По щучьему велению

Глава 17 НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Царская дочка Анфиса не находила себе места. Она станет женой простого деревенского мужика?! Да ни за что! Но что же делать, если этот глупый Емеля выполнил все задания, и даже последнее – вообще невыполнимое! Подумать только: в царство мёртвых пробрался и каким-то образом заставил покойную матушку их благословить...

Похоже, не такой уж он глупый и вовсе не так прост, как кажется. В чём же его секрет? Если его разгадать, можно попробовать всё-таки отказаться от ненавистной свадьбы. Посол уже на крючке, осталось лишь чуть-чуть поднажать! Анфиса решила снова обратиться к матушке. Сама виновата: благословила за деревенщину идти – пусть теперь и расхлёбывает...

Пылая праведным гневом, Анфиса поднялась на чердак и привычно постучала колотушкой по старому креслу, вызывая из небытия призрак матери. Царица Агриппина неспешно материализовалась в воздухе и теперь с удивлением наблюдала, как дочка нервно расхаживает взад- вперёд, ничего не говорит, но поглядывает на неё с явной угрозой.

– А ты... ты что задумала? – наконец осторожно спросила Агриппина.

– Прощаться будем, мамаша, – неожиданно заявила Анфиса. – Вот собираюсь чердак проветрить...

Царица понурила голову. Она ведь сразу догадалась, в чём дело и как виновата перед дочкой.

– Вынудили меня, – покаялась она.

Анфиса остановилась напротив.

– Развею тебя навсегда! – пригрозила она и воскликнула: – Как ты могла!

– Помимо воли согласие вырвали... – жалобно продолжала бывшая царица.

На суровую дочь это не подействовало.

– Я такого унижения даже родной матери не прощу! – заявила царевна.

Демонстрируя, что она вовсе не шутит и настроена весьма решительно, Анфиса замахала веером, разгоняя пыль, из которой соткалась Агриппина, и царица начала медленно таять в воздухе.

– Ой! Подожди! – испугалась царица и торопливо проговорила: – Думаешь, деревенщина сам с таким сложным заданием справился?

Анфиса остановилась и с интересом уставилась на неё, ожидая продолжения.

Царица припомнила, с кем явился в Кощеевы владения мужик Емеля, и поспешила рассказать обо всём дочке.

– Помощница у него волшебная, желания его исполняет, – поведала она и пояснила: – Дочка Кощеева, щукой обращается, может всякие чудеса творить.

– Та-ак... – протянула Анфиса, постепенно начиная понимать, как простаку Емеле удалось выполнить все задания. А она-то голову ломала!

– Она, между прочим, с твоего Емели глаз не сводит, – лукаво добавила Агриппина.

Никто ей об этом не говорил – сама догадалась. В любовных делах она разбиралась отлично, иначе не удалось бы ей царя-батюшку в свои сети затащить и самой царицей стать. Жаль, недолго довелось поцарствовать...

– Моего согласия он с помощью колдовства добился, – растолковала царевне мать и напомнила: – А за это у нас полагается смертная казнь.

Анфиса задумалась.

– Волшебница, значит? – наконец протянула она и недоверчиво уточнила: – И в Емелю влюблена? – Ей было очень трудно поверить, что в эту неотёсанную деревенщину могла влюбиться какая-то девушка, да не простая, а настоящая волшебница, дочка самого Кощея Бессмертного!

– Конец твоему Емеле! – довольно ухмыльнулась царица Агриппина, правильно уловив ход дочкиных мыслей.

– Емеля пескарь – а тут ко мне сама щука в руки плывёт, – хищно прищурилась Анфиса. У неё уже созрел коварный план, и если получится его осуществить, она убьёт сразу всех зайцев...

Полный самых разнообразных размышлений, Емеля возвращался в стольный город. Что-то тревожило его, беспокоило, но он никак не мог понять, что именно. Одно он понимал ясно – всё складывается неправильно, совсем не так, как представлялось в мечтах.

Зачем ему жениться на царской дочке? Ведь он её совсем не любит, сейчас он это совершенно ясно осознал. Просто самолюбие хотелось потешить, перед царём да народом свою удаль показать. Ведь была рядом какая-то другая девушка, но он почему-то не помнил ни её имени, ни лица – вообще ничего! Колдовство какое-то...

Однако с невестой всё же нужно объясниться, сообщить, что жениться передумал, чтобы не ждала напрасно. Емеля не имел привычки обманывать девушек, тем более царскую дочь. Поэтому, миновав городские ворота, он отправился прямиком к царскому терему.

