Сердце степи. Полёт над степью

20. Руан.Тебе лучше попросить прощения

Вечер синел над шатрами. Руан шёл к воротам Улданмая, сунув руки в карманы халата, которые Алай обшила изнутри тонкой овчиной. Бедная девочка. Её лицо всё печальнее с каждым днём, но к Харану её вести нельзя. Она увидит цепь, и это разобьёт её сердечко.

Нет. Сначала выпытать у этого куска афедасте всё, что он помнит, но так упорно отказывается рассказывать, а потом уже, основываясь на полученных сведениях, пытаться выговорить Харану свободу… Или хотя бы жизнь.

Аулун скользнула к нему в дверях, выжигая гниль в душе и мыслях расплавленным золотом, окутывая мягкой дымкой мерцающего снега, и он зашёл в жарко натопленную комнату, скидывая тёплый халат, уже с теплом в сердце.

- Рассказывай и ему, - сказал Аслэг, который ждал их с Рикадом наверху за плошкой жирного мяса. - Давай, давай, не стесняйся.

- Что…

- Этот твой приятель не только попортил наложницу брата. Он ещё и нашёл где-то в городе притон с дурманящими зельями, а ещё, судя по его же словам, болтал о ваших делах с тем паршивцем, что сидит теперь внизу. - Аслэг поджимал губы и от этого казался ещё мрачнее обычного. - За этими самыми зельями. Камайя предложила обменять рассказ Тура на порцию этого дурмана, но сопляк ни в какую не соглашается, пока не увидит зелье.

- Выдать его твоему талантливому су-туусу, да и делов, - скривился Руан.

- О. Степь изменила тебя, - недоуменно ухмыльнулся Аслэг. - Когда же она изменит наконец твой строптивый «подарочек»? Я не могу отдать Тура Тасыду. Оладэ не поймут меня. Он, понимаешь ли, пострадавший…

- Пострадавший, - презрительно бросил Рикад. - Продать жену, что носит твоё дитя…

- А ещё я говорил с отцом. Похоже, я теперь в немилости. - Аслэг скрипнул зубами. - Камайя мне рассказала кое-что о Бакане, и я решил поставить отца в известность, но, похоже, то ли не рассчитал время, то ли явился сразу после Йерин, и она успела напеть ему свою ядовитую песню. Он не поверил мне и обвинил в клевете на брата. Ладно. У меня есть ещё время. И у тебя, - кивнул он Рикаду.

- И что же она рассказала?

- У Бакана недавно тоже было это… похмелье, судя по её словам. Она сказала, что от него шёл такой же запах, что и от сопляка, и от этого палёного.

- Эй! - вяло возмутился Рикад. - Господин Аслэг, я не оскорблял тебя!

- Ты оскорбил меня одним намерением взглянуть на девушку, принадлежащую Артай-хасэну, - нахмурился Аслэг. - Ты понимаешь, что дышишь сейчас воздухом Халедана только благодаря ему? - ткнул он в Руана. - Если об этом узнает мой брат или мой отец, тебе не жить, понимаешь ты это?!

- Я не виноват, что у вас в ходу этот дикий обычай… Где это видано - десять женщин на одного мужа? Высокие небеса… Я бы понял, если бы это были… недолгие связи, - сморщился Рикад. - Но селить вместе своих женщин? Мне интересно, часто ли у вас мрут владельцы гаремов, не выдержав «любви» своих наложниц?

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду убийства на почве ревности. Ладно, хорошо. У вас мужчина, муж неприкосновенен и непререкаем. Может, и не так часто муж отбрасывает копыта. Но текучка женщин, должно быть, страшная.

- Женщины хасэ покорны воле мужа. Они стараются угодить ему, проявляя благоразумие и мирно уживаясь в женских шатрах. - Аслэг скрестил руки на груди.

- Хорошо, что Кам - не хасэ. Мне жаль ваших наложниц, - печально усмехнулся Рикад. - Увядают в неволе, как цветы, хирея от изводящей их ревности. Чем ты разбудил в Кам эту страсть, что спала в ней мёртвым сном? Мне любопытно, потому что я знаю её двадцать лет, и впервые увидел, как огонь страсти пылает в её стальных глазах.

- Ты забываешься!

- Да ладно, господин Аслэг. Она мне как брат… Ну, ты понял. Скажи мне, чисто по-мужски, это ведь она ткнула тебя? - он показал глазами на левое плечо Аслэга. - Ни за что не поверю, что ты напоролся на гвоздь в конюшне. Ты не боишься, что доведёшь её, и следующий удар придётся в твоё каменное сердце?

