По щучьему велению

Глава 15 ЦАРСТВО КОЩЕЯ

Над тёмной водой реки Смородины расползался белёсый туман. Емеля старался грести бесшумно, без брызг, чтобы ненароком не потревожить обитающие здесь неведомые силы, с которыми живым лучше не встречаться...

Тьма всё сгущалась. Парень заметил, что по берегам стали появляться исполинские фигуры в капюшонах. Они ничего не делали, просто стояли с косами в руках и медленно раскачивались из стороны в сторону, производя устрашающее, леденящее душу впечатление. Емеля поёжился и отвёл глаза – зрелище было жуткое...

Лодка медленно вплывала в густой туман. В тёмной пелене, то удаляясь, то приближаясь, мелькали какие-то тени. Изредка сверкали вспышки, доносился странный глухой шум, слышались чьи-то стоны и крики. Хотелось проснуться и протереть глаза, очнуться от этого морока и вырваться из кошмара. Но, увы, всё происходило в реальности.

– Вот оно, царство Кощеево, – тихо проговорила Василиса.

– Что-то грести тяжело стало, – пожаловался Емеля.

– Души не отпускают, – коротко пояснила она.

Только сейчас Емеля понял, чьи тени он видит в тумане, что за невнятные голоса слышит. Это души умерших зовут его из воды, хотят утащить на дно. Нельзя поддаваться: чуть зазеваешься – утянут за собой... За спиной Емели из тумана вдруг возникло чьё-то гигантское лицо и оскалилось на него, но парень нисколько не испугался – наоборот, это придало ему сил и уверенности.

– Сейчас как кому-то прилетит веслом! – пригрозил он, словно надеясь этой примитивной угрозой разогнать мрак.

Как ни странно, это подействовало – лицо тут же скрылось. Емеля продолжил грести с удвоенной силой, и лодка пошла вперёд чуть быстрее – насколько это было возможно в этом мрачном царстве. Они подплывали к берегу, где туман слегка рассеивался и виднелся еле заметно мерцающий огонёк, так странно смотревшийся в этом мире вечной темноты. Неужели здесь есть кто-то живой?

Лодка тихо причалила. На берегу горел костёр – именно он привлёк внимание Емели в тумане. Рядом с ним стоял пустой трон. Где же хозяин царства мёртвых, почему не встречает непрошеных гостей? Неужели его придётся искать? Но на это у них нет времени...

Емеля сложил вёсла, осторожно поднялся и, перебравшись на берег, помог сойти Василисе.

– Ну и колотун! – поёжился он, обхватив себя руками.

Было и правда очень холодно. Емеля подошёл к костру и протянул к нему руки, пытаясь немного согреться, но не почувствовал никакого тепла.

– Холодный! – удивился он.

– А ты как хотел, мил-человек? – вдруг раздался чей-то замогильный голос. – Это обитель скорби!

Емеля в недоумении поднял голову. На скале на некотором возвышении, кутаясь в длинный плащ, стояла зловещая фигура. Вот и хозяин мира мёртвых пожаловал, даже искать не пришлось.

– Так вот ты какой, Кощей... – догадался он.

– Я? Нет. Кощей – он о-го-го! – мрачно усмехнулся человек, но сразу перестал отпираться: – Ну ладно, я Кощей, – буднично сообщил он и поинтересовался: – А ты кто таков будешь?

Парень насторожённо взглянул на него, словно ожидая очередного подвоха, но всё же ответил честно:

– Емеля, сын кузнеца.

– Привет, папа! – неожиданно сказала Василиса.

Емеля повернулся и изумлённо уставился на неё. Так вот кто она такая на самом деле! Не просто волшебница-щука, а дочь самого Кощея?! Что ж, это многое объясняет. Теперь он начал понимать, откуда она так много всего знает. У кого находится баян-самоигран и где живёт Кот Баюн, кто владеет скатертью-самобранкой и как пробраться в заморские земли. Не говоря уж о дороге в царство мёртвых...

Девушка тем временем приблизилась к ним.

– Это что, твой отец? – осторожно спросил Емеля.

– А ты что, ему не рассказала? – в свою очередь удивился Кощей и делано посетовал: – Стесняешься отца?

Василиса словно не услышала его.

– Знаешь, ведь это он меня в щуку превратил, – грустно сказала она Емеле.

– Только на время, в воспитательных целях, – виноватым тоном поспешил оправдаться Кощей. – Потому что не слушалась, с отцом спорила. И вообще была трудным подростком...

– А ты – трудным отцом, – парировала Василиса.

– А чего ж тогда в гости-то пожаловала? – поинтересовался владыка подземного царства.

