравили?

— Все с Перри в порядке, Сэл. Ты чего? Получается, это незаконный обыск. Я свои права знаю.

— Эйден, мне пофиг, какую ты там травку держишь в ящике стола. У Перри неприятности. Так или нет?

— У Перри это… — Эйден раскинул руки, преграждая Сэл проход между заляпанными грязью куртками и вышитой крестиком маской Дарта Вейдера работы Перри. — Все у Перри нормально. И у нас тоже. Мы тут это, немножко вчера поскандалили, но уже все решили. Может, пойдем выпьем кофе, поговорим?

— Здесь будем говорить. Если тебе скрывать нечего.

— Скрывать? Разумеется, нечего. Что мне от тебя скрывать?

Она дернулась вперед, якобы чтобы подлезть ему под левую руку, он попытался ее остановить, тогда она дернулась вправо, и он рухнул на куртки, а она двинулась в гостиную. Горы коробок из-под пиццы и сетевых кабелей. На стене бутафорский меч в пятнах ржавчины. В реторте над бунзеновской горелкой, водруженной на круглый столик, который она подобрала для них на помойке, булькает что-то зеленое. Лестница, бравшая начало из этого бардака, уводила на второй этаж, где ребята спали — если спали вообще. Тодд — темнокожий парень, постарше Перри и Эйдена, хотя по поведению это никак не ощущалось — сидел на диване между двумя мониторами, перед ним стоял кофейный столик, на нем пюпитр, а на нем — раскрытая тяжелая книга в кожаном переплете. Тодд поднял на Сэл глаза и моргнул сквозь очки. Из прихожей долетала ругань Эйдена, приглушенная куртками, а сверху неслась музыка или что-то в этом роде — поток писка и визга, который ей вспоминался по тем временам, когда она, восьмилетняя, сидела, скрестив ноги, на ковре и играла в «Нинтендо».

— Салли! Здорово, что пришла. А мы и не ждали. Перри не предупредил. — В очках глаза Тодда были размером с два серебряных доллара. — Вот только ты совсем не вовремя.

— Эйден мне это уже сказал. Не вовремя, потому что брат мой исчез, да? Или потому что музей ограбили?

Тодд выпустил книгу из рук — слишком поспешно. Синие резиновые перчатки оставили следы талька на коричневой коже переплета, на котором был вытиснен орнамент в виде виноградной лозы. Или виноградной плети?

— Сэл, я вообще не врубаюсь, о чем ты. Мы же копам уже сказали: Перри был здесь утром. Все с ним было в порядке. Вид малость перепуганный, и только. — Он сглотнул. — А чего за ограбление? Думаешь, Перри во что-то ввязался?..

— Тодд, я тут этой книги раньше не видела.

— Ну, дело такое, — Тодд поднял ладони, растопырив пальцы, — книги нам Перри приносит. Мы тексты разбираем, переводим. Загружаем в сеть. Все в рамках закона, насколько мне известно. Может, Перри спутался не с теми людьми, но с кем и почему, я не в курсе.

— А ты просто читаешь книги.

— Типа того.

— И что я обнаружу, если вернусь с ордером?

— Не нужно этого делать, Сэл. Ну правда.

— Я хочу знать, где мой брат.

— А он не хочет тебя видеть.

— Он вчера ко мне приходил и был сильно напуган. С тех пор ничего не изменилось.

В прихожей, у нее за спиной, Эйден наконец-то выкарабкался из-под курток.

— Сэл. — По виску Тодда сползла на щеку капля пота. — Может, поговорим в другом месте?

Взгляд метнулся вверх, влево.

Сэл обернулась. Наверху двери трех спален: Эйдена, Тодда и Перри. Дверь в комнату Перри — на ней плакат с японским мультиком — приоткрыта.

— Отличная мысль, — одобрила она, взбежала по ступеням и распахнула дверь спальни Перри.

Экраны мониторов освещали неубранную постель, пустые книжные полки, сваленную в кучи одежду. Солнце не светило: окно заслонял паук, оставшийся с Хэллоуина.

Тут же сидел сам Перри, в рваных джинсах и перепачканной кровью рубахе, скрючившись над клавиатурой, немигающие глаза в нескольких сантиметрах от центрального монитора. Босой. Взлохмаченный. Со свежей щетиной на подбородке. Мышцы челюсти напряглись, расслабились, напряглись снова, он закачался на стуле, пальцы забегали по клавишам.

— Перри!

Вот только...

«Инспектор Брукс, — такой вопрос в один прекрасный день может задать адвокат, — как вы поняли, что сидящий в кресле человек не является вашим братом?»

Она раскроет рот, глядя в зал суда, но не сможет произнести ни слова. Все лица обращены к ней. Судья барабанит пальцами по столу. Адвокат подался вперед. «Не спешите, инспектор Брукс».

Одет как Перри и двигается как он.

И все же, когда она окликнула брата во второй раз, прежней уверенности в голосе уже не было.

Он перестал печатать, позвонок за позвонком распрямился, обернулся к ней. Уставился на стену у нее за спиной. Улыбка вышла деревянная.

— Сэл. Сестренка. Прости, что заставил тебя сюда приехать.

— Перри. — Она уже не раз представляла себе, как обнимет его при встрече или как ему накостыляет. Сейчас и то и другое казалось невозможным. — Перри, ты здесь.

Как будто оттого, что ты произнесла слова вслух, они станут правдой.

— Да, здесь. А ты уходи, Сэл. — Какое разумное предложение. — Я тут работу закончу, если ты не против.

Она была не против. Но ей самой это казалось странным. Или нет?

— Перри, что случилось прошлой ночью?

— Ничего, — ответил он. — Я, видишь ли, попал в переделку. За мною гнались Охотники за книгами, так что выбора не оставалось. Все у меня хорошо. Давненько уже так хорошо не было. Ты… сотрудник полиции, — добавил он, будто только что выяснив это, прочитав некий длинный, напечатанный мелким шрифтом список. Губы двигались не в такт словам. Она вгляделась, преодолевая страх, — да откуда страх? Перед ней же ее брат.

