Победители без лавров

Книга первая

Двадцать второго ноября 1963 года с борта самолета американских военно-воздушных сил номер один, приземлившегося на далласском аэродроме, сошли президент Джон Фицджеральд Кеннеди и Жаклин Бувье Кеннеди. Жаклин преподнесли цветы. Лица обоих светились радостью, и при взгляде на них у всякого создавалось ощущение безмятежного семейного счастья. Возможно, как это иногда бывает в супружеской жизни, чувство, соединившее их, вдруг снова вернулось во всей своей свежести, а возможно, какой-то инстинкт побуждал их спешить, и пока еще оставалось время, они бессознательно стремились взять друг от друга то лучшее, что в них было.

В небе, синем после утреннего дождя, ярко светило солнце. Президент и его спутники сочли это добрым предзнаменованием. Поездка в Даллас преследовала политические цели: имелось в виду продемонстрировать техасцам, что либерально настроенный президент-католик хотя и пытался вооруженной силой навязывать южанам решения федерального правительства, однако был вовсе не голодранцем-северянином, защитником черномазых, — нет, а волевым, сердечным, обаятельным, энергичным и принципиальным человеком, который симпатизировал техасцам и готов был сделать многое, лишь бы добиться их расположения.

Президент пожал руку губернатору Конноли и другим представителям местной власти и направился к черному президентскому «Континенталю», в котором ему предстояло торжественно проехать по деловой части Далласа. Многие люди в толпе встречающих тянули к нему руки. И Кеннеди не удержался. Он начал пожимать эти руки и приветливо улыбался. Агенты его охраны засуетились, пытаясь отгородить президента от толпы, но он невозмутимо обходил их. Он чувствовал себя великолепно, чувствовал, что может все, и был готов обнять весь мир.

Жить Джону Кеннеди оставалось недолго.

В ту самую минуту, когда Джон Кеннеди прибыл в Даллас, Джеймс Ли Паркер поднимался в флагманский самолет автомобильной корпорации «Нейшнл моторс» в детройтском аэропорту. Он в последний раз взглянул вверх на серые облака, до самого горизонта затянувшие мичиганское небо: да, погода неважная. В этот день, 22 ноября, безоблачное солнечное небо Далласа устроило бы Джима Паркера куда больше. На сильном волевом лице Паркера не было улыбки, но в душе у него все пело. Он чувствовал, что может все, и был готов обнять весь мир.

Жить Джеймсу Паркеру оставалось недолго.

Паркер направился в конец самолета и сел через проход от Карла Пирсона, президента и председателя совета директоров «Нейшнл моторс». Пирсон оторвался от «Дотройт ньюс», и Паркер спросил:

— С нами летит еще кто-нибудь?

— Нет. Остальные отправятся на самолете Олбрайта. Это даже лучше. Можно будет спокойно поговорить.

— Прекрасно, — сказал Паркер.

Пирсон показал на газету.

— Тут написано, что от сегодняшнего заседания совета директоров ждут важных решений. Как вы думаете, кто им мог это сказать?

— Я, наверно. А они не переврали моей фамилии?

— Фамилий они не называют. Но они знают. Мы об этом позаботились. Отделу связи с прессой положено заранее информировать ведущих репортеров. Тогда они успевают написать статьи еще до пресс-конференции, и статьи получаются лучше. Джим, вы приготовили речь по поводу своего вступления в должность?

— Ваша секретарша снабдила меня вашей. Она сказала, что вы получили ее от Уоррена Корта.

Пирсон хмыкнул. Он поглядел на светящуюся табличку «не курить» и с вызовом раскурил толстую сигару. Подошел стюард, проверяя, как пристегнуты ремни, взглянул на сигару и тотчас отвел глаза.

Ожили и загудели газотурбинные двигатели. Старший пилот «Нейшнл моторс» вывел машину на взлетную дорожку, почти сразу оторвался от земли, сделал вираж вправо, чтобы не задеть крылом бензохранилище, на высоте тысячи футов развернулся, снова пролетел над аэродромом и, поднявшись на тринадцать тысяч футов, взял курс на Нью-Йорк.

— Извините за глупый вопрос, Карл, — сказал Паркер. — Но я в самом деле должен произносить речь при вступлении в должность?

Пирсон улыбнулся:

— Как-то странно, что приходится задавать такой вопрос.

— Вам, возможно, это кажется странным, а мне нет.

— Видите ли, я вынужден был спросить о том же Уоррена Корта. Я ведь до тех пор ни разу не присутствовал на заседании совета, когда избирался новый президент. Возможно, это и вас — как меня тогда — научит смирению. Оказывается, мы далеко не все знаем. А ведь на пустяке можно сломать шею.

— Каков же все-таки ответ на мой вопрос?

— Речи не нужно. Скажите две-три общие фразы о том, что вы понимаете, какая это честь и ответственность, и рассчитываете на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Скажите, что вы будете во всех вопросах полагаться на помощь совета. И так далее. А речи не нужно.

Некоторое время они молчали. Потом Паркер спросил:

— Когда вы думаете вернуться, Карл?

— Завтра рано утром.

— Отлично. Вы не смогли бы высадить меня в Ист-Лэнсинге?

— Завтра этот самолет будет вашим. И распоряжаться будете вы.

— У меня есть два билета. Сборная штата играет на Розовый кубок.

— Это меня не интересует, Джим. Старея, я все больше хочу играть сам, а не быть зрителем. Я вам говорил, что разработал новый удар?

— Какой? Предпоследний новый или самый новый?

— Видите ли, — продолжал Пирсон с серьезным видом. — Прежде я верил, что Грэхем прав, утверждая, будто человек моего возраста должен работать только руками, но это не так. Теперь я поворачиваюсь всем корпусом, и мяч летит на двести пятьдесят ярдов. Я уже двадцать лет не бил так далеко.

