Скульптор твоего тела

Глава 9

Прошло шесть месяцев.

За это время, с одной стороны, ничего не изменилось, а, с другой стороны, изменилось многое. Самое главное и самое неприятное — умер дед. До сих пор пытаюсь понять, почему так случилось и все указывает на то, что триггером послужило мое вмешательство. Дед, даже при самом неблагоприятном развитии событий не должен был умереть так быстро. По настоянию своей дочери, моей мамы, поддержанному женой — моей бабушкой, он пошел к врачу, и опухоль была обнаружена, диагностирована и удалена. Казалось, все хорошо и можно выдохнуть. Но через четыре месяца дед умер, сгорев так быстро, что это стало неожиданностью для всех, включая меня. Диагноз — обширный инфаркт, подтвержденный патологоанатомом.

И сейчас я был озабочен одной, не дававшей мне покоя мыслью: может быть, это моя вина? С сердцем у деда проблем не было до этого, это я знал точно. Я спас его от рака, но смерть взяла свое другим способом? Судьба, от которой не уйдешь? Да нет, чушь, конечно, какая еще судьба? Просто стечение обстоятельств! Но червячок сомнения точил меня изнутри, и я дал себе слово никого не лечить, по крайней мере, до тех пор, пока сам не разберусь с природой и возможностями моего дара.

Деда я очень любил. Я всегда знал это, но лишь когда его не стало, понял, насколько сильна была моя привязанность к нему. Когда он ушел, на месте в моей душе, которое занимал дед, образовалась сосущая пустота. Только Иришка была моей отрадой, только с ней я забывал обо всем.

Да, курсы пластической хирургии я закончил, получил диплом, вот только устроиться по новой специальности до сих пор так и не смог. В какие только двери я ни стучался, ответ всегда один и тот же: позвоните нам через месяц, приходите через полгода, год и т.д., сейчас нет вакансий. Между строк я читал: ты слишком молод, парень, опыта нет, а наши пациенты не любят, когда их внешностью занимается неопытная молодежь. Они платят большие деньги и хотят видеть, что за них берутся взрослые и компетентные специалисты. Короче, кругом засада. Хорошо еще, что на работе, наконец, мне стали доверять сложные операции и постепенно я нарабатывал навыки, опыт и, соответственно, некий авторитет. Но какой смысл иметь этот чудесный дар, если нет возможности его монетизировать?

Ну да, я не бессребреник, не ангел с белыми пушистыми крылышками, я обычный человек, у которого есть желания и потребности, но нет денег на их удовлетворение. И мне хочется нормально жить, не испытывая недостатка в средствах, не тогда, когда я состарюсь, а сейчас, когда я еще молод и здоров. Пока я еще могу получать радость от тех возможностей, которые дают деньги. Кто-то скажет, что я излишне меркантильный, — может быть, но я не боготворю деньги, мне просто нравятся те шкатулки с приятными сюрпризами, которые они открывают.

За прошедшее время я отточил свой дар, тренируясь на Ирине и… на себе. На себе — это по ее требованию, сам я не видел в этом большого смысла, мое тело меня и так устраивало. С другой стороны, надо было на ком-то тренироваться, а великие ученые, это все знают, ставили опыты на себе. Я не великий и даже вообще не ученый, но чем я хуже? В результате мы с моей девушкой стали парой, на которую, когда мы шли, люди оборачивались. А на пляже, куда мы мотались время от времени, вся мужская часть отдыхающих не сводила глаз с моей подруги, а вся женская — с меня.

Ну, еще бы! Тело Иришки было доведено мною буквально до совершенства: длинные ноги, узкая талия, высокая грудь, попка орешком, лицо богини красоты без единого изъяна, окруженное густой копной теперь уже медно-рыжих волос — и все это настоящее, без всяких имплантатов и операций. У мужиков слюни по подбородку текли, когда они ее видели. И я подозревал, что в будущем это еще доставит мне проблем. Ну, как такую не попытаться отбить? Наверняка, найдутся мужики, может, не такие красивые и талантливые как я, но зато несравнимо более богатые, которые смогут поместить этот бриллиант, созданный мною, в подобающую для него оправу. С другой стороны, ни у кого из них нет моего дара, а он сулит очень неплохие перспективы.

