Пункт назначения 1990. Шаман

Глава 9

Где-то на краю сознания пахло летом, лугом, травами. Запах этот напоминал о детстве. Я открыл глаза. Над головой потолок. За окном сумерки. В доме тихо-тихо. Запах трав никуда не делся. Только детства не было и в помине. Так, чужая жизнь, в чужом теле. Сплошное разочарование.

Тихо напевала Вика. Я прислушался, и губы мои сами собой растянулись в улыбке. Конечно, о чем еще могла петь девчонка? У Юры и через тридцать лет останется море поклонниц. С кухни доносилось задорное:

Я откинул одеяло, спустил вниз ноги, уселся на кровати ощутил босыми ступнями шершавую поверхность пола. Кто-то заботливо раздел меня до трусов. Не было парика. Даже невидимки какая-то добрая душа повыковыривала из волос. Сомневаюсь, что все это сделал Влад. Скорее Вика.

Почему-то стало неудобно. Обо мне никто и никогда не заботился так… По крайней мере, в той жизни, которую я помнил. Э-хе-хе-хе, я, покряхтывая и держась за поясницу, поднялся. Оперся о спинку кровати.

Колени предательски дрожали. Ноги были ватными. Спину ломило. В голове образовалась приятная пустота и легкость, словно она по недоразумению обернулась воздушным шариком и вот-вот должна была взлететь.

Нечаянное сравнение меня насмешило. И я, хихикая самым идиотским образом, поплелся к стулу, на спинке которого кто-то развесил мои штаны. Не дошел совсем чуть-чуть — подвели ноги. Зацепил мыском ножку стула, потерял равновесие, завалил стул, сам едва не упал сверху.

На шум прибежала Вика. Включила свет. Обрадовалась:

— Сережа, ты уже проснулся?

Что тут скажешь? Я кивнул.

— Это хорошо.

Она поспешила к столу, подняла стул, пододвинула его мне, протянула джинсы.

— Садись, одевайся.

Я уселся, стал послушно пихать ногу в штанину и с удивлением понял, что никак не могу туда попасть. Руки и ноги словно жили своей жизнью, подчиняться голове отказывались напрочь.

— Ох, беда… — Пробормотала девчонка. — Погоди, я сама.

Она отняла штаны и принялась меня одевать. Как ребенка. У нее это получилось куда ловчее. Мне же стало жутко неловко. Вика дотянула джинсы до стула, попыталась меня поднять, но стушевалась и оставила нас с брюками в покое. Я поднялся сам. Натянул, застегнул, придерживаясь одной рукой за стол.

Вика словно ненароком отвернулась, обернулась к окну. И я понял, что ей тоже неловко.

— Ты как себя чувствуешь, — спросила она.

Я соврал:

— Превосходно.

— Ага, превосходно! Что я, слепая что ли? Я по-твоему не вижу? Ты же еле на ногах стоишь!

Она услышала звук застегиваемой молнии, кивнула своим мыслям и снова повернулась ко мне. Вид у нее стал самый что ни на есть решительный.

— Ну ничего, сказала она. Я там обед приготовила и чай заварила с травками. Поешь, посидишь и будешь, как новенький.

Я ей поверил. С таким старанием новеньким станет даже несвежий покойник. Вот только мой организм был категорически против чая. Для начала ему требовалось посетить кривобокую будочку во дворе.

— Обязательно все съем и все выпью. — Согласился я. — Только прогуляюсь кой-куда.

Вика возмущенно воткнула руки в боки.

— Никуда я тебя не отпущу! Не хватало, чтобы ты завалился по пути. Хочешь, принесу ведерко?

Это был явный перебор.

— Не хочу, — твердо ответил я. — Я же не присмерти. Что ты со мной как…

Она было надулась, то тут же оттаяла. Сказала:

— У меня есть идея лучше. Одного тебя я не отпущу. Но! — Она лукаво улыбнулась. — Помнишь, что мне велел Слава?

Слава много чего велел. О чем именно идет речь, я пока не догадался. Поэтому помотал головой.

— Он велел вести тебя в… — Вика запнулась, смутилась, потом заулыбалась пуще прежнего, — на гауптвахту, если ты не будешь слушаться.

Улыбка у нее была чудесная. Не улыбка, а нектар для души.

— А я тебя не слушаюсь? — Спросил я с интересом.

Вика приняла самый серьезный вид и подтвердила:

— Еще как!