- Не лезь, - раздельно проговорил Аслэг, прищуриваясь. - Мои дела с моими женщинами тебя не касаются. Она привыкнет. Все постепенно привыкают. Руан, вон, кривился при мысли о пытках, а теперь сам предлагает отдать сопляка.

- Потому что этот мелкий мерзавец прогнил внутри. - Руан твёрдо смотрел в глаза Аслэгу. - Он бил жену по голове. Но Рикад прав насчёт Кам. Я тоже впервые за полтора десятка лет вижу её такой. Расторгни этот брак, пока не поздно. Пока она не узнала.

Рикад присвистнул, и его глаза округлились.

- Так ты ещё и женился на ней без её ведома… Господин Аслэг, ты уже отдал распоряжения насчёт своего кургана? Стоит подготовиться… Она не простит.

- Вы оба… Вы в своём уме? Вы забыли, с кем говорите? - Аслэг потемнел. - Как вы…

- Мы говорим с безрассудным мужчиной, который поджёг фити… Который стоит над пропастью, пиная единственный камень, на котором держится весь склон. - Рикад удручённо качал головой. - Не знаю, чем уж ты там обидел её, но, поверь мне, тебе лучше попросить прощения, пока она не сделала «бум», разрушая твою жизнь.

- За что, интересно, я, мужчина, должен просить прощения у женщины, да ещё из моего же гарема? - Аслэг встал, надвигаясь на него. - Что это ты имеешь в виду?! Когда это муж просил прощения у жены за то, что изъявил свою волю?

- Он заговаривается. Прости его, господин Аслэг, - сказал Руан, которому уже до жути надоела эта очередная склока. - Вы с ней - люди из разных миров. Вам не ужиться вместе. Она не привыкла к ограничениям. Она не привыкнет и не смирится. Ты привык к мягким и покорным женщинам, но Кам не такая. Она не сделает первый шаг навстречу тебе. Такие танцы она не танцует. Это должно быть одновременно и обоюдно.

Рикад кивал, и Аслэг нахмурился, переводя взгляд с него на Руана.

- Она передала мне через Алай, что подошлёт ко мне убийц, если я не помогу ей выбраться из дворца. - Руан погладил Ичима и отпил остывающий ачте из чашки. - Ты угрожаешь убить любого, кто попробует отнять её у тебя. Я устал. Я теперь женатый человек, и хочу поберечь силы для жены. Может быть, вы разберётесь сами? Вы оба - взрослые, состоявшиеся люди, а теперь ещё и женатые. Давайте просто больше не будем поднимать эту тему. Господин Аслэг, прошу прощения, что разговаривал таким тоном. Я воспользовался правом старшего. Надеюсь, я не оскорбил тебя.

- Общение с Хараном подготовило меня к общению с вами. - Аслэг протянул руку и снял заварник с решётки. - Два месяца рядом с ним, и даже некоторые суждения приближённых моего отца слушать стало невыносимо. Старые склочные бабы. Устраивают свары из-за того, кому первому наливать быуз.

- Кам писала мне, - усмехнулся Руан. - Разжиревшие и обнаглевшие морды, которые первыми полетят из подушек… Ох, - спохватился он. - Я имел в виду…

- Нет-нет, продолжай, - Аслэг заинтересованно наклонил голову к плечу. - Это она писала тебе?

- Да, - со вздохом признался Руан. - Она высоко оценила то, как ты ловко пристроил своих людей буквально повсюду. Написала, что тут всё в относительном порядке лишь благодаря твоим усилиям.

Аслэг хмыкнул, потирая бороду.

- Жаль, отец не столь же зорок. Сегодня он посоветовал мне брать пример с брата, учтивого, обходительного и спокойного.

- Понятно, почему он спокоен, - Рикад поднял бровь. - Если он употребляет то «всепрощение», то многое становится понятным.

- Да… Многое. После той ссоры из-за Кам на пиру он был таким спокойным. Погоди-ка, Рикад. Господин Аслэг сказал что-то насчёт твоей болтовни с поганцем. Что он имел в виду?

Рикад слегка дёрнул лицом, и Руан замер, холодея. А вот это плохо, плохо!

- Говори, - тихо пробормотал он, сжимая в кулаке безрукавку Рика. - Говори, кетерма.

- Ничего такого… - Глаза Рика бегали. - Просто рассказывал про Арнай и пустыню… Как там жарко.

- Очень надеюсь, что ты не врёшь, - процедил Руан, отпуская его. - Смотри у меня!

- Когда я смогу вернуться в шатры? - жалобно спросил Рик, одёргивая одежду. - Тут невозможно спать. Укан кашляет, сопляк по ночам мечется и бьётся об стены, Ичим срывается на лай, а на вас с Аулун смотреть тошно… Приторные, как сироп.