Хотя возможно, сейчас перед нею не он.

Губы двигались не в такт словам, потому что говорил он не по-английски, хотя она слышала именно этот язык.

— Наверное, именно такое чувство испытываешь, раскрыв преступление. Все в мире вдруг встает на свои места. Я долго корпел над одной загадкой, но мне не хватало последнего звена.

Он потянулся к ней.

Расстояние между ними показалось неожиданно огромным, однако рука его неестественно удлинилась. К ее коже, чуть выше сердца, прижался ледяной палец, обжег холодом. Рука, приблизившись, перестала быть рукой из плоти и крови. Пальцы оказались сработаны из рифленой жести, накрученной на костяк из бумаги и пластика. С перебитых суставов капало черное масло. Предплечье напоминало арматуру, обмотанную пакетами для мусора и обрывками ткани. В глазах из бутылочного стекла отражалось мерцание голубых экранов. Тонкие губы раскрылись, обнажив металлические зубы, тоже смазанные маслом.

Но некий предательский импульс продолжал твердить, что это Перри, ее брат, и нет никаких причин от него отшатываться, нет причин обращаться в бегство — пусть это нечто до нее дотронется, а масло на металлической коже — никакое не масло, это шепот, голос, который ей поможет, если только проникнет внутрь…

Однако ледяное пламя, обжигавшее грудь, было настоящим. Кожа пылала, мерзла, трескалась. Боль заставила Сэл вернуться в свое тело и неуверенно, будто на чужих ногах, отступить. Пошатываясь, она вышла в прихожую. Рука, невозможно длинная, потянулась следом.

Она захлопнула дверь, отгородившись от руки непонятного существа.

Существо по имени Перри будто и не заметило. Пинком распахнуло дверь. Изломанные пальцы со щелчком встали на место. Улыбка, шире прежней, разъяла губы. Лица больше не требовалось. Хватало и зубов.

Она услышала, как в спальне разбилось окно.

Глаза из бутылочного стекла раскрылись еще шире. Черная тень впечатала существо, которое не было ее братом, в стену. Сэл моргнула — тень превратилась в Грейс. На подметках ее ботинок поблескивали осколки оконного стекла. Она подняла один из мониторов Перри над головой и стукнула им упавшее существо по физиономии.

Салли подумала: «На помощь!» Рука потянулась к кобуре, но Грейс с существом были слишком близко и слишком стремительно перемещались. Существо отшвырнуло Грейс, а после рывком, попирая все законы анатомии, поднялось на ноги и ринулось в атаку. Грейс запрыгнула на кровать — тут не достанешь, увернулась от жестяных когтей, а потом, не дав существу опомниться, прыгнула на него, повалила на пол, четыре раза ударила лбом в лицо. Керамическая пластина на лице существа треснула — и Грейс запустила под нее руку, выискивая что-то, чего Сэл разглядеть не могла.

— Эй, полегче! Это мой брат!

— Не он, — отрезала Грейс. — И никогда им не был.

Существо отшвырнуло ее на стол. Грейс, взревев, метнулась влево; когтистая лапа разбила еще один монитор. Грейс схватила с пола лопнувшую плоскую панель и ударила по локтю, тот хрустнул.

— Грейс, отойди! Дай мне выстрелить.

— Я тут справлюсь. Иди займись этими внизу.

— Чего?

— Давай!

Сэл пошла. За спиной не смолкали крики и звон разбитого стекла. Внизу Тодд сидел перед книгой, поглаживая страницы руками в голубых перчатках. Поднял глаза, взглянул на нее.

— Тодд, слушай, там наверху такое…

Глаза, увеличенные очками, полностью почернели, белков стало не видно. Тодд перевернул страницу.

Меч исчез со стены.

Шаги в прихожей. Сэл бросилась обратно к лестнице. Меч зазвенел, ударившись о стену, — клинок не заточен, то есть чуть менее опасен, и все же метровая полоса стали запросто переломает ей кости. Оставив глубокую вмятину на обоях и штукатурке, меч выпал у Эйдена из руки. Не дав Эйдену опомниться, Сэл сзади ударила его ногой в колено, несколько раз впечатала в лицо кулак. Эйден упал.

Тодд невозмутимо сидел, наблюдал за ней, перелистывал страницы.

Как и Перри накануне ночью, он будто разглядывал ее со дна глубокого колодца.

Что-то тяжелое бухнуло во входную дверь, засов застонал. Мужской голос — явно голос Лиама — чертыхнулся, и Эйден задвигался, не как человек, а как марионетка, будто внутри не в лад сокращались отдельные мышцы.

— Тодд, закрой книгу.

Он медленно моргнул.

Сэл потянулась к обложке, подумала, что голыми руками ее лучше не трогать, попробовала вместо этого мечом. В момент соприкосновения Сэл будто ударило током. Квартира сжала ее в кулак, за грудиной опять полыхнуло ледяное пламя. Сэл открыла глаза — она лежала на ступенях, Эйден полз в ее сторону. Она отшвырнула его ногой, с усилием поднялась. Выронила меч.

Грохот над головой — крик боли, яростный вопль.

Что случится — воспользуйтесь крестиком… Кольцо настроения, только наоборот.

Да чтоб вас всех. Просто безумие какое-то. Но — не поспоришь: своим ожогом крест освободил ее от влияния одержимого Перри. Было больно, однако боль вернула ей рассудок. Возможно, крест способен защитить и от книги.

Сэл расстегнула верхнюю пуговицу рубашки. Крест всей своей тяжестью прижимался к коже, словно притянутый магнитом. Она его оторвала — остался красный след. Обдумаешь после. Ты все это обдумаешь после. Пока действуй.Чем ближе она подносила крест к книге, тем тяжелее он ей казался. Рука дрожала. Да ради чего же, если не ради этого, она столько пахала в спортзале?

Она подцепила крестом обложку книги, захлопнула.