Я тоже теперь был с виду тем еще мачо, созданным мною же по, скажем так, «эскизам» Ирины: чуть вьющиеся белокурые волосы, пронзительно-голубые глаза, твердый подбородок, широкие плечи. Все тело пропорционально сложенное, красивое и мускулистое с теми самыми пресловутыми кубиками на плоском животе, при этом никаких гигантских бицепсов и трицепсов — все в меру. В общем, я делал так, как она хотела, чувствуя себя при этом, если честно, не очень удобно. Но свой результат это все же принесло. Я и раньше был симпатичным парнем, а теперь даже уже стал привыкать и принимать как должное женское внимание к своей персоне.

С другой стороны, это было интересно из чисто научного интереса: нащупать границы дарованной мне способности скульптора. Оказалось, что они довольно широки и, более того, повышаются и улучшаются через постоянные тренировки. Те же волосы, которые я упоминал, например. Раньше Ира имела на голове не очень густые темно-русые волосы. Сейчас сами волосы стали вдвое гуще и максимально здоровыми, поменяв свой цвет без всякой покраски. Для этого потребовалось изменить пигментацию волосяных фолликулов, экспериментируя с двумя типами меланина: эумеланином и феомеланином. Как выяснилось практически, если присутствует больше меланина, цвет волос темнее; если присутствует меньше меланина, волосы светлее. Тон волос зависит от соотношения черного или коричневого эумеланина к желтому или красному феомеланину. В общем, пришлось повозиться, пока волосы не достигли желаемого Ириной оттенка. Да, это было непросто, с меня семь потов сошло, но зато я приобрел такой драгоценный для развития дара опыт.

Мама с бабушкой, казалось, просто млели, глядя на меня и восхищались тем, какая красивая у нас с Ирой пара. Кстати, периодически спрашивая, не пора ли нам пожениться. Ира была не против такого развития событий. В принципе, я тоже, но проблема заключалась в том, что родители моей возлюбленной взяли с нас обещание не расписываться и не беременеть до получения диплома дочерью. И я признал, что это разумно. В конце концов, они согласились на то, чтобы Ира переехала жить ко мне, а поскольку мы все равно вместе, то, что значит какой-то штамп в паспорте? Особенно, когда нет детей. Ну, так с моей точки зрения, Ирина имела какие-то другие взгляды, но пока активных действий не предпринимала. Не знаю, почему, но любовь любовью, однако я никогда не забывал о предохранении, полностью возложив эти обязанности на свои плечи. Что-то внутри меня не давало отпустить все на волю случая и моей любимой, хотелось держать ситуацию в своих руках. Мало ли что ей в голову придет? Подобные сюрпризы мною не приветствовались.

***

Случай подвернулся неожиданно. Прямо возле нашей больницы попала в аварию Светлана Котельникова, дочь известного бизнесмена, жена не менее известного бизнесмена, сама тоже не последняя бизнесвумен, владеющая крупной сетью салонов красоты для очень богатых женщин и не очень, но тоже богатых. Несмотря на то, что Светлана Ивановна была женщиной солидной, матерью двух детей и светской дамой, очень любила эта, не умеющая ни в чем себе отказывать проказница, чей возраст неумолимо приближался к сороковнику, гонять на байке. Была у нее такая страсть с ранней и бурной юности, прошедшей в кругу золотой молодежи, где, по слухам, чего только не вытворяют. Выйдя замуж и родив детей, Светлана Ивановна этому своему юношескому увлечению не изменила. Любящий муж не раз пытался отговорить ее, предлагая, как и всем людям их круга пересесть в салон приличного автомобиля, управляемого персональным водителем, но хозяин «заводов, газет, пароходов», славившийся среди подчиненных своим крутым нравом, у себя дома был жалким подкаблучником — опять же, по слухам. Влияние на Светлану Котельникову имел только ее отец, рано овдовевший и так больше и не женившийся, которого Светлана Ивановна просто боготворила. Но папа любил свою дочурку и ни в чем не мог ей отказать. А единственная наследница огромной бизнес империи, раскинувшей свои щупальца по всему миру, этим, конечно, пользовалась.

