Похищение лебедя

Глава 25 МАРЛОУ

Я представлял себе сад Беатрис, наверняка маленький, прямоугольный. В книгах о парижских живописцах конца девятнадцатого века, которые мне удалось найти, не упоминались никакие Клерваль, зато была репродукция Берты Моризо, изобразившей своего мужа и дочь на тенистой скамье. Текст пояснял, что Моризо с семьей жила в Пасси, роскошном новом пригороде, — как и Беатрис де Клерваль. Мне виделся сад Беатрис поздней осенью, листья уже побурели, пожелтели, иные приклеены дождем к мощеной шифером дорожке, плющ на стене — цвета бургундского: vigne vierge, гласила подпись под картиной, изображавшей подобную стену, — настоящий виргинский плющ. Вокруг солнечных часов несколько розовых кустов, уже голых, с коричневыми стеблями и красными ягодами плодов. Обдумав эту картину, я мысленно вычеркнул солнечные часы. Зато добавил увядшие клумбы, остовы хризантем или каких-нибудь других тяжелых цветов, потемневших от дождя, и в центре — строгие бордюры кустов и скамья. Женщине, глядевшей на все это из-за конторки, лет двадцать шесть — зрелый возраст для той эпохи. Она уже несколько лет замужем, но бездетна. Эта тоска — тайная боль, судя по ее любви к племянницам. Я видел ее за конторкой, расписанной матерью, видел пышные светло-серые юбки — помнится, дамы одевались по-разному утром и вечером? — складками падающие вокруг стула, кружева манжет и воротника, серебристую ленточку, обвивающую узел тяжелых волос. В ней самой нет ничего серого, лицо с сильными и яркими даже в тусклом освещении чертами, темные волосы блестят, алеют губы, глаза в это сырое утро ласково глядят на листок письма, уже ставшего ее любимым собеседником.