Паркер улыбнулся, но не позволил себе усомниться вслух.

— Попробуйте как-нибудь сами, Джим. Отводите плечо подальше назад. Как в твисте.

— До сих пор, Карл, я верил, что вы способны научиться всему, чему захотите. Но не твисту! Не твисту!

— Только он начал у меня получаться, как дочки сообщили мне, что после твиста из моды уже успели выйти «птица» и «хали-гали». А что они танцуют теперь, я даже не знаю.

— Ну, что бы там ни было, а отплясывают они лихо. Вы играете в воскресенье?

— Да. Не забудьте захватить побольше денег.

— Если будет не слишком холодно, я приду. А если вы обещаете пустить в ход свой новый удар, я пришлю за вами такси.

Карл Пирсон внимательно посмотрел на своего преемника.

— Я замечаю легкую перемену, — сказал он.

— В чем?

— В вашем поведении со мной. Прежде вы никогда не позволяли себе надо мной подшучивать.

— Что вы, Карл! — с чувством сказал Паркер. — Вы же знаете, как я к вам отношусь!

— Я ведь не обиделся. Это вполне естественно. Иначе и быть не может. Когда человек берет, наконец, в свои руки бразды правления, он сразу чувствует себя независимым. — Пирсон закурил новую сигару и, выпустив клуб сизого дыма, прибавил: — А я бросил курить. В моем возрасте это, говорят, необходимо. — Он не сумел скрыть легкую грусть. — Да, да, это вполне естественно… В каком году мы с вами познакомились, Джим?

— В тысяча девятьсот тридцать четвертом. Помните «паккард Паркера»?

— Вы действительно собрали эту машину сами, Джим?

— До последнего винтика. Вот этими руками.

— Это произвело на меня впечатление. Но я не был уверен, что вам никто не помогал.

— Эта машина помогла мне получить у вас место, — сказал Паркер. — Раньше я вам этого не говорил, Карл, так скажу теперь: я благодарен вам и за то место и за это.

— Не стоит благодарности. Я деловой человек. Вы были лучшим кандидатом, а потому — единственным. Только и всего.

— Я просто хотел, чтобы вы знали. — Паркер откинулся на спинку кресла и продолжал — «Паккард Паркера»! Каким желторотым юнцом я был! — Он обвел рукою директорский салон и добавил — Немалый путь от Суит-Уотера.

— И не только от Суит-Уотера, а и от Фон-дю-Лака, — сказал Пирсон.

Оба магната американской промышленности задумались и умолкли.

Потом Паркер сказал, следуя ходу своих мыслей:

— А ракета — это чертовски здорово. Пожалуй, «Нейшнл моторс» займется у меня ракетами, чтобы я мог на них полетать.

— Строить ракеты вы, возможно, будете, но летать на них — вряд ли.

— Что, слишком стар? Джон Гленн моложе меня всего на десять лет. Я еще слетаю на Луну, прежде чем выйти в тираж.

— Ну, нет! Теперь вам уже не летать. Сами увидите, Джим. Вам придется заплатить за этот пост цену, может быть, большую, чем вы рассчитывали. Вы теперь слишком

значительная особа, чтобы самому совершать что-нибудь значительное.

Джим улыбнулся:

— Это я изменю. Уж это я изменю.

— Я не сомневаюсь, что вы многое измените из того, что сделал я. — В голосе Пирсона вдруг послышалось раздражение. — Но вот это вам не удастся! Все, дружище! Вам больше не водить самолета и не гонять машину по шоссе. Теперь ты стар и слишком важен, папаша Уильям.

Наступило долгое молчание. Наконец Паркер сказал:

— Черт побери, Карл, вы отлично знаете, что я сам буду решать, что надо делать. И также отлично знаете, что я не стану менять того, что вами удачно сделано.

После нового долгого молчания Пирсон сказал:

— Не обращайте на меня внимания, Джим. Не то у меня климакс, не то я начинаю понимать, что все уже в прошлом. Это была нелегкая неделя — и все-таки я не сумел примириться с мыслью об отставке. Сорок один год… И вот конец. — И, не дав Паркеру вставить хоть слово, продолжал — Но что поделаешь? Надо уступать дорогу молодым. Когда человеку шестьдесят, он уже не способен создавать что-либо новое. Улучшать старое — да. Но новые идеи уже не рождаются. По-моему, предел надо установить на шестидесяти — и убираться с дороги, а не тянуть четыре последних склеротических года.

Паркер с улыбкой сказал:

— Что-то я не заметил особой дряхлости ни у Пирсона, ни у Олбрайта, ни у Уильямса, когда вы накинулись на меня, как драчуны на школьном дворе.

— Из-за завода «Эмбасси»? Вы были не правы, Джим.

— Может быть. А может быть, и нет. Во всяком случае, что касается возраста, то дело обстоит как раз наоборот. Дети теперь растут быстрее, люди живут дольше и работают дольше — причем работают лучше, чем раньше.

Пирсон покачал головой.

— Живем мы дольше, но работаем не лучше. Сами увидите. В шестьдесят лет человек способен только ворошить старое. Но с «Эмбасси» вы все-таки были не правы.

— Может быть, да, а может, и нет, — повторил, улыбаясь, Паркер. — В совете вы все еще стоите выше, чем я, так что, может быть, я был не прав.

Уходящий от дел президент компании и председатель совета директоров улыбнулся.

— Не втирайте мне очки, теперь это уже ни к чему. Вы свое получили.

Он наклонился вперед, повернул кресло впереди сиденьем к себе и положил на него ноги.

— Давайте лучше поговорим о том, кто унаследует ваш нынешний пост. Кажется, на. этот счет мы с вами договорились?

— Боюсь, что нет, Карл.

Пирсон поглядел на него.

