Пусть поднимется ветер (ЛП)

Глава 46 ОДРИ

— Почему она?

Требуется мгновение, чтобы осознать, что за вопрос у меня вылетел. Но, поскольку я спросила, мне нужно узнать ответ.

Я поворачиваюсь к Вейну, чувствуя себя ничтожной, и добавляю:

— Ты доверяешь ей больше, чем мне?

— Конечно, нет! — Вейн тянется к моей руке, но останавливается. — Прислушайся к ветру… скажи, что я не прав в отношении значения строк о мире и боли.

Я прислушиваюсь к ветру.

Затем прослушиваю снова.

И снова.

— Я чувствую необходимость указать, что тоже знаю силу боли, — говорит Астон, улыбкой давая понять, насколько ему нравится наша неловкость. — Как и наш капитан. И любой из Сил Бури.

— Да, но песня не о них, — говорит Вейн. — Прислушайтесь к другим словам. Всем нам известно, что я не всегда ценил Солану из-за нашей предполагаемой помолвки. Бьюсь об заклад, именно это имеется в виду в словах о познании ценности союзника. К тому же, лишь она выбралась из темницы Райдена. Также лишь она обнаружила лучший способ использования силы боли. Все это предполагает, что ты готова, — говорит он Солане.

— Я готова, — отвечает она. — Готовилась всю свою жизнь.

Меня накрывает новой волной зависти.

Особенно когда Вейн добавляет:

— Я думаю, что так должно быть. Солана и я — единственные здесь, у кого не было абсолютно никакого выбора относительно вовлечения во все это. Я здесь, потому что я Западный, а Солана здесь, потому что она часть королевской линии. Мы оба потеряли наши семьи, и наши жизни контролировались из-за Райдена. Это наш шанс вернуть наше будущее.

Это очень честная, хорошо продуманная, пламенная речь. Но это не ослабляет тошноту в моем животе.

— Если ты этого хочешь, — говорю я, прежде чем уйти.

Позади я слышу, как Вейн говорит моей матери изменить сообщение. Секунду спустя орел взлетает в темное небо в пузыре Восточного, чтобы усилить его скорость.

С таким количеством ветров, я не удивлюсь, если он достигнет Брезенгарда в течение часа.

Я думаю, что значит, что мне тоже пора уходить.

Но мне некуда идти.

У меня нет дома.

Нет семьи.

Нет…

— Эй! — кричит Вейн, догоняя меня. — Мы можем поговорить об этом?

Когда я продолжаю идти, он выпрыгивает передо мной.

— Пожалуйста, Одри. Я знаю, как это выглядит.

— Это ни на что не похоже. Ты прав, этого хочет ветер.

— Вееееерно, — говорит он. — Так… почему ты говоришь это сквозь стиснутые зубы?

Я расслабляю челюсти.

— Просто потому, что я согласна с этим, не значит, что мне должно это нравиться.

Я пытаюсь обойти вокруг него, но ему удается заблокировать меня.

— Если ты думаешь, что я позволю тебе вот так уйти, ты сошла с ума, — говорит он. — Я буду очень доставучим, если ты так сделаешь… и мы оба знаем, что я в этом хорош. Погоди, это улыбка?

Я не поняла, что улыбаюсь.

— Пожалуйста, — говорит он, когда я снова хмурюсь. — Скажи мне, что случилось.

Я качаю головой:

— Это не важно.

— Для меня важно. — Он вздыхает, когда я молчу. — Это не ты. Ты не такая.

— Какая?

— Ну… — Он проводит руками по волосам, ясно понимая, что это судьбоносный ответ. — Ты уверенная. И умная. И красивая. И ты должна знать, что я доверяю тебе больше, чем кому-либо. Ты — единственная девочка, которая имеет — серьезно — имеет для меня значение. Я любил тебя, даже когда думал, что ты была воображаемой. Даже когда ты бросала жуков в мою голову и стаскивала меня с кровати в пять утра для обучения. Я ждал, когда ты оставила меня всего с тремя словами и пыльной курткой… и когда ты разорвала нашу связь, я все равно продолжал держаться. У меня никогда не было даже малейшего сомнения, что ты — та, которую я хочу… и мне наплевать, если кто-то с этим не согласен. Поэтому, пожалуйста, не позволяй этой глупой, неважной детали заставлять тебя сомневаться.