Ей случалось зимой, когда в лицо дует ледяной ветер, прошагать минут двадцать по длинному проспекту, а потом, укрывшись в метро, почувствовать, как тело расширяется, — ведь ему больше нечему сопротивляться. То же самое она ощущала и сейчас. Накатила тишина. Закрытая книга подрагивала, точно лопнувшая струна. Крест утратил свой блеск и покрылся патиной — кроме того места, где серебра касались ее пальцы.

Эйден лежал неподвижно и тяжело дышал. Тодд, весь дрожа, скорчился на диване.

Она тряхнула его за плечи. Ущипнула. Дала пощечину. Попробовала потыкать крестом. На почерневшую часть Тодд никак не отреагировал. Но когда до его щеки дотронулся блестящий металл, послышалось шипение. Глаза Тодда распахнулись, и он закричал так пронзительно, что она не поверила, что это его голос.

— Тодд. Тодд, да что с тобой?

— Салли, — произнес он. — Прости меня.

— Что тут творится? Где Перри? Что это за существо?

— Сегодня пришло. Забралось нам в головы. Оставило у него в комнате манекен, а еще книгу... страницы с нами разговаривали. Говорили, что делать.

— С этим покончено. Я закрыла книгу.

— Оно внутрь проникло. — Тодд дотронулся до груди. — Там и осталось. Шепчет.

— Где Перри? Настоящий Перри?

— На складе. — Тодд кашлянул. — Забрал другие книги, велел нам тут оставаться, всех отвлекать. Он…

Черные щупальца поползли у Тодда в глазах: по склере и радужке к зрачку. На горле вздулись жилы.

— Черт. — Она еще раз попробовала приложить крест — никакой реакции. Вся его поверхность покрылась патиной. Сэл растерянно огляделась. Может, подвернется что полезное. Но вокруг был сплошной бардак — разве что круглый столик, горелка на котором успела погаснуть. Она услышала шипение и почувствовала запах…

Дверь распахнулась. Сэл к этому времени уже добралась до середины прихожей, Тодда она волокла за собою за воротник. Придурок этот весил не меньше тонны, не говоря уж про Эйдена, который хотя бы вырубился и потому не оказывал сопротивления. Спину страшно ломило, ноги подгибались, подкашивались — силы иссякли совершенно. Лиам стоял на пороге и бестолково моргал.

— Газ! — выкрикнула она и увидела, как он поморщился: его наушник был соединен с ее микрофоном. — Помоги!

Он вбежал в прихожую, подхватил Эйдена. На слежавшихся газетах и опавших листьях остались мокрые следы. Сэл обернулась и увидела, как Грейс выскользнула из окна спальни Перри и прыгнула на пожарную лестницу. Она добралась до соседнего здания еще до того, как Сэл упала, потому что воздух молотом ударил ей в грудь.

***

Пламя окрасило лицо Лиама в оранжево-зеленые тона. Сирены, мать их так, выли уже совсем близко. Грейс соскочила с пожарной лестницы на тротуар. Сэл встала, Эйден и Тодд валялись у ее ног — без сознания, но живые.

— Пожалуй, лучше отсюда уйти, — высказался Лиам.

Почетный кандидат на самую уклончивую формулировку тысячелетия. Но мысль верная.

— Что это за хрень? — Она орала во весь голос, и ей было все равно. — Вообще все это? Вся эта фигня от начала и до конца просто бред какой-то!

— Не хочешь, чтобы тебя привлекли за соучастие в поджоге, — давай обсудим это позже, — предложила Грейс.

— Да какое соучастие? Я пошла помочь брату и его друзьям. А теперь в доме пожар, и они тут лежат вообще непонятно какие…

— Без сознания, — уточнил Лиам.

— Загипнотизированные, что ли!

— Не без этого. — Вой сирен слышался все ближе. Неподалеку на улице стоял, вытаращив глаза, старикашка в халате. Возле кофейни собралась целая толпа — полюбоваться на дым. — Давайте все это обсудим в другом месте?

— Никуда я не двинусь, пока не получу ответа!

Лиам засунул руки в карманы.

— Я не… Тут не… Все это, блин, совсем не просто, поняла?

— Так объясните просто!

Ее предплечье сжал стальной обруч — это были пальцы Грейс. Лицо Грейс было заляпано кровью, но ран Сэл не видела — несколько порезов, которые, да чтоб их, не могли же вот прямо так взять и затянуться? Или могли? Глаза Грейс сияли, как звезды, и мир вращался вокруг них.

— Магия, — обронила Грейс.

— Магия?

— Магия.

— Грейс, — обратился к ней Лиам, — она из непосвященных. В смысле, ты уверена, что мы имеем право рассказать?..

— Хочешь тратить время на околичности — трать свое. — Грейс не сводила глаз с Сэл. — Мы магией занимаемся. Врубилась?

— Врубилась, — кивнула Сэл. — Магией. Ни фига себе.

— Можем подробнее рассказать. Но не здесь.

4

— Давайте сперва про эту штуковину в комнате у моего брата, — попросила Сэл, когда фургон остановился рядом с Проспект-парком. — Что это такое? Перри мертв? Что они с ним сделали?

— Гомункул, — пояснил отец Менчу. Он сидел в задней части фургона на перевернутом ящике из-под молочных бутылок и, как четки, перебирал звенья цепочки для ключей. — Он не мертв, гомункул ему ничего не сделал — Перри управлял им на расстоянии.

— Гомункул?

— Не такие уж они и страшные, когда привыкнешь, — заметил Лиам. Он просматривал какие-то имущественные ведомости в интернете и слушал вполуха, как будто вся эта жуть была для него привычным делом, и Салли от этого только сильнее рассвирепела. — Хотя беру свои слова обратно. Гнусные существа. Просто со временем понимаешь, в чем их гнусность. Можно привыкнуть.

— То есть вы таким постоянно занимаетесь?

— Ну, я не сказал бы, что постоянно. — Лиам чертыхнулся, глядя на монитор.

Менчу подал Сэл кофе.

— Грейс свой не выпила.

Сэл зыркнула поверх стакана, Менчу его забрал.

— Рассказывайте.

— Вали отсюда, — рявкнула Грейс. — И так уже дров наломала.

— Сперва заявляете, что магия существует на самом деле, а потом — пинка под зад?