Я же этим поздним вечером как раз дежурил и, так получилось, что принимать пострадавшую довелось именно мне, за отсутствием более достойных и заслуженных светил нашей медицинской науки. Собственно говоря, не справившись с управлением, объезжая неожиданно выскочившую на проезжую часть кошку, упала Светлана Владимировна крайне удачно, не заработав ничего, кроме ссадин и ушибов — болезненных, но, в целом, безобидных. Это я и выяснил после осмотра пациентки. Конечно, полагалось еще полное обследование, но лично я уже все понял, коснувшись ее руками.

Примчавшийся через некоторое время муж, тут же стал названивать, с требованием перевести супругу в подобающее ее положению медучреждение, но супруга неожиданно взбрыкнула, показав свой характер. Склонившему голову мужу было объявлено, что она обычный человек и желает лечиться здесь, как все простые люди, к тому же полностью доверяет вот этому доктору (мне, то есть) и требует, чтобы ее лечением занимался именно он и никто другой.

Поймав ее задумчивый взгляд, скользнувший по моему лицу, я все понял. Муж, кажется, тоже, но спорить не стал, лишь попросил положить ее в лучшую отдельную платную палату. А я сразу же решил, что для меня это тот самый шанс, который бывает, может, раз в жизни, и не собирался его упускать. Примчавшееся, видимо, по звонку, начальство, попыталось возражать, мотивируя тем, что, во-первых, я специализируюсь на общей хирургии, а уважаемой Светлане Ивановне как жертве ДТП положено лежать в травматологии. А, во-вторых, в больнице есть гораздо более опытные и заслуженные врачи.

Но больная на эти аргументы лишь презрительно сморщила носик и, конечно, все получилось так, как хотела она. Начальство сделало стойку, заявив, что желание пациента — закон, и так я оказался допущенным к лечению многоуважаемого тела, а мой отгул после дежурства был отменен. Что, впрочем, в этот раз мне было только на руку.

Осматривая ее при поступлении, я увидел некрасивый шрам после кесарева сечения, начинающийся от пупка и уходящий за край трусов. Это было странно, почему, например, был сделан не поперечный, а корпоральный разрез, ведь его труднее потом купировать? Но здесь я не специалист, думаю, имелись на то какие-то причины. К тому же, явно были еще и какие-то послеоперационные осложнения, запустившие патологический процесс рубцевания и на месте раны сформировался некрасивый объемный атрофический рубец. Было видно, что проводились косметические попытки избавления от него, но, явно, что в данном случае они не принесли должного результата. И это очень хорошо. В смысле — хорошо, что это дает мне возможность показать свои способности.

Да, придется раскрываться, но когда-то это надо будет делать в любом случае. Вопрос даже не столько когда, сколько — перед кем? Я много думал об этом, вместе с Ириной строили разные планы, но больше получалось что-то фантастическое. А тут была реальная возможность, и упускать ее я не собирался. Удача — она такая, однажды упустишь шанс, другого может и не представиться.

Поэтому, на следующий день в самом конце смены, я зашел в палату к Котельниковой.

— Добрый вечер, Светлана Ивановна, — вежливо поздоровался я, — вот, зашел проведать вас и справиться о самочувствии.

Она оторвалась от айпода и, увидев меня, расцвела в улыбке:

— Добрый вечер, Олег, — ответила она и тут же погрозила пальчиком. — Это что еще за «Ивановна», что за «выканье»? Как тебе не стыдно, мы же договорились? Или, по-твоему, я так плохо выгляжу?