Это еще одна действительно большая речь.

Мое сердце просит меня верить ему.

Но…

Я делаю глубокий, медленный вздох.

— Тогда почему ты отвернулся? — шепчу я. — Когда я пыталась…

Я не могу произнести это.

Он касается моего подбородка, наклоняет мое лицо, чтобы посмотреть на него.

— Я не хотел отворачиваться. Но старался сделать все правильно. Ты много дней провела в заключении. И Гас только что умер. И… Я хотел увериться… — Он отводит взгляд. — Не хотел, чтобы через несколько часов или дней, или месяцев ты пожалела об этом. У меня должна была быть возможность понять, чего ты в самом деле хочешь.

— А ты уверен, что это не тебе нужно время на осознание своих желаний? — Я должна была спросить.

Единственное, что могла предложить Вейну — это защита. А сейчас небо отказало мне в должности его опекуна и передало мою работу той же девушке, которую выбрали на эту роль Силы бури.

Вейн делает шаг ко мне.

— Я знаю, чего хочу, Одри. Это ты. Только ты.

— Он не лжет, — произнес за моей спиной другой голос.

Я съеживаюсь.

— Извините, что вмешиваюсь? — говорит Солана, когда присоединяется к нам. — Но я подумала, раз это про меня, то я должна, вероятно, быть частью этого… быстрой частью, — добавляет она, вытягивая руки, чтобы успокоить Вейна. — Есть только одна вещь, которую я хочу сказать. Ну, думаю, это несколько вещей, но все относятся к той же теме.

— Я думал, что это будет быстро, — ворчит Вейн.

— Так и есть, — говорит Солана, придвигаясь ко мне. Она ждет, что я посмотрю на нее, прежде чем говорит, — Ну… я хочу то, что есть у вас.

Вейн стонет:

— Кто-нибудь, пожалуйста, убейте меня.

— О, расслабься, — говорит ему Солана. — Я не имела в виду это.

Она кусает губу, и немного неуверенно говорит мне:

— Знаю, что ты думаешь, что я все это время вела какую-то подлую игру за него… и думаю, что солгала бы, если бы сказала, что не было моментов, когда я…

— Я знал, — бормочет Вейн.

— Ты не помогаешь, — предупреждает она его. — Но, да, признаю, часть меня хотела знать, могла ли я заставить его передумать… и думала, что имела право попробовать, так как сначала он был моим суженым. Таким образом, я носила свои любимые платья. Я пыталась дать ему шанс узнать меня. И ни чего из этого не имело значения… вот что имела в виду, говоря о том, что хотела бы получить то, что есть у тебя. Я хочу, чтобы кто-то смотрел на меня так, как он смотрит на тебя. И пока я говорю, также хочу, чтобы кто-то смотрел на других девочек так, как он смотрел на меня: всегда вежливо — ну, главным образом — но также и всегда очень осторожно, чтобы не пересечь даже самую крошечную из линий. Было печально, когда пыталась привлечь его внимание. Но странно, это показало мне, что упускаю. Таким образом, прежде чем окунусь в это заключительное сражение, возможно, нам нужно кое-что уладить.

Она поворачивается к Вейну, печально ему улыбаясь, когда вытягивает руку и расстегивает широкий золотой браслет их обручения.

Кто-то ахает, и я понимаю, что Оз подошел достаточно близко, чтобы подслушать.

— Здесь не о чем говорить, — произносит Солана, когда она берет Вейна за руку и опускает браслет на его ладонь. — Я не собираюсь связываться с парнем, который безнадежно любит кого-то другого.

— Так ты готова убежать от своего наследия? — спрашивает ее Оз. — Готова передать корону ей?

— Предполагая, конечно, что Одри все еще интересуется нашим королем, — говорит Астон, когда незаметно подходит к нам.

Вейн вздыхает.

— Спасибо, чувак. И знаешь, что? Давайте-ка поговорим об этом секунду. Я собирался подождать, пока все вопросы с Райденом будут решены. Но, если мы выживем…. — Его голос срывается на последнем слове. — … я не хочу возвращаться к бардаку и драме. Если мы сегодня победим Райдена, вы должны рассмотреть мой план.

— И в чем он состоит? — спрашивает Оз.