— Ты там застряла на тротуаре. Неподходящее место для разговоров. А сейчас тебе дают возможность уйти. Я бы ушла.

— Но я не ушла, — возразила Сэл. — Понятно как-то сразу.

Глаза Грейс напоминали два осколка.

Сэл заговорила быстрее обычного, скрывая за этим смущение:

— Перри не управлял этим существом. То, что со мной говорило, не было моим братом. Я хочу знать правду.

— Я тебе не солгал, — заметил Менчу, — по сути.

— Ты сказал, что мой брат попал в беду, потому что украл книгу. Без упоминания всякой там магии и гомункулов.

— Я сказал, что у твоего брата в руках похищенная книга.

Она моргнула.

— А.

— Понятно, что впервые такое слышать нелегко. Мы трое… — Менчу умолк, подыскивая подходящее слово.

— Охотники на чудовищ?

— Архивариусы.

— Вот оно что, — протянула Сэл. — Теперь я запуталась окончательно.

— Мы состоим в братстве, которое занимается пополнением и сохранением Черного Архива Ватикана.

Сэл нахмурилась.

— Я про такую штуку на канале «Дискавери» смотрела. Запретные книги. Ереси.

— Так считают непосвященные, — произнес Менчу.

Грейс поднялась, протиснулась мимо священника на пассажирское сиденье, вытащила из бардачка потрепанный экземпляр «Гордости и предубеждения», закинула ноги на «торпеду» и погрузилась в чтение.

— Мир на самом деле сложнее, чем думает большинство, — начал Менчу. — Представь, что мы живем на острове в океане, в котором полно чудовищ. Большую часть времени чудовища нам не угрожают. Но случается высокий прилив. Случается, что чудовища разгоняют большую волну. Случается, что люди прокапывают каналы в глубины океана, и оттуда выползают голодные твари. Иногда это делают умышленно, чаще — по чистому недомыслию. Эти каналы принимают форму… артефактов. Чаще всего книг. Или любой другой вещи, способной напрямую соединить один мозг с другим. На протяжении последних двух тысяч лет все такие артефакты из Европы и обеих Америк в итоге попадали в Черный Архив Ватикана. Книга, которую твой брат притащил к тебе в квартиру, — это Liber Manus, «Книга Руки». Насколько мы понимаем, таково имя чудовища, заключенного в книгу, этакого харизматичного пожирателя всего вокруг, особо лакомого до человеческих мозгов. Впервые она всплыла в девятнадцатом веке, в Лондоне, отправилась на «Титанике» в Америку и попала в руки некоему едва не утонувшему баронету. Liber Manus при крушении, понятное дело, не пострадала. Если бы ее можно было уничтожить таким незамысловатым способом - мы сидели бы без работы. Серьезного вреда в Штатах она наделать не успела: местные сотрудники ликвидировали ее хранителя, а саму книгу поместили под замок. Много десятилетий она лежала тихо, и наши коллеги успели подзабыть, насколько она опасна. Расслабились. Упоминания о ней просочились в интернет, откуда их и выудил твой братец.

— Так и что — Перри похитило морское чудовище?

Грейс, так и сидевшая на пассажирском сиденье, с громким шелестом перевернула страницу.

— Он открыл книгу, — пояснила она, — и Рука забралась к нему в мозг.

Лиам щелкнул мышкой, выругался, щелкнул еще раз.

— Демоны, — догадалась Сэл. — Вы говорите про демонов.

— С точки зрения богословия, кто они, непонятно, — поправил ее Менчу. — Некоторые прикидываются падшими ангелами, но, скорее всего, лгут. Некоторые с нами не разговаривают. Есть и такие, которые вообще говорить не умеют.

— Демоны, — отрезала Грейс и перевернула страницу.

— А как эта книга попала к Перри?

— Существуют сообщества… — начал Менчу.

— Идиотов, — вставил Лиам.

— …сообщества — разномастные сборища книжников-любителей и технических специалистов, которые ратуют за свободу информации. В одном из них состоят твой брат и его приятели. Ему, его приятелям и их приятелям примерно понятно, как выглядит картинка, которую я тебе описал, и метафору они воспринимают буквально. По большей части они безобидны, но твоему брату подвернулась книга, обладающая подлинной силой. Он украл ее у первых похитителей, которые в процессе и сами передрались.

Пальцы в пепельнице. Сэл передернуло.

— Принес книгу домой. Друзья выставили его за дверь — боялись мести уцелевших преступников.

— И нашей тоже, — добавила Грейс.

— Он пошел к тебе. Мы за ним проследили, книга указала ему путь побега. Он ее открыл. В обычном случае, власть этого… ну, демона над твоим братом закончилась бы через несколько часов. Но мы недооценили степень осведомленности Перри. Он владеет необходимыми языками, у него сложившееся мировоззрение — при этом он совершенно не обучен сопротивляться одержимости. Рука вторглась в его разум. Он, по всей видимости, оставил у себя в спальне гомункула — посторожить, забрать оттуда необходимые сведения и материалы. Управлял он им через книгу, находившуюся в его квартире.

— Так это она и была, как ее там, Liber Manus? Я ее и закрыла?

— Вряд ли, — качнул головой Лиам. — Книга, которую ты закрыла, была всего лишь подлогом.

— В смысле?

— Бледной копией, — объяснил Менчу. — Рука вписала в нее несколько букв своего имени и через него распространила на нее часть своей силы. Эта книга могла сгореть: в отличие от подлинника, несовершенная копия обладает лишь теми чарами, которые заложены в ее содержание. Отыскав Перри, мы отыщем и Liber Manus.

— А это, должен вам доложить, совсем не так просто, — вставил Лиам. — Мобильник его выключен. Никакой собственностью он не владеет. Судя по записям с камер слежения, он вышел из дома в девять утра, но в туннеле след теряется.

— То есть демон теперь на свободе, где-то в Нью-Йорке, в мозгу у твоего брата. Он будет там обживаться, а как обживется — начнет вербовать пособников.

— Обживется, — повторила Сэл. — То есть Перри пока еще можно спасти.