Анфиса поджидала его в беседке, но меньше всего она сейчас была похожа на влюблённую девушку, которая готовится к свадьбе: уперев руки в бока, царевна наблюдала за его приближением с таким презрительным видом, что Емеля тут же убедился, что прав. Не пара она ему!

Он подошёл к Анфисе, смущённо крутя в пальцах сорванную по пути травинку, и, отбросив её, наконец решился признаться.

– Анфиса Феофановна... – осторожно начал Емеля, но тут же бухнул: – Кажется, я полюбил другую.

Ну не обучен он галантному обхождению, привык рубить правду в глаза!

Анфиса, казалось, вовсе не удивилась такому повороту событий.

– Какую ещё другую? – неприветливо прищурилась она.

Емеля почесал в затылке.

– Сам не знаю, – пожал плечами он. – Вспомнить не могу.

Царская дочка сурово сдвинула брови.

– А я думала, ты ради меня все эти подвиги совершал, – делано посетовала она и с нажимом продолжала: – Простой сын кузнеца. Без всякой посторонней помощи.

– Да я ж сам бы не смог, – простодушно признался Емеля. – Мне кто-то помогал. А вот кто – вспомнить не могу. Колдовство какое-то.

Глаза Анфисы торжествующе сверкнули. Этот дурачок сам во всём признался, даже выпытывать у него ничего не пришлось!

– Ага! Колдовство! – воскликнула она, а потом оглянулась, хотя рядом никого не было, и громко повторила: – Все слышали?! Колдовство!

Оказывается, вокруг беседки пряталось полно народу – из ближайших кустов появился сам царь-батюшка в сопровождении вооружённых стражников. Ничего не говоря, они схватили Емелю и под молчаливое одобрение царских особ куда-то поволокли...

Царский суд оказался скорым. Емелю признали виновным в колдовстве и обмане и приговорили к казни. Приговор решили привести в исполнение немедленно, чтобы другим неповадно было, и объявили об этом во всеуслышание на городской площади. Народ стал сбегаться к царскому терему, люди залезали на забор, чтобы увидеть всё своими глазами – никто не верил, что Емеля оказался колдуном и обманщиком. Парень успел всем полюбиться после того, как с помощью скатерти-самобранки накормил целый город...

Емеля стоял у забора босиком, в белых штанах и рубахе, руки его были стянуты за спиной, а глаза завязаны. Писарь тем временем, развернув свиток, зачитывал приговор.

– Все свои подвиги сын кузнеца Емеля совершил с помощью колдовства, поэтому свадьба его с царской дочерью Анфисой отменяется! – громко вещал он. – За связь с нечистой силой сын кузнеца Емеля приговаривается к казни.

Царь Феофан вышел на балкон, но почему-то молчал, не торопясь произносить обвинительную речь.

– А-а-ай! – наконец бросил он, махнул рукой и удалился, чтобы не видеть, что сейчас произойдёт.

Афанасий принял это как руководство к действию и принялся раздавать команды стрельцам:

– Шагом марш! Раз! Два! Три! Ру-у-ужьё!

Те послушно остановились напротив Емели и выстроились в ровную линию.

Анфиса, в отличие от отца, осталась в беседке понаблюдать за казнью до конца и убедиться, что свадьба с сыном кузнеца ей больше не грозит.

– Имеется что сказать в качестве последнего слова? – надменно вопросила она.

Емеля тяжело вздохнул.

– Жизнь, конечно, короткая получилась у меня, – начал он. – Но много хорошего было... В бане отец меня веничком попарит, простынкой обернёт... – с грустной улыбкой припомнил он, – а потом на руках в избу принесёт...

В лице Анфисы ничего не дрогнуло, зато Афанасий, слушая эту немудрёную речь, еле сдерживал слёзы.

– И ты такой маленький, а он такой большой, как богатырь... – продолжал Емеля. – Батя... – вздохнул он и совсем другим тоном обратился к стрельцам: – Стреляйте, братцы, не тужите, я всё понимаю – работа у вас такая!

Те с готовностью прицелились.

– Об одном только жалею. Забыл... – с тоской протянул он. – Что-то очень важное забыл.

Анфисе надоел этот балаган, и она решила поскорее его прекратить.

– Афанасий! – крикнула царская дочка и махнула платочком.

Слуга подошёл к стрельцу и поджёг фитиль пищали. Народ, облепивший забор, с замиранием сердца следил за происходящим.

– Отпусти его, – вдруг раздался чей- то голос.