— Так это не Бэд Фолк?

— Нет.

— Вы думаете, Клири лучше? Я не согласен.

— Это и не Клири, и не Тени Кэмпбелл, а Дэвид Бэттл.

Пирсон снял ноги с кресла и всем телом повернулся к своему преемнику.

— Вы шутите, Джим?

— Разумеется, нет.

— Значит, я очень кстати завел этот разговор. Недели через две вам надо будет объявить о новых назначениях, так что поговорим сейчас.

— Я слушаю вас. Карл.

— Джим, пост вице-президента, возглавляющего службу производства, должен занимать человек, который впоследствии способен будет заменить вас. Но сейчас важно даже не это, а повседневное руководство автозаводами. Здесь требуется самый сильный работник. Выбирая такого человека, нельзя исходить только из личных симпатий.

— Судя по вашим словам, вы все еще думаете, что мое отношение к Дэви основывается исключительно на личной дружбе?

— Джим, я считаю, что вы взяли его по старой дружбе, хотя он оказался лучше, чем я ожидал.

Джим перебил его:

— Вернее будет сказать, что он гораздо лучше, чем вы до сих пор считаете.

— Но руководителем службы производства должен быть действительно лучший работник! Я вас не понимаю, Джим. Это на вас не похоже. Фолк больше всех подготовлен и пригоден для этого поста. Он работал на всех нужных участках — как вы, как я. Дэви очень приятный человек, не спорю, но он футболист.

— Он автомобилестроитель.

— Нет, он футболист. И, если хотите знать мое мнение, карьерист. Ведь он женился только ради карьеры. У вас к нему слабость, Джим, я не могу допустить, чтобы вы сделали такую ошибку. Дружба мешает вам взглянуть на дело трезво.

Джим Паркер упрямо сжал губы.

— Карл, я лучше вас знаю, чего стоит каждый из вице-президентов. Я рос на работе вместе с ними со всеми и знаю, кто на что способен. Я был уверен, что вы встанете на дыбы из-за Бэттла, но я знаю, что делаю. Бэттл займет мое место.

— Если вы хотите дать ему больше денег, валяйте. Прибавьте тысяч двадцать пять. Придумайте ему какой-нибудь новый титул. Но я не допущу, чтобы вы поставили на ключевую должность не того, кого нужно.

Джим Паркер перегнулся к нему.

— Мое место займет Дэвид Бэттл.

— Ну, что же, сэр, решать будет совет, а не мы.

— Это угроза, Карл? Вы намерены дать мне бой?

Карл Пирсон тоже сжал губы. Он выпустил в потолок три густых клуба дыма, а потом сказал примирительно:

— Давайте определим сначала, в чем мы сходимся, а потом уже будем выяснять разногласия. Поговорим о том, что нужно, чтобы человек мог занять у нас ведущее положение. Что, по-вашему, для этого требуется?

— Протекция. Это первое, — ответил Джим.

— Вы шутите?

— Сам не знаю. Ну, хорошо, пусть сначала идет честолюбие. И не просто желание успеха, а уверенность в победе.

Пирсон задумчиво кивнул.

— Ну, а дальше — протекция, — продолжал, улыбаясь, Джим.

Пирсон сказал:

— Кто-то распознает в вас задатки, необходимые для успеха, и помогает вам, потому что так повелевает ему долг, деловой инстинкт и интересы собственной выгоды — вот что такое протекция. Когда тянешь кого-нибудь вверх, он помогает тебе продвигаться вперед — даже быстрее, чем ты ему. Честолюбие и уверенность в успехе— да, у нас у всех это есть, я согласен. Но не думаю, что это главное. Отмечу еще одно любопытное обстоятельство, которое нас объединяет: мы все выросли в маленьких городках. Вам это никогда не приходило в голову? Плейнвью, штат Техас. Или Ричмонд, штат Индиана. Или Фон-дю-Лак, штат Висконсин. Или Суит-Уотер, штат Западная Виргиния. Потом поступаешь в колледж, заражаешься автомобильным зудом и едешь в Детройт, чтобы заткнуть за пояс кичливых горожан. Вот он — лейтмотив: провинциальная жажда успеха, провинциальная сметка, провинциальная самоуверенность.

— А ум? — спросил Паркер.

— В нашей корпорации найдется десять тысяч человек, достаточно умных, что-

бы возглавить ее. Половина из них умнее нас с вами. Возьмите, к примеру, Дэвида. И он, и ряд других людей на производстве знают из книг такие вещи, о которых мы с вами даже и не слышали. Нет, ум тоже еще не самое важное. Ума должно быть ровно столько, сколько требуется, как у Бэда Фолка. Но самое главное — то, что в конечном счете составляет разницу между мужчиной и мальчишкой: выносливость и упорство. Прочие не выдерживают, хотя они умны и честолюбивы. Они не видят смысла в том, чтобы работать по шестнадцать часов в сутки, они считают, что это не жизнь. Они хотят домой. Они не желают работать две смены подряд, а потом идти выступать перед бойскаутами, перед членами объединенного фонда и заседать на совещаниях оптовиков, торгующих автомобилями. Это им не под силу. Им просто не хватает для этого беличьего колеса ни физических, ни умственных сил. А мы с вами даже и не считаем это беличьим колесом. Утром мы встаем как ни в чем не бывало и готовы еще девять тысяч дней подряд крутиться в этом колесе. На это требуется физическая энергия. И преданность делу. И целеустремленность. Мы идем работать в корпорацию прямо со школьной скамьи, она полностью, без остатка поглощает нас, и это — на всю жизнь. Вы согласны?

— Да, Карл.

— Так о ком мы говорили? О Бэде Фолке.