Она капризно надула нижнюю губу, а я рассмеялся, настолько уморительно она это проделала. Наверняка, это была отточенная перед зеркалом техника, безотказно работающая на мужчинах, а я — мужчина. Да и вообще, несмотря на то, что бизнесвумен была старше меня на двенадцать лет (сам записывал данные паспорта в историю болезни), выглядела она неплохо. Минимум, лет на пять – семь младше своего возраста. Конечно, не так хорошо, как Ирина, но там была натуральная молодость и мастерство лучшего в мире Скульптора тел человеческих. А здесь всего лишь мастерство обычных пластических хирургов и косметологов, куда им до меня!

— Хорошо, Светлана, — поднял я ладони, сдаваясь перед ее желанием и усаживаясь на стул рядом с кроватью. — Так как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, — пожала она плечами, не сводя с меня глаз. Я ей нравился, это я прекрасно видел, она только что не облизывалась, глядя на меня. Меня же это одновременно и смущало и радовало. Я хоть и привык за последние полгода к женскому вниманию, но вот такие откровенные, словно раздевающие взгляды все же еще ставили меня в тупик.

— Боюсь только, что эта ссадина на лбу не слишком украсит меня, — добавила Котельникова.

Одним из последствий ДТП была глубокая ссадина, начинающаяся на лбу и переходящая на висок. Шрам обязательно останется, хотя, со временем, его можно будет почти совсем устранить при помощи усечения — одного из методов пластической хирургии при работе со шрамами. Ну, или моего небольшого прикосновения. Что ж, раз она сама начала о шрамах, то грех этим не воспользоваться. Я зачем-то оглянулся на закрытую дверь одноместной палаты и немного придвинулся к лежащей женщине.

— Светлана, — начал я, словно прыгнув с пропасти вниз, — у меня есть к вам разговор, но вы должны обещать, что он останется между нами.

— Не к вам, а к тебе, — поправила она.

— К тебе, — послушно исправился я.

Глаза Котельниковой даже немного загорелись от интереса. Безусловно, она многое повидала в своей жизни такого, что мне даже не снилось, но извечное женское любопытство — это природа, ее не изменишь.

— Ну-ка, ну-ка, Олег, — она удобнее устроилась на подушке, поправив ее за спиной, — что там у нас интересное такое, какие-то тайны? Я обожаю тайны! Можешь на меня положиться, я в этом плане — могила!

Я с некоторым сомнение посмотрел на нее, знаю я эти женские «могилы» до первой подружки, которой по страшному секрету все будет выложено. Но плохо ли это для меня? Не факт, подружки у нее, наверное, тоже не бедные женщины. И к тому же, она женщина деловая, а этот секрет как раз такого характера, то есть — могущий принести большую выгоду. И зачем Котельниковой делиться с кем-то выгодой? Если бы у нее была такая слабость, она никогда не стала бы тем, кем стала.

Однако, Светлана, увидев мой сомневающийся взгляд, вдруг подмигнула:

— Знаю, что ты сейчас думаешь: мол, бабы и секреты — это сущности противоположные и непересекающиеся. Может, в среднем и так, хотя женщины бывают разные. Как, кстати, и мужики некоторые такое трепло, что любую бабу в этом деле за пояс заткнут. Но я занимаюсь бизнесом не один год, я деловой человек и, поверь, если бы я не умела хранить секреты, никогда бы не стала тем, кем стала, несмотря на всю помощь папы. И муженек мой никогда бы без меня не достиг тех успехов, которые имеет сейчас. Это я сделала его, это мне он всем обязан.

Да, гордости и даже гордыни ей было не занимать, но тут я сразу ей поверил. К тому же это подтверждало и мои собственные соображения. Впрочем, в любом случае, это уже было не так важно — разболтает или нет. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что именно Светлана Котельникова сейчас мой потенциальный золотой пропуск в мир богатых женщин, вечно недовольных как своей внешностью, так и зачастую современной медициной, не способной до конца удовлетворить их высокие запросы даже за очень большие деньги, даже не в России. Я же мог предоставить им услуги совершенно иного качества, — само собой, за очень хорошие деньги. Случай или судьба свели нас вместе, какая мне разница, если результат одинаков? Ну, в смысле, если все получится.

