Глава 45 ВЕЙН

Я не знаю, как описать все, что произошло.

Я даже не уверен, происходило ли это в действительности.

Возможно, Живой Шторм съел меня, и мой разум выдумал все это, пока мое тело переваривалось.

Все, что я знаю, в одну секунду сражение разваливалось, и я думал, что мы с Одри должны провести наши последние несколько минут, целуясь. И в следующую секунду откуда ни возьмись появились ветры, говоря нам:

— Вверх!

А потом…

Я даже не знаю.

Ветер стал зверем с миллионом невидимых голов, рук и зубов, будто своего рода кракен-гидра, сотканный прямо от воздуха. И он использовал то, что произошло, чтобы пожрать все, чего он касался… включая нас. Но мы не были уничтожены. Нас просто… затянуло.

Одри. Меня. Астона. Солану. Оза. И других Сил Бури, которые все еще дышали… даже Ареллу.

Нас всех затянуло… в кокон?

Предполагаю, что это также можно назвать чревом… но мне это кажется слишком грубым.

Таким образом, мы были в той причудливой штуке — коконе, вокруг нас плавали теплые бризы, которые пели о спасении нашего наследия. Между тем мы могли всё видеть, сражение еще шло вокруг нас… своего рода кино, но, так или иначе, не просто наблюдение?

А затем… все успокоилось, и мы мягко опустились на примятую траву, и все просто уставились друг на друга: «ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИЗОШЛО???».

Вот так.

Я не знаю.

Но думаю, это не имеет значения.

МЫ ЖИВЫ!!!

И МЫ ПОБЕДИЛИ!

Оз празднует, приказывая убрать все тела, доказывая, что он знает, как убить все веселье.

Я предлагаю помочь. Но да…

Запекшаяся кровь — это слишком.

Особенно, когда я понимаю, что у большинства Буреносцев сломаны шеи.

— Самоубийственные порывы, — выдыхает Астон. — Он сам прикончил свою армию.

— Почему он это сделал? — шепчет Солана. — Она на самом деле так легко сдался?

Ни у одного нет реальных ответов, хотя они обсуждают различные теории.

Я пытаюсь осмотреться, но не могу перестать думать обо всех мертвых чуваках, наблюдающих за мной. У Одри то же самое во взгляде, как и у меня, поэтому я беру ее за руку и веду к краю луга с полевыми цветами. Когда мы становимся спиной к полю битвы, почти похоже, будто мы сидим где-то в парке, наблюдая закат. Ну, мы, как бы, притворяемся.

— Ты думаешь, это больно? — шепчет Одри. — Когда порывы…

Я представляю лицо Гаса в тот момент, когда проявился его порыв.

Одна секунда, Гас был.

А в следующею его уже не было.

— Нет, я не думаю, что они что-либо чувствуют. Это происходит слишком быстро.

Минуты проходят, и я считаю автомобили на парковке центра помощи туристам, радуясь, что они все еще стоят теми же аккуратными рядами, нетронутыми штормом.

— Что если люди там видели бой? — спрашиваю я.

— Они, вероятно, ушли под землю в убежище от шторма, — говорит Одри. — И если они этого не сделали, я уверена, что они придумают своего рода рациональное объяснение. Земные могут оправдать невозможное. Даже ты бы так сделал, когда думал, что ты один из них.

— Не всегда, — говорю я ей. — Я никогда не позволял себе оправдывать веру в тебя.

Ее взгляд становится мягким, и полуулыбка играет у нее на губах.

Я быстро придвигаюсь немного ближе, решая, испытать удачу. Наши ноги соприкасаются, и прилив тепла дает мне прилив мужества.

— Я знал, что безумие верить, что девушка, которая мне каждую ночь снилась, на самом деле была где-то там. Я просто так сильно хотел, чтобы ты была настоящей, что меня больше ничего не волновало.

От этого она уже полностью улыбается, и я тянусь к ее руке, удивляясь, что чувствую мягкий порыв Западного щита, окутавший ее кожу.

— Порыв не хотел уходить, — говорит она, когда я поглаживаю бриз большим пальцем. — Это странно, но я надеюсь, что он никогда не уйдет?

— Эй, ты и тот ветер через многое прошли. Возможно, больше, чем ты и я.

— Не совсем. — Кончиками пальцев она проводит по моей ладони… такой простой жест, но он серьезно порождает искры и дрожь. — Однажды ты сказал, что в твоей жизни нет ничего постоянного, кроме меня, — шепчет она. — Но и ты постоянно присутствовал в моей. Знаю, вероятно, ты не помнишь… и я сожалею об этом…

— Все хорошо, — говорю я ей.

И это в самом деле так.

Мне все еще необходимо разобраться в своем прошлом… и я разберусь.

Но прямо сейчас меня больше волнует наше будущее.

Я касаюсь ее другой рукой, и по руке взмывает тепло, быстро достигает сердца.

Она понимает, что со мной делает?

Мы встречаемся взглядами, и у меня перехватывает дыхание.

Может, и понимает.