Впрочем, надолго ее серьезности не хватило, и она почти сразу расхохоталась в голос. Пришлось пообещать:

— Я больше так не буду. Не надо меня конвоировать.

— Ничего не знаю, — сказала девчонка, — пойдешь под конвоем! Как злостный хулиган.

Под таким конвоем в сортир меня еще не водили. Но это вышло неожиданно приятно. Вика подошла к делу серьезно. Обняла меня за спину, закинула мою руку себе на плечи. Хорошая, добрая девочка. Довела до дверей, оставила на пороге. Даже отошла из деликатности.

На обратном пути еле выпросил разрешение идти без поддержки. Благо ноги стали послушнее, ощущение, что голова вот-вот оторвется от шеи и взлетит, прошло.

— Что у вас случилось без меня? — Я остановился на первой ступеньке крыльца отдышаться.

Вика отмахивалась ладонью от озверевших комаров. Смотрела на меня спокойно.

— Ничего. Уложили тебя спать, Слава куда-то уехал. Клиентов больше не было.

— А Влад?

— Он тоже уехал, но обещал вернуться. Сегодня. За матрасом поехал.

— Это хорошо.

Это действительно было хорошо. Я странным образом за эти три дня успел привязаться к неунывающему парню с обидным прозвищем Воланчик. К моему единственному в этом мире другу.

Снова вернулась слабость. Ступеньки больше не казались ерундой. Они стали почти непреодолимой преградой. Я с тоской оглядел крыльцо.

Вика уловила мой взгляд, хлопнула себя по щеке, прибила очередного кровососа, не выдержала:

— Давай, помогу. Ты вон сколько сам прошел, просто герой. А пока на крыльцо залезешь, меня съедят. Тебе что, нужны мои кости и пустая шкурка?

Взгляд у нее стал смеющийся и укоризненный одновременно. Довольно необычное сочетание.

Я признался:

— Не нужны.

Прозвучало двусмысленно. Вика нахмурилась. А я рассмеялся в ответ.

— В смысле, нужны. Но вместе с кровью и мясом. В живом виде. Целиком.

— То-то же, — она моментально подобрела и, не спрашивая больше разрешения, подхватила меня под руку, потащила наверх.

Ближе к ночи приехал Влад. Привез раскладушку. Вместе с ней матрас и все постельные прибамбасы. Обрадовал с порога:

— Я к вам решил переехать. Не прогоните?

— Прогоним, — пошутил я, — нафиг ты тут нам сдался? Только объедать будешь.

Вика тут же бросилась на защиту.

— Сережа, зачем ты так. Владик нам совсем не помешает. И еды у нас много. И деньги скоро будут. Ведь правда, Влад?

Она уставилась на Воланчика с надеждой. А я поспешил ее успокоить:

— Вика, я просто неудачно пошутил. Никто его гнать не будет.

Когда легли спать, когда погас свет, когда зазвенели оголодавшие комары, Влад произнес громким шепотом:

— Серега, ты чего сегодня устроил? С дуба рухнул?

Ответ мой прозвучал глупо. Но был он предельно искренним:

— Не знаю, я не специально. Само как-то получилось.

Воланчик хохотнул:

— Ага, насралось. Само. — Потом сменил тон на встревоженный. — Ты точно не обдолбался ничем?

Я не нашелся, что ответить. Кто его, этого Серегу знает? Как он жил…

Влад сам себя успокоил:

— Хотя, откуда? Из дома ты не уходил. Вещи я тебе сам собирал. Да и не водилось за тобой раньше. Курнуть если только… Но тоже давно не было.

— Э-э-э! — Я даже сел. — Не надо грязи. Ничем я не обдалбывался и ничего не курил. Говорю же, сам не знаю, как вышло. Просто вдруг увидел. — Я замялся. — Не могу объяснить. Просто вдруг пришло откуда-то. И аэродром, и самолет, и люди. Там парнишку в форме расстрелять хотели…

— Менты? — Изумился Влад.

— Нет, те, кто самолет захватили.

Воланчик слез со своей раскладушки, обмотался одеялом, дошлепал до кровати и сел рядом со мной.

— Ты правда все это видел?

Я кивнул. Потом пояснил словами:

— Правда.

— Охренеть…

Влад замолк. Я тоже молчал.

— А кто их захватит, видел?