— Все последствия аварии на твоем лице я могу убрать вот так, — я поднял руку и щелкнул пальцами. — Это вообще не проблема, ни один пластический хирург не справится лучше, уверяю тебя. Правда, сначала все должно зажить. Это такая мелочь, совершенно не стоящая внимания. Вчера, при осмотре, я увидел у тебя этот ужасный шрам после кесарева и, я правильно понимаю, что даже лучшие специалисты не смогли ничего с ним сделать? Можешь не отвечать, я видел. А я могу убрать его так, как будто ничего и не было, совсем, понимаешь? Более того, я могу убрать и внутренний шов на матке, вернув ее стенке прежний здоровый вид и тем самым предупредив возможное возникновение негативных последствий, вроде эндометрита, эмболии и прочих гадостей.

— Интересно, — произнесла Светлана, выслушав мою сбивчивую эмоциональную речь. — Я рожала через кесарево оба раза, и даже специалисты с мировым именем в Германии уверили меня, что лучше не справится никто на свете. И ты, молоденький доктор, утверждаешь, что сможешь заткнуть их за пояс?

Она немного помолчала, молчал и я. Лишь уверенно кивнул, глядя ей прямо в глаза.

— Ну, допустим. И каким образом ты можешь все сделать? Что тебе для этого нужно?

Я увидел мгновенное преображение. Еще минуту назад передо мной полулежала простая симпатичная женщина в расцвете сил, хоп — и теперь вместо нее меня внимательно изучала та самая акула капитализма, о существовании которых я раньше только слышал. В ее глазах читался интерес напополам с сомнением, а взгляд был острым, словно скальпель. Наверняка ей в своей карьере уже не раз приходилось выслушивать безумные идеи разные прожектеров, и теперь она боялась, что я один из них.

— Ничего не нужно, — улыбнулся я навстречу ее сомнениям, — просто оголи живот, мне потребуется не больше пяти минут. Сама во всем убедишься.

Она еще какое-то время молча сверлила меня взглядом, а потом просто откинула полы халата и задрав подол рубашки, сказала:

— У тебя пять минут, доктор.

Я кивнул и, наклонившись над ней, положил ладони на шов.

— Немного приспусти трусы, чтобы весь шов было видно.

Пожав плечами, она выполнила мою просьбу. Да, шов выглядел безобразно, особенно в нижней части, скрытой высокими трусами. Тем лучше, решил я и прислушался к своим ощущениям. Я видел все, что с ней сделал нож хирурга и понимал, что должен делать я. Швы на матке выглядели лучше, но, пожалуй, если все так и останется, ей лучше больше не рожать. Впрочем, у нее и так двое детей.

— Говоришь, обе беременности были через кесарево сечение?

— Да.

— Ты сильная женщина.

— Я знаю. Но мой гинеколог утверждает, что иногда именно кесарево — самый лучший и легкий вариант родов. А так же самый безопасный для матери.

Я подумал и решил, что ее гинеколог может быть прав, кесарево сечение в некоторых случаях действительно уменьшает риск развития осложнений, объема кровопотери и травматизацию тканей половых органов. Но я здесь не специалист, так, помню что-то еще с института. Никогда не думал, что пригодится. И тут мне стало не до теоретических рассуждений.

Холодная энергия творения потекла через мои пальцы, меняя плоть по моему желанию. Хотя с рубцовой тканью я пока еще не сталкивался, это оказалось не сложно. Уже через пять минут я почувствовал, как поток ответной энергии стал наполнять меня и понял, что все готово. Убрав руки, чтобы не отнимать у нее силы (это ведь просто демонстрация, перебьюсь без лишней энергии), я внимательно все еще раз осмотрел «внутренним зрением». Да, все было в полном порядке, пожалуй, только… Я еще раз приложил руки и за один длинный импульс испарил слой подкожного жира на животе и бедрах поверившей мне женщины. Это мне уже было знакомо, и я в процессе экспериментов научился новому приему — я как бы «испарял» жир, а если точнее, то превращал его в энергию, которую сам и поглощал. Это был отличный способ, который пополнял мои запасы и, в то же время, не качал запасы энергии из пациента.