— Повезет — сумеем закрыть книгу, не навредив ему. Тогда демон перестанет им управлять.

— А если не повезет?

Менчу плотно сжал губы. Сунул ключи от фургона в карман. Они звякнули, будто колокол.

— Если мы промедлим, возможно, его уже будет не вернуть. Дружки твоего брата, те, в квартире, — они, так сказать, бродят по мелководью. А Перри подхватило течение.

— Не может быть.

— Ты просто не представляешь, на что эти твари способны, когда разбушуются.

— И что будет в худшем случае? Не разу не читала в новостях про нападения демонов.

— Зато люди исчезают постоянно. По всему миру.

— Убийства. Несчастные случаи. Какой только хрени не бывает.

— Случается, что мир поглощает человека, и о нем забывают. Краешек острова обрушился в море. Кто вспомнит, что он вообще когда-то существовал? Даже костей не остается. Но грамотный искатель обязательно подметит трещины в том месте, где когда-то была земля. Канувшие легионы. Канувшие города. Ты слышала про город Колбридж в штате Нью-Йорк?

— Никогда.

— То-то.

— Не бывает такого. Не может целый город исчезнуть.

— Информация устаревает. Бумага долговечна, но людям свойственно не верить в очевидное. Тот, кто не научен ощупывать края провала, может его и вовсе не заметить. Наш разум научился залечивать даже самые глубокие раны. Ты когда в последний раз вспоминала о месте, где родилась?

— Вы говорите, оно может съесть весь Нью-Йорк?

— Чем дольше мы тут сидим, тем больше у демона, вселившегося в твоего брата, возможностей упрочить свою власть. Если ты скажешь нам, как его найти, ты спасешь много жизней. В том числе и его собственную.

— Если я расскажу вам, что знаю, вы поедете на место, вытащите пушки и пристрелите его.

— Нам нужно закрыть книгу. Спасти людей.

— Если он так уж опасен, пойдемте в полицию.

— И что ты там скажешь? Как все объяснишь так, чтобы полиция вмешалась, понимая, чем это грозит?

— Старший инспектор…

— Нас прекрасно знает. Нам и звонит, когда ваши оказываются в тупике.

— Можно показать им улики.

— Когда пожарные уедут, от гомункула останется только кучка оплавившегося мусора. Магия не оставляет следов для судмедэкспертов.

— Вы мне заливаете. Вас всего трое, в прокатном фургоне?

— Эй, — обиделся Лиам, — это мой любимый фургон.

— Таким должно заниматься правительство. Люди в черном. Кто-нибудь там — ну, не знаю, из Библиотеки Конгресса. Или ЦРУ.

— Эта проблема, — произнес Менчу, — старше любого правительства. И решение ее тоже старше.

Лиам откинулся на спинку сиденья и запрокинув голову, посмотрел на Сэл.

— А кроме того, если ты думаешь, что и наш-то бюджет маловат, представь себе, сколько на такое выделит библиотека.

— Вот чем мы занимаемся. Вот как действуем.

— Сегодня не так, — возразила Сэл. — Я сама его поищу.

Ответить Менчу не успел — она выскочила из фургона в серый свет пасмурного утра, проломилась через изгородь и побежала сквозь парк.

***

Кроссовки и джинсы быстро промокли под дождем. Пахло отсыревшей мульчой и опавшими листьями. Голые ветки царапали небо. Засунув руки в карманы и опустив голову, Сэл шагала через парк. На другой его стороне можно поймать такси и добраться до склада Перри, опередив Менчу и его команду. Если только они говорят правду.

Понятно, что правду, все на это указывает. Она видела эту мусорную тварь с лицом брата — минуточку, а точно видела?

Видела. Но…

Разум научился залечивать даже самые глубокие раны.

Если вот так шагать и шагать, она что, забудет о существовании брата? Или речь идет об обычном посттравматическом шоке, в результате которого память нарезает кусок странноватого мяса на аккуратные ломтики? А странноватого в этом доме было хоть отбавляй.

В любом случае нужно побыстрее добраться до Ньюарка.

— Инспектор Брукс!

Голос Лиама.

— Сэл, — поправил он себя, подходя ближе, — в голосе слышалось отчаяние.

«Не останавливайся», — скомандовала она себе. Вот только слушать себя она никогда не умела, тем более когда разум предлагал ей что-то разумное.

Он протянул к ней руки ладонями вниз, глаза широко раскрыты, бледнее обычного.

— Ты хочешь мне сказать, чтобы я доверилась Менчу, — выпалила Сэл. — И что вы отлично знаете, что делаете. Но речь идет о жизни моего брата.

— Я знаю, что ты чувствуешь, — произнес он. — На себе испытал.

У нее наготове было еще несколько фраз, но тут она промолчала.

— Пережил все это. Был панком. Знал, что истина существует. Пошел ее искать. И то, что я отыскал, Сэл, залезло мне в голову. — Он шагнул ближе. Она не отступила. Серые тучи убегали вдаль на фоне других серых туч. — Я два года цацкался с этакой мелкой разновидностью того, что сейчас поселилось в твоем брате. Однажды, в феврале 2011 года, я взломал систему безопасности одной библиотеки, чтобы вытащить из запасников Тринити некую запретную рукопись. А потом сразу наступил октябрь 2014-го, я пропустил чемпионат мира по футболу. Грейс и отец М. разбудили меня в подвале какого-то склада в Праге. Все стены были забрызганы кровью, а из рук у меня торчала проволока. — Он подтянул рукава ветровки и надетой под ней фланелевой рубашки, поверх крепких мышц и многочисленных татуировок змеились красные шрамы. — Чем я эти два года занимался, не знаю. И никто не знает. Грейс со святым отцом меня отыскали и вернули обратно.

Она потянулась к его запястью, к шрамам. Он опустил рукава, не дав ей возможности дотронуться.

— Нам не все равно. Мы знаем, что делаем. И твой брат в опасности. Даже если ты знаешь, где он, разбираться с этим самой — чистое безумие. Нам нужна информация. Мы ему поможем. Я лично ему помогу. Но лезть в этот мир самостоятельно — глупая затея. Уж ты мне поверь.