— Да. Мы говорили о вас, обо мне, о Бэде и о Дэвиде Бэттле. Вы только что нарисовали портрет Дэвида, — улыбнулся Джим. — Он отвечает всем требованиям. Единственно, в чем вы можете упрекнуть его, — это в том, что он слишком умен.

— Ну, хорошо, хорошо, — сказал Пирсон, и в его голосе снова послышалось раздражение. — Предположим, что это так, хотя это и не так. В нем нет всего этого в нужной степени, но примем вашу точку зрения. И все равно Бэд Фолк и тогда побьет его. К тому же Фолк, как и мы с вами, прошел весь путь с самых низов. Он подготовлен. Что же касается вашего приятеля, то можно назвать десять-двенадцать человек, которые подготовлены лучше, чем он.

Джим Паркер сказал сухо:

— Карл, вы, кажется, думаете, что еще можете помешать мне вступить в должность. Но уже поздно. Совет сегодня проголосует за меня, даже если вы вдруг измените свое мнение. Теперь уже не вы руководите, а я. Когда вы возглавляли корпорацию, то подбирали своих людей, и я благодарен вам за то, что оказался в их числе. Это я уже говорил вам. Теперь я комплектую свою команду. Дэвид Бэттл будет вицепрезидентом — руководителем службы производства. При первой же возможности я добьюсь его назначения первым вице-президентом, а его место займет Бэд. В таком порядке они и сменят меня. Намерены вы дать мне бой или предоставите мне свободу действий?

Карл Пирсон грыз сигару.

— Не знаю, Джим. Я еще не решил.

В два часа семнадцать минут по официальному восточному времени в салон вбежал бледный стюард и крикнул:

— Сэр, покушение на президента Кеннеди! По-видимому, он уже скончался!

— О, господи! — прошептал Пирсон.

Но Джим Паркер не слышал стюарда. В два часа семнадцать минут свинцовая рука сдавила его сердце, и он съежился в безмолвной агонии, полный ужаса. Потом он потерял сознание. Стюард приложил к его рту кислородную маску.

Самолет приземлился в Питтсбурге, где уже ждали врачи. Но они ничем не могли помочь человеку с посиневшим лицом. Не могли помочь уроженцу городка Суит Уотер, штат Западная Виргиния, обладавшему честолюбием, жаждой успеха и умом. Не могли помочь человеку, у которого были и преданность делу, и протекция. Не могли помочь человеку, обладавшему выносливостью и упорством.

Умер президент Соединенных Штатов, и умер будущий президент «Нейшнл моторс», покровитель Дэвида Бэттла.

█

При иных обстоятельствах смерть Джеймса Паркера заняла бы всю первую страницу газет автомобильного города. Теперь ей была отведена лишь одна колонка с левой стороны. Первые абзацы гласили:

Бен Кауэлл, редактор автомобильного отдела газеты «Леджер», полюбовался своей статьей на первой странице — случай не такой уж частый. Он снова пробежал ее с приятным сознанием хорошо сделанного дела. Потом он перечитал некролог на второй странице — некролог, заготовленный задолго до смерти Джеймса Паркера и хранившийся в архиве. Он начинался словами: «Джеймс Ли Паркер родился 12 июня 1911 года в городе Суит-Уотер, штат Западная Виргиния…»

Редактор отдела городских новостей, проходя мимо Кауэлла, подмигнул, а потом вдруг остановился и подошел к его столу.

— Если бы они умирали каждый месяц! Вот это была бы жизнь! — сказал Кауэлл.

— Но не президенты Соединенных Штатов, — ответил редактор отдела городских новостей.

— Не надо об этом, — сказал Кауэлл. — Как вспомнишь, так не по себе становится.

— Я думал, что вы, бешеные, будете довольны. Вы когда-нибудь видели подобный бедлам?

— Нет. Просто не верится. Что-то невероятное. Интересно, так ли было, когда убили Мак-Кинли и Линкольна? Ну что тут можно сказать? И сделать? Нет, я не хочу об этом говорить. Ограничусь Джимом Паркером. Дать о нем что-нибудь еще или подождать, пока не будет кончено с Кеннеди?

— Мы продолжаем давать спортивную страницу. И комиксы. И вообще газеты не закрылись. А статью вы написали хорошую.

— Правда, неплохо?

— Но вы допустили одну оплошность — не указали возможного преемника. А ведь: король умер, да здравствует король!

— Черт! — негромко выругался Кауэлл.

— Впрочем, это к лучшему. Вам будет о чем написать завтра. Мне нравится, как вы ввели сюда Кеннеди. Теперь можно развить эту мысль. Кеннеди сменил Джонсон; но кто сменит Паркера? Кто?

— Откуда я знаю? Да и «Нейшнл моторс» не знает. Кроме Паркера, они и не имели никого в виду. Он уже многие годы считался единственным кандидатом.

— Нет, у них кто-нибудь да есть. Они никогда не полагаются на волю случая. По-моему, список возможных преемников у них не короче, чем список возможных преемников президента США.

Кауэлл покачал головой.

— Нет, им придется строить все на пустом месте. Я в этом уверен.

— В таком случае возьмем на себя роль делателя королей. Мы решим за них. Кто наиболее вероятные кандидаты?

— Трудно сказать. Все зависит от того, решат ли они избрать пока временного президента. Почему бы нам не заняться похоронами вместе? Мы обсудим возможные варианты и сделаем выбор.

— Идет. А к понедельнику, я думаю, уже можно будет выбраться из этого дома печали.

█

Они шествовали по улицам столицы в торжественном порядке, как язычники, хоронящие великого вождя, — цивилизованные люди находили какое-то утешение, успокоение и искупление в пышном ритуале, в приглушенном рокоте барабанов и скрипе кожи, в раззолоченных мундирах скорбящих королей, принцев и послов, в барабанном бое, стонах труб и погребальных песнопениях, в диком, хватающем за душу визге волынок Черной стражи, в чеканном шаге ирландских гвардейцев, в блеске оружия и взлетающих к козырькам рук в перчатках, отдающих честь главнокомандующему, в гарцующем, танцующем, пугливом вороном коне без всадника, настолько же полном жизни, насколько недвижим и безжизнен был этот еще недавно кипевший энергией такой молодой человек.

