Особо опасен

15

Все, задрали они его на фиг, пусть теперь получают. Ну что за ерунда в самом деле, вообще уже полная задница. Сидишь тут как дурак — в вонючем чулане, в занюханном клоповнике в Джерси. Он пытался держать себя в руках, но ведь достали уже. Внутри разгорался знакомый зуд. Та самая энергия, которую он пустит в ход, когда придет время. Его всегда так колбасило перед работой.

Прежде всего его оторвали отдела, чего он терпеть не мог. Он был в самом разгаре охоты на нового клиента, когда позвонил этот недоносок, назвал адрес служанки и стал ныть, что она расколется. Черт бы побрал засранца, мало ему было вчера все испортить, уперся рогом, пока полиция чуть не замела. Пора разобраться с этим козлом вонючим. Ежу понятно, служанка может расколоться, но не все сразу. Все они могут расколоться, поэтому он должен всех их убрать. Всех, только не сразу, до каждого очередь дойдет. А будешь дергаться, бросаться из стороны в сторону, тогда и напортачишь. Надо было сидеть где сидел и убрать сначала эту китайскую сучку, архитекторшу. Что-то он не припомнит, чтобы ему приходилось резать китайских сучек. Та девка, ее звали Китайка, но она родом из Колумбии, у нее только зенки были узкие, китайские. Не, китаез ему еще резать не приходилось, а вот теперь, похоже, будет сразу две за одну ночь. Гы, вот потеха, китаез развелось как грязи.

Грязь, дождь. Черт бы побрал этот дождь. От такой погоды на душе кошки скребут. Да и для работы плохо. Голливудские ужастики про убийства в грозу — это все брехня. Ни один профи в дождь работать не будет. Дождь мешает всем — и киллерам тоже. Попробуй-ка пасти клиента под ливнем. Какое-то время он просидел между мусорками на стоянке — неплохое местечко. Никого нет, посмотри наверх и сразу увидишь окно ее комнаты. Но скоро полило так, что он промок. Даже сигарету закурить невозможно! Пришлось поискать незапертую дверь и войти внутрь — намного раньше, чем он рассчитывал. Вот так дождь толкает на поспешные действия. Да потом еще под дождем тащиться обратно домой из этого поганого Джерси. В гробу он видал этот дождь!

Пришлось поторчать немного на лестнице — это плохо, слишком открытое место. Во всем клоповнике пусто, но вдруг появится уборщица какая или еще кто. Тогда он нашел чулан на одном этаже с номером китаезы, и пришлось сидеть в потемках до опупения. Он знал, что у дверей охраны не будет, но вдруг эта сучка тявкать начнет. Окна теперь не видать, как узнаешь, дрыхнет она или еще нет? Придется сидеть тут допоздна, чтоб уж наверняка врасплох застать. Здесь бы лучше тихонько сработать, без единого писка. А кто рискует — тот на нарах загорает.

Часы нужны только недоумкам. Он и без часов всегда знал время — и всегда точно. В таких делах у него мозги почище компьютера работали: он мог точно сказать не только время, но и расстояние и в какое окно залезть, чтобы попасть в нужную квартиру. И теперь он точно знал, что придется еще часик подождать, пока она уснет. С замком проблем не возникнет, там уже все сделали, а у него пока глаза к темноте привыкнут. В этот раз обойдемся без пушки. Слишком громко. Да и вообще перо по-любому лучше.

Он задрал штанину и вытащил нож из ножен на голени — всегда приятно в руках подержать. В щель под дверью падал свет из коридора, и лезвие блестело даже в темноте.

Розарио могла поклясться, что заснула под включенный телевизор, но, должно быть, она его все-таки выключила. Когда она очнулась от забытья, вызванного снотворным, экран не светился. Розарио чувствовала тяжесть во всем теле и сухость во рту. Ей приснилось, что она вернулась домой, на Филиппины. После ослепительного солнечного света и ярких красок сна в темноте мерещились вспышки голубого света.

Глаза быстро привыкли к темноте, но голову туманили лекарства. Розарио видела нависающий над ней силуэт и знала, что это очень важно, однако почему именно, сообразить не могла. Постепенно она вспомнила, почему оказалась в гостиничном номере. Весь ужас вчерашней ночи, лужи крови и удушливый дым пожара нахлынули на нее. Розарио внезапно поняла, что за силуэт нависал над ней. Она открыла рот, но в ту же секунду рука взметнулась, как атакующая кобра, и схватила Розарио за волосы. Крик так и не сорвался с ее губ — лишь утробный, булькающий звук вырвался из перерезанного горла.