Глаза у него были голубые и необычайно яркие.

— Он мой брат, — не отступала Сэл. — И я его спасу. Хочешь помочь — давай. Но я его не отдам.

— Ладно, сойдет.

— Тогда двинули. Ехать туда далеко.

5

— Ньюарк, — коротко определил Лиам, когда они пересекли мост Гёталс.

— Перри с друзьями нужен был дешевый склад. У них накопилось много всякой техники, куча книг с распродаж имущества, с eBay. Зачем им все это, я не знала. До сих пор.

— И не задавалась вопросом, зачем твоему братишке сдалась такая куча книг, которые распродают после смерти родственников?

— Он с детства у нас был странноватый. До этого пять лет собирал старые коробки передач и продавал их на ярмарках антиквариата — тоже, согласись, не самое рядовое занятие для дипломированного историка. Я живу своей жизнью, он — своей. Вернее, жил.

Она пересчитала, сколько у нее осталось патронов, убедилась, что во время драки пистолет не пострадал. Открывать огонь не планировала — впрочем, огонь обычно открывают безо всяких планов. Понадобится — откроет.

— Видишь, Грейс? Без ее помощи мы никогда бы его не нашли.

Грейс, передернув плечами, перевернула страницу.

Менчу передал Сэл конверт из бурой бумаги — в нем лежал еще один серебряный крестик.

— У меня один уже есть.

— Они действуют, только пока не почернели. Поменяй. А использованный положи в конверт.

Она стянула цепочку через голову. Цепочка показалась куда тяжелее, чем была, когда она ее надевала.

— Тут главная вещь — крест?

— Крест ведет нас по пути веры, — изрек Менчу.

— При этом важно, что он серебряный, — добавил Лиам. — Используется переплавленное серебро, чем старше, тем лучше. Оно впитывает магию, отсюда и патина. Как именно, мы пока до конца не разобрались. Кусается, конечно, как… В общем, кусается, но все лучше, чем если какая тварь заползет тебе в череп. А в церквях, как выяснилось, валяется куча крестов. Конверт заклей.

У клея оказался вкус целлюлозы и лошадиных копыт.

— Кофе там не осталось?

Кофе остыл и вообще был не из лучших, но хотя бы по вкусу напоминал кофе. Когда новый крест лег на обожженную кожу, Сэл сморщилась от боли. По весу он казался легче прежнего.

— Спасибо, что поехала с нами, — произнес Менчу. — Грейс очень хвалила тебя за храбрость.

— Да неужели? Очень признательна.

Грейс не подняла головы от книги.

— Только не угробь нас всех.

— Я вроде как и не собираюсь, — ответила Сэл. — Следующий съезд наш.

***

Склад, состоящий из индивидуальных блоков, занимал огромный заасфальтированный участок, и тем не менее в первый раз они проскочили мимо.

— Отводит нас, — заметил Менчу.

— Зато теперь понятно, что он здесь, — Лиам развернулся.

Крест жег Сэл кожу. Мысленным взглядом, равно как и физическим, она видела вывеску «Складские услуги» и вспоминала, как впервые привезла сюда Перри, еще до того, как они с парнями приобрели на паях свой дряхлый «олдсмобиль». Тот, кто не научен ощупывать края провала, может его и вовсе не заметить.

— Здесь налево.

Лиам резко дернул руль, и они съехали с дороги на пустую парковку перед складом.

Лиам поставил машину на самом крайнем из свободных мест, и они зашагали по тротуару. Проще было перечислить то, что осталось в этом месте неизменным, чем то, что переменилось. Свет — прежний. Цвета — не тусклее и не ярче прежнего. Никаких посторонних шумов, кроме звука шагов, а еще Сэл слышала, как неподалеку катят по шоссе грузовики. Да и пространство не вытягивалось и не сокращалось, как это было у ребят в квартире. Складские блоки с одинаковыми запертыми дверями тянулись длинными ровными рядами.

Просто здесь чего-то… недоставало. Она не раз слышала, что перед землетрясением или цунами, или перед тем как дом провалится под землю, коты и собаки начинают испытывать беспокойство. Они чувствуют, что с землей что-то не так. Может, и у людей есть то же чутье, разве что менее острое — они способны предощутить только более масштабные, глубинные, фундаментальные катастрофы. Сказал же Менчу, что мир — это остров, который снизу подъедает океан.

Может, он неправ.

Как-то не похоже на то.

Но было здесь нечто большее, чем она, — она просто шла от фургона с надписью «Чистка ковров» по парковке возле склада, рядом с тремя людьми, которых почти не знала. Было здесь нечто большее, чем они все, — и всяко большее, чем инспектор Салли Брукс. Нечто, способное поглотить весь этот мир, — и не в ее силах с этим сладить. Лиам, Грейс, Менчу, похоже, так или иначе успели освоиться с магией. Были с нею накоротке. Но это она их сюда привела. Могла бы остаться в машине, назвать им номер блока — пусть дальше сами разбираются. А она подождет в безопасном месте.

Сэл рассмеялась.

Они глянули на нее с изумлением. Особенно Менчу.

— Инспектор Брукс, если вы предпочтете подождать…

— Чувствуете? — спросила она.

Он покачал головой.

— Перри, или что там в нем поселилось. Пыжится. Демонстрирует свою храбрость. Пытается нас отпугнуть. Прежде всего меня.

— Рука — создание опасное, — произнес Менчу. — Проглотит нас, если мы ему не помешаем.

— Ага. Но еще сильнее ему хочется, чтобы мы ушли. — Она оскалила зубы. — Пятый блок слева в третьем ряду. Идем.

***

Менчу, судя по всему, не разделял ее оптимизма.

— Оно не отпустит твоего брата, пока книга раскрыта. Закрыть ее…

— Можно крестом. Знаю.

— Не используй крест, если он почернеет, и не дотрагивайся до книги голыми руками. Я первым попробую. Грейс и Лиам разберутся с охраной.