Афанасий послушно затушил фитиль. По лестнице в беседку к Анфисе поднималась незнакомая девушка в белом свадебном наряде, её красивые распущенные волосы были украшены лентами и цветами.

– Какое чудесное платье! – притворно восхитилась Анфиса.

Девушка не обратила внимания на комплимент.

– Отпусти Емелю, – попросила она. – Он выполнял все задания сам, без волшебной силы.

– А зачем мне этот сын кузнеца? Да ещё без волшебной силы, пфф! – фыркнула Анфиса, уже догадавшись, кто перед ней.

Та самая Василиса, дочь Кощея, примчалась спасать глупого парня, в которого её угораздило влюбиться. Значит, сама такая же дурочка, хоть и волшебница...

– Этот сын кузнеца ради тебя пошёл на верную смерть и ни разу не струсил, – напомнила Василиса.

Анфиса пожала плечами.

– А я думаю, он просто хотел с царём породниться, – заявила она и повернулась к слуге: – Афанасий! – И она снова махнула платком, давая сигнал продолжать казнь.

– Я буду служить тебе, – торопливо проговорила Василиса. – Отпусти его.

– Воистину любовь творит чудеса! – издевательски усмехнулась Анфиса.

Василиса стянула с плеч и протянула ей свой блестящий рыбьей чешуёй платок. Анфиса взяла его и стала восхищённо разглядывать.

– Воистину, любовь творит чудеса, – повторила царская дочка и приказала Афанасию: – Отменить казнь! А этого, – она небрежно кивнула на Емелю, – выслать из города. И на пушечный выстрел не подпускать! – Анфиса довольно расхохоталась. Стоящая рядом Василиса молчала. – Значит так, – задумалась царская дочка. – Первое желание...

Опечаленный царь Феофан удалился в каретный сарай и занялся привычным делом – стал ошкуривать зажатый в тисках скворечник, роняя на него слёзы. Не мог государь смириться с тем, что лишится такого зятя, и не хотел смотреть, что дальше будет, в отличие от своей кровожадной дочки.

В сарай вошёл его слуга.

– Афанасий, я всю жизнь мечтал: вот с внуками буду нянчиться... – пожаловался он. – Понимаешь, с зятем на...

Тот ничего не ответил, а следом вошли вооружённые стрельцы. Афанасий подошёл к царю и молча снял с него корону.

– Ты что делаешь?! – удивился Феофан.

Стрельцы тем временем заколачивали большие окна в сарае, оставив только маленькое окошечко.

– А ну верни символ власти на место! – собравшись с мыслями, велел царь.

– Поменялась власть, – вздохнул Афанасий. – Царица Анфиса тебя на покой отправила.

Он вышел и запер дверь каретного сарая снаружи на огромный амбарный замок. Царь, ошеломлённый и оглушённый этим известием, остался стоять у двери, глядя в узкую щёлочку, как Афанасий подходит к Анфисе и водружает корону на её голову.

– Второе желание... – заявила довольная Анфиса и произнесла слова заклинания: – По щучьему велению, по моему хотению, желаю, чтобы моим мужем стал король Англии!

Появившийся во дворе лорд Ротман одобрительно кивнул – не расслышав последние слова, он подумал, что речь идёт о нём.

– Экселент! Восхитительно! – воскликнул он.

Желание исполнилось мгновенно – откуда-то издалека послышались звуки заунывной музыки, а вскоре открылись ворота и на дорожке появились два шотландца в клетчатых юбках. Один из них играл на волынке, а другой с поклоном протянул Анфисе конверт.

– Сударыня, – учтиво проговорил он на ломаном русском. – Наш король хочет просить вашей рука и сердце. Он готов выезжать из Лондон в сей момент.

– Какой король? – удивился лорд Ротман.

Анфиса не обратила на него никакого внимания.

– Передайте ему моё согласие, – величественно кивнула она.

– А как же я? – растерянно пробормотал посол.

– Определяю тебя в посудомойки, – распорядилась Анфиса и велела: – На кухню его!

Четверо стрельцов аккуратно подхватили лорда под мышки и понесли в сторону терема.

– Стойте! – пронзительно заверещал он. – Это возмутительно! Я же посол! Лицо неприкосновенное!

– Так мы лицо и не трогаем! – ухмыльнулся один из стрельцов.

– Третье желание... – задумалась Анфиса. – Ведь у меня их триста сорок три...

Служанки принесли сундук, и царская дочка небрежно кинула туда платок.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещала она.

Торопиться ей было некуда.