Перевернутый полумесяц

«Мерсин — средиземноморский призер»

Адана — четвертый по величине город Турции — представляет собой смесь старого и нового. Деревянные домишки с нависшими балкончиками, напоминающими птичьи клетки, — и дворцы из бетона; старенькие фиакры, выписывающие удивительные синусоиды своими колесами, которые того и гляди соскочат с оси, — и американские автомобили последних моделей с оскалом акулы и с задними крыльями, похожими на огромные плавники.

Впервые турки проникли сюда в те времена, когда они уже хозяйничали в Белграде. Тем больше внимания уделяют они этому району страны сегодня, стремясь довести его до такого же процветания, о каком с восторгом сообщал, скажем, Ксенофонт в пору своего первого посещения плодородной Киликии.

Такое же впечатление смеси двух миров оставляет и расположенный неподалеку Мерсин, с той лишь разницей, что, кроме всего прочего, там есть еще и море. Двадцать четвертого апреля 1954 года при содействии американцев здесь было начато строительство первоклассного порта. Голландцы сооружают тут молы и причалы, бельгийские фирмы получили концессию на дноуглубительное работы, англичане и датчане возводят гигантские элеваторы, крупнейшие на Среднем Востоке. Уже сейчас турецкая пропаганда утверждает, что мерсинский порт является (а не будет!) более значительным, чем средиземноморские порты Бейрут, Хайфа, Александрия, Алжир, Барселона, Венеция, Неаполь, Триест и Пирей.

Остальная часть города продолжает жить своей размеренной жизнью. Внешне это обычный восточный город. С двухэтажных домиков, так же как и в Адане, свисают похожие на птичьи клетки балкончики, дома древние, обжитые, со скрипящими деревянными лестницами, обилием путаных коридорчиков и закутков. В каждом доме обязательно найдется задний вход, совсем как в фильмах о Востоке, где преследуемый герой удирает через тайный ход, обманув тем самым своих преследователей. Точно такие дома в Мерсине, даже в магазине вход с одной улицы, а выход на другую.

А еще здесь есть парикмахеры. Множество парикмахеров, один возле другого. Они поджидают посетителей перед своими заведениями, над которыми, к нашему удивлению, не качаются на ветру начищенные медные тарелки, как у нас в Чехословакии. Здесь клиента-европейца ждут иные радости.

Парикмахер кончил стричь клиента, заложил в гребень клочки хлопка, которого на полях, окружающих Мерсин, более чем достаточно, прочесывает волосы, чтобы все, оставшееся в них после стрижки, не падало за воротник и не кусало бы потом, хватает зеркало и вручает дело рук своих на приемку. Справа, слева, вы довольны? Ну разумеется, ведь я первоклассный мерсинский парикмахер с двадцатилетней практикой.

Вы поднимаетесь с кресла, но… стоп! Вежливым, но беспрекословным нажимом энергичной руки парикмахер снова втискивает вас в кресло, молниеносным движением хватает длинную суровую нить, отрывает от нее кусок, складывает ее вдвое, делает узел и — хоп! Вот она уже у него в зубах, несколькими движениями левой руки он скручивает ее, растягивает между большим и указательным пальцами, и тут начинается удивительный танец. Парикмахер наклоняется, откидывается назад, носом едва не стукается о ваш лоб, танцует справа и слева, смыкает и размыкает большой и указательный пальцы левой руки, словно ножницы, а натянутая нить гуляет у вас по лицу, по лбу, над бровями. Ощущение такое, словно нить заряжена электричеством, что с нее на лицо сыплются искры и тут же скачут обратно. В действительности же это всего лишь малозаметные волоски, которые скрученная нить при каждом натяжении выдергивает из кожи. Своеобразная жнейка делает свое дело, не пропуская ничего. Вот уже выкошен лоб, на очереди левая щека в тех местах, которые не взять бритвой. «А теперь, с вашего разрешения, уши, вот здесь с краю, где самый нежный волос; он в этом месте все же ни к чему. Что сказал бы мой коллега, взглянув на вас…»

Волнующий танец кончился, цирюльник бросил нить в мусорную корзину. А клиент-европеец не успевает удивляться столь трогательному вниманию, которое к нему не проявлял до сих пор ни один парикмахер. Ну, скажите на милость, кому бы пришло в голову, что столь простым и действенным способом можно устранить самый незаметный волос и плюс ко всему доставить удовольствие энергичным массажем.

За весь этот обряд вместе с танцевальной сюитой, по подсчету цирюльника, полагается два с половиной турецких фунта, по-нашему две кроны.

Затем хозяин провожает клиента до самого тротуара, с гордым видом бросает взгляд через улицу в сторону коллеги, словно говоря: «Ну, хороша работка, а? Ты бы лучше не сделал!»