— Оно провело в нашем мире меньше суток. Успело обзавестись приспешниками?

— Могло завербовать людей вроде тех мальчишек. Когда Перри сюда добрался, здесь наверняка кто-то был.

Сэл оглянулась на Грейс с Лиамом. Грейс сунула свою книжку в карман, Лиам натянул на левую руку перчатку без пальцев, застегнул кнопку на запястье. Грейс закатила глаза, имея в виду звук застегивания, перчатку, Лиама в целом.

— Крест, — повторила Сэл. — Книгу не трогать. А еще что?

— Когда приблизишься, оно может попытаться с тобой договориться, начать торг. Ничему не верь.

— Понятное дело. Это же демон.

Дверь принадлежавшего Перри блока была опущена, замок закрыт. Сэл обернулась — кто что предложит.

Грейс ударила по замку кирпичом, он слетел. Грейс пожала плечами.

Лиам застегнул кнопку на второй перчатке.

И тут на него напали справа.

— Блин! — Лиама подмял под себя здоровенный мужик, мясистые пальцы тянулись к горлу. Сэл не успела отреагировать. Грейс подскочила первой, схватила мужика за форменную рубашку складского работника и с поворотом от бедра отшвырнула в сторону. Кукла в форме поднялась на ноги: глаза выпученные и полностью черные, ростом сантиметров на тридцать выше Грейс. Она ударила его ногой по колену, локтем в висок, он вырубился. По щекам, оставляя темные полосы, покатились черные слезы.

— Блин, — произнесла Сэл совсем не с той интонацией, что Лиам.

Из проходов между блоками появились другие фигуры, мужские и женские, одетые в форму, следом семья — родители и девочка с косичками. Сэл подумала: «Как это я не заметила их на подходе?» Зря Менчу не осмотрел шоссе перед поворотом. Грейс поворачивалась вокруг своей оси, пытаясь держать в поле зрения все направления. Лиам встал на ноги.

Менчу перевел взгляд на Сэл.

— Все еще думаешь, что он боится?

Сэл могла бы на это ответить, но вместо этого открыла дверь.

Свеча слабо озаряла ряды поддельной викторианской мебели, реторт и пробирок, старых футонов и сваленных в кучи книг — кожаные переплеты и мягкие обложки, дневники, путевые заметки, дешевые детективы для лесбиянок. А в конце узкого прохода между этим нагромождением несбывшихся мечтаний о мистическом величии, перед разложенными полукругом раскрытыми книгами стоял Перри.

Вернее, не стоял. Парил в воздухе.

— Сэл, — произнес он или тварь у него внутри и улыбнулся. Зубы у него оказались острыми, и в провале рта отсутствовал язык. — Какая неожиданная радость.

Нужно ей было дождаться Менчу. Он с таким уже сталкивался. Но перед нею стоял брат. И она ринулась в проход.

Как оказалось, на свое счастье, потому что, когда из зазора между коробками на нее выскочила какая-то кукла, Менчу оказался рядом, чтобы сбросить это (вернее, ее — поправила себя Сэл, ведь эти твари одушевленные) у нее со спины. Кукла, правда, тут же схватила стул и огрела Менчу по голове, но он лишь пошатнулся — не пострадал.

Сэл шла навстречу твари, принявшей облик ее брата.

— Теперь, — сказала она, — я понимаю, почему ты меня не подпускал. Перри, если ты все еще там: я пытаюсь тебе помочь.

Улыбка его не угасла. Страницы книг переворачивались сами собой. Он поднял руку и в лицо Сэл неожиданно ударил порыв ветра. Подошвы ботинок оставляли на цементном полу черные следы.

— Чего они наговорили тебе, Сэл? Что это не я? Такую байку придумали?

— Мой брат так бы не поступил.

— Уверена? Обладай твой брат властью, которой мы теперь обладаем…

— Мы? — уточнила она.

— Ну, ладно. Шуток не понимаешь. Да и вообще, ты что, видишь разницу?

— У моего брата был язык.

— Да пожалуйста, сделаю я себе язык. — Зубы его лизнуло пламя. — Это тело твоего брата, мозг его в моей власти, так кто посмеет сказать, что я — не он? Просто он теперь обладает силой, о которой всегда мечтал. Я могу просматривать его воспоминания: все грязные мысли, желания, каждый испуг и каждое неисполненное намерение. Очень вкусно и питательно. Сказать тебе, сколько раз ему хотелось тебя убить? Как часто он испытывал к тебе ненависть? — Он перелистнул вперед десять страниц крайней слева книги, потом три из них назад — неопытный повар, готовящий блюдо по незнакомому рецепту.

Она заставляла себя подходить ближе шаг за шагом. Крестик заледенел, саднил кожу. Перед глазами встали погибшие в пожаре: куски обгоревшей плоти, из-под них торчат белые кости.

— Но он же ничего мне не сделал. А мысли не имеют значения.

— Имеют! Ты ненавидишь несправедливость, поэтому стала копом. Он так считает. А он ненавидит беспомощность, вот и отправился на поиски силы, и поиски привели его ко мне. Ах, какая же прелесть эти ваши мелкие человеческие слабости, они так и толкают вас в объятия судьбы.

Ветер превратился в ураган. Где-то у Сэл за спиной не на жизнь, а на смерть сражались Лиам, Грейс и отец Менчу — спасая себя, ее и Перри.

— Зачем тебе все это нужно?

— А что нужно каждому человеку? — спросил Перри. — Будущее. Какой у будущего роскошный вкус! А вы, люди, столько напридумывали ему разных вкусов, прямо как сортов мороженого. Сто лет назад вы думали, что вас постоянно будут кормить одним и тем же, пока какой-нибудь бог не утащит своих любимчиков поиграть в своем уцененном раю. Пресном. Безвкусном. Зато теперь — звездные пейзажи и апокалипсисы, серая слизь и футуристический деспотизм, нефтяные кризисы и разрушительные пандемии, наводнения, роботы и чудовища — чего только нет! Новенькие вселенные страха. Твой брат — там, у меня внутри — перебирает их миллионами. Можешь к нему присоединиться. Пройдешь через несколько тысяч кругов ада — и я подарю тебе рай, какого еще никто не видывал.