– Дело есть, – совсем другим тоном, уже без всяких обид и сантиментов сказала Василиса. – Мы ищем царицу Агриппину.

– А-а-а! – понимающе кивнул Кощей. Он вдруг сделал шаг – и сиганул вниз с каменной гряды, в мгновение ока оказавшись рядом с ними. В руках у него сам собой появился диковинный предмет, напоминающий астрономические часы. Стрелки на нём послушно закрутились, повинуясь воле Кощея.

– Так... Агриппина Егоровна... – начал зачитывать он биографию царицы. – Из крестьян... охмурила царя, выскочила замуж... дорвалась до власти... А-а-а... обдирала подданных... За это ей наказание – вечный голод... – подытожил он. Кощей взял из холодного костра горсть пепла, сжал в кулаке, а потом подул на раскрытую ладонь. Емеля с изумлением наблюдал, как на каменном троне из серой пыли вырисовывается женская фигура, постепенно обретая плотность.

– Явилась – не запылилась! – недовольно пробурчал Кощей.

Емеля тем временем справился с волнением и замешательством. Ради этого он сюда и добирался, не время мешкать! Надо благословения на женитьбу испросить, пока Кощей бывшую царицу вновь в пыль не превратил...

Он опустился перед матерью царевны на одно колено.

– Прошу вашего благословения жениться на дочери вашей Анфисе, – проговорил он, собравшись с духом. И простодушно уточнил: – В смысле мне.

Кощей в недоумении наблюдал за этой странной сценой, переводя удивлённый взгляд с Василисы на Емелю и обратно. В просьбе парня не прозвучало ни слова про его, Кощееву, дочь. И какова её роль в этой странной истории? Он силился – и никак не мог понять.

– Так это ты что – ради него?! – поразился Кощей. – Не для себя?!

Он будто не мог поверить, что его своенравная дочка явилась просить что-то для другого человека. И для кого – для простого сына кузнеца... Похоже, изменилась его девочка, выросла и повзрослела. Теперь её трудным подростком уже не назовёшь. Можно и снять заклятие, да вот беда – слишком сильно он её заколдовал, теперь не от него всё зависит. Значит, время ещё не пришло, не все условия выполнены...

А царица тем временем заулыбалась, воочию узрев надоевшего жениха дочери, от которого Анфиса так настойчиво просила её избавить. Уже два верных способа она предложила, да этот деревенский увалень каким-то чудом со всеми заданиями справился: и скатерть-самобранку добыл, и в подземное царство пробрался...

Не иначе как девица эта помогла, которую Кощей Иванович своей дочкой называет и так ласково на неё поглядывает! Надо это запомнить, может пригодиться – для доченьки ненаглядной, Анфисушки любимой, которую она так безвременно покинула. А пока помогать парню просто так она не собиралась, тем более что Анфиса просила совсем о другом – чтобы он отсюда не вернулся, остался в царстве мёртвых навсегда...

– Емеля? – уточнила Агриппина. – Прорвался всё-таки. Ты смотри, добился-таки своего! – похвалила она и тут же рявкнула совсем другим тоном: – Нет!

Емеля растерянно уставился на неё.

– Нет, нет и нет! – продолжала царица. – Чтоб мужик да на моей дочери женился – не бывать этому! – Она грубо помахала рукой и зло бросила: – Уйди с глаз моих долой!

Василиса поморщилась и внимательно посмотрела на Кощея.

– Па-ап... – со значением протянула она, призывая его как-то повлиять на строптивую царицу.

– Нет, так дело не пойдёт, – решительно заявил тот, поняв дочку без слов.

Кощей повёл ладонью, будто зачерпывая воздух, и в руках у него как по волшебству появилась тарелка с оладьями, от которых поднимался ароматный пар. Казалось, они только что с горячей сковородки и теперь прямо просятся в рот.

Царица уловила аромат выпечки, сглотнула голодную слюну и стала тревожно принюхиваться.

– Ммм... – Кощей тем временем втянул носом воздух, поддразнивая её. – Агриппина, какие оладушки! Агриппина... Ай, как пахнут. Хочешь, чтобы с тебя проклятие вечного голода сняли? – коварно предложил он.

– Хочу, – без малейших колебаний сразу согласилась та. – Очень хочу, Кощей Иванович! – взмолилась Агриппина. – Благословляю! – торопливо закончила она и тут же совсем не по-царски, а по самому что ни на есть простонародному потребовала: – Дай сюда! – Царица попыталась выхватить тарелку, но Кощей ловко отвёл руку от её носа. Он понимал, что ни Емеле, ни Василисе на слово никто не поверит: понадобятся неоспоримые доказательства. Нужен сеанс связи с миром живых, и он вполне мог его устроить.