— Всё! — я откинулся на спинку стула. — Принимай работу.

Светлана острожно протянула руку и привычным движением попыталась нащупать шрам. Вот только никакого шрама там уже не было, лишь гладкая здоровая кожа. Она села на кровати, спустив ноги на пол, и, согнувшись, уставилась на свой живот, водя по нему ладонями.

А я встал и, пройдя в крохотный туалет с душевой кабиной, снял со стены над умывальником овальное зеркало. Потом подошел к кровати и прислонил его к спинке стула. Сам же отошел в сторону и, достав телефон, стал демонстративно копаться в нем, открывая и закрывая страницы. Краем глаза я видел как Светлана, похоже, забыв обо мне, уставилась в зеркало и продолжает водить ладонью по своей, гладкой теперь коже внизу живота.

Не знаю, сколько прошло времени, пока в дверь не постучали. Госпожа Котельникова быстрым движением отпустила подол рубашки и запахнула халат. Глянув на нее, я кивнул и открыл дверь. Там оказалась дежурная медсестра с поста.

— Ой! Олег Игоревич, вы здесь? А я хотела спросить, будет ли Светлана Ивановна ужинать?

Я пошире открыл дверь и приглашающе вытянул ладонь в сторону пациентки:

— Спрашивайте.

— Нет, спасибо, — резким голосом ответила Котельникова. — Продуктов у меня здесь хватает, натащили зачем-то целую кучу.

— Хорошо, как скажете, — медсестра понимающе взглянула на меня. Я же, наоборот, ответил ей возмущенным взглядом: типа, как ты могла такое подумать? — и, закрыв дверь, повернулся к Котельниковой.

— Ну что, устраивает ли тебя результат?

— Как ты это сделал, Олег? — уставились на меня ошарашенные глаза.

М-да, бизнесвумен она, конечно, бизнесвумен, но и женщину это никак не отменяет.

— Просто руки у меня золотые, — скромно ответил я.

Она смотрела на меня, прямо в глаза и, скажу вам, мне стоило немалых усилий не отвести взгляда первым. Пикировка взглядами продолжалась какое-то время, а потом она, не опуская глаз, приказала мне:

— Возьми зеркало и встань к окну!

— Пожалуйста! — улыбнулся я, не трогаясь с места.

— Что «пожалуйста»? — не поняла она.

Я вздохнул, но садиться себе на шею я все же никому не позволю:

— Правильно говорить: Олег, пожалуйста, возьми зеркало и встань с ним к окну.

Она на секунду нахмурилась, переваривая мои слова, а потом рассмеялась. И тут же, сделав пару легких шагов, быстро поцеловала меня в губы и на минутку прижавшись, прошептала мне на ухо:

— Олежек, пожалуйста, возьми это чертово зеркало, и, я умоляю тебя, красавчик, встань у окна.

Сделав шаг назад, она спросила:

— Так пойдет?

— Пойдет, — смущенно пробормотал я и, схватив зеркало, прижал его к животу, а сам, подойдя к окну, облокотился задом о подоконник.

Светлана подбежала и, вновь распахнув халат, быстро задрала подол ночнушки, а потом еще стянула трусы так, что стало видно вершину припухлого холмика внизу, уставилась в зеркало. Я было непроизвольно отвел глаза, но потом заставил себя смотреть, мне тоже надо было видеть результат своей работы.

Так продолжалось какое-то время. Лишь однажды она пробормотала что-то вроде "Теперь можно будет носить открытый купальник". Наконец, Светлана подняла голову и, глядя на меня расширенными глазами, спросила:

— Что со шрамами на матке?

— Их нет.

— Учти, я все проверю!

Я лишь пожал плечами. Пусть проверяет, пусть все очень тщательно проверяет. Мне очень надо, чтобы она полностью убедилась.

Наконец, Котельникова опустила подол и посмотрела на меня:

— Ты волшебник?

— Пока только учусь, — уже привычно ответил я, и устало улыбнулся. Первый раунд за мной.