Вейн сосредоточенно смотрит на Солану, прежде чем говорит Озу:

— Мы последуем той же модели, что и ветер. Четыре языка. Четыре правителя. Больше никакой хрени про одного правителя. Люди пробовали это в течение многих веков, и это никогда не срабатывало… и это точно не было потрясающим для вас, народ. Но вы видели, как хорошо работала сила четырех, когда каждого из нас направлял наш собственный язык. Почему все отличается, когда дело доходит до управления нашими людьми?

— Потому что четверка лидеров не будет ничего делать, кроме как спорить и препираться, — спорит Оз.

— Или, возможно, они уравновесят друг друга, — рявкает Вейн в ответ. — Мы могли бы контролировать друг друга. Сделать так, чтобы вся эта штука с Райденом больше никогда не повторилась. Да ладно, ты должен признать, что идея имеет смысл.

Повисает тишина.

Даже небо, кажется, затаивает дыхание.

Я не могу решить, впечатлена ли я тем, что Вейн озвучил такую мысль, или опечалена, что слышу его план одновременно со всеми остальными.

— Думаю, это зависит от самих четырех, — говорит Астон через мгновение. — Вейн, очевидно, будет Западным.

— Да, я, видимо, не смогу отвертеться от этого, — соглашается Вейн. — И Солана должна быть Южной.

— И я предполагаю, что ты хочешь, чтобы она была Восточной? — рявкает Оз, указывает на меня.

— Одри боролась сильнее, чем любой из нас, — говорит Солана прежде, чем я успеваю ответить. — Для меня будет честью работать вместе с ней.

— Как и для меня, — добавляет Вейн. — Если предположить, что она хочет этого.

— Ну, разве это не удобно, — бубнит Оз. — Так кого ты хочешь от Северных?

— С этим сложнее, — признает Вейн. — Это должен был быть Гас. Но, так как он ушел… что насчет Астона? Сегодня он был удивительным четвертым. И он выжил в крепости Райдена.

— И сломался под давлением, — напоминает нам Оз.

— Хотела бы я посмотреть, как ты добьешься большего, — рявкает Солана. — Кроме того, это лучший способ удостовериться, что Северные больше никогда не пойдут по пути Райдена. Кто может быть лучше, чем лидер, который ощутил власть и нашел в себе силы противостоять ей?

— Осторожно, ты заставляешь меня краснеть, — говорит Астон. — Плюс, могу поспорить, что наш капитан планировал назначить себя.

Оз, конечно же, отрицает это. Но я вижу изменение его выражения лица. Это быстрая вспышка силы, смешанная с голодом.

Вот почему это точно должен быть не он.

— Мы не обсуждаем номинантов, — говорит Оз. — Я даже не уверен, почему мы обсуждаем это.

— Поскольку я собираюсь сразиться с Райденом, и мне нужно, чтобы кто-то сказал мне, что я не пожалею об этом, — говорит Вейн. — Я не прошу окончательное решение. Я не говорю, что мы не можем еще пообсуждать это. Я просто хочу, чтобы вы согласились, по крайней мере, рассмотреть это. Если вы готовы позволить мне рискнуть своей жизнью ради вас, вы должны быть готовы позволить мне получить выбор в своем будущем, если я выживу. По крайней мере, дайте идее справедливую попытку.

Оз потирает края своего шрама.

— Отлично. Предложение будет представлено… если ты выживешь.

— Мы выживем, — говорит Солана, и я завидую ее уверенности… и многим другим вещам… когда она говорит Вейну, — На нашей стороне небо… хотя мы должны обсудить кое-какую стратегию.

— И мы должны уйти, — влезает Астон. — Если Райден найдет нас здесь, когда он прибудет, то не станет останавливаться.

Все начинают двигаться, собирая последних раненых и готовясь унести их.

Вейн хватает меня за руку, и я присоединяюсь к остальным.

— Просто дай мне пять минут, ладно?

Он приводит меня к тихому месту под наклонившимся деревом. Я смотрю на изогнутый ствол, гадая, стоял ли он прямо и высоко перед сражением, и сможет ли он восстановиться и снова распрямиться.

— Итак, — говорит Вейн, — у нас все в порядке?

Я пытаюсь кивнуть. Но воздух между нами все еще чувствуется темным.