Вереница «кадиллаков», «империалов», «эмбасси» и «континенталей» двигалась по Лонг-Лейк-роуд к кирке, провожая «в последний путь» сильного человека, который чуть было не стал великим вождем. Репортер автомобильного отдела и редактор отдела городских новостей газеты «Леджер» поджидали их, заняв удобную наблюдательную позицию. Торжественность минуты оставляла их равнодушными.

— Как, по-вашему, котируется кирка? — спросил редактор городских новостей.

— С точки зрения престижа? Наравне с церковью Христа в Крэнбруке.

— Хотите держать пари, что Джеймс Паркер, когда приехал в Детройт, не был пресвитерианином?

— Когда он приехал из Суит-Уотера? Нет, такого пари я держать не хочу! — Кауэлл показал рукой на машину, которая первой въехала на стоянку, и продолжал: — Дана Олбрайт. Если совет решит избрать временного президента, то им станет кто-нибудь из вице-президентов — скорее всего Олбрайт. Впрочем, так думаю я. Большинство назовет Мэриона Уильямса, потому что он ведает финансами. В промышленности это самое важное. Налоги, пенсии, профсоюзы — все, что имеет отношение к правительству…

— Мне нравится этот ваш берчистский подход к вещам, — заметил редактор городских новостей. — По-вашему, КПП[1] — орудие правительства Соединенных Штатов?

— А по-вашему, это не элементы одного и того же либерального движения? Разве цели у профсоюзов и федерального правительства разные?

— Вы рассуждаете, как бешеный, — редактор улыбнулся, потом лицо его стало серьезным. — Вы берчист, Бен?

— А вы коммунист?

— Идите к черту!

— Без этого вы не забрались бы так высоко в нашей красной газетенке.

— Мы не красные, старина. Наша газета занимает промежуточную позицию.

— Занимала тридцать лет назад. А до этого она была желтой. Теперь же вам хватит одного пальца, чтобы пересчитать тех, кто стоит правее центра: с меня счет начнется и мной закончится.

— Боюсь, мы начнем ссориться. Давайте лучше поговорим о чем-нибудь более приятном. Например, о том, что вот Кеннеди застрелили. Или о Дана Олбрайте.

Они посмотрели на Олбрайта, который подходил к дверям церкви на полшага впереди своей жены.

— Он даже выглядит как экзекутор.

— Уильямс как будто имеет все права, но у него ничего не выйдет. Карл Пирсон не доверяет кабинетным работникам. Олбрайт — практик. Если решат назначить временного президента, им будет Олбрайт.

— С его экзекуторской репутацией? Вы думаете, Бобби Кеннеди[2] выберут президентом США? А Олбрайт, прямо скажем, не любимец публики.

— Об этом уж пусть заботится их отдел по связи с прессой. Дайте мне побольше места, и я из Профьюмо[3] сделаю Альберта Швейцера. Вы, розовые, сделали же Хрущева в глазах американцев популярней губернатора Уоллеса. За неделю публике будет внушено, что Олбрайт под суровой внешностью поячет редкую сердечность и обаяние.

— Сдаюсь, — сказал редактор весело, но не без сарказма и добавил решительно — Ну, ладно, берем Олбрайта. Объявим его наиболее вероятным кандидатом и посмотрим, поддастся ли совет нашему нажиму.

Кауэлл широко улыбнулся.

— Возможно, и поддастся. Конечно, они взбесились бы, приди им это в голову, и все-таки можно попробовать.

— Какие еще варианты?

— Что, если они предпочтут избрать постоянного президента? В этом случае кандидатов куча. Пять, шесть, а то и семь.

— Многовато. Давайте сократим. Наметим двух, согласно законам хорошей журналистики. Как насчет Клири? Весьма вероятный кандидат. И у вас в воскресном номере идет о нем очерк.

Кауэлл покачал головой и показал на толпу, идущую к церкви.

— Вон Клири. Он мне не нравится. Заставил меня ждать, когда я пришел взять у него интервью. Точно он автомобильный господь бог. Я вам кое-что скажу. В моем очерке он и его газотурбинный двигатель вовсе не выглядят так внушительно, как он, возможно, полагает. По-моему, он коммунист. Нет, мы начнем с Бэда Фолка и Тони Кэмпбелла.

Кауэлл указал на прибывшие «кадиллаки» и выходящих из них людей.

— Публика из «Дженерал моторс». Джек Гордон, Бэд Гудмен, Гоуд, Коул. Вон Бэнки Кнудсен с женой входит в церковь вместе с Расселами. А это Крайслер и Таунсенд, Андерсон, Брайт. Что-то Форда не видно.

— Ну, у нас шишек набирается не меньше, чем на похоронах Кеннеди. Фолк и Кэмпбелл молоды. Пожалуй, слишком молоды, а?

— Для Фолка это будет большой скачок. Прямо из директоров управления. Но поговаривали, что его назначат на место Паркера, и таким образом он стал бы следующим на очереди.

— Он берчист?

— Подобно большинству консерваторов и в отличие от либералов я не ставлю свои решения в зависимость от принадлежности человека к той или иной политической группе, коль скоро его политические взгляды совпадают с моими. Я ставлю на Тони Кэмпбелла. Вот он идет.

Они посмотрели, как красавец Энтони Кэмпбелл и его обаятельнейшая жена с сосредоточенно-серьезным в-идом входят в церковь.