— Так, — говорит она, облизывая губы и наклоняясь немного ближе. Достаточно близко, что мой мозг кричит, ЭТО ОНО!!!

Я решаю не останавливать это.

Меня не волнует, что мы всего лишь в нескольких футах от смерти и разрушения.

Возможно, поцелуй на поле битвы будет нашей «фишкой».

Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз чистил зубы и надеюсь, что ее не уничтожит запах моего тела, когда она глубоко вздыхает и спрашивает:

— Что мы сделаем с Райденом?

Так вот о чем она сейчас думает?

Почему бы вселенной просто не врезать мне по яйцам?

Особенно за то… что я напрочь про него позабыл.

С его армией покончено… по большей части. Разве это не означает, что все позади?

Хотел бы я, чтобы все было так просто. Но Одри права.

Райден никуда не делся, и пока он здесь, может снова начать доставлять неприятности.

— Но что, черт побери, нам теперь делать? Он заперся в своей крепости, все еще под своей защитной реакцией.

Я откидываюсь на траву и смотрю в темнеющее небо, чувствуя себя крошечным муравьем.

Было бы просто потрясающе, если бы мы могли просто попросить щит Одри позвать своих друзей и взорвать Брезенгард, чтобы закончить работу. Но… Я не думаю, что ветер работает именно так.

Если бы это было так, разве они бы не сокрушили Райдена давным-давно?

Думаю…

У ветра определенно есть индивидуальность… но еще и сила.

Если он нам действительно будет нужен, может быть, он поможет.

В противном случае мы сами по себе.

Кажется, наше дело — выяснить это… и я знаю, что делать.

Я могу убить Райдена.

Должен ради Гаса, моих родителей и всех Западных, защищавших мой язык.

Это моя битва.

Пришло время закончить ее.

Эта часть особенно сложная.

Все теперь сводится к нему и ко мне, поэтому… я, что, должен бросить ему в лицо перчатку и вызвать на дуэль?

Вопрос получше: Как мне победить его?

— Пожалуйста, — шепчу я, мои слова автоматически переключаются на Западный язык. — Помоги мне выяснить, как это закончить.

Одри откидывается рядом со мной, и мы вместе слушаем мелодии, плавающие в воздухе. Сначала все кажется одним и тем же… просто песни о бурном дне, исчезающие в спокойной ночи. Но медленно текст меняется, и что-то привлекает мое внимание:

Рожденный небом,

Опирающийся на землю,

Столько потеряно. Но больше получено.

Ищи союзника,

Познай их ценность,

Победи сквозь мир и боль,

Одри сказала мне однажды, что сильфиды застряли между двух миров, так как у нас связь, как с ветром, так и с землей. Я, так понимаю, что в первой части, в основном, ветер соглашается, что да, этот бой мой.

Но кто мой «союзник»?

И главное… почему процесс должен включать боль?

Разве я не могу одержать победу через мир и что-нибудь еще? Как насчет пушистых кроликов?

На самом деле, теперь, когда я думаю об этом, «нападение кроликов» кажется супер ужасным. Я воображаю стаю с красными глазами, клыками, кролики-убийцы, когда Одри что-то бормочет.

— Что ты сказала? — спрашиваю я, тряся головой, чтобы вытряхнуть оттуда кроликов.

— Все мои инстинкты говорят мне, что если мы попытаемся вторгнуться в Брезенгард, мы никогда оттуда не выйдем.

Я согласен… хотя мне не нравится, как небрежно она вставила туда слово «мы».

С другой стороны, возможно, она — «союзник»?

Кроме того я уже знаю ее «ценность».

— Должен быть способ выманить его из крепости, — говорит она. — Чем-то, чему он не сможет сопротивляться.

— Языком, который он пытался украсть в течение последних десятилетий? — спрашиваю я. — Или есть шанс вернуть заключенных, которые все перебаламутили, убежав? Мы предложили ему и то, и это, и вместо того, чтобы появиться, он послал всю свою долбаную армию… а потом он уничтожил их. Парень, похоже, окончательно слетел с катушек. И, ммм, если он был страшен, когда просто был злым чуваком, пытающимся захватить мир, представь то, кем он будет сейчас, когда сошел с ума? Он, вероятно, превращает Брезенгард в лабиринт гиблых мест и просто останется там, взрывая все Шреддером, перед тем как принять долгую ванну с пеной.

— Ванну с пеной? — спрашивает Одри.

— Ты должна была увидеть его ванную комнату.

Одра садится:

— Точно! У тебя еще есть свисток-вертушка, который ты украл из его спальни?

Я едва успеваю кивнуть, прежде чем она встает, бормоча о том, что нужно найти ее мать, и бежит через поле битвы.

Силы Бури убрали тела, и теперь они, кажется, готовят раненых к транспортировке.

— Как ты думаешь, куда они собираются их забрать? — спрашиваю я Одри.

— Недалеко отсюда есть база. Они устроили ее после того, как твои родители были убиты, чтобы они могли приглядывать за тобой во время процесса усыновления.