— Я думала, что это будем мы, — шепчу я. — Я думала, что мы победим Райдена вместе.

— Как и я. Но должен признать, часть меня вздохнула с облегчением от того, что ты будешь в безопасности.

И что мне, как предполагается, делать? Вернуться в дом моей матери? Смотреть на небо? Волноваться, что каждый бриз будет нести твое эхо?

— Ты не вернешься ко мне домой?

— Я… не знаю.

— О.

Боль в это слове, чувствуется солью на моих ранах.

— О чем ты думаешь? — спрашиваю я, когда он смотрит на звезды.

— Думаю… Я больше не слышу эхо Гаса. А ты?

Я напрягаю чувства.

— Нет. Он ушел.

— Мне так жаль. — Он стирает слезы с моих щек. — Послушай… я просто спрошу это быстро, так мы со всем этим покончим, ладно?

Он судорожно вздыхает.

— Когда ты и Гас были в Брезенгарде, ты…

— Мы что? — надавливаю я.

Он откашливается.

— Что-то изменилось между вами?

Слова переплетаются в моей голове, связывая оставшиеся без ответа вопросы.

Так все это время он думал…?

— Все в порядке, — шепчет Вейн. — Гас был хорошим парнем. И он был там, чтобы помочь тебе, когда меня рядом не было. Он даже передал тебе свой дар. Мне просто… нужно знать.

Мой черед подойти ближе, взять его за руки и подождать, чтобы он посмотрел на меня.

— Мы должны были положиться друг на друга, — говорю я ему. — Но это не была такая близость. Я даже делала ему искусственное дыхание, но между нами ничего не изменилось.

— Подожди… что это за последняя часть?

Я улыбаюсь, когда шок появляется на его лице, но улыбка сходит, когда я вспоминаю время, проведенное с Гасом в том ужасном коридоре.

— Один раз он перестал дышать, и это был единственный способ вернуть его. Я не была уверена, что произойдет. Но ничего не произошло. Ничто не изменилось за все то время, что мы были вместе. В любом случае, он, главным образом, пытался меня убедить, что у нас с тобой все будет хорошо.

— Ты не думала так?

Я вздыхаю.

— Не знаю, о чем я думала. Разрыв нашей связи очень… путал. Он не забрал мои воспоминания о тебе. Но стер все чувства.

Он закрывает глаза, и когда открывает их снова, они стекленеют.

— Хорошо, — говорит он. — Я понимаю.

— Нет. Не понимаешь. — Я касаюсь его щеки. — Чувства начали возвращаться, как только я увидела тебя. Зачем еще, ты думаешь, я…?

Несколько слезинок вытекают из его глаз, растекаясь по моим пальцам.

— Мне жаль, — шепчу я. — Пожалуйста, не грусти.

— Не буду, — обещает он. — Если есть шанс, что ты снова полюбишь меня. Все, что мне нужно, это шанс.

— У тебя есть больше, чем шанс, Вейн.

Я притягиваю его лицо ближе.

Потом еще ближе.

Наше дыхание смешивается, настолько теплое и сладкое в холодном воздухе.

— Ты уверена, что хочешь этого? — шепчет он.

— Да. — Справедливость слова чувствуется подобно песне устойчивого Восточного, который является моей сутью.

— Это то, чего ты хочешь? — спрашиваю я.

— Ты шутишь? Но я чувствую, что должен подождать, чтобы сделать в этот раз все по-особенному… или, по крайней мере, пока мы не окажемся где-то, где не будет кучи мертвых людей. Возможно, даже для начала сходим на настоящее свидание… мы когда-нибудь на таком были? Думаю, тот день приходов и уходов не считается.

— Конечно, считается. — Я улыбаюсь, когда вспоминаю.

Это был тот день, когда Вейн показал мне, как жить для себя… как взять то, что мне нужно, и не испытывать ни капли раскаяния. И, так как я начинаю чувствовать, что могу сойти с ума, если он еще будет сдерживаться, я решаю самой принять решение.

— Я люблю тебя, — шепчу я, касаясь его лица второй рукой. — Это все, что имеет значение.

Я достаточно долго жду его ответного:

— Я тоже люблю тебя.

Затем я касаюсь своими губами его губ и целую его так, будто это первый, последний и единственный раз.