Кауэлл сказал:

— Собственно говоря, я ставлю на Уэнди Кэмпбелл! По сравнению с ней мадам Нью выглядит толстухой вроде Лиз Тэйлор. Тони и Уэнди расшевелят «Нейшнл моторс», как Джек и Джекки[4] расшевелили всю страну. Надеюсь, нашего Тони не пристрелят, когда он будет вылезать из чужой постели…

— А это не сплетни?

— Трудно сказать. А вообще-то, как бы вы вели себя на его месте, имея такую внешность и такие деньги?

— Скончался бы еще в раннем детстве. Я человек невезучий.

— Начнем кампанию в поддержку Тони и Уэнди. Во всяком случае, приятная перемена после всех этих кальвинистов. Когда предприятие разрастается до таких масштабов, оно становится слишком безликим. В Нью-Йорке один таксист рассказывал мне, что в «Нейшнл моторс» есть зал, где стоят огромные картотеки, и какой-то парень — Карл Пирсон, что ли, — и еще Эйвери Уинстон расхаживают там с указками и, чуть им что-нибудь не понравится в какой-нибудь карточке, приказывают: «А ну-ка увольте его». Я считаю, что «Нейшнл моторс» управляют коммунисты и бюрократы. Там нужна Уэнди. Итак, берем Фолка и Кэмпбелла, и еще у меня на примете есть один кандидат. Больше из спортивного интереса. Он понесет гроб.

Они вылезли из машины и подошли поближе к подъехавшему катафалку. Вдова и дети покойного твердой одеревенелой походкой входили в церковь. Те, кто должен был нести гроб, приготовились.

Репортер автомобильного отдела сказал:

— Очень любопытный подбор. Так просто в этот список не попадешь.

— Я узнал президентов автомобильных корпораций. А кто остальные?

— Трое — первые вице-президенты, двое — просто вице-президенты, а вот этот — бельмо на глазу, шлюха на званом вечере. Этот седой, с румяным лицом — Кинг Смит. Мелкая сошка, агент по продаже автомобилей. Карман у него, может быть, и набит, но все равно — мелкая сошка. Член загородного клуба Блумфилд-Хиллз, но попал он туда, должно быть, с заднего крыльца. Я не знал, что он был таким приятелем Джима Паркера, чтобы нести гроб. Вот про Дэвида Бэттла я знал.

— Я так и думал, что это он. Он совсем не стареет. Верно?

— Я говорил о нем. Беру его в число фаворитов. С Дэвидом Бэттлом мы далеко уедем.

— Думаете, вас примут всерьез?

— Плевать! Зато всем будет интересно. Как по-вашему, кто самый популярный человек в Детройте?

— Дэвид Бэттл. Для наших ровесников. До него были Куган Большая Медведица, Джо Луис и Чарли Герингер. А теперь — Эл Кэлайн, Джо Шмидт и Горди Хау. На днях я разговаривал с одной девчонкой, которая не знает, кто такой был Гэр Вуд.

— Ну, о Дэви и теперь будут читать с удовольствием. Бэттл Малая Медведица вырывается вперед с «катлессом» под мышкой, обходит Форда, сшибает «Дженерал моторс» — первоклассный материал! Но он может и нас надуть. Вдруг он окажется темной лошадкой?

— Бросьте шутить. Дурачьте читателей, как хотите, но со мной этот номер не пройдет. Бэттл, конечно, привлек бы внимание публики, но только «Нейшнл моторс» думает не о внимании публики, а о том, чтобы нажить несколько лишних миллиардов долларов.

— Но он чертовски умен.

— По сравнению с другими футболистами?

— По сравнению с кем угодно. И у него есть свои козыри. Все-таки он женат на дочери Уоррена Корта. А главное, он был приятелем Джима Паркера. Ведь они оба из Суит-Уотера.

— Дело ваше. Пишите обо всех четырех: Дана Олбрайт, Бэд Фолк, Тони Кэмпбелл, Дэви Бэттл — звучит неплохо.

— На первой полосе завтра?

Редактор городских новостей помедлил с ответом, а входя в церковь, сказал:

— Подождем до следующей недели. Материалы о Кеннеди все-таки важнее. — Он слегка улыбнулся. — Да и приличнее подождать. А политически Дэвид Бэттл вас устраивает?

— Черт его знает, какие могут быть политические взгляды у футболиста!

█

Комиссия по кандидатурам совета директоров «Нейшнл моторс» в основном согласилась с доводами в пользу Бэда Фолка. На первом заседании Карл Пирсон, председательствовавший на заседании, сказал деловито и благодушно:

— Раньше мне казалось, что следовало бы еще раз подумать о кандидатуре мистера Клири. Тепеоь я вижу, что это ни к чему, поскольку большинство высказывается за мистера Фолка и мистера Кэмпбелла. Через месяц, перед заседанием совета, мы соберемся опять. Прошу каждого прийти к какому-то решению, чтобы мы могли представить совету твердые рекомендации. Мистер Уинстон, у вас есть замечания?

Старик Эйвери Уинстон, душа «Нейшнл моторс», в течение пятидесяти лет успехов и потрясений никогда не упускал случая воспользоваться своими привилегиями, и особенно — привилегией высказать собственное мнение. Он поднялся и сказал:

— Мне нравится, что руководство перейдет к молодым людям, вроде названных здесь. Полагаю, что наша корпорация достигла поворотного момента своей истории. Мы сталкиваемся с новыми условиями. Точнее говоря, мы сталкиваемся с настоятельной необходимостью решать проблемы, которые с каждым годом приобретают все более угрожающий характер. Думаю, это потребует от наших младших коллег напряжения всех сил. Мы рады, что среди нас имеются молодые люди недюжинных способностей вроде мистера Фолка и мистера Кэмпбелле, готовые принять на себя руководство. То, что мы могли так легко отказаться от столь солидной кандидатуры, как мистер Клири, неожиданно явилось яркой демонстрацией нашей силы.