- Ты останешься тут, под охраной. - Аслэг твёрдо посмотрел на него. - Я сказал. Сиди.

- Да, тебе лучше остаться тут. Рядом с тем, кому, возможно, ты слил сведения, которые способны навредить Нелит и туадэр, сын скейлы, - прошипел Руан. - Мучайся угрызениями совести, как я теперь мучаюсь подозрениями.

- Почему ты не веришь мне?!

Руан смотрел на жалобно наморщенные брови Рика, но жалости не испытывал. Как никогда он сейчас ощущал усталость и желание наконец немного отдохнуть. Сидеть в яблоневых садах, высаженных по течению Фно, слушать смех детей, следить за тем, как бело-розовые лепестки, нежные, как кожа Аулун, кружась, падают в воду. Читать дочерям сказания. Колоть дрова, просто колоть дрова! Как следует помахать косой, так, чтобы всё туловище потом хорошенько вспоминало этот труд. Смотреть, как пляшут длинные косы жены, которая идёт к нему от скотоводческих дворов с кувшином молока, мягко ступая по матовым ровным плитам широкой дороги.

- Иди ты в… - выругался он, отворачиваясь. - Я устал от твоих «бум». На каждом шагу ожидаешь «бум»! Из-за каждого угла высовываются твои «бум», начинённые афедасте! Тебе было восемь, как Камайе, когда тебя привезли на зиму в Ордалл, и с того дня мои спокойные дни закончились! Когда ты остепенишься?

- Довольно скоро, - сказал Аслэг. - Ему придётся жениться на этой девушке.

- Жениться? - Рикад чуть не плакал. - Я не могу на ней жениться! Я даже не знаю, как её зовут! Нет! Это невозможно!

Аслэг почернел, и Руан закрыл глаза.

- Не бей его здесь… Не добавляй работы Аулун. Пригласи во дворец, пусть Саурт потом лечит.

- Во дворец? А если он ещё кого обрюхатит по дороге? Нет! Пусть здесь сидит, под присмотром… Отрыжка больной овцы…

- Господин Аслэг, подойди, пожалуйста! - голос Аулун был взволнованным, и Руан вскочил, бросаясь за Аслэгом по лестнице.

- Я… не убивал… их, - прохрипел Укан, откашливаясь. - Меня… Стукнули… Утащили… Мешок. - Он показал руками, как ему на голову натягивают мешок. - Я… слышал…

- Отдыхай, боец. - Аслэг похлопал его по плечу. - Я верю тебе. Шуул, ещё двоих на охрану приведи. Подозрительно это.

Руан вышел за ним в коридор. В маленькой комнатке за плошкой риса с мясом сидели два усыма, которые моментально вскочили при виде Аслэга.

- Господин, мы стояли ночью на страже, - один из парней шагнул вперёд. - Вокруг дома бродил какой-то пьянчуга и орал «убью». Мы прогнали его. Он не заходил в ворота.

- Пьянчуга?

- Да. Заросший такой. Орал. Он убежал.

- Тогда нужно ещё не двоих, а троих. Смены укоротите на час. Отсыпайтесь, отъедайтесь, - кивнул он на плошку. - Завтра вечером пир… Чёртовы пиры. Вам пить запрещается. Получите свободную неделю в середине января.

Парни просияли, но Аслэг нахмурился.

- Выпившего выкину на мороз, передай всем. Хоть капля в рот - позорное возвращение в свой хасэн. Сто раз подумайте.

- Слушаемся, господин, - хором ответили парни.

Руан вернулся к Аулун и сел с ней за стол, накрывая ладонью её тонкие пальцы. Она тихо помешивала ачте в высоком стакане, а за спиной Ермос перевязывал спящему Туру кулаки, которые тот в приступе бешенства ободрал об стену. Она молча улыбалась Руану, потом пододвинула к нему свой стакан.

Ачте был слегка терпким. Руан обхватил стакан ладонями. Ул-хас не жалует старшего сына, и это плохо. Бакан-растяпа был не самым плохим вариантом, но Бакан-любитель дурмана - это худшее, что может случиться со степью. Распри и междоусобицы… Тупоголовый Бутрым, который обвиняет старшего сына в клевете на среднего! Чёртова Йерин, которая дальше выгоды для своего хасэна ничего не видит!

- Руан, не принимай всё близко к сердцу, - мягко сказала Аулун. - Ты опять хмуришься. Заварить тебе каприфоль?

Он покачал головой и снова взял её за руку.

- Не надо, - сказал он, нежно сжимая её ладонь. - Ты - моё спокойствие.