— Перри, — произнесла она. Уже совсем рядом, вот только с каждым шагом ветер крепчал вдвое. А еще до нее долетали шепотки — шепотки, наделенные цветом, голоса, которые когтили ей внутренности. Крестик впивался в тело, протыкал кожу, пробирался к сердцу. — Перри, очнись. Твари нужно, чтобы ты боялся. Послушай меня. Я твоя сестра, твоя Сэл, я стою, блин, у тебя под дверью, и ты мне нужен, так что впусти меня сию же минуту, а то, знаешь ли…

Глаза Перри открылись. Настоящие, карие, такие же, как у нее. Джон Кьюсак, версия 1.7. По щекам покатились настоящие слезы. А потом он скорчился, закрыв лицо руками. Начал не своим голосом выкрикивать слова, которых она расслышать не могла. Непонятный ветер стих. Сэл опустилась на колени перед книгами — перед Книгой, Liber Manus. Кажется, всего на несколько секунд. Сняла крестик с шеи. Ей случалось таскать трупы, и те весили меньше. Руки дрожали.

Крестик оказался черным. Полностью покрылся патиной — и цепочка тоже. Она отчаянно скребла его ногтем, но матовая поверхность не поддавалась.

Да чтоб тебя.

Нет ничего острого под рукой. Даже ничего похожего. Одни потрепанные книги в бумажных обложках.

А Перри приходил в себя. Да. Она узнала его движения, его расправленные плечи, тяжелое дыхание. Но Рука вновь брала над ним верх.

За спиной у нее упал Менчу.

Рука не сразу изучила характер ее брата. Если она попробует запрыгнуть к ней в голову, у Менчу, Грейс и Лиама — да и у Перри тоже — будет несколько бесценных секунд, чтобы закрыть книгу. Если она запрыгнет в голову Сэл, ей придется отпустить Перри.

Рука сказала, что Перри хотелось убить сестру. Понятное дело. Ей иногда тоже хотелось его убить.

Брат он ей или нет, в конце концов?

Рука внутри Перри распрямилась, обнажила в улыбке острые зубы, за ними метался язык пламени. Сэл бросилась к Liber Manus, захлопнула ее, отбросила от себя, точно ядовитую змею.

Ощущение конца, надвигающейся катастрофы, неотвратимого поражения прошло.

Мир на миг померк.

Сэл осталась Сэл. Она так этому поразилась, что едва заметила, как Перри начал оседать на пол.

Она успела его подхватить.

— Перри. Ну же, Перри, очнись.

Не отвечает. Дышит глубоко, зубы стали прежними, во рту появился язык, но глаза закрыты. Она хлестнула его по щеке. Никакой реакции. Потрясла его: «Перри!» Молчание.

Менчу опустил руку ей на плечо. Силуэт расплывчатый. Сэл моргнула, очертания стали четче.

— Порядок, — сказала она. — Наша взяла.

6

Чувствам требуется пространство, именно поэтому все священнослужители, от жрецов Одина в килтах из медвежьих шкур до современных ксенофилов, так щепетильны в выборе архитектуры. Помещения определяют форму чувств. Параллакс создает масштабные образы: высокие потолки и стрельчатые арки вмещают больше небесной сути, чем само небо. В малых каморках приживаются ощущения уютные или удушающие. В тесное гнездо можно запихать потный секс и навеянное грибами странствие в иные миры. Но не стоит перешептываться с любимым в соборе, как нет смысла искать жреца в чулане.

А стоя у больничной койки, можно испытывать лишь одно чувство — неприкаянность.

Сэл стояла рядом с Перри и слышала, как монитор попискивает в такт ударам сердца.

— Впервые вижу его не в футболке, — заметила она. — Впервые с детских лет.

— Сочувствую, — откликнулся с порога Менчу.

Она обернулась. А пока он приближался — не смотрела. Лишь по отражению поняла, что это он.

— Он в любой момент может очнуться.

— Да.

— Если только Рука не утянула его к себе. В свои миры. В океан.

— Все возможно.

— Можем открыть книгу.

— Тогда Рука явится снова. Liber Manus надежно спрятана, открывать ее не станут. Так оно безопаснее. Кстати, этот склад оказался настоящей сокровищницей: Перри с друзьями насобирал несколько опасных текстов. Они теперь тоже у нас. Так что в мире стало легче дышать. Действительно наша взяла.

— Неужели нельзя уничтожить этих тварей?

— Можно не впускать их в наш мир, — ответил Менчу. — Но их становится все больше. В этом году больше, чем в прошлом. И в этом веке тоже.

— И они все такие гнусные?

— Не все такие… прожорливые. Мы отыскали крылья, можно их надеть и летать. Колодец, который отвечает на вопросы.

— А такой, который отвечает за воскрешение душ, не нашли?

— Пока нет, — ответил Менчу. — Предвосхищая твой вопрос…

— Ты же не знаешь, что я собиралась спросить.

Он глянул на нее поверх очков.

— Ну, ладно, — сдалась она, — продолжай.

— Чем дальше, тем хуже. Ты хотела уберечь брата. И вот чем все закончилось.

— Я его обязательно спасу. Эти ваши морские чудовища... Я хочу знать их имена. И я вам нужна. Лиам разбирается в технике, Грейс умеет драться, тебе ведомы все тайны. Но среди вас нет копов.

— И ты им перестанешь быть, если перейдешь к нам, — заметил Менчу. — В привычном смысле. Жетон тебе оставят, официально ты будешь подчиняться Ватикану, но работа у нас совсем другая. Многих я видел, кто кончил так же, как Перри. Многие мои друзья канули в Лету, будто никогда и не рождались на свет. В твоем возрасте я еще думал, что раскопаю эту тайну до самого дна. Вот только у нее нет дна. Она бездонна.

— Я к этому готова.

Он засмеялся.

— Ты сама не понимаешь, что говоришь. — Тем не менее он протянул ей руку, и она ее пожала. — Добро пожаловать в отряд, коллега.