— Какие именно новые условия вы имеете в виду? — спросил Пиосон.

По лицу старика пробежала почти неуловимая усмешка.

— Карл, раз вам приходится задавать мне этот вопрос, я должен буду хорошенько выбранить ваше поколение.

— Полагаю, у меня нет оснований краснеть за сделанное мною, — сухо ответил Пирсон. — Пока я был президентом, наши акционеры получали самые высокие дивиденды за всю историю корпорации. Я бы сказал, что сейчас ее положение устойчиво, как никогда.

— Неужели, Карл? Пожалуй, бухгалтеры-ревизоры согласятся с вами. Но вопрос не в том, насколько устойчиво наше положение, а в том, насколько устойчиво все, на что оно опирается. Вопрос не в наших взаимоотношениях с акционерами, а в наших взаимоотношениях со всей страной.

— Не могу согласиться и с тем, что я пренебрегал корпоративной ответственностью, — продолжал Пирсон.

— Карл, вы, конечно, понимаете, что это просто беспристрастная оценка положения. Да, вы были верны своему долгу перед акционерами в том смысле, что зарабатывали для них деньги. Но чего будут стоить ваши прошлые заслуги, если правительство Соединенных Штатов разнесет нас теперь вдребезги? Господа, на новых руководителей корпорации ложится величайшая ответственность. «Нейшнл моторс» должна быть сохранена в целости. Такие серьезные молодые люди, как мистер Фолк и мистер Кэмпбелл, способны ззять на себя эту задачу. Я думаю, что мы можем помочь им добиться успеха. Мне хотелось бы услышать предварительное мнение. Мэрион, кто из двух главных претендентов, по-вашему, больше всего удовлетворяет именно этому требованию?

Мэрион Уильямс, вице-президент, одно время сам рассчитывавший на пост президента, откинулся на спинку кресла.

— Мистер Уинстон, мое предварительное мнение: для выполнения поставленной задачи больше всего подходит Тони Кэмпбелл. У него нет такой подготовки, как у Бэда, но он всю жизнь связан с корпорацией. Думаю, что его наружность тоже имеет далеко не маловажное значение. Он во всех отношениях просто создан для того, чтобы внушать доверие широкой публике. Он положительно является идеальным олицетворением молодого, энергичного президента корпорации, и я думаю, что одно это перевешивает чашу весов в его пользу в свете тех серьезнейших соображений, которые высказал мистер Уинстон.

— Конечно, у нас не конкурс красоты, но ваша предпосылка логически обоснована, — с довольным видом сказал Уинстон. — Что вы скажете, Карл?

— В данный момент из них двоих я предпочту Бэда Фолка. У него солидная подготовка, без которой обойтись невозможно. Опыт же Кэмпбелла ограничен слишком узкой областью. — Пирсон улыбнулся. — Я, естественно, отдаю предпочтение опыту инженера.

Мэрион Уильямс, финансист, заметил сухо:

— Это что-то новое и неожиданное.

— Мистер Данкуорт, мы еще не слышали вашего мнения, — сказал Карл.

Старик Данкуорт, обладатель самого крупного пакета акций корпорации, поднял голову, словно очнувшись от дремоты. Глядя в потолок, он сказал:

— Того, кто вам нужен, вы еще не нашли. Слушая вас, я понял, что ни тот, ни другой не годится. Мистер Уинстон, я хотел бы несколько уточнить вашу предпосылку.

— Ну, в этом нет ничего нового и неожиданного, — ровным голосом сказал Эйвери Уинстон.

Старик Данкуорт поглядел на стену малого зала заседаний совета. Там висел написанный маслом портрет Эйвери Уинстона, а рядом — портрет Роджера Кэмпбелла работы того же художника. Указав на портреты двух первых президентов корпорации, он продолжал:

— В том-то и дело. Последнее время мы не слышали и не видели тут ничего оригинального и поразительного. Все те же старые мысли, а мы всякий раз настораживаемся, словно нам и вправду предлагают нечто совершенно новое. В чем же состоит наша новейшая идея? В том, что надо ладить с правительством? Не допустить, чтобы оно нас уничтожило?

Данкуорт снова указал на портреты.

— Господа, в недалеком будущем я попытаюсь высказать кое-какие мысли о корпоративной ответственности, не похожие на общепринятую здесь точку зрения. Множество людей предъявляет нам требования просто потому, что мы — гигантская корпорация. И мы выполняем их требования, ибо это наш долг, наше предназначение. Но должен сказать, что в другом отношении мы забыли о своей ответственности. Наши руководители в последнее время были заняты акционерами, с одной стороны, и общественным мнением — с другой, и мы забыли, что наше истинное назначение не в соблюдении этой повседневной деловой этики, а в том, чтобы вести за собой общество и страну.

Он в третий раз показал на портреты.

— Эти двое, сознательно или нет, вели за собой страну. Они созидали. Они не щадили конкурентов. И не пресмыкались перед правительством. Говоря о мистере Фолке и мистере Кэмпбелле, вы подчеркиваете их солидность и консервативность. Вам не нужны потрясатели основ. А я считаю, что такой потрясатель основ нам необходим. Боюсь, что ни тот и ни другой из этих двух положительных молодых людей, которых зы предлагаете, не удовлетворит тем требованиям, которые будут предъявлены к нему как к руководителю в период, отделяющий нас от тысяча девятьсот семьдесят пятого года.

Эйвери Уинстон подождал и, лишь убедившись, что самый крупный акционер кончил, сказал с нескрываемым раздражением:

— После этого нравоучительного монолога не отложить ли нам дальнейшие обсуждения до заседания совета?