– Умница! – снисходительно похвалил он свою подопечную. – А теперь надо повторить для родных и близких...

Тем временем в царском тереме за длинным столом завтракали тёплой компанией царь Феофан, его своенравная дочка Анфиса и английский посол лорд Ротман.

– А что это у вас за трубочка? – завистливо спросила Анфиса, увидев у Ротмана очередной непонятный предмет.

Тот ловко опустил трубочку в чашку и стал пить через неё чай.

– Какая прелесть! – воскликнула она.

Царь не разделял восторга дочери и не был настроен выслушивать её воркование с иностранцем, а чудные заморские штучки его больше не интересовали. Парень там пропадает по её милости, а она тут шутки шутит да глазки строит!

– Сгинул, наверное, уже Емеля-то наш... – с тоской протянул Феофан. Он постоянно вспоминал бравого молодца, который так пришёлся ему по сердцу, и горевал, что тот по велению его избалованной дочки отправился туда, откуда ещё никто не возвращался. Да, с двумя предыдущими-то заданиями он справился, а вот третье вряд ли кому под силу...

Анфиса, желая угодить отцу, мигом стёрла с лица улыбку, сменив её на подходящее встревоженное выражение.

– Не говорите так, батюшка! – воскликнула она, лишь самую малость переигрывая. – Чувствует моё сердечко – жив наш Емеля! И как вернётся, так сразу обниму его, расцелую – и тут же под венец!

Ротман, не очень хорошо улавливающий интонации чужого языка, застыл с ложкой в руке и удивлённо повернулся к Анфисе, а та, не глядя на посла, потихоньку положила ладонь поверх его руки. Он недоумённо посмотрел на собственную руку, потом на Анфису, и только тогда до него дошло, что затевается очередная хитрость. Лорд лукаво заулыбался.

– Ммм... – с деланым восторгом протянула Анфиса, якобы наслаждаясь божественным вкусом английского завтрака.

– Ммм, овсянка... – совершенно искренне поддержал её англичанин.

А дальше произошло то, чего никто из них никак не мог ожидать, – непонятно откуда вдруг раздался голос покойной царицы. Все замерли, напряжённо прислушиваясь.

– Меня видно? Так нормально? – будничным тоном интересовалась Агриппина, будто каждое утро выходила на связь с семьёй из царства мёртвых.

Ротман удивлённо покрутил головой, пытаясь определить, откуда исходит голос, и наконец повернулся к лежащему на столе подносу. Он не ошибся – вначале его поверхность подёрнулась дымкой, а потом сквозь неё проступило лицо царицы.

– Hello! – машинально поприветствовал её он.

Царь и Анфиса тоже уставились на поднос, но Агриппина, пока не глядя на них, обращалась к кому-то рядом с собой.

– Они меня видят и слышат, да? – деловито уточнила она. – Так нормально, Кощей Иванович?

– Агриппина... – тихо позвал ошеломлённый царь, пытаясь привлечь внимание бывшей супруги.

– Всем здравствуйте, – откликнулась та. – Я, покойная царица Агриппина, официально заявляю, что даю согласие...

Словно не веря своим глазам и ушам, царь судорожно потыкал пальцем в поднос, но изображение царицы никуда не делось, даже рябью не подёрнулось.

– ...на свадьбу мужика Емели с моей дочерью Анфисой Феофановной, – закончила она.

Изображение царицы на подносе померкло и стало исчезать, но никого это не огорчило. Лицо царя, потрясённого неожиданным появлением покойной супруги, моментально прояснилось и засияло довольной улыбкой.

– Вот шельмец, а! – в восторге воскликнул Феофан. – Я знал, что Емелька справится! Права ты, дочка! – похвалил он и распорядился: – Сразу под венец!

Ротман ошалело смотрел на Анфису, не выпуская из рук тарелку с овсянкой, словно не мог с ней расстаться. Царская дочка мрачнела и краснела, постепенно наливаясь гневом, но возразить отцу, повторившему её собственные слова, ничего не могла. Наконец она резко вскочила и бросилась к выходу, так сильно оттолкнув руку Ротмана, что каша выплеснулась из тарелки прямо на лицо посла.

Царь не замечал кипящих страстей.

– Свадьбе быть! – ликовал Феофан. – Хо-хо-хо! Эй! Что это за завтрак?! – возмутился он, взглянув на ненавистную овсянку, и тут же распорядился: – Принесите мне холодцу! И... – не придумав ничего лучше, повторил: – И холодцу!