Я пожал плечами. В комнате было темно. Но глаза уже спели привыкнуть. И Влад разглядел мое движение, понял его без слов.

— А почему? — Спросил он.

В голосе его было жадное любопытство. Я снова пожал плечами.

— Не знаю. Парнишку видел, дуло обреза видел. Руки видел.

Я прикрыл глаза, вспоминая что и как. Руки были необычные. И я добавил вслух:

— Все пальцы в наколках. Ну, у того, что с обрезом.

— Охренеть, — опять констатировал Влад. — И что теперь?

— Не знаю. Завтра будет видно. Если все это произойдет, обязательно объявят в новостях.

Это было очевидно. На дворе наступило время гласности. Это раньше людские нервы берегли. А теперь из телевизора на народ лились ушаты крови, боли и грязи. Я невесело усмехнулся: «То ли еще будет!» Но этого надо дожить. Влад еще немного посидел. Потом сказал:

— Ладно, давай спать. Поздно уже.

Словно это я к нему пришел и не даю уснуть.

— Поздно, — согласился я.

Он вернулся к себе. Долго ворочался, скрепя раскладушкой. После затих. Я же никак не мог уснуть. Нежданное видение не давало покоя. Рождало тревогу на сердце. В конце концов, уснул и я.

В эту ночь мне не снилось ничего. Вика не плакала. Или я этого просто не слышал. Не знаю. Утром проснулся разбитый. Болело все тело. Ломило кости, как у старика.

Вика опять сварила мне отвар. Стало чуть легче. Потом был завтрак. После пришлось облачаться в дурацкий наряд, лепить заколки, надевать парик.

Потом приехал Лис, привез упаковку яиц, протянул Вике. Сказал нарочито громко, чтобы я обязательно расслышал:

— Возьми, пригодится. А то этот шут тебе скоро все продукты перепортит.

Вика прижала к себе яйца, принялась заступаться:

— Он не шут!

Лис, уставился на меня, усмехнулся.

— Не шут, как же. Видел я тут вчера один спектакль.

— Это не спектакль, — попробовала убедить она, — он правда что-то видел! Я ему верю!

Лис скривил губы.

— Вик, — он посмотрел на нее с сожалением, — ну что ты, как маленькая. Так не бывает! Только в сказках бывают пророки, ну, — он запнулся, выдал неожиданное, — и в библии еще. Но мы же не в сказке! Принял какой-то дряни и словил глюки.

Влад победно глянул на меня. Что ж, значит не только он пришел к такому выводу. Я сжал губы и в спор лезть не стал. Мне совершенно не хотелось убеждать Лиса в обратном.

— А миска? — Не сдавалась девчонка. — Ты же сам видел!

Слава не сдержался:

— Это просто совпадение! Ну, или он сам специально это сделал, чтобы нас запутать. Не верю я в пророчества! Понимаешь, не верю!

Последние слова он произнес практически по слогам.

— Понимаю, — пробормотала Вика и добавила упрямо, — а я верю.

— Ну и ду…

Лис осекся и не договорил, поспешно выпалил:

— Прости!

— И я верю. — Сказал вдруг Влад.

Лис недоверчиво оглядел всю нашу компанию, сдался, махнул рукой и завершил спор извечным:

— Ну и хрен с вами! Верьте во что хотите.

На этом диспут сошел на нет.

Время тянулось медленно. Мы уже успели попить чаю. Еще раз разругаться вдрызг. Конечно, успели и помириться, чтобы не расстраивать Вику. Я сидел за столом, пялился в пустое окно. Не знал, чем себя занять. На душе было гадостно, и я сам себе не мог объяснить почему. Тревожно было, неспокойно.

Под париком нещадно зудила кожа. Скорее от невозможности ее почесать, чем по какой-то иной причине. Костюм индейца бесил. Я сидел и думал: «Зачем только облачался с утра? Мог бы особо и не стараться. Посетителей все-равно нет!»

То ли реклама не сработала, то ли вчерашняя баба разнесла слухи. Угадывать, что из этого истина, не хотелось. Хотелось прилечь, хотелось скинуть кроссовки, хотелось стянуть парик, запустить в волосы обе пятерни и…

Вика поставила передо мной новую чашку с отваром, отвлекла от размышлений, велела:

— Пей, станет легче. Я знаю…

Сказано это было так уверенно, что я тут же взял чашку и отхлебнул добрую половину. Действительно полегчало. Вика заметила это, довольно кивнула, ушла, бросив по пути:

— Скоро обедать позову.