Ну, это… странно… но думаю, что имеет значение только то, что у них есть, то, что может помочь раненным.

Если все выживут, у нас могло бы быть приблизительно двадцать пять опекунов… и все же потерь — тонна, но не столь жестокая, как последнее сражение. И, эй, это больше, чем все, что делает Райден. Мне бы хотелось выяснить, почему он убил всех.

Мы, наконец, находим Ареллу на самом высоком месте, взгромоздившейся в центре холма с протянутыми руками к небу.

— Что ты делаешь? — спрашивает ее Одри.

Арелла подскакивает, а потом потирает травмированное плечо:

— Я пытаюсь найти песнь твоего отца. Я не видела его Восточный, со дня, когда покинула Водоворот, и начинаю бояться, что Райден взял его под свой контроль.

Слова полностью останавливают Одри.

— Если это так, мы вернем ветер, — обещаю я. — Я уничтожу Райдена, как только подберусь к нему поближе.

Она кивает, с трудом моргая, прежде чем сделать глубокий вдох и сосредоточиться на матери.

— Я думаю, что знаю, как убедить Райдена покинуть Брезенгард, — говорил она Арелле. — Но ты мне понадобишься, чтобы послать ему сообщение.

Арелла улыбается:

— Я думала, что ты не доверяешь мне.

— Нет. — Одри сжимает челюсти, она выглядит готовой рявкнуть в ответ. — Но мне нужно, чтобы ты послать птицу с кодом, который использовали ты и Райден.

— Почему ты хочешь потратить на это время? — спрашивает Оз, подходя к нам. — Отправить ветер — гораздо быстрее.

— Да, но если мы пошлем ветер, это не встряхнет его, — говорит ему Одри. — Я видела, насколько он бы напряжен от воронов моей матери.

— Они все еще у него? — шепчет Арелла.

Одри опускает голову:

— У него теперь только один. Он свернул шею самцу, после того как я не дала ему то, чего он хотел.

Слезы текут по щекам Ареллы, и она бормочет что-то, что не улавливает ни один из нас. Потом она засовывает пальцы между губ и пронзительно свистит.

Я жду, что прилетит ее уродливый ворон, но вместо этого огромный коричнево-золотой орел взлетает над нами. Он кружится три раза и опускается на запястье Ареллы. Его когти впиваются в ее кожу, и это выглядит болезненно.

— Какое сообщение мне передать? — спрашивает она, расправляя крыло орла.

— Скажи Райдену, что свисток-вертушка его сестры у нас, — говорит Одри. — И если он не встретится с нами здесь на восходе солнца, мы его уничтожим.

Это хороший план, хотя трудно поверить, что Райден будет больше заботиться о флейте, чем о силе четырех.

— Скажи ему прийти одному, — добавляет Одри. — И безоружным. И дай ему это, как доказательство.

Она просит у меня свисток-вертушку и обламывает одну из перистых штучек, свисающих с него.

— Я предполагаю, что это были заколки для волос его сестры, — говорил она, когда Арелла заставляет орла сжать кусочек с перышками когтями. — Но даже если я буду неправа, он узнает его по колокольчикам.

— Ты, правда, думаешь, что он придет? — спрашивает Оз. — Райден не отвечает на приказы.

— Он ответит, если мы сделаем приказ непреодолимым. — Одри глядит на меня, когда добавляет, — Скажи ему, что он будет встречаться только с Вейном и со мной. Последние Западный и Восточный, которые сбежали от него… и прежде чем кто-нибудь поспорит, помните, он должен считать, что может победить нас.

— И если он одолевает вас, — спорит Оз, — он получит все, что захочет. Я не удивлюсь, что он пропустил это сражение, чтобы вынудить нас принять на себя такой риск. Он хочет, чтобы мы считали его слабым, чтобы он мог проявить себя сильным.

— Это не имеет значения, — говорит Астон, подходя, чтобы присоединиться к дискуссии, Солана следует за ним. — Если вы хотите, чтобы щенок пришел, вы должны предложить ему лакомство.

— Если щенок на самом деле не волк, готовый пожирать все, — спорит Оз.

— Поэтому мы будем готовы, — говорит Одри. — Вейн и я владеем силой четырех.

— Но этого будет недостаточно, — говорит Оз. — Вам также нужна сила боли.

Они спорят, и я знаю, что должен, вероятно, вмешаться… не то, чтобы Одри не могла с этим справиться.

Но точка зрения Оза заставляет меня задуматься над песней ветра.

Я проверяю ее еще несколько раз, удостоверяясь, что я действительно правильно перевел, потому что если это так… то это будет ужасно.

Песня, кажется, становится громче, когда я слушаю, когда ветер подбадривает меня, поощряя сделать большой беспорядок из всего… в этом, кажется, я лучший.

В конечном итоге я откашливаюсь и говорю Арелле:

— Пока не посылай птицу. Мне нужно, чтобы ты изменила сообщение.

Холодный пот стекает по моей спине, и я не могу смотреть на Одри, когда мямлю:

— Нам нужно изменить имя Одри на Солана.

Загрузка...