Дана Олбрайт стоял в углу зала, прислонившись к стене. Инстинкт пещерного человека. Так он был защищен от нападения сзади. Он вглядывался в лица членов совета, которые здоровались с членами комиссии по кандидатурам, а в лица самих членов комиссии, ища какого-нибудь признака, который помог бы ему сориентироваться. Карл Пирсон как-то особенно приветлив с Бэдом Фолком. Это могло значить многое.

Фолк почувствовал на своей спине холодный взгляд Олбрайта и обернулся. Олбрайт улыбнулся и подмигнул. Он мог улыбаться спокойно. Он кое-что знал о Фолке. Знал то, что Фолк хотел бы утаить от всех. Иные решили бы, что экзекутору в начале заезда стало известно о скрытом пороке соперничающей лошадки лишь по счастливой случайности. Но Дана Олбрайт не признавал счастливых случайностей. Уязвимые места противника надо уметь отыскивать самому.

Бэд Фолк улыбнулся в ответ. Он был спокоен. Его уверенность все возрастала по мере того, как в бессонные ночи он взвешивал свои шансы. Иначе быть не может. Они рассмотрят кандидатуру Тони Кэмпбелла, но выберут все-таки его, Бэда Фолка.

Олбрайт посмотрел на Клири. Вице-президент, возглавлявший инженерно-конструкторское управление, преувеличенно оживленно разговаривал с Мэрионом Уильямсом. Инженеры, влюбленные в свою профессию, так себя не ведут. Стало быть, и он заразился президентской лихорадкой. Олбрайт снова усмехнулся. Клири нажимает на пружины. Но Клири не избрали бы, даже если бы Фолк и Кэмпбелл не котировались совсем. Впрочем, на всякий случай…

Клири почувствовал на себе взгляд Олбрайта и подошел к нему.

— Насколько я понимаю, сегодня мы будем избирать Тони Кэмпбелла в состав совета. Вы думаете, за этим что-нибудь кроется?

Дана Олбрайт сказал:

— Не исключено. — И улыбнулся.

Это встревожит Клири. Но его, Олбрайта, Тони Кэмпбелл не тревожит. Уж кто-кто, а Тони Кэмпбелл у него в руках. Семнадцатилетняя девочка! Улыбка сошла с лица Олбрайта. Совесть экзекутора восставала против этого. Как-то нехорошо пускать в ход подобное оружие. Семнадцатилетняя девочка? Можно ли прибегать к такому средству даже в крайнем случае? Он снова улыбнулся, потешаясь над всеми теми, кто столько лет удивлялся, почему Тони Кэмпбелл не заведет себе десятка два любовниц, как завели бы они, будь у них внешность Тони Кэмпбелла и его акции в «Нейшнл моторс». Это очень смешно. Ведь Тони все время только этим и занимался — прямо у них под носом. И опять улыбка исчезла. Он спросил себя: «Хватит ли у меня духа зайти так далеко?»

— Чему вы улыбаетесь? — спросил Карл Пирсон.

— Так, своим мыслям, — ответил Олбрайт тихим, приятным голосом.

— Мы сегодня выбираем Тони Кэмпбелла в состав совета. Я полагаю, вы согласны?

— Конечно.

— Бэттл пришел с вами?

— Да. Он хорошо подготовлен. Испытайте его.

— Не понимаю. Что вы хотите сказать?

— Порасспрашивайте его о самых разных вещах.

— Зачем?

— Он может вас удивить.

— У нас сегодня нет времени для сюрпризов.

Дана Олбрайт прислонился к панели из красного дерева. Улыбаясь уголком рта, широким для его узкого сурового лица, он спокойно смотрел на человека, ставшего президентом вместо него, Дана Олбрайта. Карл Пирсон и представления не имеет о том, какие его ждут сюрпризы. Они даже не поймут, откуда обрушится удар. Через два месяца президентом «Нейшнл моторс» будет Дана Олбрайт. Вот кто будет президентом. А его главной опорой? Его первым вице-президентом будет Дэвид Бэттл. Иначе быть не может, особенно после того, как уберут Фолка. Из всех сюрпризов Бэттл явится для них наибольшим. Олбрайт убежден, что они не знают о Дэвиде Бэттле того, что знает он.

Дэвид Бэттл. Молния на футбольном поле Суит-Уотера. Дэвид Бэттл. А удастся ли удержать его в руках? Это дело надо провести энергично, но и весьма осторожно. Иначе они могут остановиться на Дэвиде. Да и он способен закусить удила. Вот этого про Дэвида Бэттла они не знают. Они не знают его неукротимого честолюбия. Для них он остается футболистом. Дэвид Бэттл давно уже не тот, а они этого не видят. Не вырвется ли он вперед, если Дана Олбрайт укажет ему способ? Улыбка вновь и надолго раздвинула его губы. Какую узду надеть на Дэвида Бэттла? Где ее найти? Келли Брэнд? Нет, этого мало. У многих есть свои Келли Брэнд. Даже у Эйвери Уинстона была Келли Брэнд. Где искать темное пятно в жизни любимого героя болельщиков американского футбола? В Суит-Уотере? Если сам Дэвид Бэттл безупречен, не порыться ли в архивах его семьи? Конечно, он католик. Пока это серьезное препятствие, особенно в глазах консерваторов в совете. В случае необходимости Дана Олбрайт сам выступит против Дэви. Ну, а еще что? Профсоюзный деятель? Подзаборник? Конокрад? Что было там, в Суит-Уотере? Да, надо поинтересоваться, не теряя времени. Суит-Уотер, штат Западная Виргиния. Что это за городок? Такой же, как Блу-Рок, штат Огайо, из которого происходит сам Дана Олбрайт? В чем их секрет, этих американских провинциальных городков? И в чем секрет Суит-Уотера, из которого вышли такие люди, как Джеймс Паркер и Дэвид Бэттл?