Мысли мои переключились на еду. От обеда я бы не отказался. Не срослось…

Чуть за полдень пришла клиентка — совсем молоденькая девчонка, ровесница нашей Вики. Глаза у девчонки были грустные, припухшие от слез. Мне она показалась растерянной, испуганной.

Клиентку в комнату проводил Влад. Вика едва глянула на нее, как скрылась на кухне, а вскоре вернулась со знакомым уже подносом. На нем стояли 2 чашки с отваром и мисочка с печеньем.

— Пей, — моя помощница протянула девчонке чашку, — тебе надо успокоиться.

Та послушно обхватила ладонями горячие керамические бока, сделала глоток, сказала:

— Спасибо, вкусно.

— Здесь мята, душица, ромашка, боярышник, шишки хмеля и мед, — пояснила Вика, — пей, это полезно.

После строго глянула на меня. Я схватил свою чашку, заверил:

— Я пью, пью.

— То-то же, — сказала она ворчливо и отобрала старую мою чашку.

Клиентка прыснула, спрятала улыбку в керамическом нутре бокала, потянула в себя аромат. Лицо ее разгладилось. Вид стал довольный.

— Замечательный запах, — сказала она.

Я кивнул. Мне не хотелось ее спугнуть.

— А помощница у вас строгая, — заметила девчонка. — Но добрая. Вон как заботится.

С этим я тоже согласился, подвинул к ней ближе печенье, спросил:

— Как тебя зовут?

Она послушно ответила:

— Лена.

— Вот что, Леночка, пей чай и рассказывай, что у тебя стряслось.

Девчонка вздрогнула, опустила взгляд, на ресницах появились слезы. Я думал, что случилось нечто страшное, но все оказалось куда банальнее — любовь. Несчастная, нужная только ей первая любовь.

Сколько таких историй случается в жизни? Сколько взрослых относятся к ним серьезно? Почти никто. Только для этой девочки все было серьезнее некуда. Пришла она за приворотным зельем. И ей надо было срочно помогать, чтобы глупостей не надела. Чтобы не наглоталась таблеток или не бросилась из окна.

Вот только приворотность я сотворить не мог. Не было такого рецепта в моем багаже знаний. Зато было другое. Для начала я потребовал у Вики очередное яйцо. Девочка, замирая от предвкушения чуда, разбила его в воду, подержала миску в руках, загадала самое заветное желание, заглянула внутрь, тихо ойкнула и тут же вручила пиалу мне.

— Что это значит? — Спросила она.

Я ничего от этого гадания не ждал. Затеял его просто так, для антуража. Потом хотел заболтать девчонке зубы, успокоить, утешить. Но символ в чашке говорил сам за себя. Я поставил пиалу на стол, придвинул к ней.

— И что ты здесь видишь?

Я принял самый что ни на есть мудрый вид, а с серегиной смазливой мордой это было довольно сложно.

Лена всхлипнула.

— Сердце, — пролепетала она еле слышно, — разбитое.

— Как думаешь, чье?

— Мое…

— Правильно, — согласился я. — А знаешь почему?

Девочка помотала головой. Потом предположила робко:

— Я страшная? Я его недостойна? — И залилась слезами всерьез.

Только этого мне тут не хватало. Прибежала Вика, принесла чистый платок. Посмотрела на меня с укоризной. Мол, чего ты творишь, шаман хренов! Не видишь, человеку плохо. Я поймал ее руку, пожал, успокаивая. Сказал девчонке:

— Нет, Лена, не поэтому.

Она встрепенулась с надеждой.

— А почему?

— Ты просто все перепутала, полюбила не того человека. Там, — я ткнул пальцем в потолок и принялся самозабвенно сочинять, — судьба каждого из нас расписана. Есть люди, которые нам суждены. А есть чужие. Ты выбрала не своего. Он чужая любовь. Он создан не для тебя. От этого и все страдания.

Пока она не начала задавать вопросы, я всунул ей в руки каменную палочку, лежавшую без дела на столе. Приказал:

— Перемешай, только думай не о нем, а о своем будущем без него, после него. Спроси у судьбы, что ждет тебя дальше.

Лена восприняла все серьезно, нахмурила лоб, принялась мешать, высунув от усердия кончик языка. Глаза она закрыла. Я твердо решил — что бы там не вышло, распишу ей счастливую жизнь. Пусть успокоится, пусть обретет надежду. Врать не пришлось. Высшие силы оказались на моей стороне.

Лена открыла глаза, отложила палочку и изумленно вытаращилась.

— Так не бывает… — пробормотала она и заразила меня своим удивлением.

Я поднялся, встал у нее за спиной. Рядом пристроилась Вика. Мы втроем молча смотрели в чашу. В ее глубине снова было сердце. Ровное, объемное, совершенно целое.

Лена ушла абсолютно успокоенной и счастливой. Унесла с собой Викин сбор. Обещала две недели его пить. Денег брать с нее я не разрешил. Вика и Влад спорить со мной не стали.

Зато Лис, когда за клиенткой закрылась дверь, набросился с возмущенным шипение.

— Совсем сбрендил? А если узнают? Что будешь говорить? Пожалел? Не позволила совесть? — Он хлебнул чая из моего бокала, бухнул чашкой о стол. — Хотя, откуда у тебя совесть! Всех нас подставляешь и хоть бы хны! Сволочь ты, Серега.

Он грохнул дверью и ушел во двор. Вика глянула на меня без капли осуждения и бросилась следом за ним. Я тяжело опустился на стул. В голове был сумбур. И, вроде, сделал доброе дело, а на душе скребли кошки. Как так? Вспомнилось не кстати — добрыми намерениями выстлана дорога в ад? Да? Кажется, к этому самому аду я уверенно приближаюсь семимильными шагами.

Дальше до самого вечера воскресенье обошлось без сюрпризов. Лис со мной принципиально не разговаривал. Я тоже не лез на рожон. Вика сначала пыталась нас примирить, но потом плюнула, взялась за блины. Дом сразу наполнил аппетитный запах.

Влад притащил из машины здоровенный кусок марли и канцелярские кнопки. На мой удивленный взгляд сказал:

— Сил нет кормить кровососов. Зажрали совсем.

Тут я с ним был полностью солидарен и принялся помогать. Лис ушел на крыльцо. Из окна было видно, как нервно он курит. Одну за одной. Беспрестанно.

Слегка примирил нас вечер.

Сначала Вика надумала смотреть гардемаринов. Расставила стулья, притащила с кухни табурет, усадила всех рядком. Потом…

Потом началась программа «Время». Диктор с траурным видом поведал:

— Сегодня в 06:40 утра рейс SU-4076 авиакомпании «Аэрофлот», летевший из Нерюнгри в Якутск был захвачен…

Дальше я не слушал. В глазах потемнело, ладони вспотели. Все оказалось правдой. Все оказалось реальностью.

Лис дослушал новость до конца, отобрал пульт. С каменным лицом нажал кнопку. В комнате стало тихо. Влад и Вика смотрели на меня со смесью восхищения и обожания. Воланчик не выдержал первым:

— Серега, так ты у нас ясновидящий? Круто!

Он вскочил, бросился ко мне обниматься, Вика захлопала в ладоши.

А я смотрел на Лиса. Тот резко поднялся, подошел к столу и жахнул со всей дури кулаком. Веселье моментально стихло. Жалобно зазвенели на блюде камушки. Слава, забыв о девчонке, разразился бранью. Потом слегка опомнился, перешел на цензурные аналоги:

— Идиот, дурак, кретин!

Он сделал паузу, а я попытался уразуметь, к кому последние эпитеты относятся. Впрочем, он сам развеял мои сомнения:

— Какой же я идиот! Надо было сразу рассказать куратору, что ты тут наболтал. Теперь эта курица разнесет весть по всей округе. Мы ж вовек не отмоемся! Он обернулся ко мне. Лицо у него пошло красными пятнами. Глаза стали несчастными, как у побитой собаки.

— Собирайся, — кинул он мне коротко, — поехали. Объясняться будем. А по пути подумаем, что говорить.

Лис замолк перевел дух и добавил совсем убито:

— Серега, какой черт дернул тебя за язык? Лучше бы молчал и сопел в две дырки. Нашел с какой новостью вылезать!

Он снова грохнул кулаком и вышел.

— Что это было? — Спросил с недоумением Влад.

Вика смотрела молча, с испугом. Я же с абсолютной ясностью осознал, отчего мне весь день было так тревожно. Понял, в какое дерьмо ненароком вляпался. Да что там вляпался, влез по самые уши…